mamihlapinatapai

— нет, бёнджу, это кусок дерьма, скажи ему, блять, санвон! чихо и бёнджу больше не притворялись. к счастью, они оба относились к той категории людей, которые с лёгкостью отпускают прошлое. так что они моментально вернулись к прежнему формату общения (в конце концов, ни один из них не испытывал ярого желания объяснять, что за мышь пробежала между ними). чихо признался, что в отношениях с санвоном теперь, так что старший с облегчением выдохнул и перестал пялиться на рисунок в альбоме хансоля, на котором они вдвоём смеются над чем-то тупым, а шин смотрит на него в упор. сейчас они вчетвером — бёнджу, чихо, санвон и ходжун — ждали начала общей тренировки, сидя немного поодаль от остальных ребят. чихо и санвон нападали на «отвратительное тату» бёнджу, ким защищался, а ходжун с закрытыми глазами лежал на бёдрах лучшего друга и спокойно отдыхал, изолируя себя от обстановки всеобщего веселья и безумия. из угла напротив с низкой лавочки на их компанию (ну да, на компанию) из-под ресниц поглядывал хансоль своим виноватым усталым взглядом, но бёнджу игнорировал это, даже не замечая. и у него не было никакого желания хотя бы найти взглядом этого человека из толпы. чихо и ходжун ошиблись, думая, что это потому, что он чертовски зол. ким бёнджу был, блять, до невозможного подавлен и разочарован в себе. хансоль помнит. хансоль вернул сломанный плеер. но хансоль ничего не объяснил и даже не схватил младшего за руку, когда тот в слезах убегал из душной раздевалки. за целый месяц хансоль ничего не изменил, бёнджу всё было ясно. он нахрен. не всрался. ким хансолю. — ты такой тупица, — ныл чихо, когда бёнджу в тысячный раз разбудил его звонком посреди ночи, и шин сквозь динамик уловил запах соджу и слёз. в тысячный раз. — ты можешь сколько угодно пытаться переубеждать меня, но я знаю, он вернул плеер из вежливости. он помнит, но хотел бы забыть. это была пьяная ошибка, как, знаешь у… то есть… шин виновато закусил губу, глядя в поблёскивающие в темноте сонные глаза санвона, который, разумеется, всё слышал даже на минимальной громкости. ну да, иногда бёнджу осекался и вспоминал их с чихо ночь, как в этот раз, но потом тянул своё виноватое «то есть, ммм…» — клянусь богом, ким бёнджу, что когда я пытался просто поболтать с ним обо всём как в прежние времена пару дней назад, этот ублюдок только и делал, что с любой темы перескакивал на тебя. — тогда как же слухи о них сохи? деятельность в стардоме не могла кипеть, если её не питали какие-то сплетни. так что после слухов о том, что одного из трейни выгнали из-за драки, все, включая персонал компании, принялись обсуждать дружбу трейни ким хансоля и уже дебютировавшей квон сохи, которые в последнее время проводили много времени вместе. правда состояла в том, что теперь шин чихо тратил всего себя на со санвона, а у хансоля, кроме него и сохи, никого, по большей части, и не было, так что он не стал навязываться лучшему другу и решил восстановить общение с лучшей подругой. но ложь, витающая по компании, утверждала, что они теперь встречаются. а ким бёнджу, который верил в санту до 12 лет, здорово соврёт, если скажет, что не наивен. так что он был тем, кто верил в правдивость этого бреда, гораздо больше, чем кто-либо другой. — они не встречаются. — откуда тебе знать? — он бы сказал мне. — то есть, ты не спрашивал? чихо тяжело вздыхает и тянется за коротким поцелуем к санвону, чтобы не сорваться на крик. — послушай, бёнджу. сделай динамик погромче сейчас, прежде чем я скажу, кое-что, чтобы ты понял. хансоль и сэй не встречаются. и ещё, он безумно влюблен в тебя, на тот случай, если тебе интересно. прекращай пить и иди домой. и если ты не будешь спать в своей тёплой кроватке через час, я больше в жизни не отвечу ни на один твой звонок. — откуда тебе знать, что он в меня влюблён, чихо? — грустно бубнит бёнджу. чихо хочет истерично захихикать, но сдерживается только благодаря санвону, целующему его ключицы. — мы разговаривали. он умеет говорить, бёнджу, я умею тоже. тебе бы не помешало приобрести этот навык, если говорить начистоту. прекращай это. прекращай каждый день пить и думать о дерьме. позвони ему прямо сейчас, если это действительно тебя волнует. но бёнджу это бёнджу, так что он просто игнорирует каждый хороший совет чихо, и на следующий день, как и всегда, не обращает на хансоля никакого внимания, но чихо, хотя бы, перестаёт просыпаться от пьяных ночных звонков. правда, шин пару раз, действуя под воздействием собственного интереса, спрашивает у хансоля, почему тот не делает первых шагов, но тот отказывается говорить на эту тему. может, герои книжных романов и приходят к отношениям пусть не быстро, но плавно и в конце концов, но чихо смотрит на хансоля и бёнджу с уверенностью, что это не так. горячая ладонь санвона, которого он месяц назад ненавидел, только подтверждает его мысли. в жизни не бывает легко. в жизни ты не можешь быть в чём-то уверен со стопроцентной точностью. нет гарантии, что завтра ты не будешь засыпать в одной постели с человеком, над которым вчера подшучивал, и нет гарантии, что если вы медленно идёте к отношениям, однажды твой внутренний навигатор не скажет тебе замереть просто так, без причины. и это либо временный ступор, либо отсутствие желания хотя бы попробовать. куда мы движемся, к чему мы идём? бёнджу резко плюхается в реальность, когда какой-то голос на подкорке сознания вырывает его из мыслей, и он перематывает его снова и снова, рипитом. кто-то из сидящих в другом конце зала напротив хансоля вдруг спрашивает его: — так как, хансоль, сохи — клубничный йогурт? бёнджу реагирует первым: его передёргивает как бывает, когда ты неожиданно вспоминаешь о чём-то неприятном и у тебя проблемы с нервной системой. ходжун поднимается с его колен и смотрит на ким донсона как на последнего на этой земле придурка. на ким донсона. чихо сжимает кулак и гневно шипит, но санвон крепко хватает его за запястье. и семнадцать пар глаз в этом зале здесь и сейчас направлены на ким хансоля. — нет. это не сохи. — тогда ты знаешь кто? бёнджу шокированно оглядывает лицо донсона. даже в профиль и даже издалека он видит на его лице эту поддельно-удивлённую улыбку. он знает. — зачем он, блять..? чихо поднимается с пола, и санвон едва успевает схватить его за ладонь, чтобы тот не пошёл и не разбил этому придурку лицо. хансоль, видя реакцию бёнджу и его компании на той стороне зала, начинает понимать, что что-то не так. но у донсона громкий голос и повелительная аура, так что все сидящие перед лавочкой ждут ответа. — эй, блять, ты! чихо вырывает руку из захвата санвона и твёрдым шагом направляется к донсону. тот, всё ещё строя из себя актёра, поднимается с пола и спокойно отряхивает от пыли штаны. — чихо, стой, — санвон догоняет его и хватает за руку, — успокойся, пожалуйста. бёнджу даже дышать боится, и ходжуну становится страшно за друга, когда он видит, как чужие глаза остекленели, а тело замерло без малейшего движения. — чего тебе? — нагло спрашивает донсон, подходя к чихо вплотную. большинство присутствующих не имеют понятия, что вообще здесь происходит, так что сидящие на полу просто тихо перешёптываются между собой о том, что чихо опять ведёт себя как выпендрёжник, а со санвон держит его за руку. — разве ты не друг бёнджу? — спрашивает чихо так тихо, чтобы услышал только санвон и напротив стоящий. донсон ухмыляется и смотрит за спину шина, туда, где онемел от происходящего бёнджу. убей или умри, чтобы тебя вспомнили. — эй, хансоль, — призывно громко начинает донсон, всё ещё цепляясь взглядом за бёнджу, который переводит на него ответный, когда слышит имя, от которого внутренне вздрагивает, — ты же уже в курсе, да? санвон успевает сжать чихо за обе руки, потому что предчувствует что-то нехорошее нутром, когда донсон поворачивается к большинству сидящих и заканчивает: — что твой клубничный йогурт трахался с чихо? по залу проносится звук непонимания с примесью вопросов по типу «он про сохи? шин чихо переспал с сохи?», а донсон выставляет себя ещё более конченой тварью, добавляя: — ким бёнджу — клубничный йогурт. оцепенением бёнджу заражается хансоль; в ту же секунду, санвон едва сдерживает взорвавшегося после последней фразы донсона чихо, сангюн поспевает на помощь лучшему другу и хватает парня за другую руку, когда та выскальзывает из захвата со и уже летит в сторону донсона; который в свою очередь, смеётся как сошедший с ума. хансоль и бёнджу смотрят друга на друга, и первый умоляет взглядом отрицательно помотать головой, а лучше — закричать, что это не так. но бёнджу плачет и закрывает глаза; на сетчатке хансоля навечно остаются его мокрые ресницы, опустившиеся на нижнее веко. прежде, чем бёнджу накроет истерика, ходжун подхватывает его под руки и, обнимая, прижимает к себе. хансоль смотрит на плачущего бёнджу и вопящего чихо и отказывается верить. — …разве ты не заметил? они тогда на следующий день оба были в засосах и царапинах, и в первые дни вели себя странно! посмотри на их реакцию! посмотри на орущего чихо, хансоль, и ты сам всё поймёшь! — закрой рот, тупой мудак, — выплёвывает санвон, борясь с внутренним желанием харкнуть донсону в лицо. — ублюдок. строил из себя друга бёнджу, и первым же его растоптал. — поверь, он сделал это со мной намного раньше. — донсон улыбается, смотря на убитого бёнджу, который злостно выглядывает на него из-за руки ходжуна. — теперь, детка, и ты узнаешь, какого это, когда тебя оставляют забытым у дороги. — чего ты хочешь? — спрашивает хансоль, разбитым и злым взглядом смотря на донсона. — чего ты лезешь? зачем делаешь это при всех? — вы не знаете, никто и ничего, не знаете обо мне. донсон разворачивается и уходит, оставляя устроенную собственными руками смуту за хлопнувшей дверью. хансоль встречается взглядом с чихо, и у того, почему-то, тоже не написано в глазах что-то вроде «это всё враньё». и старший даже ждёт несколько секунд, выкраивая паузу для слов, оправданий. хотя бы вранья. но чихо молчит, а бёнджу смотрит в потолок остекленевшими глазами. хансолю нужно время. всем нужно время, когда лучший друг и человек, в которого ты влюблён, трахались за твоей спиной. так что он кивает пару раз самому себе и выходит из зала следом за донсоном.