Запретный

      Люк вынырнул из сна, словно пловец из глубокой воды. Сев на постели, он с трудом выровнял дыхание. Чёрные шёлковые простыни соскользнули с его обнажённой груди и собрались складками на талии. Первым, что он увидел, была фигура его отца на фоне сияющих в черноте космоса звёзд и зелёно-золотой планеты, носящей имя Чёрное Сердце Вселенной. То, что звёзды и планеты были лишь фоном для Вейдера, не показалось Люку странным. Это было единственно правильным.       Мощные потоки силы окутывали Вейдера, словно второй плащ. Люк почувствовал острое желание встать и подойти, упасть перед ним на колени и прислонить голову к мощному бедру. Вдохнуть запах брони, почувствовать под щекой её гладкость и ощутить вкус, припадая поцелуем к ногам отца.       Мысли спутались, и Люк внезапно осознал, что его собственная рука тянется к простыне, чтобы отбросить её, встать и сделать это. Люк яростно потряс головой: «О чём я думаю? Я не должен... не буду... абсолютно не могу сделать нечто подобное».       На короткое мгновение Люк задался вопросом, почему чувственные фантазии по отношению к отцу были такими чёткими и ясными, в то время как остальная часть сознания была расплывчатой, ускользающей. Но и этот вопрос покинул его, рассеявшись, как дым.       Люк осмотрелся. Они находились на «Исполнителе». Вейдер стоял неподвижно, глядя в смотровой иллюминатор каюты. Люк вспомнил, как был похищен страшными, злобными тварями там, на планете. Значит, отец спас его... и привёз на борт своего флагмана. Люк ещё раз внимательнее посмотрел на Вейдера, прислушиваясь к собственным ощущениям, и понял: его отец изменился. Что-то необычное случилось на планете. Люк почувствовал, что теперь Вейдер обладает властью, достаточной для того, чтобы погасить свет каждой из звёзд, мерцающих за прозрачным иллюминатором, просто силой мысли.       «Как такое может быть? Когда он стал настолько силён? И как вообще форсъюзер может быть таким мощным? И Сила, которая чувствуется в нём... Она похожа на ту, что я чувствовал на Чёрном Сердце. Тьма и Свет, больше Тьмы, но Свет точно есть! Я чувствую от него тепло и любовь. Любовь ко мне!»       — Как ты себя чувствуешь, сын? — низкий рокочущий голос снова напомнил Люку тёмный тягучий мёд.       — Я... нормально. Странно. Я... я не знаю, — Люк запнулся.       Он, опустив голову, посмотрел на свою грудь, ожидая увидеть израненную почерневшую плоть там, где существо укусило его, но его кожа была гладкой и нетронутой. Люк замер: он касался груди правой рукой... Но его протез был вырван тварями с планеты, а сейчас на его месте был не другой протез, а живая конечность из плоти и крови. Люк почувствовал, как внутри начинает бурлить рвущаяся наружу истерика. Как такое возможно? Империя разработала метод отращивания конечностей?       — Как? — только и смог выдавить Люк, протягивая свою новую живую руку к Вейдеру.       Вейдер взял его кисть и сжал между ладонями. Люк почувствовал восхитительную мягкость кожи перчаток и вздрогнул от осознания, что дотронулся до отца впервые в жизни.       — Ты регенерировал руку с помощью своей целительной Силы, — ответил Вейдер.       — Что? Но я не мог! Я...       — Ты сделал это.       — Но как это возможно? Вряд ли даже джедаи могли выращивать человеку конечности!       — Раньше такого не было, насколько мне известно. Но тебе удалось это, дитя моё. Ты стал сильнее, чем был... — объяснил Вейдер. — Когда я спас тебя, ты почти ушёл в Силу. Ты ускользал, но вернулся.       Люк отчаянно пытался понять услышанное. «Я чуть не умер? Да, верно. Я знал, что ухожу, но прежде чем уйти, я хотел, чтобы отец знал — я люблю его, а затем... Я не помню! Почему я не могу вспомнить, что было дальше?»       Люк раздражённо хлопнул рукой по постели, и это действие помогло ему осознать, что другая рука всё ещё покоится в больших ладонях отца. Он задохнулся от удовольствия, наслаждения шелковистым теплом рук Вейдера. «Я быстро забыл, как живая рука впитывает тепло, в отличие от протезов. Как же он чувствует, имея так мало живой плоти? Ему всегда холодно? Возможно, теперь я смогу вылечить его, вернуть ему конечности?»       — Отец, как ты думаешь, я мог бы сделать то же для тебя?       — Ты имеешь в виду, вырастить мне руки и ноги? Вылечить моё тело? — голос Вейдера был настолько бесстрастным, что Люк даже не смог понять, что на самом деле думает Тёмный Лорд.       — Да.       — Степень твоих способностей неизвестна. Я полагаю, что твои силы будут увеличиваться. Так что да, это вполне может стать возможным.       — Я хочу попробовать, если ты готов к этому, — сказал Люк вслух, а про себя подумал: «Возможно, если его тело исцелится, то и его душа выздоровеет. Тогда он откажется от Тьмы, правящей им, и обратится к Свету, который и сейчас в нём есть».       Вейдер усмехнулся:       — Я готов быть твоим подопытным кроликом, сын, но думаю, что тебе потребуется некоторая практика, прежде чем мы попытаемся что-то сделать.       Люк быстро кивнул. Он вспомнил некоторые плачевные эпизоды своих тренировок с Йодой и понял, что да, практика ему не помешает, прежде чем он попытается вылечить отца. Он был уверен, что, если он легко сделал это с собственным телом в бессознательном состоянии, вряд ли так же просто будет повторить то же самое на чужом, находясь в сознании. Люк ощутил мощь Силы, буквально струящейся из ладоней отца.       — Я не единственный, кто изменился, отец. Ты... ты тоже стал сильнее.       — Да.       — Но ты не был близок к смерти. Или был? — Люк уставился в непроницаемые линзы визоров, сожалея, что не может видеть глаза отца, читать в них его чувства.       — Не так, как ты думаешь. Моя старая жизнь мертва. Теперь я... Мастер.       — Мастер-джедай или мастер-ситх? — Люк не был уверен, что правильно понимает, но чувствовал, что смысл кроется именно здесь, и это было важно понять.       — Сам себе Мастер, наставник Силы для себя, — тихо и задумчиво проговорил Вейдер и покачал головой, словно стряхивая рассеянность. — Этот разговор не будет сейчас продуктивным, сын.       — Мне жаль. Я не хотел задавать слишком много вопросов, надеялся лишь понять, что с нами произошло, — сказал Люк.       — Знаю, дитя моего сердца, и ты поймёшь. Просто не сегодня, не всё сразу, — ответил Вейдер и нежно сжал ладонь сына. — Тебе нужно ещё отдохнуть.       Вейдер помог Люку улечься обратно на постель, накинул простынь на обнажённую грудь сына и сел рядом на краю кровати. Люк немного подвинулся и перевернулся на бок, чтобы удобнее было смотреть. Поворачиваясь, он слегка задел ногой бедро Тёмного Лорда и поспешно отстранился, про себя, однако, отметив, что бёдра отца действительно мускулистые и рельефные, как он и представлял себе.       «Это потому, что ему необходимо перемещать свои тяжёлые протезы», — подумал Люк и покраснел. Воображение услужливо подкинуло образ: его обнажённые ноги, соприкасающиеся с могучими бёдрами отца...       — Весьма волнующее видение, юноша. Продолжай, пожалуйста, — усмехнулся Вейдер.       — Должен ли ты читать мои личные мысли? — проблеял Люк, чувствуя, как пылают его щёки.       — Боюсь, что ты не думал, а скорее кричал на всю Вселенную, — хохотнул Вейдер в ответ.       Люк покраснел ещё больше.       — Получается, что любой чувствительный к Силе человек может слышать мои мысли?       — Только мощный.       Люк закрыл лицо руками и пробормотал:       — Пожалуйста, скажи мне, что Император не слышал мои мысли о тебе...       — Я блокирую их от него, — ответил Вейдер. — Ты не должен больше волноваться об Императоре, мой сын.       Уверенность, прозвучавшая в голосе Вейдера, заставила Люка задать вопрос:       — Это связано с изменениями в тебе? С тем, что теперь ты сам Мастер?       Интуиция не подвела Люка — Вейдер кивнул:       — Палпатин больше не угроза, лишь неприятность. Он будет уничтожен в своё время.       Люк почувствовал неприятный холодок, скользнувший по спине змейкой. Он не сомневался в словах Вейдера, понимая, что в связи с огромным увеличением мощи Тёмного Лорда Император теперь есть именно неприятность, не более.       — Ты больше не планируешь отдать меня Императору, я правильно понял?       — Нет, никогда. Ты мой.       Люк чуть было не отшатнулся от собственнического тона отца.       — Я свой собственный, отец...       Вейдер медленно кивнул:       — Да, мой сын. И свой собственный тоже...       Широко распахнув глаза, Люк заворожённо смотрел, как Вейдер лениво потянулся вперёд и прикоснулся к его волосам. Руки покрылись мурашками, настолько нежным было это прикосновение. Люк подумал, что единственной «лаской», которую он знал от Вейдера до этого дня, было перерубившее руку лезвие светового меча. Он согнул новую руку под покрывалом, наслаждаясь чувствительностью кожи, когда подушечки пальцев коснулись шёлка простыни.       — Дитя моё, когда я раздевал тебя, то заметил...       — Раздевал меня?! — Люк чуть не подскочил на кровати.       — Да, я раздел тебя. Мне не хотелось оставлять тебя в лохмотьях, в которые те твари превратили твою одежду, — терпеливо пояснил Вейдер, но Люк мог поклясться, что услышал в механическом голосе веселье.       — Но ты сам раздел меня? Почему не дроид?       — Я думал, ты оценишь тот факт, что я не доверил такую интимную задачу кому-то другому, — Вейдер мягко толкнул Люка на подушки и продолжил ласкать его голову.       — Но...       — Что «но»?       — Меня никто раньше не раздевал, — с трудом объяснил Люк.       — Хм. Видишь, теперь у тебя есть этот опыт. Вероятно, это не последний раз, когда тебя раздевает другой человек. И в следующий раз ты будешь в сознании и сможешь насладиться процессом, — теперь в голосе отца уже явно слышался смех. — Как я уже говорил, ребёнок, когда я раздел тебя, я заметил у тебя шрамы... в нижней части спины. Твои новые возможности Силы дали тебе способность полностью регенерировать отрубленную руку, однако, даже будучи без сознания, ты боролся с заживлением этих шрамов. Почему?       Люк замер, когда отец упомянул отметины на спине. «Пожалуйста, давай не будем говорить об этом. Не трогай эту тёмную часть меня, — мысленно взмолился он. Думать о следах наказания — значило вспоминать свист ремня, невыносимую боль от ударов. На мгновение Люк почувствовал дыхание дяди Оуэна, становящееся всё тяжелее с каждым ударом. Потом ощутил жжение. — О, Сила, я не хочу вспоминать это».       — Я... я не знаю, почему я не позволил им исцелиться, — пробормотал Люк, отводя глаза.       Рука Вейдера, поглаживающая волосы Люка, замерла.       — Не ври мне, Люк. Я не потерплю лжи из твоих уст... независимо от того, насколько красив твой рот.       Люк почувствовал, что снова краснеет и невольно расслабляется под взглядом тёмных визоров. «Он находит мой рот... красивым?»       — Шрамы от моего... наказания.       — За мечты обо мне?       Люк кивнул, перевернулся на другой бок и свернулся в комочек. Вейдер откинул простыни, обнажая его спину, исполосованную шрамами. Люк почувствовал, как отец провёл кончиками пальцев по линиям рубцов, и попытался отстраниться, но другая рука сжала его бедро, крепко удерживая на месте. Вейдер плотно прижал ладонь к наиболее повреждённому месту. Люк вздрогнул. Рубцы всегда были чувствительны, но при прикосновении загорелись огнём. Люк поймал себя на мысли: а что он почувствует, если тело отца прижмётся к шрамам, когда он будет брать его... Пот, кожа, шрамы на коже... Люк яростно потряс головой, прогоняя наваждение. «Что со мной не так? Как я могу думать об этом?»       Вейдер снова погладил его по спине и мягко пророкотал:       — Даже несмотря на эти отметины, ты по-прежнему прекрасен. Ты очень красивый, мой сын.       Люк зажмурился и сказал:       — Пожалуйста, отец, не играй со мной. Я знаю, что я не... прекрасный и не красивый. Ты говоришь это для того, чтобы манипулировать мной.       — Ты слишком много думаешь, ребёнок, и думаешь неверно, — голос Вейдера был решительным и прохладным. — Меня беспокоит твоё неверие в собственную привлекательность для меня. Это результаты детства, проведённого с Оуэном и Беру, или есть что-то ещё?       Как только Вейдер закончил говорить, Люк почувствовал, как отец проникает в его воспоминания. В порыве ярости Люк заблокировал проникновение в свой разум, оттолкнул руку, ласкающую его волосы, и, скатившись с другой стороны кровати, вскочил на ноги и уставился на Тёмного Лорда.       Пунцовый от охватившего его гнева, Люк яростно выплюнул:       — Не смей лапать мой мозг! Если я захочу, чтобы ты знал, я сам тебе всё скажу!       Вейдер встал, и его огромная фигура заслонила собой тусклый свет, льющийся в каюту из иллюминатора. Люк почувствовал холодный ручеёк страха, и гнев отца выплеснулся на него волной энергии Тёмной стороны. Она прокатилась по комнате чёрными волнами, закутывающими Люка в покрывало Тьмы, и Люк почувствовал себя раздавленным под этой тяжестью. Он покачнулся и чуть не упал на колени. Ледяной холод сковал его лёгкие.       — Отец! Пожалуйста, прекрати!       Перед глазами уже поплыли круги от удушья, когда сокрушительная волна Силы резко отступила. Воцарилась напряжённая тишина, нарушаемая лишь звуком механического дыхания Вейдера и судорожными жадными вдохами Люка.       — Мне следует бояться всякий раз, когда мы не согласны? — прохрипел Люк, пытаясь отдышаться.       Вейдер промолчал. Его руки сжались в кулаки, затем расслабились, и он наконец ответил:       — Нет, юноша. Я не причиню тебе вреда... снова лишь потому, что мы не согласны. Но ты должен быть более осторожен в своих высказываниях и действиях. Я привык, что мне подчиняются, и плохо переношу дерзость.       — Я не хотел вести себя вызывающе, — Люк услышал, как Вейдер недоверчиво фыркнул в ответ. — Я не был дерзким, отец. Но ты не имеешь права копаться в моей голове без моего разрешения!       — Я твой отец, — резко и холодно ответил Вейдер. — Я имею право знать, что нанесло такой вред твоей психике. Я должен это знать, чтобы помочь тебе, а ты не склонен быть со мной откровенным и рассказывать самостоятельно.       — Это мой выбор. Мой выбор, принимать ли твою помощь. Мой выбор, рассказывать ли тебе свою историю, мысли и чувства. Мой выбор, отец. Мой.       — Ты не прав, ребёнок. Эти решения на самом деле в моей компетенции, — ответил Вейдер. — Ты слишком долго жил без моего надзора, и твой разум и тело пострадали от этого. Как твой родитель, я должен делать то, что лучше для тебя, даже если тебе это не нравится.       — Я уже не ребёнок, отец. Я имею собственные убеждения и использую их, чтобы самостоятельно принимать решения, — сказал Люк, выпрямляясь во весь рост, тут же понимая, что выглядит как вомпа-песчанка, которая пытается запугать банту, встав на задние лапы.       Вейдер тоже, казалось, выпрямился, но, в отличие от жеста сына, это выглядело внушительно — его грозная тень наполнила пространство каюты.       — Я вижу. Думаешь, если ты достиг совершеннолетия, тебе не нужны руководство или советы родителя?       — Я не говорил этого. Я буду ценить твои советы и наставления, но я не собираюсь слепо повиноваться твоей воле, хоть ты и мой отец!       — А если бы я был не только твоим отцом, но и любовником? — Вейдер резко изменил тон и теперь почти мурлыкал. — Ты бы подчинялся мне?       — Что? — руки Люка покрылись мурашками.       — Видишь ли, есть люди, которые не слушают родителей, но готовы подчиняться любовникам. Возможно, это именно про тебя, Люк?       — Мы не любовники, так что...       — Но если бы были.       — Но мы не любовники! И никогда ими не будем, потому что ты мой отец!       Вейдер молча смотрел на сына, слегка склонив голову набок, словно Люк был интересным животным, которое он хотел тщательно изучить.       — Почему ты борешься со своими сексуальными чувствами ко мне, Люк?       Рот Люка приоткрылся, и он порывисто вздохнул.       — Потому что... они неправильные. Ты мой отец. Я не должен чувствовать этого по отношению к тебе!       — То есть в целом сексуальные мысли не смущают тебя?       — Нет, конечно, нет! — Люк скрестил руки на обнажённой груди, вдруг осознав, что одет лишь в чёрные облегающие шорты-боксёры.       — В самом деле? У тебя было много любовников?       Люк нахмурился:       — Сколько любовников у меня было... Несколько.       — Сколько? — с нажимом повторил Вейдер.       — Это не имеет значения! — Люк ещё больше помрачнел.       — Ты просто не хочешь назвать мне количество, — мягко прокомментировал Вейдер.       — Никого! Не было у меня любовников! Я всего один раз целовался, и то с Леей, когда она захотела заставить Хана ревновать! Ты удовлетворён, отец? — Люк тяжело дышал. Он пытался успокоиться, но это никак не удавалось.       — Почему у тебя никого не было? — Вейдер лениво провёл пальцем по пластиглассовой поверхности иллюминатора, и его голос прозвучал гораздо мягче, чем раньше.       — Что? — у Люка перехватило горло, и он чувствовал, что с трудом говорит.       — У меня сложилось впечатление, что ты тренировался с Оби-Ваном и Йодой в течение короткого времени. Получается, что много лет ты был свободен от этого нелепого обета безбрачия. Так почему же у тебя не было любовников?       Вейдер опустил руку от иллюминатора и полностью переключил своё внимание на Люка. Казалось, что его взгляд, словно лазер, прожигает оборону сына.       — Я... я не знаю, — пробормотал Люк. — Думаю, я просто не интересовался этим.       Сказав это, Люк подумал: «И я был одержим тобой большую часть этих лет. О, Сила, как и сейчас...»       — Не интересовался? Даже несмотря на то, что ты так выглядишь?       — Выгляжу как? — Люк склонил голову, оглядывая себя, словно пытаясь увидеть, о чём говорит отец.       — Ты так прекрасен, — мягко пророкотал Вейдер и кивнул головой на шёлковые простыни, покрывающие постель, словно вспоминая Люка на них.       Люк плотно сжал губы, чувствуя, как по телу пробегает дрожь.       — Я не прекрасен, отец!       — Ладно, ты уже говорил, — Вейдер остановил его жестом. — А что насчёт получения опыта?       — Опыта? — фыркнул Люк, и память развернула перед ним картины его многочисленных неудач при обучении с Йодой.       — Да, опыта, великий разрушитель Звезды Смерти, герой Восстания, последний рыцарь-джедай, — Вейдер откровенно веселился.       — Ну, к тому времени, как я... мог бы захотеть получить опыт, я уже начал своё обучение искусству джедаев и знал о необходимости целибата, — ответил Люк и, помолчав, добавил: — У меня был веский повод не искать романтических приключений.       — Неужели у тебя никогда не было соблазна нарушить это правило? Даже если бы мужчины и женщины ломали твою дверь? Мысль о том, чтобы оказаться в постели с героем, большинство находит весьма возбуждающей, — сказал Вейдер, и Люк почти увидел, как насмешливо изгибается бровь под маской.       — Никто не ломал мою дверь. Кроме того, была война, и постоянно приходилось спасаться от имперцев. Романтика не была моим приоритетом, — парировал Люк.       — Тем не менее она была в приоритетах принцессы Леи и генерала Соло. И, полагаю, в приоритете многих других повстанцев, которые постоянно сталкиваются с тем, что не знают, наступит ли завтра вообще.       Люк зажмурил глаза и держал их закрытыми, пока наконец не решился сказать хотя бы часть правды.       — Люди сторонятся меня. Они могут полюбоваться мной издалека, но никто не хочет... узнать меня ближе, быть со мной. И уж точно не хотят романтических отношений.       — Ты идол для них. Символ, — сказал Вейдер после небольшой паузы. — Никто не хочет романа с символом.       — Как ты — символ Империи?       — Да, но мне проще. Я не искал романтики, она не для меня. Раньше я просто брал тех, кого я хотел, утолял свою жажду, не спрашивая согласия, и шёл дальше.       Вейдер равнодушно пожал плечами, будто его упоминание о принуждении партнёров к интимной близости не было чем-то экстраординарным. Голубые глаза Люка распахнулись, и он посмотрел на сильную, затянутую в чёрную броню фигуру с интересом и ужасом: скольких людей он брал против их воли, и сколько ещё осознанно желало оказаться в постели Тёмного Лорда?       — Ты насиловал людей? — спросил Люк внезапно охрипшим голосом.       — Они дали мне то, что я хотел, потому что я — это я. Так или иначе, они выбрали... искали меня? Некоторые просто не были уверены.       — И ты спокойно делал это? Зная, что они... отдавались тебе, потому что ты Тёмный Лорд ситхов? — Люк сжал ладони в кулаки, злясь из-за того, что не может понять истинное отношение отца к этому факту.       — Они получили удовольствие.       — Но как ты можешь знать это?       — Потому что я был в их разуме, когда брал их.       Люк ахнул и бессильно опустился на край кровати — ноги больше не держали его. Сидя спиной к Вейдеру, он слышал красивый глубокий голос, привлекательный, как и сам Тёмный Лорд. Опасный и красивый, как ядовитый экзотический цветок.       — Ты невинен, Люк, когда речь заходит об истинных способах взаимодействия людей друг с другом. Несмотря на то, что ты испытал много боли и печали, ты свято веришь во внутреннюю доброту людей. И я должен быть благодарен тебе за эту способность, ведь именно она позволила тебе увидеть меня... таким, какой я есть.       — Почему ты не мог удовлетвориться теми, кто был готов? — тихо спросил Люк, комкая в руках покрывало. Шёлковая ткань текла, как вода в ладонях, и он не мог удержать её. — Я уверен, что таковых было достаточно.       — Иногда те, кто не желает этого, я имею в виду — сначала не желает, удовлетворяют гораздо больше.       Люк вздрогнул. Голос вдруг прозвучал гораздо ближе. Люку показалось, что он почувствовал лёгкое прикосновение тепла между лопаток. Он вскочил на ноги и порывисто развернулся к отцу. Тёмный Лорд, как и прежде, стоял на своём месте у обзорного иллюминатора, или ему удалось мгновенно вернуться туда, прежде чем Люк успел повернуться.       — Но тебе не следует беспокоиться, юноша.       — Беспокоиться о чём? — Люк задохнулся.       — Я не желаю больше других партнёров.       — Других? — Люк почувствовал, как пот выступил на верхней губе и ладони стали влажными.       — Да, других. У меня есть всё, чего я хочу... прямо здесь, — голос Вейдера был низким и ровным. Он обошёл кровать и встал в ногах, расстояние между отцом и сыном сократилось вдвое.       — Ты имеешь в виду... Ты имеешь в виду... — повторил Люк, нервно сглотнул, и его глаза метнулись сначала к двери, потом к кровати, словно он не мог решить, где хочет быть в данный момент.       — Я имею в виду, что желаю сейчас лишь одного человека. Того, за которого умер и для которого был возрождён. Свет в моей жизни.       Вейдер сделал ещё шаг вперёд, затем ещё один. Люк отступал, пока его обнажённая спина не упёрлась в стену спальни. Вейдер преодолел расстояние, разделяющее их. Он протянул руку и указательным пальцем легонько провёл по щеке Люка. Дыхание юноши участилось, лицо порозовело, а голубые глаза расширились. «Я в огне. Я горю».       — Ты единственный, кого я желаю видеть в моей постели, дитя моего сердца. Я молюсь, чтобы ты сделал это охотно... ты в любом случае сделаешь это.       — Нет... Нет, отец, мы не можем... не должны этого делать!       Люк почувствовал, что его мысли остановились. Вейдер провёл большим пальцем затянутой в перчатку руки по губам сына. Люк тихо застонал, тут же прикусывая губу, чтобы подавить бессмысленный звук.       — Мой сын... Мой прекрасный, отзывчивый сын, мы обречены быть вместе не только в качестве родителя и ребёнка, но и как любовники. На то воля Силы.       — Нет, нет, нет, нет, — с каждым произнесённым отрицанием Люк бился затылком о стену.       — Позволь показать тебе, для чего мы предназначены. Твоё тело уже знает, что ты мой, теперь твоему разуму необходимо это усвоить.       Вейдер взял сына за подбородок, принуждая смотреть прямо на него. «Я хотел бы поцеловать тебя, Люк, но... — он слегка склонил голову. — Сила представляет, как это происходит».       Люк почувствовал, как невидимое прикосновение завладевает его ртом. Призрак поцелуя, поцелуй через Силу. Руки отца гладили его плечи и грудь, а призрачный поцелуй продолжался. Вейдер сжал соски Люка, и они затвердели под умелыми ласками. Люк вскрикнул и выгнулся навстречу затянутому в чёрную кожу телу. Ощущение твёрдости брони на собственной обнажённой коже выбросило Люка из реальности.       — Пожалуйста... Прошу тебя, отец! — простонал Люк, не будучи уверен, чего он хочет больше — чтобы отец остановился или чтобы продолжал, ещё сильнее разжигая огонь внутри него. Руки Вейдера переместились ниже груди сына, мягко прошли по низу живота и коснулись тонкой ткани шорт. У Люка перехватило дыхание, и бессознательно он подался бёдрами к руке. Вейдер сжал затвердевший член сына через шорты, вызывая волну дрожи и горячую пульсацию возбуждённой плоти.       — Твоё тело знает, кому принадлежит, — прорычал Вейдер. — Оно знает, что моё...       — Не говори этого, отец! Не думай так! Мы должны бороться с этим искушением! — вскрикнул Люк и вырвался из рук Вейдера.       Казалось, всё его тело наполнилось мучительно-сладкой дрожью, желая вновь отдаться умелым ласкам, но Люк проигнорировал свои желания. Вместо этого он опустился на пол, подтянул колени к груди и обхватил их руками. Вейдер навис над ним так близко, что его плащ задевал кожу Люка.       — Ты отчаянно хочешь быть со мной, но борешься с этим желанием в два раза сильнее, — голос Вейдера прозвучал мягче и нежнее, чем когда бы то ни было. — Нечто большее, чем запрет на инцест, заставляет тебя сопротивляться. Почему ты это делаешь, Люк?       — Потому что я... люблю тебя, — голос Люка сорвался.       — Ты любишь меня? — удивлённо переспросил Вейдер. — Но это нелогично, сын. Почему твоя любовь заставляет тебя отрицать влечение ко мне? Кажется, я совершенно ясно показал, что приветствую твои желания.       — Если я подчинюсь этому желанию, если мы станем любовниками, то я не смогу помочь тебе вернуться к Свету. И не думаю, что найдётся ещё кто-то во Вселенной, кто сможет это сделать. Вряд ли ты допустишь кого-то так же близко, — тихо сказал Люк, прижимая подбородок к коленям. — Так что если я не буду бороться, ты навсегда будешь потерян для Света.       Вейдер рассмеялся:       — Я вне Света, ребёнок. Я Тёмный.       — Но не полностью, отец. Я чувствую в тебе свет.       — Ты чувствуешь мою любовь к тебе, дитя моего сердца. Любовь процветает в темноте.       — Одержимость, жажда владеть и неестественная похоть процветает в темноте, а не любовь, Дарт Вейдер, — голос Оби-Вана прервал общение отца и сына.       — Оби-Ван, я вижу, убить тебя оказалось недостаточным, чтобы избавиться от твоих непрекращающихся проповедей, — сказал Вейдер, развернувшись на каблуках к туманной голубоватой фигуре, возникшей в воздухе.       Люк посмотрел на своего старого учителя, быстро вытер слёзы и, шатаясь, поднялся на ноги.       — Бен!       Оби-Ван улыбнулся в ответ, но улыбка была неуверенной и грустной. Люк почувствовал в джедае... страх? «Но почему? Почему Бен боится меня?» Несмотря на всю свою браваду, Оби-Ван испытывал страх и к Тёмному Лорду. Его туманная фигура, казалось, застыла при виде Вейдера. Вейдер же, наоборот, словно наслаждался — он сделал шаг по направлению к джедаю, вынуждая того отступить. Люк снова обрёл дар речи.       — Бен, почему ты не сказал мне, что Вейдер мой отец? Зачем ты солгал, что Вейдер убил моего отца?       Размытая фигура дрогнула, но Бен сохранял спокойное выражение лица.       — То, что я сказал тебе, было правдой. С определённой точки зрения.       Вейдер зло рыкнул и посмотрел на сына.       — Глубина твоей лжи поражает даже меня, Оби-Ван.       Люк сжал руки в кулаки, чувствуя, как гнев переполняет его. «Как Бен может быть таким высокомерным, что до сих пор отстаивает свои действия? То, что он сказал мне — такая исковерканная правда, что может быть только ложью». Люк посмотрел на отца, и его гнев отступил. Как ни пытались Оби-Ван и Йода обмануть его, им не удалось. Они были вместе... с множеством новых проблем, но вместе.       Люк отпустил свой гнев по отношению к старому джедаю. Когда он снова посмотрел на Бена, он понял, что Кеноби с изумлением разглядывает его отросшую руку. Люк поднял её и продемонстрировал Бену.       — Как?.. — Бен начал говорить и замолчал, словно удивление парализовало его.       — Я регенерировал её, — объяснил Люк.       — Но никто не может... — Бен опять прервался, повернулся и посмотрел на Вейдера.       Изменение в отце, которое Люк заметил раньше, сейчас стало более выраженным. Мощь Тёмного Лорда струилась над ним, словно бархатная чёрная мантия с фиолетовыми проблесками. Но в ней присутствовала также и энергия Светлой Силы, прохладными лучами бело-синего света замысловато вплетаясь во Тьму. Люк понял, что это и была та безграничная энергия, которой теперь обладал отец.       — Что здесь произошло? — хрипло спросил Бен, и в его голосе прозвучал страх. — Вы оба... Что произошло?              — Твоё единение с Силой не говорит тебе, что произошло, Оби-Ван? — голос Вейдера был полон неприкрытого сарказма. — Разве ты не должен знать всё и быть всемогущим, когда ты присоединился к Светлой стороне?       Бен нахмурился, и его образ дрогнул на мгновение. Грубый, но сейчас кажущийся красивым бас Вейдера прокатился по каюте:       — Я вижу, что ты ожидал большего от своего бытия в загробной жизни. Удивительно.       — Единственным удивительным, Вейдер, является то, что ты ещё не сгнил от такого количества энергии Тёмной стороны, что течёт через тебя, — сказал Оби-Ван.       — Твоё понимание Силы в целом, не говоря уж о её Тёмной стороне, необъективно. Ты как покупатель, который приходит в магазин и видит лишь один товар, тогда как магазин предлагает множество. Также и Сила для тебя. Именно поэтому ты столь невежественен.       Не глядя на собеседников, Бен медленно проговорил:       — Ты ошибаешься, Вейдер.       — Но боишься ты, а не я, — парировал Тёмный Лорд.       — Я ничего не боюсь.       — Это очевидная ложь, — Вейдер хохотнул.       — Бен, — неуверенно начал Люк, — что здесь происходит? Ты и вправду боишься. Даже меня.       — Я не боюсь, Люк. Меня беспокоит, что здесь присутствует нечто даже более неестественное, чем ваше влечение друг к другу, — сказал Бен, и Люк вздрогнул при слове «неестественное». Старый джедай немного смягчил тон:       — Люк, ты должен послушаться меня. Чтобы восстановить баланс Силы, ты должен уничтожить Вейдера.       Люк покачал головой:       — Нет, я никогда не смог бы и никогда не сделаю этого. Тем более — теперь, когда я знаю, что он мой отец.       — Ты искренне считаешь, что отцеубийство поможет восстановить баланс Силы? — ехидно поинтересовался Вейдер, обращаясь к джедаю. — Это злой поступок. Действие, которое уничтожило бы не только отца, но и сына.       Люк вопросительно посмотрел на мерцающее лицо призрака.       — Бен, я узнал бы, что Вейдер мой отец, в тот момент, когда нанёс бы смертельный удар, и это... это убило бы меня. Неужели ты не понимал этого? Как ты не понимаешь, что я не могу уничтожить его, потому что я умру вместе с ним?       — Боюсь, дитя моего сердца, он прекрасно это понимает. Он точно знал, что будет с тобой, когда начал эту игру. Его не волнуют последствия для тебя, — ответил Вейдер.       — Нет! Бен, скажи ему, что это не так. Я был твоим учеником... твоим другом! Ты бы не предал меня!       Люка трясло. Он видел, как дрожат его руки, когда потянулся в жесте отчаяния к бесплотной фигуре своего старого учителя. Лицо Бена оставалось непроницаемым, а глаза, устремлённые на Люка, не выражали никаких эмоций.       — Есть вещи важнее одной-единственной жизни, Люк.       — Что ты такое говоришь? — спросил Люк.       — То, что делал я, то, что делал Йода, было для общего блага, но это требовало жертвы. Твоя жизнь была неизбежной и необходимой потерей, — медленно произнёс Кеноби.       — Но это моя жизнь, Бен. И ты не имел права ею... жертвовать, — последнее слово Люк выдохнул шёпотом.       Ему было холодно. Он никогда не чувствовал такого невыносимого холода, даже когда покинул Татуин и впервые оказался в космосе. Даже на заснеженной планете Хот. Зубы начали стучать, и он сгорбился, обхватив себя руками в попытке согреться.       — Я думаю, джедаям не привыкать распоряжаться жизнями людей, чтобы добиться своих целей, — сказал Вейдер и положил руку на плечо Люка.       Он Силой привлёк одеяло и завернул в него сына, нежно прижимая к груди. Люк повернул голову и прижался щекой к его ладони.       — Ты должен понять, Люк, что мне не доставляла удовольствия мысль о том, что ты мог умереть. Но ты был нашей единственной надеждой, — сказал Оби-Ван, и его синяя фигура на мгновение потеряла чёткость.       Люк почувствовал, что его лицо мокрое от слёз. Ему казалось, что они вот-вот замёрзнут и превратятся в кристаллики льда — настолько была ледяной его кожа. Но заявление Бена о том, что Люк был единственной надеждой, вызвало волну удушливого жара. «Он считает, что есть ещё один. Другой человек, который может убить Вейдера... и меня».       Люк вскинул голову, впиваясь взглядом в лицо старого джедая. Глаза мальчика горели белым горячим пламенем.       — Ты снова лжёшь, Бен. Ты собираешься найти кого-то другого, чтобы убить меня и Вейдера. Кто это? Кем ты собираешься пожертвовать на этот раз?       Бен отступил под сверхъестественным сиянием глаз Люка, поднимая руки перед собой, словно пытаясь защититься от удара. Вейдер усмехнулся.       — Бен, кому ты собираешься лгать? Кого ты ищешь, чтобы уничтожить нас?       Мёртвый джедай не ответил. Вместо этого туманная фигура Бена распалась на миллион светящихся крупинок, которые постепенно угасли. Когда умерла последняя искорка, Люк обернулся и посмотрел в визоры.       — Ты узнал, кого он стремится повернуть против нас, сын?       Люк кивнул:       — Лея.