mamihlapinatapai

когда мальчик, рассказы о котором из уст шин чихо успели порядком подзадолбать ким хансоля, всё-таки переступает порог их компании в качестве новенького трейни, видит бог, хансоль ничего не чувствует. ни через день. ни через неделю. возможно, он и подметил в себе лёгкий укол ревности глядя на его милое личико впервые, однако, это была секунда и да, это было всё. если и рассуждать о том, когда началось это их что-то, то бёнджу, вероятно, ответил бы: «с первой секунды», — тогда как в случае хансоля это было бы: «с клубничного йогурта». ну хорошо, хансоль лжец, ну хорошо, он знал о клубничном йогурте раньше, чем коснулся губ бёнджу. всё это не оттеняет того, что для него это не было с первого взгляда. и всё это, к сожалению, не отменяет того, что не важно каким способом и когда, но он влюбился в бёнджу. и что он занимался самообманом, всё это время отрицая очевидное. но у него была причина. рисовать бёнджу после тренировок по танцам хансолю всегда было особенно сложно. он тратил кучу времени и карандашного грифеля, выводя выбившуюся прядку к острой скуле и стирая её, рисуя заново и снова стирая. с точки зрения художника, хансоль никогда не отрицал, что передать красоту уставшего бёнджу практически невозможно, а все эти наброски — дерьмо в сравнении с реальностью. автопортрет хан мианн мог набросать меньше чем за пять минут, с детальной точностью, значило ли это, что даже на подсознательном уровне ким хансоль никогда не отрицал: «этот мальчик — красивее меня»? как-то раз чихо всё же заметил его альбом скетчей и когда, перелистывая страницы, понял, что кроме бёнджу здесь — никого, разумеется, он спросил: — хансоль? ким посмотрел на него из-под ресниц и принялся собирать сумку дальше, запихивая злосчастный альбом поглубже в портфель. — мне не интересно, что ты подумал. бёнджу очень красивый и ты, конечно, труп, если скажешь ему это. с точки зрения художника, шин чихо, я не встречал музы красивее. считай это баловством, ясно? — хансоль спокойно шнуровал кеды, и чихо не заметил ни одной дрогнувшей мускулы, которая выдала бы его враньё. — и это не отмазки, пусть и звучит глупо. — я видел на одном рисунке себя, — говорит чихо отчего-то тихим голосом. — и? там и ходжуна не меньше. — ты можешь перерисовать для меня тот рисунок? где мы с бёнджу смеёмся. хансоль как раз заканчивает собираться и бросает вопросительный долгий взгляд на младшего. тот смотрит в пол, и пальцы его правой руки слегка подёргиваются, как у него бывает, когда он сильно нервничает. настаёт очередь хансоля спросить: — чихо? — ты великолепно рисуешь, хансоль. тот набросок мне очень понравился. как насчёт подарка другу? но старший всё ещё пытался прочесть что-то недосказанное в лице напротив. — что ты собираешься делать с этим альбомом? подаришь его? не нужно было добавлять кому, но нет, вообще-то, хансоль ещё не думал об этом. и всё же, это был ответный удар чихо, который он принял. — ну хорошо. будет тебе рисунок. может быть, задумался в настоящем хансоль, нужно было ещё тогда копнуть глубже. но он продолжал жить в прекрасном неведении, пока чихо ходил с бёнджу по кино, паркам, прогулкам. и всегда возвращался в весёлой сдержанности с этих времяпровождений с новеньким трейни, которые, честно говоря, обычные люди называют свиданиями. но у хансоля было достаточно плохое зрение для того, чтобы оправдаться собственной слепотой. всё решил день рождения бёнджу. в тот день чихо был как никогда честен и открыт в отношении хансоля, отсюда резок и груб. в тот день впервые вылезла наружу вся его ревность, и хансоль наконец-то задумался (пусть и не в том направлении) о том, что скоро останется снова один. чихо — прекрасный друг, но слишком общительный для того, который подолгу задерживается на одном месте. — у него же есть ходжун. он не сдерживается и говорит это чихо вслух, в лицо — уж слишком сильно вынес его этот день. — о чём это ты? — ты собираешься бросить меня, будто не подбирал умирающего и снова заставил жить. и уйти к нему. к бёнджу. к своему новому лучшему другу. чихо заливисто смеётся, пока они заходят в кабинет саран и ждут её на месте. — тот чихо, который заставил меня не покончить с собой, так не смеялся бы. и когда хансоль сам вскрывает запретную тему, чихо понимает — он это абсолютно серьёзно. — ты придурок, хансоль? закончить их разговор не дала вошедшая саран, и больше лично переброситься парой ядовитых слов у них не выдаётся возможности. к тому же, потом их забрасывает в эту волну вечера действий и ошибок, и больше они об этой теме уже никогда не заговорят. если не знаешь ответа на вопрос — попробуй выпить. хансоль задумывается над тем, что такого нашёл в бёнджу чихо как в друге, чего не смог дать ему он сам, пока опрокидывает в рот одну за другой. «это всё, блять, из-за твоих острых скул, это всё из-за твоих совершенных пухлых губ, больших выразительных глаз и, сука…» пятая или шестая становится перебором и стартом того момента, где хансоль отказывается запирать в себе эти чувства хоть когда-нибудь ещё. «зачем ты рисуешь бёнджу, хансоль?» он прокручивает этот вопрос в голове самому себе, когда садится на чужие горячие бёдра. когда толкает бёнджу к стене и нетерпеливо вылизывает каждый сантиметр его губ вкуса клубничного йогурта, ликёра и соджу. когда ломает все внутренние заслонки, все свои обещания насчёт того, что больше он никогда не влюбится, больше он не приблизится к людям, которые всегда будут критиковать его и сводить в могилу, каким бы он ни был. «я. доверяю. тебе». может, если бы минут на небесах было чуть больше, хансоль бы вслух повторял ему о том, что он окончательно влюбился, окончательно смирился, окончательно сошёл с ума. может, он бы поклялся на трипитаке, что ни при каких обстоятельствах, чего бы ему это не стоило, он не забудет этот день и не будет лгать себе и всем, что ничего этого не было. но выходит так, как выходит. чихо забирает его пьяного к себе домой, поэтому хансоль дёргается в ужасе, когда просыпается в чужой квартире. но события прошедшей ночи медленно заполняют его сознание, и в темноту утра он улыбается некоторым из мыслей. пока его не отвлекает посторонний звук с, как он помнил по последнему визиту, кухни чихо. он добирается до неё так тихо, как только может, и находит под столом самого хозяина квартиры, который, к счастью, не замечает хансоля. чихо содрогается в рыданиях. ким хансолю требуется пару минут, чтобы понять — это не сон и не игра его всё ещё пьяного сознания. и в тот момент, когда он уже собирается подойти к другу и помочь встать с пола, воспоминание из далёкого прошлого врывается в его саднящую голову на полной скорости. …- и как зовут причину твоей влюблённой улыбки? — я пока не знаю. но надеюсь увидеть его вновь и всё же узнать. хансоль играет бровями, как бы говоря другу: «подробности, шин чихо». — ладно, в общем… он выглядел как… знаешь, аппликация в этом мире. будто не отсюда. если ты на него посмотришь, то сразу увидишь это его… свечение. и он невероятно, невероятно, хансоль! — красив. я хочу сказать, его скулы острые, как края бумаги, волосы слегка длинные, собранные в беспорядочный хвост на затылке. и прядки спадают на лицо так, будто он только что вылез со страниц манги. у него большие глаза, похожие на миндалинки, на солнце они приятного шоколадного оттенка. тонкие красивые запястья, аккуратные пальцы. ростом он примерно с тебя, тоже очень тощий. в одной руке у него была сигарета, а в другой — банка энергетика. в воздухе пахло клюквой и дымом. я запомнил эмблему его школы на форме, хочу пробить. и выглядел он так… эмоции на его лице были дерзкими, но от этого он выглядел так очаровательно. я не знаю, хансоль, у меня коленки от него подкашивались. — оу, оу, оу, что же это? бог решил наказать ледяное сердце мальчика, который никогда не влюблялся? чихо смеялся и выглядел как солнышко, то есть, впервые. впервые выглядел таким ярким, когда смеялся. а через месяц он сказал его имя, которое всё это время хансоль вспомнить не мог, как ни старался. но теперь всё встало на свои места. ким бёнджу. — не придурок ли ты, расскажи-ка мне? — сходу начал чихо, когда они впервые встретились один на один после того случая в тренировочном зале. шин схватил старшего за грудки одежды. — значит, сука, в памяти у тебя сито? какого чёрта ты ничего не помнишь? хансоль сглотнул слюну, давая себе дополнительную секунду на раздумье. при любом его решении этой ситуации они бы были в жопе, просто он решил спасти от удара чихо. который сейчас пытался убить его взглядом. — мне очень жаль, если я забыл что-то важное и обидел этим бёнджу. однако я действительно ничего не помню. взглядом он говорил: «я защищаю тебя». но чихо не прочёл его. для своего же блага. сам себе внушая очередную ложь — яобязательнопоговорюобэтомсчихо, — он снова переехал обратно в свой прекрасный мир неведения и прекрасно в нём существовал. до тех пор, пока не налажал с плеером для бёнджу. в тот вечер он решительно взял такси и решительно назвал адрес квартиры чихо. но его дома не оказалось. твёрдо решив, что разговор состоится только при личной встрече, хансоль как последний идиот торчал под дверью чужой квартиры около недели, попутно для себя отмечая, что чихо ходит на репетиции в чужих шмотках, а значит, ему не кажется, и он действительно не бывает дома. — ты сменил адрес? — решается хансоль, когда подсаживается к другу на пол после очередной изнуряющей общей тренировки. — в каком смысле? — чуть лживо улыбается чихо, отпивая из бутылки воды, которую вежливо (в плечо) кинул ему санвон. — я сторожу, чтобы твою опустевшую квартиру не вынесли, вот уже дней семь как. — ну да, я сейчас живу кое-где в другом месте, — невинно хихикает чихо. и пожимает плечами, будто это является таким очевидным фактом. «вот как, друг? то есть если прямо сейчас я спрошу тебя про бёнджу в лоб, ты так же беспечно пожмёшь плечами?» — зачем ты приходил? почему не подошёл здесь, на тренировках? — хотел поговорить. лично. собираешься домой? — собираюсь. но поговорить можно и здесь, и сейчас, в конце концов, ещё несколько месяцев, и этот зал станет нашим окончательным домом. — что ж, тогда всего один вопрос, — хансоль садится в позу лотоса и поворачивается к чихо, решительно выдыхая: — зачем ты позвал бёнджу в стардом? младшему надоедает прятаться за невинными улыбочками и пожиманиями плеч, и мышцы его лица разом устало опускаются. — когда ты понял? — очень поздно, если честно. я неожиданно вспомнил про твою первую любовь, но никак не мог вспомнить имя. сходства во внешности мне вполне хватило. чихо устало выдыхает и ударяется лбом о свои колени. — дай мне минуту. собраться с мыслями. это будет длинная речь. хансоль кивает и позволяет себе немного расслабиться, остыть и сбавить тон. лучший друг всё ещё остаётся лучшим другом, в какое бы дерьмо вы не вляпались с любовью. — если и надо было делать какие-то оборонительные шаги, то намного раньше, например, сразу, — начинает с улыбкой чихо, хансоль подозревает что она — нервная, — что мешало мне признаться с порога всем вокруг, включая бёнджу, что я в него влюблён, поэтому он здесь, а я — рядом, кроме как эгоистично только самому себе? в какой-то момент я потерял контроль над ситуацией — тогда у тебя уже, наверное, было 23 страницы и около сотни скетчей с каждой эмоцией бёнджу, и даже такими, которые, наверное, даже я не видел. уже в тот момент мне было как-то… неудобно? заявить, мол, прости, хансоль, но не мог бы ты перестать это делать, я вообще-то в него влюблён? — мимо прошёл сэхёк к выходу из зала, и чихо приглушил громкость, опасливо озираясь по сторонам. — к тому же, если я не ошибаюсь, бёнджу на тот момент здорово в тебе застрял. — чихо нервно рассмеялся в этом месте. — на тот момент, боже. он же застрял в тебе с первой секунды, какой я придурок. хотел притянуть ближе к себе, а сам… ладно, хансоль. так или иначе, сейчас я здесь уже не играю никакой роли. у вас взаимные чувства, какими бы сложными они не были. и у меня уже нет никакого желания ввязываться в это. хансоль не знал, будет ли это правильно, тепло улыбнуться чихо и сочувствующе похлопать ему по руке? но к тому моменту на лице друга появилась какая-то новая, ранее невиданная эмоция. смесь ухмылки, страсти и… чего-то ещё. огня? — если говорить обо мне, у меня появился кое-кто. не могу сказать, что парень, у нас что-то вроде… свободных отношений. хансоль перевёл заискивающий взгляд на ключицы чихо в алых пятнах. — свободные, но дома ты уже не живёшь. чихо засмеялся и встал с пола. — мы сейчас как раз едем ко мне домой за последними вещами. он сказал переезжать к нему. хансоль не находил слов, чтобы правильно поздравить друга, поэтому… — то есть ты вроде… даёшь добро? или как это назвать? я и бёнджу. чихо замер и с тёплой улыбкой сказал хансолю: — я знаю, что ты видел меня тогда плачущим на полу. я мог давно остановить это. здесь есть часть и моей вины. но прошлое в прошлом, хансоль. у меня отношения. у вас взаимные чувства. я двигаюсь дальше. вы сходите с мёртвой точки. чихо замялся, но всё же добавил: — ещё одного его нервного срыва я не выдержу. — прости, — посчитал нужным сказать хансоль. чихо только с улыбкой кивнул: — рад, что мы поговорили. — да. — и насчёт рисунка… пожалуй, я оставлю его себе, хорошо? когда лучший друг выходил из зала, от взгляда хансоля не укрылся его поманивающий жест рукой. через секунду с пола будто невзначай встал санвон. хансоль ухмыльнулся. боже, санвон. — что ты сказал ему? — спросил в раздевалке санвон у чихо, когда они переодевались. — что переезжаю к кое-кому. — он вычислил нас, придурок. своим жестом ты был слишком очевиден. разве что огромной растяжки «со санвон, идём за мной!» не хватало! — это ты вышел за мной через секунду! я предупреждал тебя не делать так! — но я бы пошёл за тобой и без твоих знаков! чихо выдохнул смешком, заканчивая спор своим: — придурок. они переоделись и вместе вышли на улицу, ни капли не выдавая себя с головой. — ну так, — лениво начал санвон. его ленивый тон всегда обозначал начало чего-то серьёзного, чихо успел выучить это за неделю. — ты сказал ему? о том, что ты трахнул бёнджу. — блять, я просто обожаю, когда ты пытаешься начать что-то тактично, но потом! чихо шикнул в его сторону, злостно натягивая рюкзак на спину чуть выше, стараясь избежать ответа на вопрос. от со санвона. от которого не скроешь и невидимой иголки. — то, что ты язвишь, не отменяет того, что ты нихрена не сказал, так ведь? — не лезь ко мне в душу, — грубо выплюнул чихо. санвон резко остановился и дёрнул старшего обратно на себя, глядя в его злые глаза, подёрнутые дымкой тумана в воздухе. они молчали достаточно долго, приводя в порядок сбившееся дыхание, и первым начал как всегда чихо. — не лезь ко мне в душу, со санвон. я не люблю тебя. — я тоже тебя не люблю, чихо. желчь в их взаимных словах всегда была слишком, вылезала она будто бы сама и даже быстрее, чем ты сам успеешь это обдумать. — и убери из глаз сомнение. я не перееду к тебе, пока оно не исчезнет. буду стоять здесь до тех пор. — никакого, блять, бёнджу у нас не будет, чихо, тебе это ясно? чихо молчит и глубоко дышит через нос. — оставляй его здесь, на этом самом месте. или оставайся с ним. прямо сейчас. ты слышишь? чихо глубоко вдыхает и выдыхает закрывая глаза. это для его же блага, санвон как всегда прав, он всё делает верно. — тогда оставляем здесь всё. я никогда не спал с бёнджу. я никогда его не любил. и я никогда больше не заговорю об этом. — отлично, — соглашается санвон. — отлично, — отвечает чихо. — и я всё ещё не люблю тебя. — хорошо. отлично, — кивает санвон. чихо бросает последние силы на то, чтобы не обернуться назад, когда такси увозит их прочь от этого места. за телефонной будкой, в пару метрах от того места, где только что стояли со санвон и шин чихо, прячется ким донсон. забытый абсолютно всеми.