Ветер в ивах

Глухие шаги эхом раздаются в темном коридоре. Только слабое пламя свечи слегка освещало пространство. «Раз я знаю, что ты придешь, я могу ждать тебя вечно» - почему-то именно эта фраза плотно засела в голове у Алисы. Барышня сделала еще пару шагов вперед, и несильный порыв ветра задул огонек. Девушка осталась в полной темноте. От неожиданности, Алиса растерянно обернулась, и полностью потеряла ориентацию. Крепче взяв потухшую свечу, юная особо осторожно двинулась вперед, выставив вперед руки. Но жидкая субстанция стекла по основанию свечи и попала на ее руку. Казалось, горячий воск обжег не только нежную кожу, но и все тело. Вскрикнув от жгучей боли, мисс Кингсли отбросила огарок, и он, громко стукнувшись о каменный пол, покатился в сторону. Тяжело дыша, девушка продолжила свое приключение в пустоту. Сердце громко билось, казалось, что оно сейчас выпрыгнет из груди. Алисе все время казалось, что на нее смотрят тысячи наблюдателей, от этого на душе становилось еще тяжелее. Но любопытство пересилило страх, и девушка ускорилась, стараясь не думать о шорохе позади. Тут прямо над головой раздалось тяжелое дыхание. Вспомнив парочку бранных слов, которые нельзя упоминать настоящей английской леди, девушка бросилась вперед уже не разбирая дороги и не боясь врезаться куда-нибудь. Услышав за спиной торопливые шажочки, которые постепенно ускорялись, Алиса решила бежать не останавливаясь до тех пор, пока в легких не останется воздуха. «Почему мне так тяжело бежать?» - девушка была словно в другом пространстве, но даже щипок за локоть не помог очнуться. Паника внутри неуемно росла. Жгучее и непонятное чувство. Словно ты во сне, но происходящее наполовину реально. В голове тягучей болью возникла мысль: «Это мне знакомо. Но я не могу окончательно вспомнить. Тогда был колодец?!» Холодный ветер подхлестнул подол платья, и Алиса забыла про мимолетную фантазию. Темнота вокруг сгущалась, а все внутренности внутри девушки сжимались. Страх усилился, и не оставил в сердце ничего, кроме ледяного чувства тревоги. В легких уже начала все гореть, а дыхание сбилось. В горле пересохло, а каблучок на туфельках сбился, причиняя немыслимые неудобства. Тут Алиса врезалась в каменную стену и, окончательно потерявшись во времени и пространстве (и в своих мыслях), грохнулась на пол. Ее тело замерло, лишь изредка выдавая из глубин протяжный выдох. Прислушавшись, девушка решилась на другой отчаянный шаг – надо было снять туфли. -Если я обнаружу мозоли и почувствую их, то это точно не сон. – словно сама себя убеждала барышня. И вот, один башмачок с трудом был снят с маленькой ножки. В темноте раздался тихй всхлип – пятки были сбиты в кровь, а как только рука прикоснулась к мягкой лимфе, стопа тут же отозвалась ноющей болью. «Где я?» Туфли были полностью сняты и отброшены назад, в пустоту. Что-то подсказывало девушке, что пути назад нет, и эти самые туфли были последней преградой. Никогда она не была особо смелой. Спорить с кем-то из семьи Кингсли было бесполезной тратой времени. И сейчас, находясь здесь, в этом непонятном и мрачном месте, где мысли в мозгу превращаются в тягучий мед, появляется дикое желание остаться навсегда. Ну, хотя бы не навсегда, потому что круассаны в булочной по четвергам готовят с вишневым джемом, но если это место не причиняет ей вреда, почему бы не использовать его как укрытие? Ах, если бы это был не сон, как бы было прекрасно хоть иногда сбегать из ненавистного и скучного поместья сюда, в мрак и беспросветность. Бежать и остаться здесь лишь потому, что именно тут ей было спокойно. Душу не грызли дворовые кошки, а голова не болела от постоянных ворчаний матушки и псевдозаботы отца. И здесь нет Хэмиша… Но ей все равно придется с ним встретится, рано или поздно. «Хотя нет, здесь нет времени. Сколько я уже нахожусь здесь? День, час, пять минут? Боже, прошу тебя, избавь меня от этого нежеланного замужества. Я знаю, что близко к чему-то, но это что-то далеко от меня. Слишком далеко» Любопытство пересилило неопределенность. Вперед и только вперед! К неизведанному, странному и таинственному. Пусть даже это окажется сном, это сновидение будет именно тем, о котором она так долго грезила. Алиса откинула волосы, прилипшие к вспотевшему лбу и, пошатываясь, встала. Ей никто не запретит делать то, что она хочет. Ее уже лишили чего-то особенного и дорогого, воспоминания былого уже не вернуть. Но можно пережить их снова. Каждый шаг отдавался болью, но сумасшедшая жажда поскорее преодолеть путь в настоящий момент была руководствующей силой. Ноги чувствовали под собой холод и что-то влажное, тысячи мелких и острых игл ежесекундно втыкались в стопы. Казалось, атмосфера питалась слабостью Алисы, но это была всего лишь сумбурная мысль воспалившегося мозга. Она не помнила, сколько времени уже шла по коридору. Может быть, она ходила кругами, или попала в лабиринт. Тут впереди показался слабый свет, нет, дымок. Бледноватый, окутывающий маленькую дверь. Сердце сжалось от предвкушения того, что может быть за этим проемом. Сейчас она наконец-то узнает, что так долго терзает ее душу. Это момент истины, абсолютной и непоколебимой. По щеке девушки скатилась слеза, такого трепета она давно не испытывала. Тонкая рука потянулась к двери, и девушка провела ладонью по поверхности. Обычное дерево, немного испорченное временем. В нос ударил запах гнили, и девушка решила не мелочиться более – дверь была распахнута, и яркий свет врезался в глаза мощным потоком, сбивающим с ног. А потом… пустота. Сияние теряло свою силу и постепенно превращалось в легкое мерцание, а потом испарилось вместе с надеждой на благополучное будущее. Тонкие пальцы сильно сжали хлопковое покрывало. В комнате стоял терпкий и тяжелый запах лилий и медикаментов, так что любой, кто переступал порог апартаментов мисс Кингсли, тут же начинал кашлять от пьянящего «благовония». Глаза Алисы широко и резко распахнулись. Осознание того, что она находится дома, пришло не сразу, а наваливалось постепенно и медленно. Из всего пережитого остался только небольшое белое мерцание в глазах. -Бог мой, Алиса, - мисси Кингсли заботливо положила свою теплую руку на лоб дочери, - мы уже думали, что ты заболела, и придется отменять сегодняшний прием. Вопль отчаяния и безысходности разлетелся на сотни миль от поместья Кингсли, проникая в леса и скверы Лондона и наполняя их печальным эхом.