Запретный

      Вейдер прекрасно знал, что дроид говорит правду. Он сам лично буквально на днях проверял фильтры, и они были в полном порядке. Также ему было известно о наличии на борту «Исполнителя» императорского шпиона. Несмотря на то, что он постоянно менял коды доступа в свой личный отсек, кому-то удалось всё же добраться до фильтров. Вейдер на мгновение задумался, помогут ли его новые возможности Силы вычислить предателя. Но, к сожалению, в сложившейся ситуации что-либо изменить уже было невозможно. Отсутствие исправных фильтров неизбежно вело к задержке путешествия на Чёрное Сердце. Но самым неприятным Тёмному Лорду казалось предстоящее расставание с сыном.       — Ты заказал новые фильтры? — спросил дроида Вейдер.       — Да, милорд. Но они будут доставлены не раньше, чем через два стандартных дня.       Тёмного Лорда передёрнуло. Даже при всей своей мощи Силы, он оставался лишь наполовину человеком. Новые возможности не отменяли страшного ожога лёгких, вследствие которого он был зависим от дыхательной системы.       — Отец?       Вейдер прошёл мимо Люка и встал у обзорного иллюминатора. Вглядываясь в россыпь звёзд, он постарался подавить нарастающую внутри ярость. Снова напугать сына? Нет, только не это. Он был намерен впредь контролировать себя, однако сейчас бешенство бурлило в нём, грозясь вырваться в неуправляемый приступ гнева. Нежная ладонь сына легла на его предплечье, и Вейдер перевёл взгляд вниз, глядя на красивое лицо Люка.       — Палпатин наказывает меня, — ответил Вейдер на не заданный сыном вопрос.       — Что ты имеешь в виду? — большие испуганные глаза Люка внимательно изучали непроницаемую маску.       — Уничтожение фильтров — его рук дело. Без них мне придётся оставаться в медицинской камере, пока не будет доставлена новая партия. Он делает это для того, чтобы я помнил, как зависим от него.       — Медицинская камера?       — Пойдём, я покажу тебе.       Вейдер провёл Люка в соседнее помещение. В центре возвышалось чёрное яйцевидное сооружение, занимающее собой бóльшую часть пространства каюты.       — Здесь нет кровати, — тихо сказал Люк. — Где ты спишь?       — Я не могу находиться в лежачем положении. Это затрудняет работу дыхательной системы, и через некоторое время я начинаю задыхаться. Поэтому я отдыхаю во время медитации, в кресле. Это удобно.       Вейдер не смотрел на сына, но видел отражение мальчика в глянцевом покрытии корпуса медицинской камеры. Его сын болезненно нахмурился. Вейдер нажал кнопку, чтобы открыть камеру. С шипением сжатого воздуха верхняя половина конструкции поднялась, открывая белый интерьер с низким креслом внутри. Вейдер мог управлять Имперским Флотом изнутри этой камеры, однако он ненавидел её всей душой. Там он действительно чувствовал себя больше машиной, чем человеком. Несмотря на возможность снять маску, резкий медицинский интерьер напоминал ему клетку или коробку, в которой он был наглухо заперт. Он ощутил исходящую от сына волну сочувствия. Люк снова потянулся к нему, нежно кладя ладони на предплечья.       — На сколько хватит последнего фильтра?       — Пятьдесят стандартных часов. Но так как это единственный рабочий фильтр, я не могу использовать его без чрезвычайной ситуации, которая может потребовать моего нахождения вне камеры.       — Значит, ты должен сейчас пойти туда и оставаться там два дня? — Люк указал на камеру.       — Если повезёт. Были случаи, когда Палпатин посылал несколько дефектных партий подряд. Однажды пришлось ждать доставки месяц.       — Месяц? — возмущённо вскрикнул Люк. — Он монстр!       Вейдер был склонен согласиться с эмоциональной реакцией сына, хотя как никто другой знал, что порча и доставка ему дефектных фильтров были наименьшими из преступлений Палпатина. И он был намерен в будущем навести порядок в Галактике, не разрушая её, в отличие от нынешнего правителя.       — Я очень сожалею, что мы должны расстаться на это время, дитя моего сердца, — тихо сказал Вейдер и протянул руку, охватывая подбородок Люка. — Я так долго не смогу прикасаться к тебе... Я буду лишён тебя.       Он провёл большим пальцем по полным губам мальчика и почувствовал волну тепла от сына. Вейдер мысленно обрадовался, что Люк не пытается подавить приятные ощущения от прикосновения. Мальчик вздрогнул, и его губы немного раскрылись под пальцем Вейдера.       — Отец, мы не должны...       — Тссс, милый ребёнок. Пожалуйста, подари мне воспоминания о прикосновениях к тебе, они будут поддерживать меня.       Произнесённые слова оказались именно теми, которые нужно было сказать. Вейдер через Силу ощутил, как Люк сознательно расслабился, принимая ласку отца. «Он отказал в удовольствии себе, но не мне. Действительно милый ребёнок». Вейдер направил волны любви через их ментальную связь. Веки мальчика опустились, а ритм дыхания ускорился; тогда Вейдер слегка надавил на нежные губы, толкая палец в перчатке в рот сына. Мальчик стал сосать его мягко, почти бессознательно. Тёмный Лорд направил потоки Силы, обвивая их вокруг талии сына, проводя между бёдер, позволяя Силе затягивать ласковые оковы. Люк хрипло простонал в ответ на прикосновения. Вейдер подумал, что в дальнейшем надо более тщательно исследовать готовность мальчика подчиняться. Он займётся этим, как только минует необходимость нахождения в медицинской камере. Когда прозвучал второй сигнал от системы жизнеобеспечения, Вейдер с сожалением освободил сына от ласкающих и сковывающих объятий Силы. Ошеломлённый, с остекленевшими глазами, Люк удивлённо посмотрел на отца, когда прикосновения отступили, а Вейдер сделал шаг назад.       — Я должен тебя оставить, сын. Разумеется, у нас будет возможность общаться через комлинк и по ментальной связи.       — Подожди! — вскрикнул Люк, когда Вейдер собрался войти в камеру. — Отец, ты мне доверяешь?       Вейдер немного помолчал, разглядывая взволнованное лицо сына.       — Да. Почему ты спрашиваешь?       Мальчик несколько мгновений вглядывался в маску, и наконец решился:       — Ты позволишь мне попытаться вылечить твои лёгкие? — Вейдер некоторое время молчал, и Люк поспешно добавил: — Я понимаю, что должен был получить больше практики, но... Сила... Я чувствую, что могу исцелить тебя. Я должен это сделать.       — Чтобы сделать это безопасно, тебе нужно присоединиться ко мне в камере.       Вейдер не стал проговаривать, что в таком случае Люку придётся любоваться на его лицо, до сих пор скрытое под маской. Одно дело, когда сын увидел неприглядный образ на мгновение внутренним взглядом, и совсем другое — длительное время смотреть глазами и так близко.       — Я знаю. И ещё я знаю, ты беспокоишься, что я буду видеть твоё лицо. Но у меня есть хорошая идея. Одну секунду... — Люк выбежал из каюты прежде, чем Вейдер успел понять, что сын так легко без слов понял его сомнения. Люк появился через несколько секунд, держа в руках длинную полоску чёрной ткани. — Это пояс, — пояснил сын. — Мне кажется, он может быть хорошей повязкой на глаза. Пока я не прикоснусь к твоему лицу, я не смогу увидеть его.       Вейдер посмотрел на чёрный лоскут шёлка и усмехнулся. Сообразительный ребёнок. Неужели они действительно собираются это сделать? Сын хотел попытаться излечить его. «Вряд ли он сделает мои лёгкие хуже, чем есть. И, в конце концов, мы будем на некоторое время закрыты в маленьком замкнутом помещении, где он может расположиться или у моих ног, или у меня на коленях». Тёмный Лорд вошёл в камеру и, опустившись в кресло, потянулся за сыном.       — Маловато места для двоих, — хмыкнул мальчик и после секундного колебания сел на колени отца. — Ты сам хочешь сделать это?       Люк подал Тёмному Лорду шёлковый пояс, и на его щеках вспыхнул румянец — то ли от их непосредственной близости, то ли от интимности и чувственности акта завязывания глаз. Вейдер взял пояс, аккуратно сложил его пополам и накрыл тканью глаза сына. Он завязал материал достаточно плотно, но старался не причинить мальчику боли. Близость тёплого тела Люка, стройные мускулистые ноги, раскинувшиеся на бёдрах Вейдера, опьяняли Тёмного Лорда; тело сына было трогательно уязвимым и полностью открытым для его прикосновений. Судорожный вдох был вызван отнюдь не повреждением лёгких. Он нажал кнопку, и камера с шипением закрылась.       — Повышенная концентрация кислорода может вызвать головокружение. Контролируй дыхание, юноша.       Люк кивнул и начал дышать по джедайской технике. Освободившись от шлема и маски, Вейдер некоторое время просто смотрел на сына без преграды линз визоров. Кожа сына светилась золотом даже в резком свете медицинской камеры. Вейдер протянул руку и погладил сына по щеке.       — Прекраснее, чем... — он замолчал, когда понял, что произносит свои мысли вслух.       Щёки Люка залились ярко-розовым румянцем.       — Отец, я должен... должен сконцентрироваться.       — Хорошо.       Люк снова погрузился в себя. Вейдер отсоединил респираторное кольцо, отложил его в сторону, затем нагнулся вправо и влево, разминая шею и верхнюю часть позвоночника. Теперь, освободившись от маски, он мог сделать то, о чём мечтал с тех пор, как привёз мальчика на борт «Исполнителя».       — Я знаю, что тебе нужно сосредоточиться, ребёнок, но... я хочу...       Люк вопросительно склонил голову в сторону, словно пытаясь понять, чего именно хотел Вейдер. Проще было сделать, чем сказать. Тёмный Лорд обнял мальчика и медленно подтянул Люка к себе, пока грудь сына не оказалась прижата к его телу. Люк положил голову на плечо отца. Мягкие пряди его волос коснулись щеки Вейдера. Он с наслаждением вдохнул аромат ребёнка. Ваниль, корица, специи... Согревающий аромат, знакомый с детства на Татуине.       — Отец, — тихо выдохнул Люк и прижался крепче.       Вейдер подумал: «Двадцать лет я никого не держал в объятьях вот так — без маски и респиратора. Мне нужно привыкнуть обнимать Люка». Он потёр спину сына от шеи до чувствительной нижней части спины. Люк в ответ обнял Вейдера и придвинулся ближе. Тёмный Лорд коснулся губами лба сына. Сейчас, когда у него была возможность поцеловать мальчика, он оказался не способен это сделать. Не потому, что Люк показался менее привлекательным — наоборот, ребёнок был ещё прекраснее. Но Вейдер чувствовал отвращение к самому себе, боясь допустить, чтобы его уродство коснулось тонкой красоты Люка. «Мальчик позволит прикосновение из любви и долга, но не желания. Независимо от того, что он скажет. Меня никогда не волновало это с другими, и я не знал, что во мне ещё осталось самолюбие».       Вейдер ещё раз прикоснулся губами к виску Люка, собираясь разорвать их объятья и отстраниться, когда Люк повернул голову и поцеловал рот отца. Лишь мягкое нажатие тёплых губ, но кожа Тёмного Лорда, казалось, вспыхнула от этого прикосновения.       — Люк, — имя сына вырвалось из уст Тёмного Лорда, как молитва.       — Второй настоящий поцелуй в моей жизни, — тихо сказал Люк и дотронулся ладонью до своих губ, будто пытаясь унять дрожь. — Мне понравилось. Намного лучше, чем первый с Леей.       Тёмный Лорд сначала шокированно молчал, потом наконец произнёс:       — Ты никогда не перестанешь удивлять меня, дитя моего сердца.       Люк в ответ ослепительно улыбнулся:       — Постараюсь и дальше это делать. Я готов начать, а ты?       — Двадцать лет готов, ребёнок. Я доверяю тебе, Люк. Независимо от результата... спасибо за то, что помогаешь мне, — тихо ответил Вейдер.       — В любое время, в любом случае, отец.       Люк вслепую подался вперёд и положил ладони на грудь отца. Вейдер вздрогнул от непривычного прикосновения к его грудным мышцам, обычно покрытым холодной бронёй. Он чувствовал, как тепло рук сына проникает через костюм и начинает распространяться. Тепло расцвело в груди, потекло с кровотоком по венам, обернулось вокруг шеи и головы.       — Отец, — голос Люка, казалось, прозвучал издалека, сквозь завесу густой туманной пелены, захлестнувшей Вейдера.       Согревающий туман сжимал его, не причиняя боли, обнимая и лаская обожжённую когда-то кожу. Вейдер пытался найти слова, чтобы выразить испытываемое им наслаждение.       — Что... что это, Люк?       — Отец, могу ли я... Сила хочет исцелить тебя больше... Может, я...       — Делай, что хочешь... Что Сила хочет, ребёнок, — ответил Вейдер и позволил себе полностью погрузиться во всепоглощающее тепло.       Оно омывало его тело, наполняя светом всё вокруг. Чистый белый свет струился, словно был жидким, поддерживая и обволакивая Тёмного Лорда, стирая реальность. Сила укрыла его с головы до ног. Ощущение было странным, но не болезненным. В этом бесконечном свете не было боли, страха, лишь тепло и... любовь. «Это мой сын. Я окутан его Силой». Ребёнок полностью принял его внутрь себя, открыл все преграды, сплетая воедино их присутствие в Силе. В этот момент Вейдер осознал, что его лёгкие практически исцелены. Он был в состоянии глубоко вдохнуть, чувствовал, как расширяются и сжимаются в груди бронхи и альвеолы.       Тёмный Лорд пошевелился, ощутил трение материала костюма о кожу и давление лёгкого тела сына на своих бёдрах. Ожоги, полученные на Мустафаре, уничтожили большинство нервных окончаний, оставив на бóльшей части поверхности тела лишь онемение. Протезы были лишь немного чувствительнее, чем собственная обожжённая плоть. Сейчас же осязание вернулось к нему. Лёгкое покалывание прокатилось по телу, и Вейдер тихо застонал, выгибаясь навстречу давно забытым ощущениям. Раньше для достижения эрекции он прибегал к помощи Силы, однако целительное воздействие распространилось не только на лёгкие и кожу — его член был так напряжён, что малейшее движение грозило семяизвержением. «Если Люк хоть немного сдвинется...».       Вейдер боролся с желанием прижать пульсирующую плоть к мальчику и потереться, доведя себя до оргазма. «Нет, не так... Я не должен терять над собой контроль». Но сладость желанной разрядки поманила его, словно песня сирены. Сознание затопил белый свет, и он откинулся на спинку кресла, пытаясь отвлечься на интерьер камеры, однако взгляд остановился на изящной фигуре сына, одетой в чёрное. Вейдер услышал тихий стон, и ему потребовалось время для понимания, что чувственный звук сорвался с его собственных уст. Пальцы Люка осторожно коснулись его подбородка.       — Отец, тебе больно? Я... Пожалуйста, скажи, что я не сделал тебе больно!       — Нет... О, милый ребёнок, это не боль, — тихо засмеялся Вейдер и снова ахнул, когда материал костюма сместился на его напряжённой плоти. — Похоже, твой целительный дар имеет дополнительный побочный эффект... для меня.       Люк рефлекторно поднял подрагивающие ладони к повязке на глазах, но тут же опустил их на колени и с надеждой в голосе спросил:       — Значит, тебе не больно?       — Нет, Люк. Почувствуй, что чувствую я, — сказал Вейдер и послал сигнал удовольствия по их ментальной связи.       Люк схватился за предплечья отца и тихо застонал. Вейдер ощутил, как наливается и твердеет орган сына. По телу мальчика прошла дрожь их совместного желания. Вейдер провёл руками по спине Люка, обнял за талию и притянул к себе так плотно, что их напряжённые члены соприкоснулись друг с другом через одежду. Мальчик вздрогнул, и из его губ вырвался тихий, почти жалобный стон.       — Отец, пожалуйста, я... ах... — сын бессознательно дёрнул бёдрами, не в силах противостоять искушению. — Мы не должны, отец... Я не должен! Я не могу остановиться... не хочу останавливаться! — последние попытки бороться потонули в бессвязном шёпоте, и Люк тихо заскулил, прижимаясь пахом к мускулистому животу отца.       Капельки пота, выступившие на лице Люка, блеснули в холодном свете камеры; на щеках разгорелся нежно-розовый румянец. Мальчик почти до крови прикусил нижнюю губу, сдерживая крик страсти. Зрелище борьбы Люка с собственными желаниями и поражения в этой битве оказалось ещё более эротичным и приятным для Вейдера, чем ощущение неистовых, рваных движений сына, ласкающих его напряжённый член. Вейдер прижался губами к уху Люка и прошептал:       — Отпусти себя, Люк. Дай мне услышать тебя, не сдерживайся. Я хочу слышать тебя, ребёнок.       — Твой голос! О, Сила, твой голос... Ты не представляешь, что он делает со мной, — простонал Люк.       Сын перестал закусывать губу, его стоны и крики наполнили пространство камеры. Дыхание Вейдера касалось нежной кожи за ухом и шеи Люка. Он с наслаждением вдыхал аромат сына — смесь запахов мускуса, ванили, корицы и тёплой кожи.       — Иди за мной. Кончи для меня, Люк, — шёпотом выдохнул Тёмный Лорд на ухо мальчику.       Протяжно вскрикнув, Люк выгнул спину и кончил, судорожно хватая ртом воздух. Глядя в прекрасное лицо сына, бьющегося в судорогах наслаждения в его объятьях, Вейдер сам достиг пика удовольствия. Сын упал ему на грудь, совершенно опустошённый оргазмом. Даже лёгкий дискомфорт от тёплой влаги в паху показался Тёмному Лорду приятным, подтверждая, что осязание полностью вернулось к нему, и он мог чувствовать это. «О, Сила, я должен быть счастлив: мои лёгкие и нервные окончания восстановились. Но я больше радуюсь тому, что мой сын кончил у меня на коленях». Голова слегка кружилась — то ли от пережитых чувств, то ли от повышенной концентрации кислорода в камере.       Вейдер улыбнулся, наклонил голову, чтобы поцеловать волосы Люка, и ощутил мягкое прикосновение к щеке. Краем глаза он увидел прядь медовых волос... его волос! То, чего у него не было двадцать лет. Вейдер поднял руку и потянул за прядь, упавшую на лицо. Он не сдержал радостный смех, ощутив лёгкую боль. Люк, вероятно, почувствовал его удивление через их контакт. Мальчик шевельнулся в объятьях Вейдера и неуверенно улыбнулся.       — Люк, насколько ты смог меня вылечить?       Улыбка сына зажглась ярче.       — Твои лёгкие полностью и всё твоё тело, отец. Если бы не было протезов, твои конечности бы регенерировали. Мы можем сделать это позже.       Вейдер прижал палец в перчатке к губам Люка. Он даже мечтать боялся, что его конечности могут быть возвращены ему. То, что говорил сын, казалось невероятным. Рука Тёмного Лорда дрожала.       — Всё? Всё моё тело?       — Всё. Позволь, я покажу тебе.       Люк на ощупь нашёл левую руку Вейдера, единственную живую конечность. Рука была ужасно деформирована, и даже после множества операций не удалось полностью восстановить её функционирование. Люк расстегнул перчатку и стянул её, обнажая кисть. Вейдер смотрел на идеальную, совершенно здоровую левую руку. Бледную, как молоко, от недостатка света, но абсолютно безупречную.       Он согнул пальцы, наслаждаясь тактильными ощущениями собственной неповреждённой кожи ладони под подушечками пальцев, и протянул руку, проводя над лицом сыну. «Я могу прикоснуться... Почувствовать. Как такое возможно?». Вейдер позволил себе слегка провести кончиками пальцев по щеке сына.       — Твоя кожа действительно шёлковая. Как я и представлял себе, — выдохнул он.       Уголки губ Люка дрогнули, и на лице снова расцвела нежная улыбка. Вейдер не мог остановиться, продолжая гладить лицо сына, его мягкие золотистые волосы, ткань повязки, закрывающей глаза, бархатистый воротник рубашки сына... Ему хотелось впитать и запомнить каждое тактильное ощущение. Как долго он был лишён этого! Сын что-то говорил, но Вейдер не слышал, пока не увидел, что мальчик вытаскивает из заднего кармана отражающую ткань.       — Я надеялся... Ну, я подумал, что смогу исцелить твоё лицо... И, кажется, я смог. Поэтому я захватил это, — Люк указал на ткань. — Я подумал, что, когда ты увидишь своё лицо, это обрадует тебя... сделает тебя счастливым, отец.       Мальчик развернул отражающую ткань. Небольшое нажатие на правый угол полотна делало его зеркалом. Люк слепо протянул ткань отцу, и Вейдер взял небольшой квадрат из рук сына, чувствуя, что по телу снова пробегает дрожь. Он поднял ткань вверх, закрыл глаза, надавил в правом верхнем углу и глубоко вздохнул. Сейчас он чувствовал, что остро нуждается в кислороде. Даже если Люк вылечил его лицо, Тёмный Лорд задался вопросом: признает ли он собственные черты спустя двадцать лет? Хотя в любом случае, даже если лицо окажется незнакомым, это лучше, чем оставаться горгульей, которой он стал после Мустафара.       Собравшись с силами, Тёмный Лорд сжал ладонь сына и открыл глаза. С зеркальной поверхности на него смотрел очень знакомый образ, по крайней мере, он отлично знал это лицо много лет назад. В зеркале отражалось лицо двадцатитрёхлетнего Энакина Скайуокера.