По ту сторону Земли

      В помещении было уютно и тепло. И комфортно. Единственное, что омрачало то сладкое чувство после крепкого сна, это головная боль. Мысли Германа никак не фокусировались, а про то, чтобы открыть глаза, не могло идти и речи. Да ещё слух сверлила какая-то непонятная болтовня, чётко врезаясь в мозг и раздаваясь эхом по всей голове.       Постепенно слова начали звучать не так громко, и вся речь стала слышаться Ворожцову по-иному. Герман осознал, что частично понимает то, о чём говорят, но не понимает, что это за язык. Он никогда не слышал ничего подобного, хотя знал из иностранных английский и испанский… Лежать и дальше слушать прогноз погоды не имело смысла, так что мужчина с трудом приоткрыл глаза.       Небольшая комната с пустыми каменными стенами. Деревянная дверь с тяжёлой металлической ручкой. Сбоку из небольшого незастеклённого окна помещение озарялось мягким жёлтым светом. Недалеко от двери за маленьким письменным столом сидел человек. Одетый во всё чёрное он что-то вяло писал и постоянно бросал взгляд на незамолкающее радио.       Человек заметил очнувшегося Германа, вскочил со стула.       — А… ага… П-приветствую*, — он надел причудливой формы шапочку и незамедлительно покинул комнату.       Ворожцов приподнялся на локте и огляделся получше. С обеих сторон на кроватях тоже лежали люди. Справа — капитан с перевязанным боком, за ним курсант, а слева — Ренат и курсантка. Никто ещё не пришёл в себя. Пока незнакомец не вернулся, Герман решил обследовать помещение, но при попытке встать голова жутко закружилась, а сознание снова заполнила речь диктора радио.       Через пару минут зашевелился Виктор. Он покосился на Ворожцова, провёл рукой по забинтованному боку и хотел было опять прикрыть глаза, как дверь комнаты отворилась, и внутрь прошли двое — мужчина в чёрном и ранее сопровождавший пленников офицер. Военный мельком взглянул на очнувшихся и принялся приводить в чувства остальных.       Когда все трое курсантов открыли глаза, офицер встал посреди комнаты и отрапортовал:       — Здравствуйте. Меня все понимают? — затем он обратился к каждому по очереди: — Ты понимаешь? И ты? Ты понимаешь? Ты тоже? И ты? — Все, обменявшись недоумевающими взглядами, ответили «да». Все, кроме Рената. — Urt ikratos pelter? — обратился к нему офицер.       — Usu, — растерянно ответил Ренат.       — Отведите его к остальным для обмена. — Человек в чёрном незамедлительно взял парня под руку и вывел из комнаты. — Остальных прошу следовать за мной, — офицер встал у двери в ожидании, когда все поднимутся с кроватей.       — Сначала объясните нам… — начал Герман по-русски, но осёкся под суровым прищуром военного. — Объясните нам сначала, куда мы попали, и что за язык, на котором мы говорим? И кто вы такие?       — У вас будет возможность задать все вопросы. Но запомните — дерзости здесь не терпят. Следуйте за мной.       Четвёрка покинула комнату. По длинным, хорошо освещённым коридорам эхом раздавалось слаженное пение мужского хора, убранство в помещениях оставалось небогатым, а мимо только изредка семенили люди в тёмных одеждах с невысокими остроконечными тканевыми шапочками. Офицер сопроводил гостей в одну из дверей, и сообщил, что теперь им позволят принять душ и привести себя в порядок. Но, когда члены экипажа корабля были уже готовы, им выдали другую одежду.       — Это что? — Громов удивлённо рассматривал в зеркале свой новый наряд. — Военная форма?       — Да, похоже. Какая и у них, — Герман разгладил вышитый белый знак на плече.       Когда мужчины увидели курсантку, та их сперва даже не узнала, приняв за обычных солдат. Самой ей выдали не мундир, а всего лишь юбку длиною в пол и светлую майку с короткими свободными рукавами.       После душа всех повели на просторную веранду с накрытым посередине столом. Неяркий свет освещал помещение через арочные межколонные своды, сквозь которые был виден небольшой внутренний дворик с несколькими зелёными кустами по периметру и парой-тройкой каменных лавочек.       — Даю вам пятнадцать минут, — офицер указал гостям на стол.       Сервирован он был небогато. Ровно четыре высоких бокала с каким-то питьём, четыре тарелки с кашей, с мясом, овощи и восемь кусков хлеба в общей тарелке. Без церемоний, ничего экзотического и непривычного. Но моряки были несказанно рады и этому, так как, только теперь взглянув на еду, вдруг вспомнили, что больше суток не брали в рот и крохи.       После долгожданного обеда — ещё около пяти минут коридоров, и вот их подвели к массивной украшенной двери. Военный постучал два раза и впустил спутников. Покои внутри по конструкции были схоже с теми, что моряки видели накануне вечером. Такой же стол в центре, зеркало и дама, только всё ещё богаче, с излишним блеском, особенно наряд незнакомки.       — Приветствую, — заговорила женщина спокойно и уверенно после того, как за спинами гостей захлопнулась дверь. — Вы же понимаете, с кем имеете честь беседовать?       Присутствующие кротко переглянулись.       — Вы находитесь в Храме. Я — Верховная Жрица, и то, что я общаюсь с вами лично, явление далеко не обыкновенное... — она смолкла и внимательно оглядела новобранцев, словно ожидала какого-то отклика. — Буду краткой. Вы представляете для нас особый интерес. Вчера была обнаружена большая группа человек, находящихся на… корабле. Как корабль оказался в пустыне? Более того, все задержанные говорят на неизвестном языке и не могут объясняться ни на одном из нам известных. Кто вы такие?       Первой реакцией каждого из четвёрки была мысль: «Как я мог забыть про остальных?!» Виктор с ужасом осознал свою непонятно откуда взявшуюся беспечность и начал лихорадочно вспоминать прошедший день. Он сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и заговорил.       — Меня зовут Виктор Громов. Я — капитан корабля. У нас произошла чрезвычайная ситуация. Наше судно попало в сильнейший шторм… или, скорее, катастрофу… Будто океан… Я точно описать не могу, был без сознания после операции, когда это случилось, — он погладил бок. — Когда весь экипаж пришёл в себя, оказалось, что корабль стоит посреди пустыни. Мы посылали экспедицию. Один член экипажа не вернулся, а остальные рассказали такое… И вот теперь нас схватили какие-то военные, привели сюда, мы разговариваем на языке, которого не знаем, а… а где остальные?! Мои дочери?!       Жрица разочарованно ухмыльнулась:       — М-да, ничего особенного. Разве что, имена. Я трачу своё время на обычных полукровок?.. Тэртэк, ты говорил, у кого-то из них шестьдесят пять процентов?       — Да, у того, что был под номером три, — отозвался офицер. Он подошёл к курсанту, затем к Герману, изучая ещё не отмывшиеся значки на руках. — У него, — военный указал на Ворожцова.       Женщина пристально посмотрела на мужчину.       — Имя?       — Герман Ворожцов.       — Как-как? — она вновь улыбнулась. — Откуда вы? По какому морю путешествовали?       — Вообще-то, считалось, что случился апокалипсис, суша исчезла, а вся планета покрылась сплошным океаном. Но каким-то образом мы оказались на земле, и теперь нам нужны объяснения.       — Какая планета? Я шуток не люблю. Откуда вы?       — Из России... — неуверенно произнёс Громов.       — Откуда?.. — жрица глубоко задумалась. — Неужели… неужели эксперимент удался?.. Как долго вы находились в пустыне на корабле?       — Мы очнулись там прошлым утром.       — На Энхи́льмэ… Портал открылся в ночь праздника…       — Какого праздника?       — Праздника воссоединения, ночь шести свечей… — женщина пристально посмотрела в глаза каждому. — О, Создатель! Неужели, наши труды не напрасны?!..       Моряки сконфуженно нахмурились.       — Простите, о чём вы? — неуверенно молвил Виктор.       — Какой сейчас, по-вашему, год?       — Ну... был две тысячи тринадцатый.       — Две тысячи тринадцатый? Слишком давно...Вам что-нибудь известно о войне?       — О какой именно войне?       — Между Людьми и Демонами, конечно.       Наступила пауза. Брови капитана сами поползли вверх.       — Не вдаваясь в подробности, — прочитала всеобщее замешательство жрица, — наши учёные проводили эксперимент. Специальные установки были размещены в нескольких доступных нам уголках планеты для того, чтобы отладить сеть телепортов. Не только в пространстве, но и во времени. Если вам ничего неизвестно о Великой войне, значит — вы попали сюда из прошлого. Из того времени, когда в мире ещё существовало множество народов, стран, языков... Не уверена, что слышала о таком месте, как Россия. С какого вы хотя бы материка?       Моряки растерялись ещё пуще. Совершенно сбитый с толку Громов только открывал и закрывал рот, не находя слов.       — Евразия, — наконец подал голос курсант. — Россия находится на материке Евразия.       — Евразия?       — Россия — самая большая страна в мире, на самом крупном материке планеты Земля. По крайне мере, так было... — добавил парень.       — Зем-ля? — женщина повторила по слогам.       — Вы считаете нас гостями из прошлого? — Герман вдруг вспомнил шутливое предположение Пети о путешествии во времени. — И какой же сейчас год?       — Шесть тысяч семьсот семьдесят четвёртый.       На моряков снова нашёл ступор.       — Вы говорите о каком-то конце света, — продолжила жрица. — Однако вся история с самого Сотворения написана в Книге веков. И об апокалипсисе там нет ни слова, — она плавно подалась вперёд. — Названия стран и континентов на протяжении тысяч лет могли часто меняться. Но если бы нас с вами разделяли целых четыре тысячелетия, вы бы не воспринимали так спокойно современный мир с его техническим прогрессом.       — И на что вы намекаете?       Женщина промолчала и неспешной походкой всё приближалась к гостям. Рядом с капитаном она остановилась, заглянула в его глаза... Громов вдруг чётко увидел перед собой оживлённый пирс, своих дочерей, готовившихся зайти на борт, пришвартованный корабль, затем — ослепительные вспышки молний, огромные чёрные волны, норовившие поглотить судно... Мгновение — и картинка пропала, а жрица двинулась дальше. Она встала рядом с курсантом, и парень вспомнил спокойную жизнь в родной Москве, его проводы в экспедицию, собрание в кают-компании, когда весь экипаж слушал с чёрного ящика запись переговоров авиадиспетчеров...       Курсантка отпрянула от приблизившейся к ней жрицы, но тут же ощутила тот самый ужас и отчаяние, что испытала, когда узнала о гибели всех её родных, и тот самый страх, когда всё на корабле переворачивалось вверх дном, а прежде безопасное единственное на планете убежище с бешеной скоростью неслось куда-то вниз... Наконец, женщина поравнялась с Германом, и в голове мужчины возник образ гигантской чёрной пропасти, пожирающей океан, небо, воздух и свет...       Жрица выглядела утомлённой. Вернулась на прежнее место, взяла со стола фужер и поднесла к губам.       — Всё погибло, — проронила она и сделала глоток. — Вы не из другого времени, а из другого мира...       — Простите, — обрёл дар речи Виктор, — о чём вы всё говорите? Поймите же, что наш экипаж не опасен! Мы — не солдаты, мы оказались здесь случайно! Верните моих дочерей и всех остальных!       — Молчать! — женщина нетерпеливо вскинула руку, оторванная от размышлений. — Как бы то ни было, вы — полукровки, не более.       — Какие ещё полукровки??       Жрица прикрыла веки, набрала в грудь воздуха:       — Да. Вас требуется ввести в курс дела. В вашем мире ещё не было войны. Ей не суждено было случится. Не скрою, это — настоящее чудо, что вы оказались здесь.       Она ещё раз прильнула к бокалу, приосанилась и с высокомерием взглянула на гостей.       — Итак. Вас отобрали из остальных, потому что анализ вашей крови показал положительный результат: вы — Полудемоны. Да будет вам известно, что все человекоподобные существа делятся на Демонов и Людей, за исключением нескольких подвидов. Мы — Демоны, призваны установить власть над миром, и тысячи лет мы спокойно выполняли свою миссию. Это была Эпоха Неведения. Но около века назад среди Людей появился пророк, который постиг и открыл всем нашу сущность. Началась война, она идёт до сих пор. Сегодня осталось всего несколько стран, населённых Демонами. Вы находитесь в городе Шелáм, столице Искэ́ра. В Искэре мы относимся к чистоте крови с гораздо большим... вниманием, чем, например, в Ки́льване. Вы не можете рассчитывать на почести чистокровных Демонов, никто из вам подобных не может. Но боремся за наше общее выживание мы плечом к плечу. Нам нужны солдаты. Почти каждый физически полноценный искэритянин сегодня — военнообязанный. Поэтому пусть вас не смущает то, что первое место, в котором вы обустроетесь в этом мире, будет военным лагерем. Сейчас вся планета — военный лагерь.       «Это розыгрыш?» — подумали про себя моряки, но взглянули в чёрные, налитые кровью глаза жрицы и не решились озвучивать свои мысли.       — Как же мы можем быть вашими 'Полудемонами', — нарушил молчание Герман, — если мы с другой планеты?       — Планета не имеет значения, — холодно отчеканила Демоница. — Однако я обязательно выделю достаточно времени на то, чтобы выяснить о вашем мире как можно больше. Ваш корабль уже опечатан, я прослежу, чтобы на нём были проведены все возможные исследования. И посещу место крушения лично.       — А куда увели Рената? — вспомнила про Ахмадуллина курсантка. — Он тоже был отобран вместе с нами.       — Верховная Жрица, он — буларец, был отправлен к остальным для обмена, — уведомил офицер.       — Тэртэк говорит, он был буларцем. Думаю, это вам понять будет не сложно. Мы, коренные жители земли Искэра — цимейцы, самый древний и многочисленный народ из всех Демонов. А вашего друга отослали к другим буларцам для последующего обмена пленными. С Буларом у нас не лучшие отношения, так повелось уже давно. Сейчас армия Людей — Веррийской Империи ведёт против Булара открытый конфликт, и «братья-Демоны» постоянно атакуют наши северные границы. Хотят заполучить ресурсы и расширить тыл... Пропади бы это соглашение! Потом они отправляют этих же парней с оружием на наши земли! — жрица направилась от стола в дальнюю часть комнаты. — Полагаю всё, что нужно, я узнала и до вас донесла. Добро пожаловать! Будьте преданы Шеро́ну. Тэртэк, ты знаешь, что делать. И позови ко мне Сестру Ахару, если она уже отдохнула после их вчерашнего Пробуждения.       — Но на корабле остались раненые! — возразил курсант.       — Там осталось куда больше, уж поверьте. Тэртэк! Уводи их.       — Стойте! — воскликнул Виктор. — А мои дочери?! Все остальные, кто не показал положительный результат на анализе?!       Женщина обернулась и сурово посмотрела на капитана:       — Забудьте их. Они — Люди. Они — враги.

***

      Солнце нещадно палило сквозь металлические прутья решётки. Казалось, от самого неба веяло сухим горячим воздухом. Каменные серо-жёлтые дома наводили тоску и чувство безысходности. Алёна уже не могла ни о чём думать, все мысли таяли от нестерпимого зноя. Порой девушку одолевала дремота, но звон тяжёлых цепей тут же возвращал её в реальность, и Громова снова и снова вспоминала события прошлой ночи.       Больше всего было страшно за Валерию. Алёна с ужасом думала, какая травма была нанесена психике ребёнка. Члены экипажа корабля, без различий возраста и пола, обнажённые и напуганные, были собраны тогда в безжизненно-серой комнате, где со всех сторон их омывало струями воды. После душа каждого ждало унизительное медицинское обследование, недолгое по времени, но очень грубое по отношению к «пациентам», не говоря уже о выжженной каким-то едким веществом коже на правой скуле несчастных.       Конечно, Ракита сопротивлялся. И не только он — курсанты и курсантки делали попытки противостоять негодяям, но угрожающе нацеленные дула автоматов всегда улаживали конфликт. После обследования всем выдали одежду. Точнее, просто тряпки, прикрывающие самые необходимые зоны. Затем снова пришла женщина в белом халате, в её руках вновь были листы бумаги, с которыми она сверялась, выкрикивая короткие фразы. Военные смотрели на знаки, нарисованные на руке каждого, и по какому-то признаку отводили человека в ту или иную сторону.       Так Алёна потеряла из виду друзей, Надежду, старпома, свою маленькую сестру и Макса. Затем новоиспечённых узников отправили по клеткам. По крайней мере, подобных загонов, в каком очутилась Алёна, вдали виднелось ещё несколько. Должно быть, в них-то и находились остальные.       С капитанской дочкой заточение разделила и Ира. Всего в клетке было семь человек, и все — женщины. У двоих незнакомок чётко вырисовывался округлый животик, и при общей худобе сослаться на избыточное питание логика не позволяла. Эти девушки тоже были беременны, как и Зябликова. Но узнать наверняка, кем были эти незнакомки, и что вообще происходит, не удалось из-за языкового барьера. Одна из женщин что-то сказала было вполголоса Алёне, но та округлила глаза, затараторила по-русски, по-английски, и, в итоге, общению продолжиться было не суждено.       Каждый узник был пристёгнут ошейником и тяжёлой цепью к неширокому столбу, стоящему посередине клетки. Цепь позволяла наклонять голову вперёд и даже ложиться, что очень помогло при сборе кусков чёрного хлеба, который пленникам побросали ранним утром охранники вприкуску к жиденькой овощной похлёбке. Алёне и Ире есть не хотелось, но сокамерницы жестами объяснили, что съесть надо обязательно. Тогда же на рассвете курсантки разглядели лица друг друга. На правой скуле у каждой был выгравирован символ — чёрный круг с восемью завитыми лучами, подобный образному очертанию солнца. Татуировка болела и жглась, пока вокруг витала утренняя прохлада. А потом началась жара, по сравнению с которой любая боль казалась ничтожной.       — Ира!.. Ира! — Алёна вяло пыталась расшевелить подругу. — Они дали воду!.. Слышишь? Очнись!       Зябликова приподняла веки и разглядела протянутую чашечку с жидкостью. Полстакана — не больше. Но измождённый организм был рад и этому.       — Алён… Не давай мне больше засыпать… А то так… последние соки испарятся, — Ира спрятала голову за столб.       — Знаешь… мама нам говорила, что, если тебе слишком жарко или холодно, нужно очень хорошо представить обратную ситуацию… Мы на севере, Ир! В холодильнике!.. — Громова старалась приободриться, но поток эмоций сбил её с мысли — в груди сжалось при воспоминании о маме и сестре, в памяти вспыхнуло заточение в холодильной камере с Максом на корабле. — Где же они?.. Ира! Нам конец, как ты думаешь?       — Я думаю, те белые медведи украдут наше мороженое! — Зябликова, не открывая глаз, изобразила подобие улыбки. — Алён… скажу тебе только: если Макса, как и нас, заточили в такую вот клетку, то эти цепи он с трудом, но разорвёт. А потом найдёт Леру… остальных и нас… И мы убежим… и найдём море… Сделаем новый корабль… и уплывём на остров… где будут все свои, только наши… И холодные коктейли…       — Утопия! — сокрушённо прошептала Громова. — Хотя… если верить, что-нибудь всё равно получится... Да ведь?..       Снаружи юркнула тень. Все от неожиданности открыли глаза. Темноглазая остроносая девочка-подросток с любопытством разглядывала обитателей клетки.       — Fash, bal'a! — спустя минуту воскликнула она, указала на женщину с самым большим животом и дёрнула за рукав стоящего неподалёку мужчину. — Mal'esh! Est altkham fash!       Мужчина что-то буркнул в ответ и подошёл к охраннику. Тот, перекинулся с ним парой слов, зазвенел ключами. Затем торговец прошёл внутрь, отстегнул ошейник избранницы и вывел её из клетки.       Женщина стояла перед незнакомцем с бесконечно отрешённым видом. Пока девочка забавлялась с животом пленницы — поглаживала, постукивала, прикладывалась ухом, мужчина приподнял укрывающую тело девушки тряпицу и помял набухшую грудь. Алёна встретилась с ней взглядом. Столько страха, отчаяния и горя в одних глазах. Громовой сковало спазмом горло, но слёзы не лились — выкипели на солнце.       Вскоре мужчина завязал с пленницей неторопливый разговор. Та отвечала неуверенно, с явно слышимым акцентом. Незнакомец вновь обратился к охраннику, достал из кармана какой-то чехол… Минута, две… Торговец махнул рукой, схватил узницу и отвёл её обратно в клетку. Женщина откинулась головой на столб и тяжело задышала под успокаивающие речи остальных.       — Вот зачем мы здесь, — молвила Ира. — Мы — рабы. Они могут сделать с нами, что захотят. А для каких-то особых целей, видимо, кто-то может нас и приобрести в личное пользование… Только… что это всё значит? Конец света, бескрайний океан? Это всё нам снилось, пока мы не попали в плен к террористам?!.. Или то, что мы видим вокруг — страшный сон?..       — Подумаем об этом, когда выберемся отсюда! — Алёну всю трясло. — У нас нет выбора! Я не оставлю своих родных и близких в этом аду! И сама не останусь!.. Будет всё, как ты говорила! Свобода, море, остров, жизнь…       — А я не позволю своему ребёнку родиться здесь, — решительно поддержала Зябликова. — Кем бы они ни были, — она окинула взглядом людей на улице, — они — враги!