Запретный

      Люк не мог отвести взгляд от ледяной улыбки отца, когда тот пообещал Палпатину вернуться на Корусант для «обсуждения». Комлинк переключился на мостик и адмирала Пиетта.       — Адмирал, взять курс на Корусант.       — Есть, Лорд Вейдер. Мы должны прибыть туда через трое стандартных суток… если двигатели «Исполнителя» в порядке, — последнюю фразу Пиетт произнес полувопросительно.       Вейдер на секунду задумался и улыбнулся уже более искренне.       — Думаю, что «Исполнитель» должен уложиться в сроки.       — Понял, сэр.       Выключив комлинк, Вейдер надолго замолчал, глядя на Черное Сердце через пластигласс иллюминатора. Их ментальный контакт, еще недавно полностью открытый, теперь сузился до едва заметной нити. Люк понимал, что в эту минуту Вейдер погружен в себя. Ему хотелось дотянуться до отца, успокоить его, вернуть из объятий темноты, куда он погрузился, услышав голос бывшего наставника. Но Вейдер казался далеким, словно неприступная горная вершина, и Люк замер, в растерянности опустив руки. Телом он инстинктивно подался вперед, но тут же отступил, так и не решившись обнять Темного Лорда.       Спустя несколько минут гнетущего молчания Вейдер наконец заговорил, и его голос прозвучал так глухо, будто шел через вокодер.       — Я говорил тебе о том, Палпатин надел на меня маску и костюм после битвы с Оби-Ваном на Мустафаре? Все необходимое оказалось подготовлено…       — Да, ты говорил, — тихо ответил Люк.       — Ты понимаешь, что это значит? — не дожидаясь ответа Люка, Вейдер продолжил: — Я так долго не мог понять очевидного. Наверное, я просто не хотел верить. Я восхищался им. Я думал, что он заботился обо мне, но…       — И что ты понял, отец?       — Он все знал.       Люку стало не по себе, по позвоночнику пробежала волна липкого озноба. То, что собирался ему сообщить Вейдер, скорее всего, было ужасно.       — Знал?       — Палпатин знал, что случится на Мустафаре. Что я буду сожжен, искалечен физически и психически, что я потеряю семью… и не предупредил меня. Наоборот, он хладнокровно отправил меня на встречу со своей судьбой.       Откуда-то из глубины души Люка поднялся почти животный ужас и сдавил горло. Как человек мог намеренно подвергнуть другого такой участи, какая была уготована его отцу? И почему? Люк позабыл о неуверенности и сомнениях и, сделав шаг, крепко обнял Вейдера, будто Палпатин мог прийти и снова причинить ему боль.       — Он отправил меня на Мустафар — планету, где раскаленной жидкости гораздо больше, чем твердой поверхности. Вулканы, раскаленный пар… кругом кипящая лава. Он велел мне спуститься на планету, хотя должен был предвидеть, что я сгорю заживо… Предвидеть настолько отчетливо, что полностью подготовиться к этому повороту событий.       Вейдер отвернулся от иллюминатора, и взгляд его янтарных глаз остановился на Люке. Он погладил Люка по волосам так осторожно, будто боялся нечаянно причинить вред, и продолжил:       — Я с готовностью спустился на поверхность Мустафара. Я жаждал убивать.       Из горла Люка вырвался задушенный стон.       — Но почему?       — Каждая новая смерть делала Тьму во мне сильнее… или я просто верил в это. Каждая смерть означала еще один шаг к возможности сохранить свою семью… спасти вас от судьбы, которую я предвидел.       Вейдер погладил Люка по щеке. Ощущая мягкость кожи живых пальцев Вейдера и нежность, с которой отец прикасался к нему, Люк вспомнил о тяжелых механических протезах, способных причинить вред при малейшей неосторожности.       — За несколько месяцев до всех этих событий у меня начались видения о смерти Падме… Точно так же я видел, как умирает мать. Тогда я игнорировал эти кошмары, пока не стало слишком поздно. Видение сбылось — мать умерла. Я решил, что Падме в смертельной опасности.       — И ты решил, что Темная сторона сможет нас спасти.       — Да. Я говорил тебе, что Палпатин рассказал, как ситху удалось обмануть смерть и даже вернуть мертвых к жизни, — Вейдер положил ладони на плечи Люка и замер, задумчиво глядя в пространство перед собой. — Теперь, когда я увидел, на что способен сейчас ты, я понимаю, что никто из ситхов и близко не подошел к подобным возможностях. Но в то время я хватался за соломинку, за малейшую надежду. Страшные видения не давали мне покоя, а джедаи оказались не в силах помочь. Я не мог рассказать им о своих страхах из-за целибата, пропагандируемого кодексом, но даже когда я пытался поделиться своей болью в общих чертах, то лишь выслушивал нравоучительные лекции о том, что страхи и привязанности ведут к Темной стороне.       Вейдер улыбнулся, но улыбка получилась невеселой, горькой. Его губы дрогнули. Он сел на край кровати, притянул Люка к себе и приложил ухо к его груди, словно пытаясь найти спокойствие в ровном сердцебиении. Люк положил ладони на плечи отца.       Голос Вейдера, хоть и звучащий с мягкими интонациями, казалось, заполнил все пространство каюты.       — Все свелось к простому выбору: либо я пытаюсь сохранить семью и следую за Палпатином и Темной стороной, либо я по-прежнему остаюсь с джедаями и признаю, что те, кого я люблю, неминуемо погибнут.       Люк закрыл глаза и прижал к себе голову отца, кожей чувствуя, сколько боли и гнева бушует в эту минуту в Вейдере. Ярость по отношению к джедаям, так и не утихшая за двадцать прошедших лет, смешалась с новой яростью — к обманувшему его Палпатину. Но мог ли Люк винить отца за гнев, или за выбор Темной Стороны?       «Если я столкнусь с выбором потерять его, или уничтожить кого-то другого, не приму ли я то же самое решение?» — подумал Люк, и перед глазами короткой вспышкой возникла пустынная картина с голограммы из архива. Он тряхнул головой, избавляясь от видения, но в душе осталось неприятное чувство.       — Тогда все пошло не так, — проговорил Вейдер, губами касаясь груди Люка. — Я причинил боль Падме, тебе и проиграл битву с Оби-Ваном. Я сам стал причиной кошмара, которого пытался избежать.       Люку очень хотелось просто расслабиться, погрузиться в ощущение близости отца, согреть его и согреться самому в сильных руках и не слышать страшных слов, которые говорил Вейдер, но сладкого ласкающего грудь дыхания отца и его нежных прикосновений оказалось недостаточно, чтобы отвлечься.       Вейдер продолжил:       — Я несу ответственность за все, что я совершил. Я сам выбрал такую судьбу себе, твоей матери и тебе. Но на это меня толкнул Палпатин. Я был для него лишь шахматной фигурой, которую можно двигать по доске. Он хотел видеть меня таким: изувеченным инвалидом, бессильным дышать без его позволения. Он не оставил мне ничего: ни семьи, ни друзей. Ничего, кроме него и Темной стороны.       Люк болезненно вздрогнул. На мгновение он увидел Императора таким, каким его знал отец: бело-желтая кожа, капюшон, накинутый на голову, глубоко посаженные глаза и тонкие костлявые руки. Скелет, обтянутый тонкой кожей и укрытый просторной мантией. Отвратительное подобие человека.       Вейдер ладонями нежно провел по бокам Люка, словно пытаясь унять его дрожь.       — Я говорю тебе это не для того, чтобы оправдаться за поступки прошлого. Но я хочу объяснить, что я намерен делать в будущем.       Люк немного отстранился, чтобы посмотреть в лицо отца. Янтарные глаза светились потусторонним светом Темной стороны. «У него глаза цвета сердца пламени. Почему я не замечал этого раньше?»       — Что ты имеешь в виду, отец?       Вейдер резким движением сдернул полотенце с бедер Люка. Прохладный воздух, коснувшийся плоти, заставил Люка вздрогнуть. Сильные руки Вейдера огладили талию и коснулись выступающих тазовых косточек. Люк непроизвольно подался бедрами навстречу ласке, чувствуя, как от нежных поглаживаний перехватывает дыхание. Тело незамедлительно отозвалось теплой волной возбуждения. Люк попытался взять себя в руки и не поддаваться желанию, а сосредоточить внимание на том, что отец хочет ему сказать. Впрочем, он примерно догадывался, что именно.       Выделяя каждое слово, Вейдер твердо произнес:       — Я собираюсь уничтожить его, Люк. Абсолютно. Полностью. Без пощады.       И будто стремясь отвлечь Люка от произнесенного откровения, Вейдер прикоснулся губами к члену сына, проводя от головки к основанию полуоткрытым ртом. Люк попытался отстраниться, чтобы сохранить способность думать.       — Отец, пожалуйста, мы должны поговорить об э-этом…       Глаза Вейдера полыхнули такой неприкрытой темной жаждой, что Люк не смог закончить.       — Это не обсуждается, сын. Все будет именно так. Я даю тебе возможность свыкнуться с неизбежным, потому что я намерен сделать это в любом случае.       Вейдер снова притянул Люка к себе и уткнулся лицом в его живот, скользя языком по мышцам пресса. Ласки были так откровенно чувственны, что Люк задрожал всем телом. Темный Лорд медленно поднялся на ноги, не отрывая горячих губ от его кожи, продолжая ласкать ртом и руками грудь, ямочку на горле, шею и в итоге остановился, мягко целуя ухо.       — Я собираюсь встать во главе Империи вместо него, сын мой.       Вейдер втянул мочку уха в рот, заставляя Люка задохнуться.       — Ты и я… будем править вместе.       Горячий язык скользнул внутрь ушной раковины, щекоча и облизывая.       — Мы наведем порядок. Подарим галактике мир и процветание.       Вейдер сжал ладонь в волосах Люка, удерживая его голову неподвижно, и наклонился так, что их губы оказались в половине дюйма друг от друга.       — И это только начало, Люк. Нет предела тому, что мы можем сделать вместе.       Вейдер сократил расстояние, разделяющее их, и овладел губами Люка, вовлекая сына в глубокий поцелуй, а отпустил лишь когда Люк почувствовал головокружение от недостатка воздуха. Темный Лорд нехотя отстранился и уперся лбом в лоб сына. Люк прикрыл глаза, наслаждаясь дыханием отца, ласкающим лицо.       Пользуясь соединяющей их связью, Вейдер послал Люку красочные образы: рев толпы, приветствующей новых правителей, принесших в галактику мир и справедливость. Восстание окончено, и при этом созданы комитеты, призванные разрешить поднятые повстанцами общественно-политические проблемы. Сильная правящая рука обеспечивает порядок. Уничтожены рабство и коррупция — такие, как Йоран и его мать, освобождены от ига работорговцев. Борьба со смертельными болезнями выведена на государственный уровень, и бакта теперь доступна всем нуждающимся. И финалом череды образов — лицо отца, светящееся любовью и доверием; отец протягивал Люку ладонь, как когда-то в Облачном Городе… «Будь со мной… Позволь показать тебе, что это… наша судьба».       Люка била крупная дрожь. Он оказался не в силах справиться с таким эмоциональным натиском, но последнее видение больше всего поразило его, врезаясь в самое сердце. «Я сделал ошибку, отвергнув его на Беспине. Вместе мы сможем уберечь друг друга от разрушительной мощи нашей Силы».       — Люк, ты со мной? — голос отца прозвучал тихо и неуверенно до боли.       — Да, я с тобой. Навсегда.       Вейдер приглушенно застонал, и Люк ярко ощутил, как их ментальная связь снова широко раскрылась. Эмоции Вейдера наполнились болью о прошлом: о неспособности Падме довериться ему, увидеть его глазами, попытаться понять его выбор, а не предать ради мифических идеалов. Но эти горькие чувства теряли свою яркость, словно исцеляясь благодаря тому, что Люк принял сторону отца.       — Я знаю, что тебя это беспокоит, Люк, но… со временем я покажу тебе, на что мы способны вместе, — в голосе Вейдера звучало такое неприкрытое счастье, будто он очень долго мечтал, но не мог никому сказать подобных слов. Неужели никто не верил в него до сих пор?       Люк кивнул в ответ, сомневаясь в своей способности говорить. Всеобъемлющая волна счастья и благодарности хлынула на него теплым тягучим медом. Вейдер склонился и принялся покрывать лицо сына легкими поцелуями, невыносимо приятными и немного щекотными, и в конце концов Люк искренне рассмеялся, когда отец поставил губами последнюю точку — на кончике носа.       — Думаю, пора насладиться совместной ванной, не так ли? — улыбка осветила лицо отца, делая его еще красивее, чем Люк когда либо видел.       — Да.       Вейдер развернул Люка к ванной комнате, легонько подталкивая в спину, и Люк подумал: «Сила, пожалуйста, пусть мои любовь и доверие будут согревать его. И пусть власти над Империей будет достаточно, чтобы удовлетворить Тьму в нем».       

***

      Вейдер не мог вспомнить, когда в последний раз он испытывал головокружение от счастья. И испытывал ли когда-нибудь вообще?       Льды, сковывающие его душу растаяли, когда Люк согласился следовать за ним, принять его выбор и путь. Несмотря на то, что сын понимал, какая тьма таится в душе Вейдера, мальчик был готов ему довериться полностью. Никто не делал этого раньше: ни Оби-Ван, что, впрочем, неудивительно, ни даже Падме, хоть она и говорила, что любит его. Палпатин искусно притворялся, но лишь чтобы манипулировать Вейдером, используя его в собственных целях. Он всегда обещал, что идеям и интересам Вейдера найдется место… но позже.       Темный Лорд слегка сжал ладонь сына и повел его в ванную. Комната тонула в мягком приглушенном свете. Стены и пол были покрыты цветными каменными плитами без видимых стыков. Справа была огромная ванна, наполненная пенной водой, а слева просторная пластиглассовая душевая кабина с горизонтальными массажными струями.       Люк вопросительно посмотрел в сторону ванны, и Вейдер кивнул на душевую кабину:       — Давай сначала в душ.       Вейдер потянулся к поясу халата и почувствовал восхищенный взгляд Люка, когда ткань соскользнула с плеч и упала на пол. К собственному удивлению он немного смутился, услышав, как ускорились дыхание сына при виде его обнаженного тела. «Как он смотрит на меня… Его желание — это так удивительно и так замечательно» — подумал Темный Лорд.       Он медленно повернулся, демонстрируя Люку себя спереди: уже твердеющий крупный член, рельефные мышцы пресса и груди, гладкую светлую кожу. Взглядом Люк, казалось, пожирал его. Впрочем, стоило Вейдеру остановить взгляд на теле сына, как он полностью разделил чувства Люка. Его ребенок был совершенен. Золотая кожа покрывала твердые мышцы, член наливался кровью, поднимаясь к животу. Вейдеру безумно захотелось прикоснуться к светлым вьющимся волосам на лобке сына.       — Кажется, мы оба рады друг друга видеть, — мягко сказал Вейдер и улыбнулся, открывая створку душа. — Или ты просто любуешься своей работой?       Люк вздрогнул, с явным усилием отводя глаза от напряженного органа Вейдера, на щеках расцвел нежный румянец, словно его застали за тайным подглядыванием.       — Ты прекрасен, ты удивителен… Я не могу дышать, глядя на тебя, — тихо произнес Люк.       — Я собирался сказать тебе то же самое, — Вейдер с улыбкой протянул руку сыну.       Он чувствовал, что должен быть ведущим в их отношениях, оберегать Люка, обучать его всем аспектам физического наслаждения. Он должен научить сына испытывать радость от желаний собственного тела, стереть чудовищные убеждения Оуэна, из-за которых мальчик чувствовал стыд и скованность. Вейдер подавил вспыхнувший в душе гнев на Ларса, и разочарование, на то, что его не было рядом с Люком, чтобы уберечь ребенка. Он хотел насладиться телом Люка, а не отвлекаться на бесполезную ярость к прошлому.       Вейдер отрегулировал температуру воды, пока она не стала комфортной, и прибавил напор. Струи теплой воды падали на плечи из верхнего распылителя, тогда как боковые массировали бедра и икры. Вейдер закрыл глаза и блаженно запрокинул голову назад, наслаждаясь ощущением воды на обнаженном теле. Он убрал с лица мокрые волосы и протер глаза. Когда он посмотрел на Люка, то увидел в глазах мальчика тихое счастье. Вейдер вопросительно поднял бровь.       — Я так счастлив видеть, как ты радуешься мелочам, — ответил Люк на незаданный вопрос.       — Поверь, Люк, ты подарил мне свободу. Это совсем не мелочь.       Вейдер обнял сына за плечи и притянул к себе. Вода ласкающими потоками струилась между ними, расслабляя мышцы и успокаивая нервы. Он потянулся за мочалкой и ароматным гелем.       — А теперь мы вымоем друг друга, — Вейдер вложил в руки Люка мочалку и выдавил на нее жемчужно-зеленый гель.       Люк осторожно понюхал гель, и широкая улыбка украсила его лицо.       — Пахнет килмарианскими яблоками! Я люблю этот запах. Можно сначала я вымою тебя?       — Думаю, тебе будет полезно изучить мое тело, — ответил Вейдер и встал, свободно опустив руки по бокам и слегка расставив ноги, давая Люку доступ к своему телу.       Усилившийся румянец на щеках Люка и удовольствие, которое Вейдер почувствовал через их связь, недвусмысленно дали понять, что он правильно сделал, что предоставил Люку такую возможность. Хоть мальчик и касался его во время секса, но в действительности толком не успел познакомиться с телом Вейдера, узнать на ощупь, на вкус, полностью физически почувствовать того, кого любил. Вейдер желал, чтобы Люку было абсолютно комфортно при его виде. Это должно было помочь продвигаться дальше в совместных уроках чувственности.       Люк начал массировать мочалкой грудь Вейдера. Прикосновения были нежными до щекотки, и Вейдер закусил губу, чтобы сдержать смех, однако Люк все же заметил и остановился в растерянности. Вейдер перехватил запястье сына.       — Прости, ребенок, я не смеюсь над тобой. Просто это действительно щекотно… Смелее, Люк, я не из стекла.       Вейдер с нажимом провел рукой Люка по своей груди, показывая, что он имеет в виду и неохотно отпустил, когда понял, что инстинктивно ведет руку Люка к своему напряженному до боли члену. Он хотел, чтобы сын имел свободу действий и сам проявил инициативу, исполняя свои желания. Мальчик немного осмелел. Свободой рукой он скользнул по покрытой мыльной пеной груди Вейдера и обвел пальцем коричневый сосок. Вейдер одобрительно зашипел, прикрывая глаза.       Люк провел руками по горлу Вейдера, заставляя Темного Лорда запрокинуть голову. Пальцы сына зарылись в мокрые пряди и коснулись чувствительной кожи головы, снова спускаясь на шею. Вейдер застонал — контраст жесткой поверхности мочалки с нежными подушечками пальцев был по-настоящему восхитителен. Мальчик растер его плечи и руки. Дыхание и сердцебиение Вейдера учащались с каждым дразнящим прикосновением, а пульсирующее напряжение в члене усиливалось. На пол душевой кабины упала капля предэякулята, почти сразу растворяясь в теплой воде.       Даже сквозь запах геля Вейдер чувствовал аромат желания, исходящий от него самого и Люка. Он судорожно втянул воздух, когда взгляд упал на орган сына: налитый кровью, почти прижатый к животу. Люк приоткрыл рот и облизал губы, спускаясь ниже по телу Вейдера, проводя ладонью и мочалкой по бокам, по животу. Темный Лорд бессознательно подался бедрами вперед, пытаясь заставить Люка прикоснуться к его жаждущему ласки органу.       Люк опустился на колени.       Вейдер не смог сдержать стона. Он едва смог вдохнуть, когда он вспомнил, как трахал этот соблазнительный рот в лифте, как мальчик легко подчинился ему, как смотрел на него влюбленными глазами, как разомкнув губы, полностью, до самого основания, принял его плоть… По озорной улыбке на лице Люка, Вейдер понял, что не только он вспомнил этот опыт.       Но когда Люк продолжил массировать его бедра, спускаясь к икрам, будто бы и не обращая внимания на пульсирующую желанием плоть, Вейдер зарычал. Улыбка Люка стала шире.       — Повернись, отец, — Люк сел на корточки, глядя на Вейдера с выражением легкого смущения.       — Зачем?       — Я хочу вымыть тебе спину.       — Ты еще не закончил мыть меня спереди, Люк, — рыкнул Вейдер сквозь зубы и подался бедрами к мальчику.       Люк лишь мельком взглянул на член Темного Лорда и непроизвольно облизал губы. С явным усилием отводя взгляд, он ответил:       — Я оставлю это на потом.       — Ты сводишь меня с ума, дитя моего сердца. Дразнить меня опасно, — прошипел Вейдер, но все же повернулся к сыну спиной.       Он уперся ладонями в стену кабины и широко расставил ноги. Невыносимое желание сжимало горло. «Он хочет довести меня до того, что я просто схвачу его и оттрахаю, перегнув через край ванны?» — мысленно улыбнулся Темный Лорд. То, что Люк провоцирует его было совершенно очевидно.       Люк начал мыть спину, постепенно спускаясь вниз, до бедер, и снова медленно поднимаясь. Вейдер вздрогнул, почувствовав прикосновение к внутренней поверхности бедра. Покрытая мыльной пеной ладонь Люка скользнула в ложбинку между ягодиц.       — Твоя кожа такая мягкая здесь, такая нежная, — тихо сказал Люк и коснулся пальцами чувствительного места за яичками. Вейдер выдохнул сквозь зубы — ласка была невыносимо приятной, но немного пугала.       Люк продолжил массировать ягодицы Вейдера. Он так и не сделал попытки проникнуть пальцами внутрь сжатого отверстия.       Вейдер подумал, что Люк, возможно, хотел бы взять его. Сам он впервые получил такой опыт в шестнадцать лет. На мгновение Вейдер нахмурился — сейчас столь ранний возраст не показался ему правильным, однако он все же был уверен, что так и должно было быть. Тот опыт дал ему возможность понять, что он предпочитал скорее брать, чем отдаваться, однако Люк должен был иметь шанс испытать и то и другое. И Вейдер не собирался позволять мальчику искать подобные впечатления в другом месте. Но, по всей видимости, в данный момент сын не был заинтересован в таких экспериментах, поэтому закончив мыть пах и ягодицы, он снова сосредоточился на спине.       Люк ласково гладил руками спину, лаская и растирая мышцы. Он прижался губами к шее, к основанию черепа у линии роста волос. Вейдер опустил плечи и склонился, давая Люку возможность вымыть ему волосы. Когда Люк повернул его к душу, член Вейдера коснулся стенки душевой кабины, и Темный Лорд зашипел от невозможно сладкого контраста разгоряченной плоти и прохладной каменной стены. Люк взял его за плечо и развернул к себе. «Наконец-то! Сейчас он коснется меня!» — вспыхнула лихорадочная мысль в затуманенном желанием разуме Вейдера.       Он немного удивился, когда Люк взял его правую ладонь и выдавил на нее ароматный гель. Мальчик тяжело дышал, прикусив губу, на его щеках играл яркий румянец, а глаза горели желанием. Видимо, Люк запланировал что-то интересное. Вейдер попытался прислушаться к ментальному контакту и понял, что сын умудрился заблокировать от него свои мысли. Люк медленно опустился перед ним на колени и положил ладони на свои бедра. Вейдер не мог отвести голодного взгляда от напряженного члена сына.       — Отец, пожалуйста… Доставь себе удовольствие для меня…       Вейдер задохнулся. Тихие слова Люка, казалось, эхом отразились от стен помещения. По телу прошла сладкая судорога: его ребенок, стоящий перед ним на коленях, практически в позе поклонения, был невероятно прекрасен.       Вейдер сжал ладонь на основании своего члена и хрипло спросил:       — Что бы ты хотел, чтобы я делал, когда мастурбирую для тебя, сын мой?       Люк закрыл глаза и глубоко вдохнул. Когда он снова распахнул веки, его зрачки, расширенные от несдерживаемого желания, делали глаза почти черными, лишь по краю виднелась узкое кольцо синей радужки.       — Говори… Говори со мной. Я хочу слышать твой голос, когда ты ласкаешь себя.       — М-м-м… Что я должен сказать? Может быть, о том, как ты выглядишь сейчас? С раздвинутыми коленями, бедрами, твердым членом… — Вейдер одним длинным движением провел по своему члену и большим пальцем погладил истекающую смазкой головку.       Люк покраснел. Его взгляд был прикован к руке Вейдера, легко скользящей по толстому и длинному стволу. Гель, вода и предэякулят давали возможность ладони двигаться легко и плавно.       — Ты — картина чистой, неподдельной страсти, юноша. Ты заставляешь меня думать о том, как мой член войдет в твой рот, раздвигая твои сладкие губы…       Люк хрипло застонал и судорожно сжал ладони на бедрах, слегка касаясь запястьями своего твердого органа. Вейдер замедлил движения и сжал основание члена, чтобы отсрочить разрядку. Он хотел довести Люка до того, что тот уже не сможет сдержаться и начнет ласкать себя. Он хотел, чтобы сын кончил первым.       — Но мысль о твоем горячем ротике, мой прекрасный мальчик… заставляет меня думать, насколько лучше было бы войти в твою тугую попку… такую узкую и жаркую… так сладко сжимающую мой член…       — О, отец…       Люк шумно выдохнул и сжал в ладони свою твердую плоть. Губы Темного Лорда изогнулись в довольной улыбке, когда Люк сначала медленно, но с каждым движением все ускоряясь, начал ласкать себя. Судорожные движения ладони, влажный приоткрытый рот, розовый язык, то и дело облизывающий губы — это было великолепное зрелище.       — Мне так хочется просто нагнуть тебя и трахнуть… войти одним движением… одним резким толчком на всю длину засадить в твою узкую дырочку….       — М-м-м…       — …И трахать твою сладкую задницу… и кончить глубоко-глубоко в тебе…       — О, да!       Люк выгнулся, содрогаясь в оргазме, и сперма брызнула на его живот и бедра. Вид Люка с широко разведёнными коленями, сжатым в ладони членом, запрокинутой головой и полузакрытыми глазами был таким чувственным, что Вейдер понял, что уже не удержится.       Когда семя выплеснулось из него, Люк подался вперед и открыл рот, принимая внутрь пульсирующую плоть и жадно глотая сперму. Восхитительное чувство влажного и теплого рта сына, высасывающего из него последние капли семени, заставило Вейдера протяжно вскрикнуть, дрожа от наслаждения. Наконец Люк выпустил изо рта обмякший чувствительный орган и помог совершенно обессиленному Вейдеру опуститься на пол.       Рассыпающиеся брызги воды из-под душа быстро смыли с них следы спермы. Вейдер потянулся за бутылкой с гелем и покрыл пеной спину Люка, нежными круговыми движениями распределяя ароматный гель и наслаждаясь скольжением собственных ладоней по бархатной коже сына. Люк, еще не пришедший в себя после оргазма, почти не реагировал на прикосновения, и лишь тихо застонал, когда Вейдер осторожно коснулся его паха и нежно намылил мягкий член и яички, скользнув ладонью по ложбинке меж ягодиц.       Вейдер притянул к себе Люка, заставляя того практически улечься ему на грудь, и вымыл волосы, перебирая мягкие влажные пряди и массируя кожу головы. Когда он смыл мыльную пену, взгляд Люка немного прояснился, он потянулся к Вейдеру и начал поглаживать его бедра.       — Давай продолжим в ванне, ребенок, — прошептал Вейдер на ухо сыну, и мальчик с готовностью кивнул.