Тандо-гуми

АНЗАЙ 1 Клоун. Это все, что приходит на ум. Я безучастно наблюдаю за тем, как Тамурамаро уводит моего спутника к парадному выходу, пряча за его хрупкой спиной девятимиллиметровую Беретту. У меня нет иного выбора. Новое кафе в Сибуе пользуется чрезвычайным спросом. Вокруг масса аналогичных по формату заведений, но представителей СМИ, ресторанных критиков, творческую интеллигенцию и многих других почему-то привлекает именно это. В просторном зале многолюдно. Поэтому вряд ли разборка двух человек, принадлежащих к миру якудза, останется незамеченной. Семейные сцены - плохой и совершенно нерентабельный пиар. Потягиваю вино. Не замечаю, как оно теряет изыскано-пряный вкус. На языке не остается ничего кроме горького жжения. Выжидаю. Минута. Две три. Столько, сколько нужно, чтобы расплатиться по счету и уйти, не вызывая лишних подозрений. Я вынужден прикрывать задницу Таму в том числе, поскольку знаю, что он не посмеет причинить вред моему мальчику. Откуда такая непоколебимая убежденность? Все просто. Клетка Тамурамаро состоит из прутьев страха, которые он никогда не сможет уничтожить. Из панической боязни нанести непоправимый ущерб своему клану. Я смогу пережить предательство и трагически оборвавшуюся любовную связь. Однажды. Но потерю единственного сына – никогда. Если с ним что-то случится, я уничтожу все, к чему ты когда-либо прикасался, Таму. Без всякого сожаления. 2 Ты не отвечаешь на звонки. Единственным способом связи остается и-мэйл. И мы как школьники ведем бесконечную переписку в попытках продавить свои условия. «Отпусти его, Таму». «Объясни мне, КТО он для тебя, Анзай. Объясни! И, может быть, я ничего с ним не сделаю». «Я не обязан никому ничего объяснять. Но имей ввиду, если ты его тронешь, я убью тебя». «Почему ты так беспокоишься за него?! Почему ты никогда ТАК не заботился обо мне?!» «Потому, что он очень важный человек». Ты не достоин знать. Наверное, где-то в самом темном уголке души мне хочется, чтобы ты убил его, Таму. Это даст возможность навсегда избавиться от зависимости, которая делает слабым и беспомощным. От одержимости, которая превращает в маньяка. От тебя. Пускай нас свяжут нерушимые узы трагических обстоятельств. Я хочу оказаться распятым на собственной боли и ненависти. Ощутить агонию, которая сделает беспощадным. Дай мне повод уничтожить тебя. Без колебаний. Без каких-либо эмоциональных противоречий. Без чувства вины. И одиночества. 3 Он родился 31 марта. В самый разгар праздника ханами. Поэтому мать назвала мальчика Хару. Имя - все, что она смогла дать сыну. Мне было семнадцать, когда я переспал с Мацухиро Кимико. Дочь государственного чиновника, метившего в премьер-министры. Красавица. Умница. Студентка второго курса Васэда дайгаку. Имела безупречную репутацию и всеобщее обожание. Такова была официальная картина. На самом деле Кимико любила героин и плохих парней. Наше знакомство состоялось в клубе. Мы ни дня не провели вместе, и я никогда не испытывал к ней никакой симпатии. Перепихнувшись со мной всего один раз, девочка умудрилась залететь. Когда последствия случайной бурной страсти стали слишком очевидными, отец Кимико - господин Мацухиро Тода - настоял на приватной встрече с моим отцом. Они очень долго обсуждали сложившуюся ситуацию, итогом которой стала достигнутая договоренность о выплате солидного денежного откупа кумитё. За то, чтобы члены Накагами-кай никогда больше не беспокоили уважаемую семью Мацухиро и ни при каких обстоятельствах не разглашали детали этой истории. Нежеланный отпрыск не вписывался в экзистенциальную стратегию политика. Связь с якудза опорочила бы репутацию Мацухиро и стала бы серьезной помехой для карьерного продвижения Кимико. Та не возражала. Несмотря на то, что все было предрешено, я также не смог вписать ребенка в собственный жизненный сценарий. Все пошло под откос. 4 Я ненавидел Хару. Пытался его задушить. Застрелить. Утопить. Бросить собакам. В колодец. Под грузовик. И всякий раз мой отец оказывался рядом, чтобы помешать этому. - Анзай, разве ты не мужчина? - говорил он ледяным тоном, в очередной раз воспитывая увесистым кожаным ремнем. Золотая пряжка рассекала кожу. Разбивала губы в кровь. - Разве мужчины сбегают от ответственности? - вглядывался в мои глаза, с садистской жадностью впитывая каждую эмоцию. И затягивал ремень все туже и туже на моей шее. - Как ты собираешься управлять кланом, если не способен справиться с такой ничтожной проблемой? - он смеялся, наблюдая, как я в беспомощном отчаянии болтаю ногами в воздухе, пытаясь найти спасительную опору. Отец повесил меня на собственном ремне: вытолкнул из окна второго этажа, удерживая одной рукой над пропастью. Пришлось вымаливать прощения на предпоследнем выдохе. Не потому, что раскаивался, а потому, что не хотел умирать. Подобным жалким способом я получал право жить всякий раз, когда хотел отнять это право у собственного сына. И когда неизменная безысходность захлестнула без остатка, я, наконец, смирился с существованием Хару. 5 Любил ли Хару меня? Или ненавидел? Я никогда не мог понять, что значил для этого подростка. Хрупкий, но сильный. Милый, но жесткий. Сладкоречивый, но рассудительный. Откровенный, но не искренний. Наученный лгать и отстаивать собственные взгляды. Я приказал играть несвойственную роль. Нежного цветка. Трепетной лани. Хрупкого юноши. Приказал не высовываться и не привлекать к себе внимания. Потому, что никто не должен использовать Хару как рычаг давления на меня. Кого заинтересует бесхребетный юнец? Кто увидит в нем помеху? Хару – умный мальчик, он хорошо вживался в навязанное амплуа. 6 - Отец, кто этот человек? – Хару настойчив. Он ожидает объяснений, демонстрируя снимок, на котором запечатлены мы с Таму. Я сверху. - Это… - усмехаюсь, глядя в лицо сына без тени замешательства. - Тандо Тамурамару. Наш конкурент. - Ясно, – он убирает фотографию в карман брюк. И уходит. Тогда я еще не знал, что он начнет приносить подобные картинки каждый день. Новые. Одну за другой. 7 - С днем рождения, Хару!.. Я так сильно обожаю сына и, вместе с тем, так сильно ненавижу его, что однажды перехожу все границы дозволенного. Клочки разорванных фотографий – ТЕХ САМЫХ – липнут к его влажной коже. Разбитые губы дрожат в язвительной усмешке. - Это твой подарок. Ты рад? – Хватаю за волосы на затылке и оттягиваю голову назад. Волосы такие же светлые, как у меня. Хару стремится быть похожим на папочку. – Шпионишь за нами? Хару смеется. В голосе слышу снисхождение. Как этот мальчишка смеет демонстрировать свое высокомерие? - Теперь ты все знаешь, – вхожу в него так глубоко, как только могу. Давно готов кончить, но оттягиваю момент, желая насладиться абсурдностью ситуации. Ее фатальной ошибочностью. Мой малыш не кричит от боли. Сжимает зубы и молча терпит. Каждый толчок. Его не возбуждает ситуация. Член вяло болтается между ног. Отцовский авторитет непререкаем. Таковы принципы воспитания в этой семье. Удовольствия и наказания. Кнут и пряник. Помогают придать личности форму. Закалить ее. Сделать сильной. Способы не имеют значения. Цель оправдывает средства. Я просто преподаю урок. 8 - Мы отмечаем мое поступление в университет. Все верно. Токё дайгаку. Тодай. Дорога в блестящее будущее. Таму, ты ошибся, взяв его в заложники. 9 Телефон Хару отключен. Я не могу до него дозвониться. Как и до Тамурамаро. Где они сейчас? Никто во всем Токио не располагает этой информацией. Где ты прячешь мое сокровище, Таму? Как ты посмел посягнуть на то, что принадлежит мне целиком и полностью? Плоть от плоти. Кровь от крови. 10 Принципиальное молчание Тамурамаро, растянувшееся на трое суток, вынуждает меня действовать. 11 В древние времена перед началом сражения было принято посылать гонца к генералу вражеской армии, чтобы огласить ему условия, на основании которых война может быть прекращена еще до ее начала. И если генерал не желал идти на компромисс, кровопролитная битва уносила тысячи жизней. Полдень. Людная улица. Снова шумное кафе. Столик у окна. Она сидит напротив меня в вызывающе-ультрамариновом платье. С чашкой кофе, из которой ни разу не отпила. И с медленно тлеющей сигаретой, зажатой меж пальцев. Прожигает взглядом. Будто окурком – обнаженную кожу. Я полагаю, что нам не о чем разговаривать, но Дзюон считает иначе. Поэтому беседа выливается в ледяной поток сдержанного монолога, который направлен на то, чтобы убедить меня отказаться от всех притязаний к ее мужу. Любопытство – единственная причина, по которой я до сих пор не ушел. Возможность узнать врага ближе. Выяснить слабые стороны и бреши в обороне. Ведь я нападу. В любом случае. Сколько бы мирных путей разрешения вопроса она мне не предложила. Не потому, что испытываю неприязнь. Потому, что я уже все РЕШИЛ. В моих планах на будущее ты идешь рядом со мной, Таму. Это данность, которую ничто не сможет изменить. Даже моя собственная смерть. Твоя смерть. Ее смерть. Все, что вы оба предпримете, заведомо обречено на поражение. 12 Араки Тэруя. Хонда Анзай. Корявая подпись на обороте групповой фотографии с выпускного средней школы. 5-й год эры Хэйсэй. 1993. Араки Тэруя. Хонда Анзай. Акумано. Черные росчерки незатейливой эмблемы одной из банд босодзоку. Желто-красные флаги. Цепи. Кожа. Мотоциклы. И лица, панков-подростков, которых я уже не могу вспомнить по именам. 8-й год эты Хэйсэй. 1996. Араки Тэруя. Новый атаман Акумано. Разбой. Вооруженные нападения. Предумышленное убийство. 5 лет тюрьмы. Пожелтевшая газетная бумага. Не выцветающие от времени черные заголовки. 11-й год эры Хэйсэй. 1999. Хонда Анзай. Преемник дел кумитё Накагами-кай. Тело, покрытое татуировками. Мон клана, вышитый гладью на рукавах. Белая цапля прожигает стерильной чистотой черный шелк кимоно. Меня окружают уважаемые члены организации. Отец. И старший брат. Торжественная инициация. 11-й год эры Хэйсэй. 1999. Араки Тэруя. Хонда Анзай. Наши пути разошлись очень давно, но, несмотря на это, мы продолжаем поддерживать дружеские отношения до сих пор. Окраины Токио. Район Хэйвадзима. Я не могу вспомнить, когда приезжал сюда в последний раз. - Дзюон любит сильных, но покладистых, - говорю я, наслаждаясь жгучим взглядом черных глаз Тэруи. Иногда мне кажется, что у нас слишком много общих амбиций. Взглядов на жизнь. Установок и правил. Единственная разница в том, что я тщательно планирую каждый шаг. Араки же привык действовать по ситуации. - И, насколько мне известно, в ее ближайшем окружении таковых нет. Стопроцентно. Гоити покладист, но слаб. Тамурамаро силен, но излишне своенравен. Араки сильный, но может сыграть слабого. Независимый, но способен изобразить послушного. Стать верным соратником. Втереться в доверие. - Эта баба несколько не в моем вкусе… - Тэруя в замешательстве разглядывает фотографии жены Таму, будто прикидывая, сколько литров сакэ нужно выпить, чтобы решиться на ее соблазнение. – Ты же знаешь, я миленьких люблю, Анзай. – Спортивная фигура и четкий рельеф бицепсов смущают чувство прекрасного. - Забудь о романтике. Не сможешь по-хорошему, действуй по-плохому, – многозначительно улыбаюсь, давая понять, что ничем не ограничиваю полет его фантазии. – Только не перестарайся. От мертвых никакой выгоды. 13 В любой системе есть слабое звено. Такое, которое дает сбой при неверно распределенной нагрузке и зонах ответственности. Слабое звено одной системы может стать сильным для другой. Важно грамотно выстроить взаимосвязь и мотивацию. Тандо Дзюон. Вакагасира. Женщина-якорь, которая тянет Тамурамаро на дно. Следует обрубить цепи, что бы он смог пуститься в вольное плавание. Амано Рэнка. Сайко-комон Тандо-гуми. Второй человек после кумитё. Решает все административные и юридические вопросы. В курсе всех дел организации. В том числе тех, о которых неизвестно даже Тамурамаро. Последний подозревает его в двойной игре. В сливе конкурентам материалов, представляющих коммерческую тайну. Однако кроме подозрений у кумитё нет никаких доказательств. Как бы там ни было, я продолжаю получать от Амано надежную информацию. За 300 тысяч иен в месяц. Тандо Мэй. Сводная сестра Тамурамаро, которая не принимает участия в делах клана, но к ее мнению брат по-прежнему прислушивается. После смерти первого мужа мечтает только о простом женском счастье. И для реализации стремлений выбирает не самый удачный экземпляр мужчины. Второй раз выходит замуж за сятэйгасиру Цуниёси Гоити. Возлагает на него надежды, которые очень скоро не оправдываются. Потому, что Гоити безгранично предан Таму. Настолько, что готов подставлять задницу по любому требованию. Хаякава Итизо. Кайкэй Накагами-кай. Мой друг со студенческой скамьи. Отличный финансист, всюду видящий возможности для привлечения в Семью новых источников дохода. Теряет голову из-за женщины и начинает полагать, будто любовь в этой жизни важнее долга и крепкой дружбы. Система приоритетов пошатнулась, и теперь он оспаривает каждое мое решение, направленное на дискредитацию Тандо-гуми. Опасается навредить своей новой невесте. Тандо Мэй. Настоящая ирония судьбы. Насколько я помню, сказка о Ромео и Джульетте закончилась печально. Мне не нравится интрижка лучшего друга. Потому, что не смахивает на банальное постельное приключение. Итизо готов предложить Мэй руку и сердце. Готов уйти из Накагами-кай, чтобы между ними больше не возникало противоречий. Готов оставить меня и дело всей своей жизни. Он просит одобрить будущий брак. Мы обговариваем сумму выходного пособия. Обмениваемся дружескими рукопожатиями. И теплыми улыбками. Которые ничего не значат. Я не прощаю безответственности и неблагодарности. Нельзя бросать друзей, которые вытащили из грязи в князи. 14 Утро следующего дня наполняется липкой тишиной. В доме Тандо воцаряется траур. Мэй найдена мертвой в собственной постели. По предварительной версии следствия причиной смерти стала передозировка героином. Дзюон весь день отвечает на вопросы полиции. Да, этой ночью в доме находились только она, Таму, Мэй и Гоити. Нет, никто не мог проникнуть в спальню Мэй тайно. Совершенная охранная система. Чуткий сон. Отличный слух. Бла-бла-бла. Нет, никто из членов семьи не мог этого сделать. Нет, связи с якудза – это слухи. Легальный бизнес. Операции с ценными бумагами. Оказание юридических услуг. Бла-бла-бла. Ни слова о том, что в действительности Дзюон сегодня не ночевала дома. Как и ее муж. Почему? Потому, что Тэруя насиловал ее в грязном переулке в то время, когда Мэй вводили смертельную инъекцию. Потому, что она не имела представления, куда исчез Таму. Но больше всего на свете сейчас хотела бы оказаться рядом с ним. Ни слова. Дзюон не желает, чтобы подозрение в убийстве пало на оставшихся членов семьи. Она не уверена в их невиновности, но предпочитает защищать своих до выяснения обстоятельств. Терпеливая. Выдержанная. Настоящий боец. Со всем разберется самостоятельно. Переживет унижение. Обязательно отыщет ублюдка, посмевшего к ней прикоснуться, и намотает кишки на член. Как забавно. На место происшествия приезжает Итизо. Его не узнать. Безутешное горе меняет лицо до неузнаваемости. Мой друг кажется еще более жалким, чем обычно. Тамурамаро так и не появляется. Длительным отсутствием ненавязчиво интересуется полиция. Ну же, мой дорогой, неужели это не заставит тебя выйти на свет?