***
Макс вышел на палубу. Большинство тех, кто получил минимум повреждений, помогали раненым, остальные же не отходили от бортов, наполовину свешиваясь через поручни. Вокруг всё наливалось золотистым светом — было утро, и пустынное солнце с каждой минутой становилось более горячим. — Герман! — окликнул Григорьев преподавателя по основам выживания. — Мы не договорили. — А о чём мне с тобой ещё говорить? — Ворожцов, не отрываясь, смотрел в каменистую даль. — Ты к Алёне не приблизишься — она сама шарахается от тебя, не так ли? А больше у нас с тобой общих интересов нет. — Ошибаешься, — Макс заговорил вполголоса. — Ты убил Мартова, ты следил за Алёной — я выведу тебя на чистую воду, и ты предстанешь перед судом. — Перед каким судом? Кучка малосоображающих курсантов, ни на что не годные капитан и старпом, повариха и полоумный дурачок — это ты называешь судом? Не смеши меня. Ты никому ничего не расскажешь. Сначала ты сам попытаешься найти доказательства моей безоговорочной вины. — Я уже поставил капитана в известность. И он будет с тобой говорить. Ты ответишь за всё, потому что ты — преступник. Новому миру правосудие не будет чуждо, — отчеканил Макс и пошёл помогать курсантам, оставляя Германа наедине со своими мыслями. В кают-компании было людно. Петя и Ренат суетились вокруг одной небезразличной им обоим Зябликовой, позабыв обо всех разногласиях. — Ира! Как ты себя чувствуешь? — подошла к девушке Ксения. — Я ударилась, не сильно… Но мне всё равно страшно за ребёнка. — Сейчас, — доктор достала тонометр. — У тебя пониженное давление. Мальчики, проводите её в санчасть, там уложите на койку и положите что-нибудь под ноги. — Да, пойдём, Ир, малышу нужен покой, — Зацепа взял курсантку под руку. — Я тоже помогу, — присоединился Ренат. — Слушай, ну здесь ничего сложного нет! Я отведу её, уложу, — Петя явно захотел избавиться от соперника. — Вокруг полно раненых! Им необходима твоя помощь! — он быстренько повёл Зябликову в санчасть, оставляя растерянного Ахмадуллина в кают-компании. — Ты что-нибудь выяснил? — Ксения приблизилась к Максу. — Я помогал ребятам. Есть тяжело раненые. Один вообще не подаёт признаков жизни, так что, боюсь, есть жертвы. — Боже… — Ксения! Кто-нибудь, пожалуйста! — раздался крик Рутковской. — Что случилось? — Он не дышит! Не приходит в себя! — девушка не обращала внимание на свои расшибленные колени и подбородок и держала голову Ромы. Данилова склонилась над парнем. — Он что… умер?! — продолжала истерить Виктория. — Нет. Пульс есть, но на теле серьёзный ушиб. Боюсь, перелом рёбер. Нужно найти нескольких здоровых ребят и положить его на носилки. Пришлось аккуратно делать парню искусственное дыхание и массаж сердца, после чего Роман, наконец, пришёл в себя и вздрогнул при первом же вздохе. — Болит? — Ксения легонько нажала на ушиб. — Да, скорее всего, перелом… Ренат! И ты, Макс — отнесите его в лазарет. — Рома! — запричитала Рутковская. — Я так испугалась за тебя!.. — Ребята втроём понесли курсанта в санчасть. Воздух прогревался. Раненые и напуганные люди то и дело звали доктора, по поводу и без. Выбившаяся из сил Данилова только теперь осознала, что один медик на сорок человек экипажа — слишком мало. Но ей пришлось оставить кают-компанию, когда взволнованная Алёна сообщила — Виктор начал приходить в сознание. — Товарищ капитан! Как ваше самочувствие? Громов ещё с трудом понимал, где он, и что происходит вокруг, и сквозь ресницы изучал обстановку. — Витя, — осторожно позвал старпом. — Где мы?.. А космонавты?.. Вы их спасли?.. Все сочувственно переглянулись. Юра, заметил навострившую уши Вику и замахал руками, давая понять, что посторонним здесь делать нечего. Ира закрыла глаза, показывая, что вовсе не слушает, а Рома и в самом деле дремал с застывшим на лице выражением боли. — Товарищ капитан, вам не нужно сейчас волноваться… Обстоятельства изменились… — осторожно начала доктор. — Волноваться не надо?! Он, вообще-то, капитан! А у нас тут такое! — Что… случилось?.. Юра... Докладывай уже! Я отдал приказ спасти экипаж космического корабля, он выполнен?? — Витя, спокойно! Я всё объясню… Но для того, чтобы он всё понял, он должен видеть своими глазами, во что мы влипли! — Ракита прикрикнул на доктора. — Это исключено! Строгий постельный режим в течение двух суток и минимальные физические нагрузки, пока шов полностью не срастётся! Я не могу позволить ему рисковать здоровьем, это может вызвать осложнения. — Старпом! — рявкнул Громов. — Вы выполнили мой приказ?! Я велю Вам отчитаться! — капитан хотел привстать, но обнаружил, что пристёгнут ремнями к кровати. — Отстегните ремни! Буря уже прошла!.. И почему мы стоим?! — Итак, товарищ капитан, — наконец молвил старпом, — Ваш приказ не выполнен. Я не мог рисковать своим же экипажем! Более того, космонавты сами, связались с нами и запретили помогать им… — Мы должны были их спасти! Я пообещал этим людям!.. Ксения, я запрещал вам оперировать меня!.. — Циклон был, конечно, сильным, — продолжал Юрий, — но все эти дождики-градики и ветер были только цветочками! Витя, мы пережили вторую глобальную катастрофу! Всё пересказать не смогу, но последствия сейчас там, снаружи, видны очень хорошо! — Конкретнее! — Конкретнее — мы нашли землю… но потеряли море! — Подожди… Ты… О чём ты? — На корабле очень много раненых, — заговорила Ксения. — Корабль сейчас находится… посреди пустыни, и вокруг нет и намёка на океан или хотя бы озеро. У меня нет объяснений… — Доктор! — в дверях показался курсант. — Курсантам в кают-компании нужна ваша помощь. — Хорошо, я сейчас буду, — кивнула Данилова и снова повернулась к капитану: — Я отстегну ремни, но вы должны пообещать мне, что не будете делать попыток покинуть постель. Товарищ капитан, весь экипаж в очень трудной ситуации, и больной командир с осложнениями из-за неправильного послеоперационного режима нам явно не убавит проблем. Вы обещаете? Виктор замялся и со смятением посмотрел в глаза сначала Ксении, потом старпому: — Хорошо. Я обещаю. Но двое суток я здесь отсиживаться не буду! Доктор расстегнула ремни: — Я буду навещать вас, — предупредила она и покинула санчасть. — Юр, — капитан потёр глаза. Старпом, отвернув голову, молча смотрел на матрас соседней койки. — Юр, ты можешь мне рассказать обо всём подробнее? Что с Лерой, с Алёной? Где они? — Дочки твои невредимы, Надя и Орлуша сейчас увели Леру… — Ракита вздохнул. — Вить, ты извини меня… Я правда ослушался приказа, испугался какой-то грозы с градом, якорь мне в зад! Да только мы уходить с координат начали, подполковник этот на связь вышел и говорит, мол, мы уже не жильцы, а у вас шанс есть, уходите срочно… А тут вон оно как! От чего убегали, всё равно к этому приплыли… Ты не представляешь, Вить — все как-будто оглохли разом и полностью, чуть не задохнулись, а потом… как в раковину нас засосало! Ну, а сейчас вообще не понятно, что творится… Громов спрятал лицо в ладони: — Я должен сам увидеть, что там снаружи. — Да не надо рисковать тебе, и правда. Я сам ещё мало, что видел. Макс обещал разведать всё. — Вы пытались связаться с космонавтами? И вообще, сколько времени прошло? — Здесь мы около часа. А весь дурдом происходил минут пятнадцать, не больше. Не думаю, что космический экипаж ещё жив. — Всё равно, попробуй связаться. Помнишь, что говорил подполковник? Было ещё пять сигналов… И нужно, по возможности, обследовать территорию. Ничего не понимаю… Получается, я всё проспал! — Да самое главное — моря нигде нет! Как-будто вода вся пропала! А если это так, то жить нам осталось не долго. — Корабль глубоко вошёл в землю? — Ну, пока все здесь ходили, ни разу ничё нигде не скрипело. — Нужно, чтобы кто-нибудь спустился на землю, проверил повреждения и вообще… Макс не пострадал? Тогда на разведку можно отправить его и ещё пару здоровых ребят, — капитан задумался. — И Германа. Я всё понимаю, Юр, ему доверять нельзя, я с ним ещё поговорю, но он всё-таки учитель выживания. — Ох не нравится мне всё это, — заворчал Ракита. — Раненых много у нас, Герман этот тоже голову расшиб. Здоровые ребята сейчас все в медсёстрах. Я постараюсь связаться с кем-нибудь, потом попробуем спуститься вниз. Всё сообщу тебе, — старпом вышел из лазарета, оставляя трёх его обитателей в тишине.***
Огненный шар медленно полз по бледно-голубому небу, всё сильнее обжигая своими лучами. На корабле почти все раненые курсанты не остались без внимания своих товарищей и теперь сидели в кают-компании и ожидали Ксению. Макс решил наконец разведать обстановку и поднялся на верхнюю палубу. Он дошёл до кормы и посмотрел вниз. Глубокая борозда, проделанная днищем судна, протягивалась на несколько десятков метров и резко обрывалась, а корабль держался в грунте так крепко, будто простоял на одном месте не один год. Больше ответов можно было получить, только спустившись вниз. У соседнего борта Григорьев заметил разглядывающую землю под кораблём Алёну. — Привет, Алён. — Девушка вздрогнула. — Прости, что снова пристаю к тебе… Но мне интересно — ты и сейчас продолжишь упрямо говорить, что не любишь меня? Громова молчала, и Григорьев продолжил: — Когда нас затягивала морская пучина, ты не пожелала остаться со своим бывшим парнем, — он улыбнулся. — Ты пришла ко мне… Я чувствовал твоё тепло… Ты врёшь, говоря, что не испытываешь ко мне чувств. Зачем? Алёна безмолвно стояла, глядя вдаль. — Мы не должны быть вместе! — шепнула она. По её щеке покатилась слеза. — Мы не можем. Это зависит не от тебя и даже не от меня! — А от кого?! — не сдержался Макс. — О чём ты говоришь?! — он нежно стряхнул капельку с лица девушки. — Никто не смеет мешать нам быть вместе, — он внимательнее посмотрел ей в глаза. — Я не верю, что ты любишь Германа, не верю, что действительно охладела ко мне. Объясни мне всё, прошу! — Макс! — всё так же шёпотом воскликнула Алёна. — Да, да! Я люблю тебя!.. Прости… Я мучаю тебя, но ты, прошу, не мучай меня! Просто знай, что мы не будем вместе! — она зарыдала. — Я… не могу… сказать… Отстань от меня, Макс! Громова размашистым шагом покинула палубу. Григорьев заметил стоящего на возвышении на корме Германа. У мужчины уже была перевязана голова, и, хотя стоял он, облокотившись на поручни, пейзаж интересовал его мало — Ворожцов в упор смотрел на Макса. Григорьев на расстоянии почувствовал холодную ярость этого взгляда, и внутри у парня всё закипело от ненависти. Он готов был растерзать инструктора по выживанию. Макс сжал пальцы в кулаки... По всему кораблю вдруг разлилась мелодия. Красивая ненавязчивая музыка сопровождала песню на нерусском языке, исполняемую чистым женским голосом. Парни переглянулись, вмиг забыв негативные эмоции, и поспешили в рубку. — Пап, что это? — Капитан приказал попробовать с кем-нибудь связаться. Никто не ответил, зато вот, что поймал, — старпом сосредоточенно шарил глазами по аппаратуре. — На радаре ничего... Сынок, Виктор сказал, чтобы ты, Герман и ещё двое здоровых ребят обследовали корабль с земли и окрестности… Возьмёте бинокль. Здесь везде пригорки понатыканы, так что проверить есть что. Я тоже с вами вниз спущусь. Троица прошла из рубки в кают-компанию. Все были заняты ранеными, но сразу несколько человек столпились вокруг кого-то, лежащего на полу. Мужчины спустились и увидели бесчувственную Громову. — Алёна! — ринулся к девушке Макс, но Герман задержал его. — Только попробуй подойти к ней! — Твоего мнения никто не спрашивал! — Григорьев оттолкнул мужчину и набычился. — Так, а ну-ка успокоились, петушки! — рявкнул Ракита. — Макс, проходи, Алёне помогут сейчас, — поторопил он сына и повернулся к Ворожцову: — А с тобой, — старпом еле сдерживался, чтобы самому не броситься на учителя с кулаками, — с тобой капитан хотел говорить. Но пока не время, так что… — он стиснул зубы, — так что без выходок! Герман с вызовом посмотрел в глаза Юре и вышел из кают-компании. — Товарищ старпом, откуда эта музыка? — посыпались вопросы от курсантов. — Я не знаю, откуда. Мы ещё ничего не можем сказать! Отправим экспедицию, может, что и прояснится. Мне нужны двое добровольцев, кто готов спуститься на землю и обследовать территорию, — пока курсанты обдумывали предложение, старпом обратился к доктору: — Что с Алёной? — У неё резко понизилось давление, и она потеряла сознание. Возможно, это из-за стресса. Я позабочусь о ней. — Товарищ старпом, можно, я пойду? — вызвался Зацепа. — Хм, да пожалуйста! Ты им хоть обстановку разрядишь, — согласился Ракита, имея в виду Макса и Германа. — Я тоже хочу! — откликнулся темноволосый курсант по имени Егор. — И я! — сказал кто-то в стороне, но старпом уже направился с двумя ребятами на палубу.***
— Сынок, у тебя рация работает? — Раз, раз, приём, — проверил Макс. — Работает. — Так. Прыгать тут бесполезно — хватит с нас сотрясений. Спусти-ка лестницу, — старпом склонился над краем судна, — и оденьте все что-нибудь на голову, солнце палит, краб его дери! Григорьев принёс верёвочную лестницу. После того, как её спустили за борт, оказалось, что до земли она не достаёт. — Ну и ладно, не сахарные, не разобьётесь! — Юра подёргал за верёвки. — Закрепил? Ладно, давай, я первый. — Брось, мы сами всё посмотрим! — Так, я старпом или кто?! Разговорчики в строю отставить! — Ракита начал спуск. Спустя пару минут он спрыгнул на землю. — Вот она — земная твердь! Спускайтесь, молодёжь. Первым пошёл Макс. За ним Герман и курсанты. — Кажется, повреждений никаких, — заключил Григорьев после осмотра правой стороны днища. — Смотрите, борозда обрывается на ровном месте, как-будто корабль с неба свалился! — А вдруг мы сейчас в параллельном мире?! Ну, или попали в прошлое, когда земля ещё была? — начал фантазировать Петя. — Вот чё-нибудь умное лучше бы сказал, клоун! — выругался старпом. В следующую секунду его глаза расширились: — Едрит-ан… гидрид. В носовой части корабля, запутавшись в сетях, висела девушка. Вся её одежда была в крови, голова безжизненно болталась на сломанной шее, а спина была вся распахана, вероятно, от удара о металл. От созерцания изуродованного тела, всем стало не по себе. — Это… — Ракита шумно выдохнул. — Повреждений нет, так что вы идите. Ваша задача — попытаться найти море или какую-нибудь воду хотя бы… и поискать то, откуда песни транслируют, — он снова посмотрел на труп. — Я тут позабочусь обо всём… Не заблудитесь, смотрите! Макс, будь на связи! — Хорошо. Четверо парней пошли вперёд, в полную неизвестность. Юра заторопился обратно к лестнице. Он ухватившись руками за верёвки и стал силиться запрыгнуть и ногами. Нестерпимая боль заставила его отказаться от затеи. Он упал на землю, задыхаясь от зноя — рак напомнил о себе. А над кораблём продолжала литься песня, уже другая, но мотивом так похожая на прошлую. И её мелодия будто воплощала в себе одновременно и жаркое пустынное солнце, и атмосферу смерти, которая теперь витала над экипажем «Бегущей по волнам».