Ветер в ивах

Говорят, что браки по любви – самые долговечные. Но есть и такие люди, которые считают, что брак по расчету куда более долговечный. Например, Хелен Кингсли, матушка Алисы, придерживалась именно такого мнения. «Зачем обрекать себя на мучения в вечной нехватке чего-то, если можно наслаждаться жизнью с богатым мужем?» - такова была философия миссис Кингсли. Что касается Алисы Кингсли, то никто и не хотел слушать девятнадцатилетнюю девушку, чьи решения всегда были приняты не разумом, а чувствами. Семья Кингсли была близка к разорению. Чарльз Кингсли нашел идеальное решение, как и для своей торговой компании, так и для семейного благополучия. Никто из его друзей не видел рядом со своими сыновьями сумасбродной Алисы. Ее беспечность, странные мысли, словно брошенные в воздух из уст не миловидной девушкой, а сумасшедшей, пугали кавалеров. Тем более, юная особа не была заинтересована никем из предложенных кандидатур. Ей больше нравилось гулять в тихом сквере возле родного поместья и наслаждаться уединением, чем сидеть в душной комнате и под пристальным внимание родителей обмениваться любезностями с молодыми людьми. Никто не мог понять ее характер. С ней было одновременно и легко общаться, и неимоверно трудно. Будто говоришь с маленьким ребенком, на миг кажется, что ты уже осознал всю суть разговора, но потом внезапно нить оборвалась, и приходится начинать все сначала. К Алисе Кингсли трудно было найти нужный ключик. Она никого не подпускала к себе близко, даже родные не могли заглянуть в ее таинственную душу. Но ведь у всех своя степень нормальности, верно? Мистеру Кингсли было не до внутреннего мира дочери, его волновал только один вопрос, и он касался исключительно семейных финансов. Поэтому решение было принято, и обжалование не подлежало – скоро Алиса должна была выйти замуж за Хэмиша, сына Лорда Эскота. -Отец, ты же знаешь, что я не люблю его! – Алиса с удивлением посмотрела на отца. Обстановка за семейным ужасом все сильнее накалялась. Чарльз отложил столовые приборы и устало потер глаза – всю ночь пришлось разбирать долги, накопившиеся за месяц, он не был готов сейчас спорить. Да, его дочь молода, глупа и так же и наивна, как и ее мать в молодости. Она многого не понимает, как объяснить девочке, что сейчас нет времени на поиски ее второй половинки, их готовы выселить из дома в любую минуту. «Господи, неужели ты не понимаешь, насколько это важно для нашего бюджета?» - Чарльз поборол в себе желание высказать это в грубой форме, поэтому тяжело вздохнул – предстоял еще один тяжелый разговор. -Дорогая, ты до сих пор не осознаешь, - миссис Кингсли положила свою руку на плечо Алисы, но девушка небрежно смахнула ее, - сложившуюся ситуацию. Перестань вести себя как ребенок! –Хелен скривила губы. -Это вы не понимаете, - тихо прошептала девушка, - вы никогда не любили друг друга, не хочу такой жизни. Я не пойду по вашим стопам. Чарльз закинул ногу на ногу и с вызовом посмотрел на девушку: -Привязанность куда сильнее настоящей любви. Она благороднее ее. Как же ты эгоистична! – глава семейства презрительно фыркнул. Хелен испуганно посмотрела на мужа – она прекрасно знала, что заботливый и добросердечный Чарльз может в одно мгновение измениться, если что-то идет не по его плану. Она до сих пор помнила, как он чуть не ударил ее, когда она отказалась ехать с ним в гости к семье лорда Эскота. Взгляд черных, пронизывающих глаз испепелил все ее нежелание противиться супругу. Его рука уже была занесена для удара, и если бы он сделал это, Хелен не знала – останется ли она с ним, или уйдет. С одной стороны, она понимала, что терпеть характер мужа – одна из обязанностей благоразумной жены, но тогда, пять лет назад, мистер Кингсли был слишком несправедлив к ней. Его доброта, веселый нрав постепенно исчезали, а на смену им пришла легкая степень тирании. Но с другой стороны, она его любила, любила по-своему. Если бы она вовремя не вышла за него заму, то сгнила бы вместе со своей семьей в каком-нибудь захудалом мотеле. Поэтому Хелен взяла все свое недовольство в кулак. В конце концов, он ее благодетель и Чарльз точно сделает все для их семейного благополучия. Поэтому миссис Кингсли была на стороне мужа. Во всем. И даже если ее единственной дочери придется немного пострадать из-за неразделенно любви, то через пару лет она поймет, что родители сделали это только ради нее. Ради ее счастья и социального статуса. Но Хелен быстро отвлеклась от своих мыслей. За столом грозилась вот-вот начаться настоящая перепалка. -Алиса Кингсли, - Чарльз чуть ослабил свой воротник и пристально посмотрел на дочь, - завтра, в пять часов вечера к нам приедет Лорд Эскот и его семья. И это не обсуждается. Так что завтра с утра тебе лучше встать самой, если не хочешь, чтобы я выгнал тебя на утренние процедуры ремнем. Девушка так и не подняла головы, упрямо уставившись в тарелку с кашей. Ее распущенные волосы полностью закрыли лицо, тем самым пряча ото всех ее слезы обиды. Никогда еще Алиса не чувствовала себя такой беззащитной. После того, как ей исполнилось 16, отец перестал рассказывать ей сказки. Она больше не испытывала радости от прогулок с матушкой по узким улочкам Лондона, и даже традиционная воскресная поездка в одну из лучших пекарен Англии больше не приносила ей такого удовольствия, как раньше. В душе будто что-то обломилось, исчезла частичка чего-то сверхважного. Но самое страшное, что девушка не могла вспомнить почему это произошло. Часто она просыпалась в холодном поту среди раскинутых подушек и сбитого ногами шелкового покрывала. Ей снились кошмары, страшные существа и какой-то мужчина, который тянул ей руки. Он умолял, кричал о помощи, но Алиса не могла ему помочь. Холодный ветер нещадно хлестал по лицу, большие капли дождя пропитывали насквозь платье. Она хотела ему помочь, во сне она чувствовала, что знакома с ним. Но сильный порыв ветра уносил ее прочь от просящего помощи. И так каждый раз. Девушка не могла вспомнить ни местности, ни людей вокруг. Но только одно четко отпечаталось в ее памяти – это глаза того мужчины. Холодные, черные льдинки, пронизывающие до глубины души. И теперь она желала только одного – узнать кто же это, кто так просит о помощи и кому она не может протянуть свою руку. И вот когда она поняла, что близка к разгадке, ее планам не суждено было свершиться. Алиса тряслась от одной мысли о замужестве. Тем более, за Хэмишом. Он слишком черствый и скупой, он никогда не поймет ее интересов, не сможет стать по-настоящему близким человеком. Алиса Кингсли не хотела повторить судьбу матери. Всем сердцем девушка чувствовала, что ее уготовлена другая судьба. Ни лучше, ни хуже, просто другая. Хелен посмотрела на мужа. Губы его поджались в тонкую нить, ноздри расширились, а аристократичный подбородок поднялся достаточно высоко, чтобы супруга поняла – Чарльз никогда еще не был так зол. -Дорогой, мне кажется, что нам лучше прогуляться с Алисой и обсудить все еще раз. Девушка с ужасом отпрянула от матери, которая подошла к ней и нежно приобняла ее. Алиса неловко и слишком поспешно встала, задев стул, который тут же с грохотом упал, и попятилась к двери. -Бог мой, что с тобой? – Хелен с ужасом посмотрела на дочь. – Успокойся и немедленно иди в свою комнату! – голос ее дрожал, но женщина решила во что бы то ни стало остановить дочь и не дать ей убежать за пределы поместья. Тут миссис Кингсли показалось, что она слышит, как у дочери замерло сердце, пропуская удары. В миг ее привычная рассеянность исчезла, и Алиса превратилась в большой комок нервов. Мистер Кингсли медленно встал из-за стола и еле сдерживая негодование, двинулся на Алису. Девушка заметила это и с невероятной скоростью выскочила за дверь, оставив родителей в полном недоумении. Вот так быстро упорхнула, как мотылек. Эта быстрая смена настроение, замкнутость, которая с каждым днем усиливалась, сильно настораживали ее мать. Хелен уже была готова побежать за ней, но супруг заметил ее дерганье и лишь одним взглядом остановил. В конце концов, Алиса эгоистична, но не настолько глупа. Все-таки, ее дерзость с возрастом угасла, и это не могло не радовать ее семью. Теперь им приходилось меньше краснеть за нее. Миссис Кингсли слегка покачнулась и прислонившись к дивану, покрытому гобеленовым покрывалом, обратилась к Чарльзу: -Мне иногда кажется, что мы с ней слишком строги. Может тебе стоит снова наладить с ней более доверительные отношения и начать читать сказки или те истории? Мистер Кингсли хмыкнул. -Перестань, она все понимает и не хочет расставаться с беззаботным детством. Пойми, ей очень трудно осознать то, что скора она будет женой. Поверить не могу. Алиса и супружеская жизнь кажутся мне двумя несовместимым понятиями. Его глаза скользнули по картине, которая висела на самом видном месте в столовой – глава семейства держал маленькую девочку на руках. Детский румянец, голубые, огромные глаза и невинная улыбка снова возвратили его в то время, когда он, серьезный предприниматель, мог спокойно бегать по скверу за ней, и рисовать всяких странных существ, сидя на полу в гостиной. Но время беззаботности кончилось, и хоть Чарльзу было трудно признать это, но он понимал, что Хэмиш – единственный вариант для его дочери. Удивительно, но ему было одновременно и мерзко и спокойно от этой мысли, потому что Алисе придется уехать из отчего дома, получается, что ее выгоняют, чтобы не кормить еще одного человека. Мистер Кингсли не мог не признаться самому себе, что чувство вины пересиливало чувство спокойствия. Но с другой стороны, смена обстановки, и семейный быт сделают Алису организованнее, быть может, она станет настоящей английской леди. Или сделает вид. -Она хочет найти свою любовь, но мы ей этого не дадим сделать. Кто мы после этого? – мягкий голос Хелен прервал его мысли, и мистер Кингсли достал из кармана трубку. Тогда единственный выход из этой ситуации –полностью отпустить дочь. Он старался с каждым годом уменьшить степень свой привязанности, как бы дико это не звучало. Но его девочка еще сущий ребенок, который требует внимания и ежеминутной опеки. Она никогда не повзрослеет. И как бы больно и неловко ему не было, он сделает это. И все останутся довольны, хотят они этого, или нет. В комнате раздался звук чиркающей спички и запахло терпким табаком. -Тогда пусть наслаждается с Хэмишом неярким воплощением избирательной привязанности. – сухо произнес Чарльз и глубоко затянулся.