mamihlapinatapai

курящий раз в год ради выпендрёжа перед бывшими друзьями из модельного агентства шин чихо заканчивал уже девятую за день. события их жизней в последнее время всё больше походили на бразильский сериал из бесконечного количества сезонов, серий, часов. герои центрального плана продолжали пополняться в количестве; они росли, становились взрослее. то, что с пеной изо рта отрицалось вчера, имело большое значение сегодня. поступки прошлого высмеивались самим собой в настоящем. это было как будто недавно: слёзы и истерика запутавшегося в собственных чувствах бёнджу где-то на уровне сердца чихо. ему казалось, это было вчера: «перестань так вести себя с хансолем, бёнджу», «прекрати его игнорировать», «не отрицай собственные чувства, сердце не камень, ты ничего с этим не сделаешь». но того снега за окном будто бы и не было, как и решительно настроенного закопать собственные чувства глубоко и подальше шин чихо. того мальчика будто бы не существовало. 10 сигарета говорила ему: посмотри, как люди быстро меняются. вчера ты говорил: «я не позволю себе в него влюбиться», — сегодня отрицаешь собственные чувства, а завтра? завтра уже наступило. завтра ты будешь лежать на холодном полу и запоздало просить не уходить пустоту. ведь меняешься не только ты и не только твои чувства. чуть больше сигарет, чуть больше алкоголя. это не любовь — просто очень сильная привязанность к мальчику, за которым он привык сталкерить на протяжении двух последних лет, с тех самых пор, как он встретил его впервые. с тех самых пор, как он заговорил с ним. лето. сеул. 2010 год. 27 градусов после едва прошедшего дождя; пар от асфальта; капли пота по спине каплями воды по бутылке холодной колы. он появился в его жизни приторным запахом клюквы. это началось в ту самую секунду. спустя два года чувства чихо к бёнджу именовались всё тем же словом. люди называют такое любовью с первого взгляда. тонкие руки, тонкие запястья, тонкие пальцы. в одной руке — энергетик, в другой — дымящаяся белая палочка. уставшие глаза были прикрыты, локоны давно выбились из едва держашегося хвоста на макушке, губы шевелились (судя по всему, подпевая песне в наушниках). пыльная форма, рваные кеды, кровавый цветок гематомы на скуле. чихо не нужны были рассказы этого мальчика о себе, которые выуживают при знакомстве. ему казалось, он уже его знал. всегда знал. даже амнезия никогда не сотрёт из памяти чихо тот первый ответный взгляд бёнджу. он отдал бы всё на свете, чтобы вернуться в тот момент и хоть что-нибудь исправить. сделать так, чтобы ким хансоль никогда не вставал между ними. бёнджу заговорил первым. чихо сжал кулаки в карманах школьных брюк. — пятая, блять, школа за год. он тогда не притворялся. он тогда не строил из себя отвергнутого ким хансолем мальчика в депрессии, «лучшим-другом-навсегда» ходжуна, счастливым парнем в поддельных недоотношениях с донсоном. никаких истерик в зале перед всеми, никаких слёз в чужие плечи. бёнджу не строил из себя чёрт знает кого, каждую секунду своего времени зависящего от кого-то другого. бёнджу, пускающий дым носом и щурясь от горькости клюквы после сигарет, был самим собой. чихо видел его настоящим. чихо. его. знал. бог не ведает сколько раз он хотел за грудки поднять хансоля к стене и приколотить к ней гвоздями за несерьёзную игру в открытую с чувствами джу. но в такие моменты он до боли в коже сжимал руки в кулаки и вспоминал одно: «пятая, блять, школа за год». в тот день чихо должен был что-то сказать. в фильмах и книгах после такой фразы их общее «вместе навсегда» началось бы с банального: «меня зовут чихо». автобус бёнджу приехал через минуту, и чихо только лёжа вечером в кровати понял, что это был и его маршрут тоже. клюквенный энергетик, клюквенный энергетик, клюквенный энергетик. шин чихо ежедневно превышал норму в два раза, рискуя собственным здоровьем; бессонные часы росли в геометрической прогрессии. в настоящем дне он для бёнджу — всего лишь точка в этой бесконечной вселенной. — вот же сука, — шин метко кинул потушенный окурок ровно на соседнюю крышу и откинулся на холодный бетон, с беззлобной и обессиленной улыбкой смотря в серые облака. история с символичным клубничным йогуртом каждый раз больно резала его по сердцу, заставляя от злости зажимать глаза пальцами, вдавливая яблоки в глазницы до болезненного головокружения. даже если. шин чихо. поставит перед бёнджу 50 банок клюквенного энергетика. и если. расскажет о том дне. бёнджу. его. никогда. не вспомнит. да кто он, блять, ему такой, чтобы судить его поведение со стороны? кто он ему такой, если бёнджу не счёл важным запомнить их первое знакомство? зато «как он мог меня забыть, чихо? как хансоль мог забыть нас?» да, мать твою, только это имело значение, только по этой причине земля могла остановить своё вращение. от «твой ебучий эгоизм и сопли по хансолю меня уже душат, я презираю тебя всей душой» до «люблю» севшим голосом в пьяном угаре, несколько сотен раз. в той прошлой для бёнджу жизни они видели друг друга три раза, включая первый. не считая, конечно, те сотни, в которые чихо преследовал парня тенью как маньяк. как жан батист гренуй. их второй раз произошёл по неслучайной случайности. чихо был в большой компании друзей-коллег по рекламе. он увидел профиль парня с другого конца бара. а это люди называют теорией шести рукопожатий? они разговаривали. сидели за одним столиком. пьяный взгляд бёнджу говорил о том, что этот момент сотрётся из его памяти наутро, но чихо отказывался в это верить и цеплялся за их знакомство. это было их первое. одно из трёх. второе произошло благодаря всё той же компании, во время ночной прогулки по улочкам сеула шумной толпой. — меня зовут чихо. для смелости шин набрал полные лёгкие воздуха, когда они поравнялись в каше незнакомых друг другу людей. их ладони соприкоснулись из-за темноты, но ким даже бровью не повёл. — я бёнджу. новое имя пульсировало в голове на протяжении нескольких недель, мешая сосредоточиться на учёбе, работе, банальных повседневных делах, типа приготовления простой ячиницы. — ты модель? — да, — чихо неловко опустил глаза и поглубже завернулся в тёплую рубашку. он не понимал своей неуверенности — дерзость была его отличительной чертой ещё с детства. ёбаный бёнджу делал его ладони потными! он никогда не испытывал подобного. — сложно, наверное. «пятая, блять, школа за год». «сложно, наверное». слово за словом, это прокручивается в голове чихо на протяжении двух лет. каждый раз, когда он смотрит в чужие глаза, на губы, которые только и твердят о… обо всех, кроме чихо. кто он, блять, такой? что он дал бёнджу? ни капли слёз. ни одного рисунка. мусор. чихо достал свою одиннадцатую за этот день. несколько минут покрутил в пальцах, стараясь отвлечься на что-то постороннее. например, на прошедшую не дома ночь. покрутил и вернул обратно в пачку. со санвон будто читал мысли чихо, появляясь назло, в самые ненужные моменты. нужно было ещё многое обдумать; шину не нужна эта ёбаная неловкость, когда они начнут обходить друг друга в узком коридоре рядом с бывшим танцклассом. но чихо забыл кое-что. это со санвон — всё ещё. был и будет. самым простым человеком на земле. они встретились взглядами, и это началось само собой. — от тебя воняет как от старика с последней стадией рака лёгких. — я хоть выгляжу нормально. тебе стоит взглянуть на своё опухшее от недосыпа лицо — то ещё, блять, зрелище. — самое страшное, что есть на земле, всё ещё твой переделаный нос, ёбаный ты майкл джексон. — тебе не поможет даже суицид. — урод. — дерьма кусок. — тупица. — обмудок. — всё ещё ненавижу тебя больше всех в этом мире. — всё ещё. санвон поджимал губы и бегал глазами по телу напротив, но чихо сложно было понять, он в поисках нового ругательства или что? в конце концов, его взгляд остановился на уровне ключиц старшего. — красивые засосы, шин чихо. ни одного кусочка чистой кожи. годная работа. — может. но их автор так себе в постели. чихо так больно приложился головой о стену, что зашипел от злости. санвон целовал его, кусая губы так, что в уголках глаз скапливались слёзы. они быстро заводились — почему шину так нравилось это? с санвоном было просто. с санвоном он терял голову. и его не нужно было любить до ненависти. он уже его ненавидел. они целовались, пока не закончился воздух в лёгких. чихо потянулся к нему губами, но санвон мазнул его подбородок, опускаясь укусами к шее. — больше. нужно больше. — младший оставлял на разгорячённой шее яркие метки, которые в скором будущем превратятся в разноцветные синяки, — к чёрту всё, к чёрту всех. пусть видят. не замазывай это. чихо почти забыл о существовании всего мира, в наслаждении зарываясь пальцами в чужие волосы, когда их обоих без холодной воды охладил звук приехавшего на этаж лифта. санвон быстро застёгнул рубашку шина на неправильные пуговицы, а тот пригладил их волосы. шаги приближались. из-за угла вывернул — конечно же, кто же ещё, в их команде же не почти два десятка человек, — бёнджу. — ты сказал, что знаешь, где искать чихо, а я ищу вас двоих уже чёрт знает сколько! учитель злится. тренировка началась пять минут назад. вы здесь, чёрт возьми, дрались? — этот придурок вечно напрашивается, чтобы я хорошенько его выпорол, — санвон носком кеда двинул в коленку шина и, незаметно от бёнджу, они переглянулись двусмысленными взглядами. — может и напрашиваюсь, — ответил тот, и они вдвоём с санвоном несдержанно заржали. — тогда сразу после тренировки. жди меня, если не струсишь. тактичность и санвон? чихо ещё предстоит узнать много сюрпризов об этом парне, который напоследок пихнул шина в бедро и убежал по коридору к лифту. — что ещё за хрень, чихо? что между вами? чихо было легче, но всё ещё недостаточно. кончики пальцев чесались от острой необходимости сделать хоть что-нибудь, хоть какое-то новое начало. он спокойно сказал, расстёгивая верхние пуговицы рубашки: — кто знает. он видел взгляд бёнджу. бёнджу, который знал, какие из меток не принадлежат ему. отчего-то шин наслаждался этой растерянностью на лице старшего. этого достаточно с головой. боль ему и не нужна. шин прошёл мимо, твёрдо выдерживая чужой взгляд, сдерживая губы в тонкой полоске безразличия, перезастёгивая пуговицы. бёнджу не пошёл за ним в лифт, но чихо, если быть честным, не задержался, чтобы дождаться его. он сполз по холодным металлическим стенкам, пытаясь унять бешеный стук сердца от своего недавнего поступка. «вот так, шин чихо. постепенно. шаг за шагом».