Тандо-гуми

ТАМУРАМАРО 1 Продолжаясь, безумие захватывает с новой силой. Ты просто не находишь в себе желания сопротивляться. А зачем? Когда тебе настолько хорошо, что весь мир начинает походить на мыльный пузырь, внутри которого только ты и еще один человек. Остального просто не существует. Только радужные разводы на стенах, только замкнутые в четырех углах предутренние кошмары. Реальность становится не реальной. Это пугает и завораживает. Меня затягивает в водоворот, все глубже и глубже. Где граница моего разрушения? Насколько низко суждено мне пасть? В твоих глазах, Дзю. Невыносимая боль. Сердце - глупая птичка, бьется-бьется клювом под ребра. Мне больно каждый день, каждый прожитый час. Я должен принять решение и я не знаю, который из двух вариантов правильный. Иногда мне начинает казаться, что все это просто иллюзия, плод воспаленного воображения, что решение давно принято. И далеко не мной. Мы не виделись примерно пару недель. И я сорвался. Я не прошел испытание, даже не попытавшись что-то исправить. Дзю простила меня. Приняла, словно и не было ничего. Господи, за какие мои достижения в прошлой жизни ты даровал мне такую достойную женщину в этой? Невыплаканные слезы стоят комом в горле, ни выплюнуть, ни проглотить. Засыпая рядом с ней, я чувствовал невероятное спокойствие, ощущение, что я, наконец-то, вернулся домой из долгого путешествия. Засыпая рядом с ней, я мог развеять словно пыль с ладони все свои опасения, мир снова становился простым и доступным. Засыпая рядом с ней, я понимал - кто я и для чего я живу. Но какая невидимая связь держит меня на твоем поводке? Стоит тебе натянуть его посильнее, как я, бросаю все, что мне дорого и ем из твоих рук точно преданный пес? Одно это сравнение вызывает во мне отвращение. 2 Я глубоко вдыхаю колючий зимний воздух, стоя посреди засыпанного снегом парка. Сумерки клубятся вокруг ярких капель уличных фонарей. Я смотрю в небо, но не вижу звезд. Небо в Токио давно продано как рекламная площадка - только неоновые лучи по-хозяйски господствуют в нем, скрывая от нас первозданную красоту. Зябко и грустно. Передергиваю плечами, плотнее натягивая на руки перчатки. Легкое облако пара слетает с губ, оседая конденсатом на коже и волосах. Я не хочу возвращаться домой. Я устал искусственно улыбаться и делать вид, что все прошло, и я снова такой, каким был когда-то прежде. Я не хочу приходить и к тебе. Не хочу окунаться в кроваво-красные ванны твоего гипнотизма, добровольно ложиться в клейкие путы твоей паутины, чтобы разделить эту жуткую вечность как коктейль на двоих. Я не хочу...чего я хочу на самом деле?.. Как же мне быть? Я смотрю в февральское небо и отчаянно жду ответа. 3 Когда тебе надоело играть со мной в салочки, ты пришел за мной сам. Без стеснения заявился в мой дом, бесцеремонно воспользовался моим душем и занял мою постель. Я просто потерял дар речи от такой сказочной наглости. Да кто ты такой? Что возомнил о себе, если рискнул посягнуть на мою территорию? Все эти так и не озвученные вопросы бешеным потоком ярости пронеслись в моем сознании. Сукин сын! Мой кулак приземлился аккурат около твоей головы, врезаясь в подушку. Ты открыл глаза и произнес: -Привет, Таму. Как твои дела? Я проигнорировал лицемерный акт вежливости, намереваясь всеми правдами и неправдами поскорее тебя спровадить. Еще не хватало, чтобы Дзю вернулась и застала тебя в нашей кровати. Ты смеялся надо мной. Откровенно издевался, пытаясь подчинить своей воле. Почему ты всегда так поступаешь? Ты сказал, что хочешь трахнуть меня. Я ответил, что хочу заняться с тобой любовью. Если ад существует, то я непременно займу там достойное место. 4 Как так получилось, что я снова живу в твоей роскошной квартире? Смотрю на серую воду залива, наблюдая, как мелкая стальная рябь покрывает ее на рассвете. Набрасываю халат на плечи, потягивая кофе с коньяком. Город прячется в тумане, скрывая металлолом небоскребов делового центра. Куда ты отправляешься с утра пораньше. Я целую тебя на прощание, долго, нежно, словно в последний раз. Провожу пальцами по загривку. Сейчас ты мой прирученный зверь, ты, а не я. Когда ты уходишь, я чувствую странный вакуум внутри. Хочу позвонить жене, но не могу. Как будто это что-то постыдное. Более постыдное, чем жить у тебя. Какой кошмар. Обхватываю голову руками, но быстро справляюсь с паникой. Нельзя. Нельзя поддаваться. Обхожу комнаты, размышляя, чему посвятить свободное время. С детства мне внушали, что нехорошо рыться в чужих вещах. Но не могу удержаться от соблазна. Анзай, какие секреты скрываешь ты за своей непроницаемой самоуверенностью? Я прохожу мимо зеркала, улыбаясь самому себе. Я люблю азартные игры. 5 Темно-синий кожаный переплет, посеребренные грани страниц. Конечно же, твой ежедневник не мог выглядеть менее презентабельно и менее пафосно. Предпочитаешь только лучшее, мой дорогой? Могу ли я считаться лучшим из того, что ты имеешь вокруг? Ладонь скользит по прохладной поверхности, я задерживаю дыхание словно перед броском в воду. Надо подготовиться. Что я хочу там найти? Каких скелетов выгрести из твоего шкафа под свет театральных софитов? Может быть, я творю непростительную глупость? Маятник качается из стороны в сторону, без остановки. Тамурамаро, будь решительнее. Говорит мне внутренний голос. Голос маленького демона, что живет в моем подсознании. Заставляя подходить к самому краю все ближе и ближе. Дневник падает из рук, глухо ударяясь об пол. Я бы хотел отмотать время назад, чтобы не делать того, что сделал. Чтобы не знать того, что узнал. Значит, хочешь одеть меня как женщину. Я смеюсь тебе в плечо. Ночь. Которая по счету? Я лежу в твоей постели и смотрю в потолок. Ты приглашаешь меня на свидание. Вот так официально. Что вызывает во мне новый приступ хохота. Похоже на истерику. Я как сжатая пружина. Как растревоженная струна. Задень меня, и резонанс отзовется жгучей болью в твоей груди, чудовище. Разве есть что-то прекрасней на свете, чем причинение ощущений. Я отвечаю, что согласен. Только если ресторан будет где-нибудь подальше от Токио. Я люблю маскарад, но я все еще официальное лицо. Как ни крути. А надо держать марку. Ты предлагаешь Париж. Почему бы и нет? Город фриков и шлюх, скучающей богемы и потерявших страх мигрантов. Город самой банальной романтики, заезженных блюд, задолбавших своим креативом модельеров. Что там еще? Грязь и сияние в одном флаконе. Французских духов. Итак, мы едем в Париж. 6 Европейская зима обнимает мягкостью кашемирового шарфа, пленяет удушающей теснотой старых улочек, забивает рот сладостью круассанов, оставляя на губах сахарную пудру и снег. В нашем отеле прекрасная кухня. В нашем номере огромная кровать. Выбор очевиден. Я ловлю такси, оставляя тебя на какое-то время. Еду покупать платье и туфли. Если мне суждено опозориться раз и навсегда, пусть это хотя бы будет красиво. Позор как триумф, триумф как позор. Два оборота единой медали. Я ничего не боюсь. Пока ты будешь заниматься делами, я сотворю для тебя идеал. Той ночью, той проклятой ночью, прижимая меня к себе, ты прошептал мне на ухо, что твоя жена спрятана в теле мужчины. Я не мог пошевелиться тогда. Не мог вымолвить и слова. Мне хотелось плакать от злости и страха. Я первый раз в жизни ощутил свою полную беспомощность. Я – это я. Но что ты видишь во мне, Анзай? Кого ты видишь во мне еще?.. Я заметил его, когда уже отчаялся найти хотя бы что-то подходящее. Алые всполохи, словно фонтан артериальной крови, заполнившей собой витрину, резали глаза. Оно казалось живым, переливаясь в лучах точечных ламп. Будто феникс, распахнувший свои огромные крылья. Каждое перо светится, отражаясь миллиардами огненных искр. Заверните, пожалуйста, заверните мне это. Продавцы спрашивают размер, который носит моя дама. Я отвечаю невпопад, как во сне. Я уверен, что мне подойдет. Я знаю, знаю – оно создано специально для меня. Вечер в самом чреве Парижа. Я подвожу глаза и брови черным. Окунаю кончики пальцев в кармин, рисуя затем по губам. Мои ногти остры, мои волосы распущены по плечам, мой взгляд точно сталь. Я разделаю тебя сегодня словно свиную тушу и съем твое сердце, запивая красным вином. Кусок за кусочком, глоток за глотком. Ноги затянуты в тонкий капрон, ловко щелкаю замочками обуви, поднимаясь на шпильки. Все породистые сучки носят эту хрень. Ты ведь так хотел сделать из меня бабу, Анзай? Будет тебе все, что пожелаешь. Я надеваю платье, мстительно думая, что за такой подарок я возьму с тебя что-то куда более ценное. Спускаюсь по лестнице, разрез обнажает белизну бедра, проступающую сквозь ажурную резинку чулок. Ты ждешь меня внизу. Оборачиваешься на стук каблуков. Оценивающе осматриваешь с головы до пят. Ну, сколько баллов, уважаемый судья, я получу? Усмехаюсь, продолжая идти вперед. Пока не падаю в твои объятия. Едва дыша. Ужасное ощущение провала самого главного экзамена в собственной жизни. Я пытаюсь унять дрожь, когда ты ведешь меня в ресторан. Швейцар открывает нам стеклянные двери. Я зажмуриваюсь, оглушенный ярким светом и роскошью оформления. Нас проводят за столик. Я пытаюсь понять, как реагируют окружающие, и не выгляжу ли я полным идиотом, жалкой трансушкой в чужом представлении. Удовлетворенный толерантным нейтралитетом воспитанного общества, я начинаю наполнять себя уверенностью. Твоя ладонь на моей пояснице оставляет невидимое клеймо. Отодвигаешь стул, позволяя мне сесть. Мы беседуем о чем-то незначительном. Я совершенно не ориентируюсь в меню, позволяя тебе сделать выбор. Привкус алкоголя и специй. Тени от абажура на столе. Белые перчатки на руках официанта. Безупречная сервировка. Звон разбитого бокала. Твои мягкие интонации затаившегося хищника. Мое волнение пульсацией в висках. Я сознательно напиваюсь, потому что вся эта игра в переодевание порядком выбила меня из колеи. Рядом с тобой я теряюсь остатки себя. В твоих пальцах я всего лишь кусок пластилина… Как так получилось, что ужин закончился ссорой. Звон пощечины по лицу. Твой угрожающий тон. Зачем…зачем я только полез в тот дневник?.. Некоторые тайны разрушают все очарование, стоит всплыть им наружу. Я не твой подопытный кролик, Анзай. Я буду драться. Разве ты до сих пор этого не понял?.. Темнота пожирает мой силуэт. Я снимаю туфли, оставляя их позади. Идти холодно, но легко. Поднимаю подол чертова платья, мечтая поскорее избавиться и от него. Сколько раз я прокручивал в голове, как ты будешь срывать его с меня, что этот сюжет приелся до тошноты. Скоро рассвет. Я стою на набережной и смотрю прямо в реку. Влажный ветер впивается в волосы, треплет алую ткань. И мне кажется, что я горю. Горю заживо, чтобы вернуться в этот мир кем-то другим…