***
— Что… со мной… было? — Алёна силилась поднять веки. Девушка только сейчас пришла в сознание и с трудом могла говорить. Лежала она на одной из кроватей в каюте курсанток. Рядом с Громовой оказался Орлуша: — К-как ты? С-сейчас, я позову К-ксению, — он поспешил выйти. Алёна задумалась. Она хорошо помнила разговор с Максом, помнила, как разнервничалась в итоге и пошла в кают-компанию… Дальше пустота. Девушке стало страшно за себя — раньше при стрессах у неё никогда не случалось обмороков. — Алёна! — вошла Ксения. — Ну, как ты себя чувствуешь? — Голова, вроде, кружится, и мутит… Долго я была без сознания? — Около десяти минут… — доктор слегка нахмурилась и сосредоточенно посмотрела Громовой в глаза. — Скажи, у тебя раньше подобное случалось? Может, недавно? — Нет… Правда, голова кружилась иногда, но, я думаю, это от постоянной качки и недосыпа. — Ну да… да, — лицо Ксении стало вдруг серьёзным и почти печальным. — Отдыхай пока. Я навещу тебя ещё, — холодно сказала она и вышла. Но Алёне не хотелось лежать, пока весь экипаж помогал пострадавшим. Тем более по кораблю разливалась музыка. Очень красивая колоритная мелодия. Об её источнике девушке было неизвестно. Громова полежала ещё около десяти минут, осторожно встала и покинула каюту. В кают-компании пострадавшие уже были аккуратно уложены, каждый на отдельном месте. В дальнем углу помещения лежали двое, с головой накрытые простынями. Алёну резко затошнило. Она отвернулась. На глазах сами собой выступили слёзы. — Пап, — негромко окликнула капитана старшая дочь, заходя в санчасть. Юра, до этого о чём-то беседовавший с Виктором, покорно кивнул другу, заканчивая разговор, и вышел. — Как ты? — девушка присела на краешек кровати. От шума проснулась ненадолго задремавшая Ира. — Я в порядке. И совершенно против, чтобы меня здесь держали! — он улыбнулся. — Доченька, а ты как себя чувствуешь? Выглядишь нездоровой. — Я… просто перенервничала… Пап, а ты не можешь объяснить, что произошло? — Дочь, я бы сам хотел это знать. Но из-за операции всё проспал, и, в итоге, знаю меньше остальных. — Просто я боюсь, курсанты опять будут требовать объяснений… Всё так… странно… — Да, но сейчас у нас много раненых. Не думаю, что курсанты в состоянии бунтовать. Тем более, что главный подстрекатель сейчас как раз исследует территорию. Я отправил Ворожцова, Григорьева, Зацепу и, кажется, Мирковского в экспедицию. Если это — остров, то где-то недалеко должно быть море и… — Зацепу? — вмешалась Ира, но сразу потупилась, поняв, что бесцеремонно влезла в чужой разговор. — Извините, товарищ капитан, но вы сказали, в экспедицию отправился Петя? — Да, он был добровольцем. Ира кивнула и со скучающим видом снова улеглась на подушку. Хотя внешне она старалась выглядеть абсолютно спокойной, внутри испытывала непонятные даже ей чувства. Зябликова вдруг искренне заскучала по Пете — ей захотелось, чтобы он по-дружески дотронулся до неё, ну, или хотя бы просто сморозил очередную глупость… Ира поняла, что он ушёл в эту экспедицию, в полную неизвестность, и ей стало очень тоскливо. От тревожных мыслей её отвлекла Громова: — А ты как себя чувствуешь? — Алёна натянула улыбку и подсела на кровать к курсантке. — С малышом всё в порядке? — Да, но лишнее напряжение пока противопоказано. А ты выглядишь убитой. Как там с остальными курсантами? Есть, кто сильно пострадал? — Да… — Громова вспомнила накрытые простынями тела, но не решилась сообщать такие подробности беременной подруге, — есть очень тяжело раненые… А я… У меня просто кружится голова, так что даже потеряла сознание. Ненадолго. И ещё тошнит… Во всяком случае, мне повезло больше некоторых. — Тогда, может, зря я тут лежу, занимаю место? Я готова уйти, но только с разрешения доктора, — она погладила живот. — Слушай, подруга, а может, ты тоже беременна с такими-то симптомами? Алёна, до этого сохранявшая приподнятое настроение, нахмурила брови. Она и не думала, что может быть беременна... Но, вспоминая их роман с Германом, исключать этого было нельзя. — Ты чего? Ты думаешь, что и правда можешь быть беременной?! — вполголоса изумилась Зябликова. — Я… и не думала… — От Германа?! — Ира перешла на громкий шёпот. — Нет! Что ты?!.. Я… Господи… — У меня были такие же симптомы первые недели! Советую тебе — сделай тест. — Я была уверена, что Герман позаботится о предохранении… — Этому типу ни в чём доверять нельзя, как ты этого ещё не поняла?! — она озабоченно покачала головой. — Не затягивай, сделай тест. Уверена, они в санчасти здесь должны быть. И не делись ни с кем своими догадками — вдруг ложная тревога? Я точно не расскажу никому, обещаю. — Но как я начну шарить по шкафам с лекарствами? Здесь папа и Рома, да и многие ходят! — Это да. Но ничего, подождёшь ночи. Капитан, думаю, тоже иногда спит, — Ира улыбнулась и постаралась сделать лицо попроще. — Ты прости, что так озадачила тебя, но такие вопросы, сама понимаешь, отлагательств не требуют. — Не извиняйся, я, наоборот, тебе благодарна, — Алёна сокрушённо опустила глаза. — Этого мне только ещё не хватало… — Слушай, а что это за музыка? — насторожилась Зябликова. Тихая и мелодичная песня сменилась на более быструю и весёлую, так что теперь невозможно было не обратить на неё внимание. — Пап, эта музыка — откуда? — Я отдал приказ попробовать связаться с космонавтами, но мы поймали какую-то радиостанцию. Не знаешь, что это может быть за язык? Все прислушались к словам в песне. Плавная, местами гортанная речь по звучанию напоминала нечто среднее между французским и арабским. — Ну, я знаю, как звучат некоторые основные языки, но это больше похоже на… Может, на какой-нибудь венгерский или португальский... Хотя я их даже никогда не слышала. — Да уж. Нам нужно многое выяснить. В санчасть вошла Ксения. Она окинула взглядом присутствующих и подошла к Роме. На теле у парня были множественные сизые гематомы. — Алёна, ты уже хорошо себя чувствуешь? — Ксения приготовила бинты и начала укладывать Поломарчука поудобнее. — У него трещина в ребре, нужно наложить тугую повязку. Ты не могла бы мне помочь? — Да, конечно. Доктор выглядела напряжённой и была явно не в духе, отчего у Алёны настроение испортилось окончательно. Девушка теперь не могла думать о чём-либо, кроме своей возможной беременности, а в присутствии Даниловой ощущала себя совсем неуверенной, потому что начала понимать — доктор по симптомам тоже имеет определённые догадки. — Есть новости! — в дверях лазарета показался Ракита. — Макс сейчас связался со мной. Наши исследователи нашли вышку, которая это радио транслирует. Вот и верь в апокалипсис после этого, едрит-ангидрид! — Вышку? — Виктор нахмурился. — Очень странно всё это… Ксения, извините, конечно, но я — капитан, и я не могу лежать, сложа руки, когда вокруг творится такое! — Товарищ капитан, вы же обещали! — возразила Данилова, занятая перевязкой. — Шов ещё не окреп! Это полное безрассудство! — Мой корабль стоит посреди неизвестной пустыни, а половина экипажа тяжело ранена! — капитан сел на кровати. — Юр, помоги дойти мне до каюты, — он протянул старпому руку, и оба, не спеша, покинули санчасть, провожаемые возмущённым взглядом доктора. — Если дело касается корабля и экипажа, он с лёгкостью пожертвует собой, и никто его не переубедит, — сообщила Алёна. Девушки уже заканчивали бинтовать. Рома, давно пришедший в себя, молча лежал с прикрытыми глазами. — Больно дышать? — Ксения обрезала бинт. Парень едва заметно кивнул. — Вот, это компресс со льдом, держи. — Можешь не волноваться, я посижу с ним, — предложила Алёна. — Спасибо, но тут есть Ира. Я бы на твоём месте навестила Леру, — Данилова постаралась как можно добрее улыбнуться. Она сложила материалы, остановилась, будто хотела что-то сказать, но потом передумала и уверенно вышла из санчасти. Алёна постояла в нерешимости несколько секунд. Конечно, она хотела бы найти младшую сестру, но ситуация не терпела отлагательств. В глазах Иры Громова увидела твёрдость и поддержку, подошла к шкафчикам с препаратами и, не теряя ни минуты, начала поиски.***
Четвёрка уже полчаса брела по пустыни в обратном направлении. Вокруг пылали жаром то чёрные, то жёлтые, то красные камни, холмы и пещеры, а сверху беспощадно испепеляло солнце. Парни прикрывали головы руками, но это мало помогало. — Пойдёмте туда… Там отдохнём, — нарушил тишину Макс, и все поплелись к тени, которую отбрасывала скалистая возвышенность. Парни добрались до места, рухнули на землю. — Надеюсь, теперь вы поняли, что сейчас не самая лучшая погода для прогулок с трупом? — напомнил Герман о намерении ребят. — Нет. Мы донесём его и похороним по-человечески, — Григорьев откинулся спиной на камень. — Думаю, нам нужно пройти ещё меньше половины… если мы не заблудились. Он достал термос и дал каждому отпить воды. Парни полулежали с прикрытыми от усталости глазами. Каждый хотел скорее расслабиться, чтобы, не затрачивая слишком много времени на отдых, продолжить путь с новыми силами. Постепенно нежелание вставать стало усиливаться, даже не хотелось поднимать век. Так ими начал овладевать сон. Они будто забыли о существовании друг друга, и о том, где именно находятся. Словно заколдованные, мирно дремали, уронив головы на землю... Женский крик долетел издалека и заставил их очнуться. Макс сперва не понял, прислушался. Крик повторился. — Эй, вы слышали?! — Кто-то кричит! Все переглянулись. Зов раздавался по ту сторону горы. Мужчины вскарабкались по булыжникам повыше и обнаружили проход меж двух склонов. — Стойте! — Макс снова прислушался. Голос звучал уже громче. Парни побежали вперёд, повихляли среди пышащих жаром глыб около пяти минут и поняли, что заблудились. — ЭЭЭЙ!!! ВЫ СЛЫШИТЕ?! ОТЗОВИТЕСЬ!!! — проорал Макс. — Так. Я не думаю, что у нас коллективные галлюцинации. Где-то здесь действительно есть человек, и ему нужна помощь. Предлагаю разделиться для поисков. — Расходиться сейчас неразумно, — возразил Герман. — Мы не знаем, почему кричала эта женщина, а по одиночке будем более уязвимы. — Да, но ведь это — человек! Нам ничего не известно об этом месте, а теперь появится возможность разузнать всё из первых уст! Если разойдёмся, отыщем быстрее. Главное — будьте начеку, — Макс посмотрел вверх. — Ориентиром будет этот высокий камень. Встретимся здесь через сорок минут. Кстати, все знают английский? Не думаю, что жители пустыни говорят по-русски. — Курсанты неуверенно покивали. Григорьев открыл термос и дал каждому сделать глоток. — Итак, на этом месте через сорок минут. Расходимся. Все пошли в разные стороны. Егор выбрал прямой путь, сквозь сухой куст растительности. Он выбрался из веток; небольшой скат уходил к соседней гряде валунов. Вокруг всюду были разбросаны камни, почва постоянно то изгибалась, то вновь выпрямлялась в твёрдую морщинистую гладь. Курсант блуждал около пяти минут и изредка кликал невидимую незнакомку, но ответа не получал. Было очень тихо, а ведь где-то недалеко ещё трое мужчин искали человека и так же пытались до него докричаться... Мирковский вышел к узкому проходу, обогнул ещё пару камней и увидел то, чего явно не ожидал. Перед парнем стоял дом. Совсем небольшой, по цвету схожий с валунами, разбросанными по пустыни. Деревянная плоская крыша, двери и окна надёжно заколочены истёртыми досками. Осмотр брошенного жилища ничего не дал, и Егор отправился к уходящей недалеко вниз тропинке, которая плавно перемещала путника к другим домам, выстроенным кругом в несколько рядов. Здесь явно жили люди, но по неизвестным причинам они покинули деревню. Парень спустился и осторожно пошёл вдоль домов. Тёмные комнаты, пыльная укрытая мебель, плакаты с непонятными символами и значками... На большинстве последних красовалась не реклама, а люди с оружием и в форме, окружённые всяческой символикой. Чем дольше Егор рассматривал улочки мёртвого городка, тем больше он уверялся — в этом мире конца света не было. Люди живут в этой пустыне, скорее всего, воюют, но всё же существуют! Передают по радио песни, строят дома, выдвигают какие-то политические лозунги… От потока размышлений Мирковского оторвал настойчивый крик. С ужасом парень вспомнил, что ему нужно искать человека, побежал на голос и вскоре вышел на центральную площадь. — ЛЮДИ!!! АУ!!! В ответ — приглушённый голос. Он исходил откуда-то справа. Егор пробежал несколько метров и увидел обветшалый колодец. По телу парня пробежала дрожь. Он собрался духом и подошёл к каменной стене, огораживающей яму. — Вы здесь?! — курсант безрезультатно вглядывался в тьму. — Ответьте! — С глубины донёсся свистящий вздох. — Я сейчас! Сейчас помогу! — он завертелся на месте. — МАКС!!! ГЕРМАН!!! КТО-НИБУДЬ!!! Никто из знакомых ему не ответил. Тогда, в панике соображая, Егор начал осторожно разматывать верёвку колодца. — Вот верёвка! Э… Rope! It's rope for you!* — все знания английского куда-то улетучились. — Please!.. I will help you!** — парень опустил болтающееся ведро на дно. Посудина с треском грохнулась во мрак. Наверх никто карабкаться не спешил. Снизу раздался сдавленный вздох и хрип. — Вы ранены, наверное… — Мирковский совсем растерялся. — МАКС!!! ЭЭЭЙ!!! — Лицо курсанта искривилось мученической гримасой. Придётся лезть самому — он должен, не дожидаясь подмоги, сию минуту. Посмотрел вниз и понял, что просто обязан сделать это. — Сейчас! — он вцепился в спущенную верёвку, повис, опасно покачиваясь над пропастью, и с головой скрылся во тьме.