Тандо-гуми

АНЗАЙ 1 Бизнес не терпит ни промедлений, ни спешки. Получает большие потери от упущенных возможностей и реализации непродуманных тактических маневров. Чтобы достичь успеха, необходимо соблюдать баланс сил, способных оказать существенное влияние на ключевые показатели. Воспитывать твердость характера, гибкость мышления, способность анализировать, прогнозировать, интуитивно предвидеть. Талантливо и грамотно сочетать несочетаемое. Во время. Ради достижения вожделенного эффекта синергии. И, разумеется, конечной цели - извлечение максимальной прибыли. Оценивая плачевное положение дел Конго Тэйкоку, становится очевидным тот факт, что нынешний президент не способен заставить все эти крайности работать на себя. Либо имеет ряд иных причин, благодаря которым сохранение и преумножение наследия компании с тысяча трехсотлетней историей не является приоритетным направлением развития. Как бы там ни было, сейчас это не имеет никакого значения. Когда оказываешься у черты, задаешься только одним резонным вопросом: «что будет дальше?» вместо «почему я тут оказался?». Ответственность за принятие неверных решений никому не нужна. И далеко не каждый способен встретиться с собственными страхами лицом к лицу. Но Конго Имавари приходится. Страх пристально наблюдает за ним пустым глазом девятимиллиметровой Беретты. Под дулом пистолета президент компании отрывает массивный сейф, извлекает папку с учредительными документами и дрожащими руками передает ее Фумио. В кабинете становится душно. Вентиляция не справляется с углекислым газом, который выдыхают одиннадцать человек. Отравленный предательством семьи, Фумио больше не испытывает угрызений совести за потакание собственным амбициям. Он действует согласно личным представлениям о здравом смысле. Теперь никто и ничто его не остановит на пути к воссозданию порядка из хаоса, в который компания провалилась несколько лет назад. Фумио педантично проверяет документы на комплектацию, соответствие и содержание. Заложники предусмотрительно оставлены в живых на всякий случай. Личные печати изъяты. Денежные средства выведены со счетов. Счета закрыты. Эти люди - приемный отец и братья - больше не представляют никакой ценности. Их судьба предопределена, однако они продолжают надеяться на чудо. Но чудес не бывает. Обретение власти преображает Фумио. Также как солнце и вода придают силы чахлому побегу, с трудом выживавшему в тени. Мой друг становится очень уверенным в себе. Рациональным настолько, что кажется совершенно безжалостным. Я снова сопоставляю эти качества с его изящной внешностью. Испытываю приятный трепет. Фумио не является хищником, как я, мой отец и все остальные, стоящие у руля системы со сложными иерархическими структурами. Для него борьба и охота - бессмысленная трата времени. Расточительство, благодаря которому из внимания выпадают по-настоящему ценные вещи: создание, укрепление, развитие, поиск вариантов, расширение, рост. Он предпочитает моделировать обстоятельства таким образом, чтобы возможности сами локализовались в его руках. Для того, чтобы обеспечить непрерывность этого процесса, необходимо просто все регламентировать, сделать, четким, ясным, безупречным, не требующим постоянного вмешательства. Отлаженные бизнес-процессы - залог порядка и эффективности. Мой сказочный принц завоевывает свое королевство. Вернее сказать, реформирует в более выгодном политическом направлении. Испытываю чувство гордости за другого человека. Наверное, впервые в жизни. Камия безучастно смотрит в окно. Перед его глазами – бликующие на солнце зеркала небоскребов делового центра Токио. Нежно-желтые отсветы окрашивают его привлекательное лицо акварельными оттенками меланхолии. Легкими и прозрачными. Его совсем не интересует происходящее. Камия давно вычеркнул отца и братьев из списка близких людей, о которых необходимо беспокоиться и заботиться. После того, как семья упекла его за решетку, он – как и Фумио – больше не питает никаких родственных чувств. Он сделал свой выбор. И, уверенный в собственной правоте, не чувствует сожаления. После того, как Фумио официально станет новым президентом Конго Тэйкоку, соберет пресс-конференцию и объявит об изменениях, произошедших в структуре компании, Камия заключит договор о сотрудничестве с холдингом Ниссё и перейдет в штат компании-конкурента. Его не особенно волнуют политические игры. Гораздо больше воодушевляет возможность находиться рядом с человеком, которым всегда восхищался. С Ивао Ясунари. Жизнь Камии - как и всегда - азартная игра, выиграть в которой может только сам Камия. Мы будем вынуждены расстаться. И попрощаться, приготовившись выступать по разную сторону баррикад. Это самый тихий переворот, который я видел за весь свой опыт участия в разборках за передел сфер влияния. Никто не разговаривает. Боевики Асаямы не перебрасываются сальными шуточками. Заложники не молят о пощаде, о сохранении права участвовать в делах Конго Тэйкоку в более низких должностях. Молчит и сам Фумио. Взгляды каждого прикованы к нему. К его гипнотизирующим плавным движениям. Изящным наклонам головы. Царственной осанке. Мы все будто бы завороженно смотрим в пасть ядовитой змеи, глубоко увязнув кольцах, обвивающих тела. Не испытывая ни капли ужаса. Только странную эйфорию и благоговение. Также не произношу ни слова. Нечего сказать. И незачем. Моя работа – руководить людьми Ямагути-гуми, присланными Дайро в качестве моральной поддержки будущему главе Конго Тэйкоку. Сделать так, чтобы все прошло гладко. Чтобы в офисе не началась перестрелка. Чтобы никто из рядовых клерков не узнал о том, каким образом меняется высший руководящий состав. Для казни членов предыдущего уже подготовлен ангар в одном из портовых складов, принадлежащих Ямагути-гуми. В живых Фумио не оставит никого, т.к. справедливо опасается мести. Никого кроме «питомцев» Конго Имавари – пятнадцатилетних мальчиков-близнецов Оиву и Осаэ, которых президент использовал для секс-развлечений. Каким бы жестким ни был Фумио, он никогда не сможет поднять руку на детей. Потому, что сам пережил достаточное количество потерь в юном возрасте. И не желает, чтобы они также испытывали боль, страх, отчаяние. Мой друг планирует оформить опекунство над трудными подростками и вырастить как собственных сыновей. Должно быть, считает эту необходимость кармической расплатой. 2 На территорию охраняемого блока Е судоремонтной верфи Одаки въезжают пять автомобилей. В одном из них находится Асаяма Дайро собственной персоной. Он желает убедиться в том, что Конго Тэйкоку теперь открыта для сотрудничества с Ямагути-гуми. И собирается лично поздравить Фумио со вступлением в должность президента компании. Устное соглашение о намерениях двух сторон будет скреплено кровью. В лучших традициях жанра. Это означает, что Фумио становится частью мира якудза, который так ненавидит. Каких усилий будет ему стоить принятие этого факта? Страх оказаться за бортом привычной жизни перевешивает все. В том числе, и острую неприязнь, и остатки морали. Не мне судить. Боевики Ямагути-гуми по очереди выводят заложников из машин. Двое - из одной. Еще двое - из другой. На головы надеты мешки. Руки туго перевязаны за спинами. Четверо обреченных пленников идут, с трудом переставляя ноги. Их ведут, будто скот, на бойню. Никто не произносит ни слова. Только изредка слышатся сдавленные всхлипы, приглушенные плотной тканью. Одиннадцать человек размещаются внутри просторного ангара. Здесь нет ничего: ни груза, ни производства. Только цепи, массивные крюки, подъемный механизм. Рабочий инвентарь: пара стульев с подлокотниками и кожаными ремнями, оцинкованные ведра, веревки, разводные ключи, бейсбольные биты, ломы, лопаты. Все, чем можно избить досмерти. Также установлен водозаборный насос. К нему подсоединен резиновый шланг. Сливное отверстие в полу служит для отвода жидкостей. Ни у кого не возникает вопросов по поводу назначения этого помещения. Заложников выстраивают в ряд. У каждого дрожат колени, трясутся руки и нервно подергивается голова. Лучше все сделать быстро. Необходимая зачистка не доставляет никакого удовольствия, поэтому тратить время на ее ритуализацию совершенно бессмысленно. Дайро вновь любезно одалживает исполнителей. По моему распоряжению бойцы занимают позицию напротив заложников. Четыре против четырех. Навинчивают глушители. Стаскивают мешки. И прижимают холодные стволы к взмокшим лбам. Я вижу ужас во взглядах, прикованных к Фумио. Но тот остается непреклонным. Отдаю приказ. Практически одновременно четыре тела валятся на пол с рваной дыркой входного отверстия в области третьего глаза. Кровь растекается по полу темными маслянистыми лужами. В ней отражается слепящий свет галогенных ламп. Фумио даже не вздрагивает. Не отворачивается. Не произносит ни звука. Когда его постигает разочарование, он проводит четкую черту между собой и окружающей реальностью. Отвергает ее как неэффективную и ненужную. Без всякого сожаления. Можно быть жестоким. Можно быть бессердечным. Это не одно и то же. Фумио бессердечен. Пытаюсь вписать неожиданный факт в уже сформированный образ этого человека. Бойцы Асаямы без лишних указаний подбирают тела, оперативно упаковывают в полиэтилен и выносят на улицу. Затем возвращаются обратно, чтобы отмыть пол от крови сильным напором воды из шланга. Беспокоиться не о чем. Гарантирует Дайро. Его ребята надежны в делах утилизации отходов. Он подходит к Фумио. Тот почтительно кланяется. - Благодарю за помощь, Асаяма-сама, - ровно. Даже слишком. Если Фумио испытывает какие-то противоречивые эмоции, то сейчас это понять невозможно. Вместо лица – каменная маска. Кажется, диссонанс между хрупкой аристократической внешностью и железной волей интригует и Дайро. - Будем считать это началом плодотворного сотрудничества, Конго-сан. Союз скрепляется рукопожатием. Завтра он будет связан обязательствами, прописанными в соответствующих документах. Конго Тэйкоку получит толкового руководителя и дополнительный источник финансирования. Вряд ли теперь Инагава-кай и Ниссё рискнут претендовать на территорию, принадлежащую самой могущественной группировке Японии. Я спокоен. И впервые в жизни испытываю чувство гордости за самого себя. За то, что сумел оказаться полезным человеку, который мне не безразличен. Клетка больше не угнетает монстра внутри меня. Клетки больше нет. Потому, что я наконец нашел свое место. И предназначение. Монстр чувствует себя комфортно. Свободно. Сыто. Поэтому не испытывает никакой неоправданной агрессии и желания бросаться на первого встречного. Я счастлив. В такой драматичный момент. Асаяма обращается к Фумио с просьбой оставить нас наедине. Тот без лишних вопросов и возражений покидает помещение. Когда дверь с глухим стуком закрывается за его спиной, Дайро подходит ко мне. Внимательно наблюдаю, ожидая подвоха. - Должен признаться, ты меня приятно удивил. Не имею ни малейшего представления о том, каким образом взаимодействовать со своим несостоявшимся убийцей и любовником человека, который всю жизнь сеял смуту в моем сердце. Ютаки. - Чисто по-дружески, Анзай. С сегодняшнего дня Асаяма записывает меня в круг «своих». С одной стороны, это означает, что я могу вздохнуть с облегчением. С другой... - Как лидер ты ничего из себя не представляешь. Ты – не Хонда Сора, и не обладаешь его исключительными управленческими талантами. Кажется, я тороплюсь делать выводы. Ошеломляющая откровенность Дайро заслуживает ответного удара. Но не спешу что-либо предпринимать, молча переваривая услышанное. - Ты неэффективен, - он продолжает, забавляясь плохо скрываемой реакцией, - когда пытаешься руководить целой организацией. Поэтому настоятельно не рекомендую собирать новую банду. - Асаяма-сан... - планирую ответить встречным дружеским советом не лезть не в свое дело. Но Дайро не позволяет закончить мысль, запирая ее собственным пальцем на моих губах. Его руки пахнут дорогими сигаретами и кофе. Ютака любит этот запах? Ему действительно нравится грубая кожа? Самообладание покидает при одной мысли о НЕМ. И внутри закипает внезапная ревность. Молюсь богам, чтобы Асаяма ни о чем не догадался. - Хочу помочь занять выгодное местом под солнцем, - продолжает. Очевидно, выгодное не только для меня. Дайро плевать на мою грязную репутацию. Он не боится испачкаться. Он вообще ничего не боится с высоты собственного положения в иерархии Ямагути-гуми. - Ты возглавишь службу безопасности Конго Тэйкоку и сосредоточишь в своих руках контроль за всеми деловыми операциями компании. А также – за действиями каждого ее сотрудника. Будешь докладывать мне напрямую. Вариант не так уж и плох. Контролировать – то , что я умею лучше всего. Управлять – едва ли. Киваю в знак согласия. Хотя иного выбора не предоставлено. - Больше никакого лютого и очевидного криминала, понял? Снова киваю. - Вот и славно, - похлопывает по спине и отстраняется. - Теперь о тебе и о твоем сыне. Можете жить спокойно. Считай, что мы в расчете. - Благодарю, Асаяма-сан, - вежливо кланяюсь, испытывая неподдельную благодарность. 3 - Мальчики, подойдите. События позапрошлой ночи преображают Фумио. Он, будто феникс, рождается заново из груды пепла. Еще более прагматичным. Хладнокровным. И абсолютно недосягаемым. Внутренний зверь пробуждается от спячки, распробовав чужую кровь. Почти каждый начинает заискивать. Относиться с нарочитой лояльностью. Некоторые – с настоящим благоговением. Потому, что и те, и другие догадываются о том, каким образом Фумио занял кресло президента Конго Тэйкоку. Но во имя собственной безопасности отчаянно делают вид, что ничего не понимают. Все стремятся к тому, чтобы оправдать его ожидания. Потому, что любое достижение Фумио воспринимает всего лишь как новую точку отсчета и автоматически поднимает планку стремлений. Болезненный перфекционизм. Он из тех людей, чья благодарность не бесконечна. И, как правило, всегда своевременна. И если этот человек так поступил с теми, кто заботился о нем всю жизнь, то что же он может сделать с такими, кто не предложил ничего? Фумио становится чудовищем. Потому, что только чудовищам под силу распоряжаться чужими судьбами. Пятнадцатилетние близнецы Конго Оива и Осаэ боятся больше, чем все остальные. С настоящего момента они вынуждены взаимодействовать с Фумио ближе и чаще других, т.к. он получает официальное право опеки. Стервозные мальчики становятся тише воды и ниже травы. Им некуда сбежать. Некуда пойти. Некому поплакаться. Пять лет назад Конго Имавари нашел их в приюте, который едва сводил дебет с кредитом. И принял решение об усыновлении. Директор заведения с радостью спровадил в новый дом пару голодных ртов. Приемный отец использовал близнецов для удовлетворения собственных сексуальных фантазий. Но никогда не обращался с ними жестоко, не обижал, не бил. Потакал всем капризам. Имавари боготворил детей как богов собственной давно ушедшей молодости. Поэтому Оива и Осаэ никогда не считали его плохим человеком. Учились быть благодарными за возможность прожить лучшую жизнь, чем та, что могла бы быть. И вот внезапно привычный мир перестает существовать с появлением Фумио. Красивые, хрупкие и белокожие близнецы вполне могут выдавать себя за его настоящих сыновей. Но пока они лишь жмутся друг к другу, как потерявшиеся котята. - Учимся реагировать с первого раза, - спокойно произносит Фумио. - Повторяю, подойдите ко мне. Кресло Конго Имавари становится для него троном. Глубокий темно-зеленый цвет юкаты. Волосы с легкой небрежностью распущены по плечам. Даже домашний образ не может скрыть царственную породу и стать. Близнецы перебарывают опасения и наконец подходят. - Раздевайтесь. Смущенные и сбитые с толку, они переглядываются. Нехотя повинуются. Медленно снимают одежду. Белые рубашки. Черные брюки. Туфли, начищенные до зеркального блеска. Нижнее белье. Все это падает на пол. - Хорошо. А теперь медленно поворачивайтесь кругом. Оива и Осаэ выполняют, демонстрируя гладкую нежную кожу, тонкие руки и ноги, острые плечи, выпирающие кости таза. Удовлетворенный осмотром, Фумио улыбается. Отсутствие дефектов в экстерьере немного смягчает его отношение. - Завтра мы проедем по магазинам, мои дорогие. Вам нужны новые вещи. От старых необходимо избавиться. Подумаете, чтобы вы хотели. Если не желаете одеваться одинаково, как того требовал мой отец, можете этого не делать. Также посетим стилиста, чтобы он каждому сделал индивидуальную стрижку. Вы – две разные личности, которые не должны прятаться за спинами друг друга. Информация шокирует Оиву и Осаэ. Они не хотят меняться. Не хотят обрезать красивые длинные волосы. - Будьте готовы завтра к десяти утра. Я не люблю ждать. До тех пор можете быть свободными. Мальчики почтительно кланяются и, пытаясь сохранить остатки растоптанной гордости, покидают кабинет бывшего отчима. Невольно сочувствую им. Фумио растирает тонкими пальцами виски. Говорит, что это очень странные дети. Предлагает познакомить их с моим сыном. Чтобы дружили. Однако я категорически не желаю втягивать Хару в дела семьи Конго. Поэтому отвечаю отказом. - Уверен, что у них уже есть друзья, Фумио. Например, в школе. - Ты прав. Пожалуй, следует изучить их круг общения. Нельзя допустить, чтобы МОИ мальчики путались с недостойными людьми. Вздыхаю. Это безнадежно. 4 Сегодня он пребывает в отличном настроении. После неудачного покушения, Наоскэ, пребывавший в отделении реанимации около семи дней, наконец, приходит в сознание. Фумио намеревается провести с ним целый день и поэтому делегирует исполнение неотложных дел. На этот период в мой функционал включается координация и контроль действий специалистов, компетентных в решении поставленных задач. Благодаря эффективной командной работе очень скоро вечер становится абсолютно свободным. Но в отсутствие Фумио коротать его не с кем. Чувство одиночества невозможно задавить сверхзанятостью. Незнакомая прежде зависимость от окружения не позволяет дышать полной грудью. Теперь, когда Наоскэ идет на поправку, мы с Фумио будем проводить гораздо меньше времени вместе. Прогнозирую, что дружеское взаимодействие трансформируется в исключительно деловое. - Анзай, может, прогуляемся? Оборачиваюсь на голос. Сато Миюдзи. Отныне Хонда Миюдзи. Мой младший брат. Родная кровь. Он чуток к малейшим изменениям моего настроения. Полагаю, не без причины. Дом Хонда становится новым убежищем. И Миюдзи бдительно охраняет свою зону комфорта. Резонно беспокоится о том, чтобы ничем не разочаровать старшего брата. Вдруг тот окажется способным выгнать новообретенного родственника на улицу? Закрываю ладонью глаза. Я должен научиться доверять этому человеку, если хочу, чтобы он стал частью моей семьи. Мальчик просто волнуется. ПРОСТО. Без всякого тайного умысла и корыстных побуждений. Ведь так? - Не сегодня, Миюдзи, - даю понять, что ему лучше заняться своими делами. Тот пожимает плечами и уходит немного обескураженным. В памяти остается бледно-лиловый цвет шелковой рубашки. От него веет прохладной лавандовой свежестью. Хочется впитать ее кончиками пальцев. Прикоснуться к тонкой ткани. К коже, которую она скрывает от глаз. К плавным изгибам шеи. Плеч. Спины. Миюдзи. Вижу в нем только красивого мальчика, которого хочу трахнуть. Но не брата, о котором должен заботиться. Нет. Прежде чем я смогу воспользоваться его безграничным доверием и любовью он должен привыкнуть. К новой жизни. Ко мне. Чтобы не испытывать ненужного страха. Однако Миюдзи не сможет удовлетворить мою потребность переживать глубокую чувственную привязанность. Я думаю о Таму. Пытаюсь воскресить истлевшую одержимость, чтобы сейчас ворваться в его дом, перевернуть все вверх дном, в очередной раз победить и по-собственнически, силой, овладеть им. Но никакого резонанса эмоций не испытываю. С кем придется играть в привычные игры? В новые игры? Теперь это не имеет значения. Тамурамаро. Не имеет значения. Время вытравило дурную привычку. Это как бросить курить. Самое сложное - решиться и начать. Остается только он. ОН. - Ютака. Называю ЕГО именем бесформенные тени, блуждающие по комнате. Танцующие отсветы с улицы. Стены будто обступают со всех сторон. Давят. Выталкивают. Сердце покрывается ледяной коркой оцепенения. ЕГО. ИМЯ. Будто искра, брызнувшая на сноп соломы. Вспыхивает за секунду, ярким и жадным пламенем поглощая иссушенную траву. Я весь состою из пакли. Будто уродливое чучело, ожидающее ритуального сожжения в ночь языческого праздника. И я хочу сгореть. Наконец. Дотла. 5 Яд, растворенный сладкой эссенцией в чае лучшего сорта. Полагаю, Ютака совершенно точно знал, чего от меня ожидать в ТОТ день. Но, невзирая на это, все равно решил испытать судьбу. Жить или умереть – не имело принципиального значения. Потому, что за минувшие десять лет после смерти Соры, скорбь и печаль уничтожили все человеческие чувства в его сердце. Превратили в того самого ёкая, какого стремились увидеть многие. Демона, прозябавшего в агонии среди людей и жаждавшего вернуться в ад. Наша первая встреча полтора года спустя становится сценой изумительно красивого фильма. На грани сна и реальности. Дом Ютаки наполнен приглушенным звуком тягучей, как ликер, музыки. Мой голос сливается с шумом ветра, доносящимся из приоткрытого окна в спальне. Ютака пробуждается ото сна. Один посреди большой роскошной кровати. Напряженно прислушивается, пытаясь понять, не послышалось ли. Я зову его снова. По имени. Из самых густых теней. Оттуда, куда не проникает свет. Он поднимается. Идет наощупь, касаясь пальцами ночной прохлады. Дрожа от страха неизвестности. От предвкушения. И горечи воспоминаний, которые до сих пор отравляют обидой израненную душу. В осязаемой близости мы замираем друг напротив друга. В густой темноте Ютака не может ничего разглядеть. И узнать наверняка, кем является ночной гость. Но чувствует. Касается моих коротко стриженных волос. Скользит пальцем по губам, подбородку, шее. Прижимается влажной от слез щекой к груди - и я обнимаю его за изящные острые плечи. Впитываю каждым сантиметром кожи тепло его тела. Вдыхаю запах. Такой знакомый, но давно позабытый. Почти двенадцать лет мы вели партизанскую войну друг против друга, не желая признавать очевидного. Энтропия окружающей реальности вдруг становится упорядоченной. Скрепленной непреодолимой кармической связью, которая сильнее совокупности страстей, преступлений и наказаний. Все оказывается на своих местах. Замирает в гармоничном умиротворении, стирая границы пространства, времени и фактической действительности. После официального возвращения с того света, я прихожу первым именно к Ютаке. Не к Таму. Хочу убедиться в том, что никто не сумел снять проклятие необратимого одиночества с его несчастливой судьбы. До сих пор. Иначе быть не может. Только мое собственное сердце, собранное по кускам, сшитое из одинаковых страданий, которые мы переживали порознь, способно излечить Ютаку. Он будто ожидает моего возвращения. Я будто живу только ради этой встречи. Не произнося ни слова. Наши губы находят друг друга в темноте. Сплавляются в единое целое. Жадно высасывая дыхание и звуки. Руки освобождают от одежд. Ютака приводит меня в свою постель и мягко толкает, усаживаясь сверху. Обнаженное тело. Хрупкое и горячее. Не страшно сломать - страшно упустить возможность взять его целиком и полностью. Без остатка. Чтобы ты понял. Осознал. Раз и навсегда. И больше не смел. Никогда. Думать о ком-то еще. Вздохи. Стоны. Влажные поцелуи. Шорох простыней. Шуршание одеял. Тихий скрип кровати. Даже в темноте. Даже с завязанными глазами. Даже без глаз. Я всегда узнаю изысканную пластику твоих движений. Я неспешно проникаю в тебя. Будто медленно погружаюсь на дно топкого болота. Горячего, пульсирующего, обволакивающего. Вхожу полностью – и кипящая плотная суспензия смыкается над головой. Больше не могу дышать этим воздухом. Дышу вязкой лавой. Дышу тобой. Через твое тело. И продолжаю стремительное скольжение в огненном потоке. Дальше. Глубже. Ты выдыхаешь мое имя. Я отзываюсь в ответ. - Мой Ютака... МОЙ. Сора, ты слышишь? Ютака – не чья-то идеальная копия. Он единственный. И всегда был таковым. Совершенно новые эмоции… Не знаю что с ними делать. Как управлять. Ютака склоняется ко мне и целует ресницы, на которых подрагивает соленая влага. Ничто больше не будет как прежде.