mamihlapinatapai

— ты, блять, под чем? спрашивает чихо, когда бёнджу бросает сумку в угол просторной раздевалки. потому что ким ли это бёнджу с короткими чёрными волосами, в узких кожаных брюках и с перемотанной бинтами рукой чуть выше локтя. — мы уже выбросили школьные формы, что не так? — когда старший подходит ближе, чихо замечает тонкий слой чёрного карандаша для глаз на нижнем веке и… — ебать, бёнджу, нет, — чихо тяжело вздыхает и закрывает глаза. — и этот пластырь на руке… не говори мне, что ты уже сделал тату, блять. — я достаточно неудачлив для того, чтобы упасть так, чтобы какой-нибудь шин чихо спросил меня, не сделал ли я тату, случаем. — бёнджу несёт неубедительную херню и так тупо хмурит брови, что чихо точно знает — врёт. он меняет футболку с короткими рукавами на грязную тренировочную толстовку, когда добавляет: — никому, шин чихо. я начал его вчера, просто случай выдался. ну, знаешь, мой друг… — но я же отговаривал тебя! а ты вообще пообещал… тупой, — шин кидает в него свою рубашку. — что тебе на это родители сказали? — да ничего, — кусает губу бёнджу, — потому что я пока и сам им ничего не сказал. обязательно удивлю их законченным вариантом на одном из ужинов. — да уж, ты отстойный сын, — чихо хлопает дверью своего шкафчика. — ага, вот только я-то поступил в университет… и бёнджу говорит что-то там ещё, но перед этим улыбается открытой улыбкой, и чихо не слушает дальше, потому что его улыбка… улыбка у бёнджу другая. как если бы вчера он знал одного человека, а сегодня уже другого: ким бёнджу улыбается, а на его лице написано только «я не тот взбесившийся псих, кем был пару месяцев назад». просто не тот. и чихо ещё раз осматривает его одежду, волосы — снова и снова — и говорит: — ты встречаешься с кем-то, я прав? бёнджу в ответ улыбается. только улыбается. прошло много недель с тех пор, как произошёл тот инцидент в тренировочном зале стардома. снег растаял до последнего сугроба; растаяло и сердце бёнджу. экзамены, выпускной, поступление в университет — он нагрузил себя делами и погряз в них, не ощущая жизнь трейни некоторое время. до тех пор, пока директор не объявил неокончательный состав к дебюту группы. и название. и первый концепт. и ещё кучу всякой херни, в которой бёнджу всё ещё плохо разбирался, подписывая с родителями контракт. но ему было всё равно — с этого момента его жизнь другая. а может и нет. но юнит из четырёх танцоров, каждый из которых предварительно уже заключил с компанией контракт, отправляют в самую крутую школу танцев. и ким бёнджу рад так, что не может сдержать слёз почему-то именно в этот момент. он обнимает ходжуна и смеётся в ключицы друга, пока чихо сгребает в объятия хансоля. да, своего лучшего друга, и это логично — бёнджу ведь сам подумал в первую секунду о ходжуне… и он снова клянётся изменить свою жизнь. но ему это сложно даётся — на одном из первых занятий в школе ходжун подворачивает ногу так, что ему приходится лечь в больницу на неопределённый срок. чтобы не терять время и деньги, директор заменяет его санвоном. то есть, со санвоном, блять. охуенная ситуация, лучше и не придумаешь. человек, с которым бёнджу даже взглядом встретиться не может, потому что больно. его лучший друг, которому бёнджу в глаза смотреть не может — чувствует себя двуличной тварью и семенем раздора, потому что у них с хансолем вроде как едва-едва всё наладилось. и со, блять, санвон, который, если бы молчал больше, может нихрена той сцены в тренировочном зале и не было бы. и каждая секунда без чон ходжуна больно режет бёнджу по лёгким. получается ли у него быть сильным? нет, блять, нет и ещё раз нет: ощущение, что в любой миг из его рук всё посыплется песком. и сам он развеется в пепел следом. ничего не хочется — только лечь на асфальт и сдохнуть. но бёнджу поклялся изменить всё. и вот как он оказался здесь — с новой стрижкой и цветом волос, с адской болью в руке чуть выше локтя и с подкрашенными глазами. с новым взглядом и новой улыбкой. с обещанием самому себе попробовать всё снова, заново. и с одним маленьким секретом, раскрывать который он пока не собирался. даже шин чихо. шин чихо, которому больше всех достаётся. который разрывается между двух огней, чувствуя вину и перед лучшим другом, и перед бёнджу. и перед ходжуном. и, переосмысливая ситуацию, думая о том, что он мог сделать в прошлом, что не сделал, чихо убивает себя ещё сильнее. «я мог увести бёнджу из зала». «я мог остановить ту игру в день его рождения». «я мог не знакомить их». «но я не смог». чихо сидит на балконе в своей квартире и смотрит на закат, думая, стоит ли вмешаться сейчас. когда бёнджу больше ни слова о хансоле не говорит, и когда хансоль больше не смотрит на бёнджу. стоит ли снова всё испортить? или оставить всё как есть? у чихо есть ответ: не надо делать больно. делать больно бёнджу, который плакал на протяжении чёртового часа в тот день, когда узнал, что хансоль ничего не помнит про них. но что сейчас чувствует бёнджу… хочет ли он, чтобы хансоль проснулся однажды утром и всё вспомнил? а может хочет, чтобы хансоль собрал свои вещи и свалил из стардома? чихо ничего не знает. потому что бёнджу если и умирает, то делает это тихо и с улыбкой. быть может, ответы на эти вопросы есть у ходжуна. и может быть они у него и были бы, но в последнее время бёнджу так мастерски научился притворяться, что нет. ходжун тоже ничего не понимает. и когда видит яркие улыбки бёнджу на тренировках, чон ходжун хочет, чтобы хансоль внезапно упал на пол и начал биться в конвульсиях мучительной и продолжительной боли. чтобы ему было больнее, чем бёнджу, когда тот улыбается. больше всего ходжуна удивляет, насколько тактичными оказываются остальные трейни. никто из них, то есть, даже сангюн и санвон, ничего не спрашивают про этот скандал. никто из них не рассказывает об этом директору и даже чёртова охрана, которая просматривает камеры видеонаблюдения ежедневно, не говорит ничего. вот оно как, выходит. спектакль, за которым наблюдает 102 зрителя на протяжении 18-ти действий. и ни один из них ещё не покинул своё место. в этом нет вины бёнджу, но чихо и ходжун решают следить за каждым его шагом, когда хансоль в радиусе десяти метров от него. возможно, это единственный из моментов, в который они просто объединяются: без шуток и фраз с подтекстом; чихо и ходжун не могут определиться, кто из них ангел-хранитель для бёнджу, поэтому решают защищать его вдвоём. ждать, когда ким хансоль снова скажет что-нибудь не то, когда бёнджу услышит что-то лишнее. ждать второй взрывной волны, которая обычно страшнее, чем первая. но ничего не происходит. более того, бёнджу иногда репетирует с ним какие-то связки танцев, передаёт ему сообщения от персонала агентства и говорит «пока», когда хансоль уходит из школы. — в чём дело? спрашивает у самого себя и ходжуна чихо, когда они впервые видят, как бёнджу говорит это ёбаное «до завтра» ким хансолю. в мыслях чихо догоняет бёнджу, резко разворачивает за плечо к себе и со всей силы бьёт кулаком по скуле. за то, что они тут, блять, волнуются, а он ведёт себя так, будто это не ким хансоль довёл его до нервного срыва. — я не знаю. отвечает ходжун. и представляет, как в университете бёнджу начинает встречаться с какой-нибудь глупой, но красивой девушкой. как они расстаются, как бёнджу находит ещё с десяток таких же. и как он продолжает жить без хансоля. не улыбаясь фальшивыми улыбками и не изображая приторную дружбу навеки между ними двумя. не делая вид, будто уже и для сердца придумали клей, будто он уже всё починил или перезагрузился и забыл его. даже если бёнджу не хочет этого, ходжун мечтает, что хансоль никогда не вспомнит о том поцелуе в кладовке караоке-бара. и вот как они все оказываются в этом дне. фальшивый ким бёнджу с подкрашенными глазами. уставший шин чихо, который не знает, какой путь решения проблемы ему выбрать. ненавидящий чон ходжун на больничной койке. и ким хансоль. просто ким хансоль, который ничего не помнит. — так ты… с кем-то встречаешься, бёнджу? чихо спрашивает его ещё раз, когда они заканчивают тренировку и собираются уходить домой. — а ты ревнуешь? — бёнджу забирает свой портфель и закрывает шкафчик на ключ. и улыбается. чихо только кивает пару раз, грустно улыбаясь, понимая, что бёнджу не ответит на этот вопрос. не сегодня уж точно. — не ревнуй. — бёнджу треплет его по волосам, а чихо думает о том, какая же это охуенно смешная для него самого ситуация. — ладно, я пошёл. пока, чихо. — пока, бён- дверь хлопает. — джу. чихо решает, что выбирает запасной вариант: никуда не влезать. пусть сам разбирается со своим дерьмом, даже если умирает. на пороге бёнджу останавливается и поправляет рубашку. пару раз смотрит на время на экране телефона и оглядывается по сторонам. топчется с носка на пятку, вовремя замечая, что пора бы купить новые кеды. достаёт пачку сигарет, смотрит на неё, о чём-то думает и убирает обратно в карман. снова смотрит на часы. слышит за спиной шаги и оборачивается через плечо. хансоль. бёнджу оборачивается к нему полностью. хансоль идёт к выходу по коридору, устало потирает лицо и смотрит на экран телефона. вздыхает и убирает его в боковой карман портфеля. поднимает взгляд покрасневших глаз и останавливается за пару шагов до бёнджу. и мамихлапинатапай. ходжун знал, что есть какая-то загвоздка в том, что бёнджу не взрывается. раньше он дышать рядом с ним не мог, потом случился этот скандал, а после… почему после такое затишье? почему после того, как бёнджу час плакал на крыше, наверняка весь вечер плакал дома и не спал всю ночь из-за всё тех же грёбаных слёз, почему. он. больше. не взорвался? ответ был так ощутимо рядом — ходжун чувствовал это, чувствовал, что они с чихо упускали что-то важное. и когда шин уже сдался, ходжун всё ещё искал ответ. пока не сопоставил все моменты «общения» младшего с хансолем. и однажды он понял одну маленькую и такую явную вещь. в каждый из таких моментов бёнджу никогда не смотрел хансолю в глаза. пялился в телефон, шнуровал кеды, разминался или смотрел в собственное отражение в зеркале напротив — куда угодно, но никогда на хансоля. тогда как хансоль всегда смотрел на него. ходжун раскрыл секрет их химии в последний момент, когда как-то раз бёнджу передавал хансолю, что другая группа попросила его подойти после занятий. всё встало на свои места, когда, говоря это, младший пялился на потухший экран телефона и в беспорядочном притворстве водил по нему пальцем. и сейчас бёнджу совершает ошибку, на мгновение решив, что сильный и справится. он смотрит на радужку хансоля в свете угасающего дня — тёмно-карий превращается в мягкий шоколадный. и в этом мягком шоколаде бёнджу пытается что-то прочесть, чувствует, будто бы уже где-то это видел. будто бы взгляд хансоля был таким же в тот день, когда его за руки утаскивали из тренировочного зала. но как бёнджу не понял ничего тогда, не понимает и сейчас. они ещё несколько секунд смотрят друг на друга и бёнджу улыбается: — пока, хансоль. старший видит высокого парня в кепке за спиной бёнджу, который поднимается по ступенькам к ним. младший оборачивается и, поправляя ручку рюкзака, подходит к нему, становится на носочки и обнимает за шею. весь мир переворачивается в глазах хансоля с северного полюса на южный, когда он видит в этом высоком парне ким донсона. — пока… бёнджу. не у каждого мамихлапинатапая есть счастливый конец. очередь хансоля умирать.