Слепой

я как чувствовал, что в конце концов уплыву в миди

Раф с Лео не помирились ни на следующий день, ни через неделю. Напряжение в убежище неумолимо росло, проблемы как тучи сгущались над черепахами как внутри их общины, так и вне её границ. Леонардо, не говоря никому, уходил один из логова и, до последнего не уверенный в том, что делает, шёл прямо в лапы к своему врагу- Карай. Он не знал, какая сила им двигала в тот момент. Когда он предложил встретиться и поговорить один на один, он сомневался, что она сдержит своё обещание, но в этой женщине чести оказалось куда больше, чем у её приёмного отца. Лео взывал к голосу разума, пытался образумить Карай, доказать, что война ни к чему не приведёт, что она сама ставит себя под удар. Но могли ли разговоры привести хоть к чему-либо? Едва ли. -И ради этого ты позвал меня сюда, черепаха,- голос её так и сочился презрением: что бы убедить не убивать того, кто просто жаждет убить меня? -Карай, послушай, эта война закончится не победой твоей или Хана, а тем, что вас обоих сметут с пути, как ослабевших в ходе побоища фигур. Ты не подумала, что станет с городом после этого? Его разорвут десятки мелкий банд- толпа крыс, с которыми ты уже не справишься. -Не будь таким самоуверенным только лишь потому, что я сейчас одна, Леонардо! Нет ничего, с чем бы Фут не справились. -Одумайся! -Довольно! Ты уже всё мне высказал. Элита перешла на сторону предателя-Хана, и они все должны поплатиться за это. И кучка жалких черепах меня не остановит. Карай скрылась, а Лео ещё несколько минут стоял на той крыше, вслушиваясь в гул машин, бегущих по трассе. Он должен был что-то сделать. Лидер часами проводил в додзё в окружение свеч и благовоний, медитируя и ища в спокойствии и умиротворение ответы на многочисленные вопросы. Как остановить две несущиеся друг на друга армии, способные разрушить город изнутри, как предотвратить неизбежное без убийств, как ему вернуть в группу слаженность, если даже Дон открыто заявляет, что не согласен с политикой Лео. Лидер сжимает кулаки- никак. Донателло был умён и только это не доводило их споры до открытой распри. Они ограничивались аргументами "за" и "против", пытались найти вариант, устроивший бы их обоих, но к согласию так и не приходили. Микеланджело же старался избегать подобных разговоров, ограничиваясь ответом, что всё равно ничего в этом не понимает. -Майки, твоё мнение?- Донателло потирает переносицу, не веря тому, что обращается к Микеланджело, дабы он их рассудил. Уплетающий пиццу мастер нунчак, не особо-то и намереваясь обращать внимание на разговор двух старших братьев, даже игру на паузу не поставил: -Я считаю, что если сейчас пройду этот уровень, то вы все умрёте от зависти. И на что, спрашивается, рассчитывал Дон? Леонардо открывает глаза и смотрит на новый стеллаж. Мысли невольно возвращаются к младшему брату, с которым они так ни разу и не поговорили. А позже и к разговору со Сплинтером неделю назад, сразу после инцидента. -Я знал, что с характером твоего младшего брата будет тяжко, но я не ожидал такой вспыльчивости от тебя, Леонардо. Ты поддался ярости, а ярость приведёт тебя к слабости. Как лидера, так и брата. -Простите, сенсей, но я не мог вот так и дальше терпеть его поведение. Он обращается с нами, как с чужаками, отказывается идти на контакт, принимает помощь и попытку защитить, как личное оскорбление,- его ещё потряхивало, но мысли уже встали на место. -Я..я понимаю, что он нуждается в поддержке семьи в этот час, но я не могу сенсей, мне правда очень и очень тяжело,- Леонардо опустил голову, готовясь принять укоризненный взгляд. И он никак не мог ожидать мягкую лапу у себя на голове: что мне делать, отец? Я совсем запутался. -Ты и сам знаешь, что должен сделать,-Леонардо знал, но от этого легче не становилось: а пока позволь мне поговорить с твоим братом.- и Лео сердечно благодарит сенсея за это. Надо было дать Рафу остыть, прийти в себя, понять свою собственную ошибку, а потом сесть и поговорить один на один. И извиниться. Леонардо был старше, а значит, должен быть мудрее. Собственной гордости это никак не умаляло, но голос разума подсказывал, что так будет лучше для всех, включая Рафаэля с его вспыльчивым нравом. Ни разу он не спросил у сенсея, когда он наконец образумит Рафа. Слепая вера в отца не давала повода сомневаться, но каждый день видеть брата и стараться обходить его стороной, не нарываясь на очередные крики было невыносимо. Донателло не может смотреть на нагноения вокруг красных глаз Рафаэля. Обмен веществ черепахи и так был сильно нарушен, а в последние дни Раф совершенно о себе не заботился- Дон не мог уже даже с уверенность сказать, когда он в последний раз ел. В постоянно открытые глаза лезла пыль, Раф не мог выйти на улицу, организм его был сильно ослаблен. И если раньше с этим можно было хоть что-то сделать, то теперь мастер сай к себе никого не подпускал. Даже сенсея. -Раф,это ради твоего же блага. Просто позволь мне отдать тебе лекарства и объяснить метод применения,- просит у него Дон, когда больше не может смотреть на то, как Рафаэль снова начинает растирать веки. -Ради моего же блага верни мне зрение, а не пичкай бесполезными таблетками,- огрызается он в ответ, смотря на Дона невозможно красными глазами. -Я же для тебя стараюсь… -Разговор окончен. Выходя из додзё, Лео тут же натыкается на Дона и Майки. Вид младшего странно обеспокоенный. А Донателло молча уводит глаза, стараясь не смотреть на лидера. -Что-то с Рафом?- приходит первая тревожная мысль. -Нет, но нам надо поговорить, Лео. Это…по поводу лекарства. -То есть как? Ты же говорил, что…- мастер нунчак подходит к Донателло со спины, не веря собственным ушам. -Я врал, Майки, мне было тяжело вам во всём признаться, я боялся, боялся вашей реакции, реакции Рафаэля,- Дон, облокотившись о стол, положил голову между локтями и прикрыл макушку руками, словно готовясь к удару: ему сейчас и так тяжело. Что я мог ещё ему сказать, когда он подходил и спрашивал, смогу ли я ему вернуть его глаза? Вечно плацебо его пичкать не получится. А в самый первый раз...я просто не смог, у меня духу не хватило признаться в том, что это не лечится, что даже операция не поможет, даже если её будет проводит профессионал, которым я явно не являюсь.- Майки, ошарашено смотря на нервно посмеивающегося Донни, поднял скинутую гениальным братом подставку с пробирками, благо, пустыми. Впрочем, это их всё равно не спасло, но Микеланджело посчитал своим долгом вернуть хотя бы пластмасску. -Надо сказать Лео,- вдруг выдаёт он совершенно серьёзным, таким нехарактерным для него голосом. Изначально Дон думает, что ему показалось. Но всё равно вынужден согласиться- больше это продолжаться не может, и дальше зарываться в собственном вранье Дон был не в состоянии. А Майки тем временем продолжил в уже привычной ему манере: Тем более, Лео же у нас тактик, он что-нибудь да придумает. Первый признак того, что Дона отпускает внезапный шквал эмоций- ему становится жалко разбитые пробирки. Микеланджело борется с желанием включить телевизор или пойти комиксы почитать, но он как чувствует, что в этот момент должен находиться где-то поблизости. Переводит взгляд с Дона, сцепившего пальцы в замок, на угрюмо молчащего Лео, потирающего подбородок. -Донни, не смей ничего рассказывать Рафу до его разговора с мастером Сплинтером,- вполголоса говорит Леонардо, переваривая полученную одной жестокой фразой правду. «Рафаэлю не помочь». -А сейчас-то что делать?- интересуется Майки, поднимая на лидера глаза. -Ничего. Дон, сегодня посиди в убежище, Майки, ты со мной на патрулирование. -Есть, шеф!- Микеланджело в шутку отдаёт честь, поднимаясь с дивана и уходя вслед за Лео на поверхность. Донателло чувствует, как с плеч валится тяжкий груз и идёт к себе в лабораторию. Но замечает он, что не один здесь только тогда, когда спустя буквально минуту за его спиной со скрежетом захлопывается металлическая дверь, которую он не закрывал последние месяца четыре. И от какого-то злого предчувствия холодеет сердце. -Тебе что-то нужно, Раф?- Дон нервно сглатывает, приводя дыхание в норму- всего один раз, в самый последний раз он ему сейчас соврёт. И покончит с этим. Разворачивается в кресле к брату и тут же натыкается на смотрящие на него слепые, красные глаза. «Мёртвые глаза»- судорожно выдыхает Дон. Рафаэль слишком хорошо знал его лабораторию, ведь именно отсюда началось его продвижение в ходьбе. Вот он проходит мимо кровати на которой лежал, опираясь о неё рукой- Дон видит, что передвигаться ему ещё тяжело. Снова смотрит глаза в глаза и подмечает ещё одну отвратительную сторону слепоты- у Рафа начало прогрессировать косоглазие. Мелочи конечно, но когда пытаешься абстрагироваться от вопящего в голове назойливого голоса: «Лжец! Лжец!»- подмечаешь даже их. Правый глаз буквально на пару миллиметров ушёл вверх по диагонали, и сейчас это было не так заметно, как могло бы стать в будущем, но Дон всё же решает, что на данный момент ему лучше помалкивать. -Да, как там решение моей проблемы?- что-то в его голосе поменялось, или Дону просто показалось? В голове сумбурно возятся, словно черви, самые разные мысли начиная с того, что пора бы менять лампочки в лаборатории и заканчивая размышлениями «что бы ответил на этот вопрос Майки». Наверное что-нибудь в духе «ты сейчас про своё хроническое ожирение говоришь или характер законченного дятла?» Посмеяться даже про себя не получается. Дон тянется за небольшой коробочкой с созданным им же плацебо. Грубо говоря, водичкой в плёнке. Когда-то Донни где-то слышал, что таким методом самоубеждения вылечивали раковых больных. Донателло знал, что в случае с Рафом плацебо не имело никакого смысла, но эти таблеточки были единственным, на что он сейчас был способен. Достаёт парочку и не видит перед собой по обыкновению протянутой руки. -Я пришёл узнать про то, что должно вернуть мне зрение, а не наедаться бесполезным хламом,- Дон не мнил себя трусом, никогда особо не боявшись вспыльчивого брата даже в гневе, но сейчас, когда тусклые лампы освещали его застывшую в метре от Донателло фигуру, когда он смотрел на мастера бо этим пронзительным взглядом, Дон вдруг почувствовал, как начинает зарождаться в нём липкий страх. Будто его только что уличили во всём его вранье. «Не может такого быть»- успокаивает себя Дон: «Раф просто ещё не пришёл в себя после случая в додзё. Он не может знать.» Но вот шестое чувство буквально вопило об обратном. Тем более, Рафаэль знал, где он. И это была не простая уверенность в месторасположении Дона в этой комнате- Раф знал, что между ними чуть больше вытянутой руки, что если он сделает ещё шаг- упрётся ногой в колёсики кресла и его- Дона- ноги. Он знал, что если резко податься вперёд, Донателло не успеет никуда сбежать. «Чёрт, да возьми же ты себя в руки». Свалить всё на неудачное освещение и явную нехватку сна не удалось- Раф оставался всё таким же пугающим, пусть и лицо не искажено было ни одной эмоцией из всего многочисленного спектра. Только сейчас Донателло догадывается, что именно порождает в нём это угнетающее чувство страха. Незнание. Он не может предугадать, что сделает Рафаэль в следующую секунду, потому что не видит никаких эмоций на его лице. Он даже не догадывается, что он может сделать дальше. Донни прокашлялся, более менее собравшись, но так и не смог оторвать взгляда от глаз, вокруг которых в течении каждого дня медленно скапливалось желтоватое нагноение конъюнктивита. -Ты же знаешь, насколько это тяжело,- «давай же, соври как обычно, наговори много всего, больше слов, меньше смысла», но в голову ничего не шло. «Не говори ему ничего, Донни»- пронёсся в голове голос Леонардо. Не скажет: Я пытаюсь заменить твой повреждённый нерв искусственным имплантатом, как я говорил и ранее, дабы он за счёт электрических импульсов передавал сигналы от глаза до затылочной доли твоего головного мозга. «Черепашья мать, что ты несёшь. Услышь это кожеголовый- подумал бы что ты спятил, Дон.» -Сейчас я нахожусь на стадии разработки, так что,- и тут сердце у него едва ли не выпрыгивает из груди. Дон вжимается в спинку кресла до неприятного скрипа несмазанных креплений и с ужасом смотрит на то, как преображается лицо его брата- на морде вдруг расплывается широкая, отвратительная ухмылка. А уже в следующую секунду он резко подаётся вперёд, одной рукой припечатывая Дона к креслу за плечо, а второй, видимо промахнувшись, влетает в стол позади. Лицом к лицу. И говорит тихо, но почему-то от этого паника никуда не уходит: Посмотри на меня Донни, в глаза мои посмотри. Ты и вправду думаешь, что я опять в это поверю? -Раф, я говорил, что всё будет не так быстро, что надо подождать, это ведь…- язык заплетается, Дон оправдывается, сердце стучит как бешеное, норовя пробить рёбра и пластрон. Он думает, что Рафу просто надоело ждать. И промахивается. Впервые в жизни так сильно ему хочется верить во что-то хорошее, что он не замечает очевидного. -Хватит!- срывает Раф на крик настолько резко, что Донни тут же замолкает. Он может его запросто оттолкнуть, он может сбежать, но что это в конечном итоге изменит? Ничего. Совершенно. Тем более, страх полностью приковал его к сиденью. -Ты действительно считаешь, что это восстановит моё зрение, Донни? Потому как если ты мне сейчас соврёшь, я к черепашьей матери проломлю тебе череп прямо здесь и сейчас, и мы будем жрать твоё паскудное лекарство вместе, пока я буду говорить тебе, «хей, всё в порядке, Дон, просто терпи, пока какое-то там изобретение будет готово»! Так скажи мне правду- неужели у меня есть хоть шанс?- и через секунду он добавил то, чего Донателло так боялся, исказив лицо в гримасе гнева: Я всё слышал, Донни. И хочу теперь услышать это от тебя, чёртов лжец. У Донателло спёрло дыхание, он до белизны в костяшках вцепился в подлокотники кресла, смотря на старшего брата широко распахнутыми глазами. «Он знает. Он всё знает.» -Отвечай!- проревел Раф. -Прости, Раф, прости меня,- шепчет Дон, не отводя глаз: Я не смог…не смог сказать правду. Твои глаза…они- он слабо мотнул головой: ты больше никогда не сможешь видеть. То, о чём я говорил. Это просто невозможно. Рафаэль молчит, отпуская Донателло и выпрямляясь. Лицо его разглаживается. Нет лекарства. Нет надежды. Ничего нет. Дон врал, все они ему в конечном итоге врали. -Прости, Раф, мне действительно жаль...