Тандо-гуми

ЮТАКА 1 Когда одиночество становится невыносимой формой бытия. Когда добровольно взятый обет "безбрачия" превращается в фобию. Когда все вокруг и внутри тебя кричит о том, что прошлое отмирает, зачем же продолжать цепляться за его осколки слабыми пальцами, сдирать кожу в клочья, пытаться поймать ускользающее время за хвост... Бесполезно. Я больше не могу бороться со своим возрождающимся Я. Не могу хоронить живое сердце посреди пепла сожженных воспоминаний. Не могу жить на дне океана. Мои жабры отмирают, а легкие заполняет вода... И я инстинктивно плыву вверх, влекомый светом далекого солнца. Плыву, глядя сквозь толщу волны на то, как яркие лучи зовут меня. Очертание солнца все еще мутное, но оно ближе с каждой секундой. Мне мучительно хочется вдохнуть. Вдохнуть свежий воздух полной грудью. Но в горле бурлит морская вода. Ее соленый привкус обжигает гортань... Я просыпаюсь, заходясь в хриплом кашле. Бесконечные кошмары стали моими спутниками с давних времен. Редко когда мне удается провести ночь в тишине и покое. Именно поэтому я предпочитаю ложиться в постель под утро, отдавая себя в объятья беспокойной серой дремоте, без мыслей, без чувств, без сновидений. Сжимаю шею руками, словно пытаясь вытолкнуть из себя остатки фантомной воды. Но на ладони падают только несколько капель крови. То, что я болен, я понял совсем недавно. Тревожные симптомы терзали меня куда как меньшее время, чем морок полуночи. Вызывая беспокойство. Отрезая последние нити надежды на счастливую жизнь. Устало откидываюсь на подушки, зажигаю благовония и свечу в арабской лампе, глядя как тени загадочным калейдоскопом разбегаются по потолку, смешиваясь с ароматным дымом пачули. Воскрешаю в памяти обрывки своих видений. К чему это солнце? Что означает окружающий меня подводный мир? Кто есть я сам? Какой я настоящий? Я знаю ответы. Но не хочу отвечать. Думаю о том - чем вызвано мое внезапно возникшее острое страстное желание жить: прогрессирующим заболеванием или тем, что образ Соры начал медленно, но верно таять в моей памяти?.. Ощущаю себя предателем. Я не способен разлюбить Сору. Однако тот факт, что мои возможности теперь жестко ограничены во времени, заставляет меня сбросить десятилетнее оцепенение. Я лежу и смотрю на переплетения света и тьмы, распутывая узор за узором. Пока за окном не начинает светать. 2 Первый раз я увидел его в кабинете Одзимы. У меня была назначена неформальная встреча, Одзима обещался быть свободен для совместного обеда. Поэтому я ничуть не смущаясь проигнорировал отсутствие помощницы Одзимы на рабочем месте, посчитав, что девушка, судя по всему, отошла припудрить носик, и зашел в кабинет без предварительного предупреждения. Одзима Ясумунэ вскинул на меня удивленно-обеспокоенный взгляд, будто увидел привидение. Я вплыл в комнату, учтиво кланяясь. Даже с друзьями я не забываю про этикет. Лишние проблемы ни к чему. И чем более влиятельны друзья, тем более вежливо я себя веду. Законы мира моей семьи и еще тысячи таких же семей - знакомы мне с раннего детства. Одзима кивает в ответ и снова смотрит куда-то влево. Я невольно поворачиваю голову и замечаю молодого мужчину. Он оглядывает меня с ног до головы, откровенно и прямо, будто товар в витрине. Обращаю внимание, что сидит он, вальяжно развалившись на диване, словно у себя дома. Я чувствую запах господина. О. У них совершенно особенные ароматы. Власти. Денег. Уверенности. Его харизма почти материальна. Она обжигает и подавляет. Заставляя более слабых сгибать спины и шеи... Я поддался искушению интриги. Против силы так сложно устоять. Такие люди - редкие бриллианты. А я ценю качественные драгоценности. Беглого пересечения глаза-в-глаза мне хватило, чтобы понять, что это сокровище помимо всех расчудесных достоинств, обладает еще и довольно хамскими манерами. Что впрочем придавало ему особенную пикантность. Разумеется, я узнал эту выдающуюся в кругах якудза личность. Но решил не подавать вида. Твой ход, Асаяма Дайро. И он не заставил себя ждать, и словно в подтверждение моих мыслей, я услышал в свой адрес: -Кто такой и зачем пришел? Не желая играть по его правилам, я пожал плечами и мягко ответил, бесконечно кланяясь перед присутствующими: -Прошу меня извинить, Одзима-сан, видимо, я не вовремя и зайду позже... Одзима с энтузиазмом закивал в ответ, с облегчением выдыхая. Однако Асаяму такое развитие событий явно не устраивало, поэтому он продолжил: -Представляться нужно, когда тебя спрашивают. Фраза вновь адресовалась мне. Я улыбнулся, по-прежнему стараясь избежать конфронтации, но и раскрывать карты мне не хотелось. Не называя имени, я, продолжая отвешивать фальшивые поклоны, направился к выходу. -Вот сука, а! Вообще бесят такие. Донесся до меня голос Асаями. Красивый тембр, обволакивающая интонация, грубые слова. Безумно-возбуждающая смесь, к чему отрицать очевидное. Я спрятал усмешку за пальцами. Милое создание. Этот Дайро. -Еще и вырядился как кукла, - не успокаивался он, продолжая возмущаться моим "непочтительным" поступком. Ах, Асаяма... Некоторый сорт отравы никогда не вывести из крови. Ты еще не знаешь об этом, самонадеянно пытаешься сопротивляться. Ну, что же. Продолжай бороться. Но как же сложно бороться, когда сам не понимаешь - с чем и против кого... Закрываю глаза, пока спускаюсь в лифте до первого этажа. Минуя черноту длинных ресниц пробивается тусклый свет лампочки. И я вспоминаю вчерашний сон... Ровные вспышки огня, бегущие сквозь толщу воды... Новое солнце восходит. И я готов встретить его. 3 Когда в храме зажигаются свечи. Когда в небе зажигаются звезды. Я стою в пустоте зала и смотрю в никуда. Я погружаюсь внутрь себя и пытаюсь отыскать опору. Все тщетно. Кто-то заходит. Ощущаю вибрацию воздуха. Чужую энергию. Холодную. Но не опасную. Закрытую. Будто замкнутая система. Он стоит как и я. Посреди своего личного одиночества. Персонального ада при жизни. Я чувствую внезапно возникшую связь. И понимание. Прохожу мимо. Моя рука вскользь касается его. Но море повседневности уносит нас в разные стороны... Его высокий силуэт темнеет на фоне горящего алтаря. Волосы забраны в пучок на затылке. Голова опущена. Ладони сомкнуты в молитвенном жесте. Но я не оглядываюсь назад. 4 Асаяма Дайро замечает меня на одной из светских тусовок и говорит откровенно, в своей манере: -Ты в прошлый раз повел себя со мной неуважительно, но я готов тебя извинить, если выпьешь со мной. Я давлю смешинку меж губ: -Отчего же не выпить, давай выпьем. Думаю, что контролирую ситуацию. Но моя комплекция легче и тоньше. Да и алкоголь я не привык употреблять более, чем для вкуса и аппетита во время ужина. Мы смеялись. Я пробовал коктейль за коктейлем, выбирая не по содержимому, а по цветам. Дайро пил саке и как будто бы вовсе не пьянел. Общий язык нашелся как-то слишком легко. Асаяма, казалось, вовсе не поддается моему обаянию, продолжая вести себя словно покровитель при юной барышне: снисходительно и самодовольно. Но меня это совершенно не раздражает. Я чувствую себя вдруг удивительно легко и свободно. Как отпущенный в небо воздушный змей. Я - карнавальная маска, полая изнутри, но красиво украшенная снаружи. Меня ничуть не смутило проснуться утром в его кровати. Этот сюжет казался предсказуемым. Вот только... я почти десять лет не просыпался в чужой постели. -Доброе утро, принцесса, - Асаяма обхватывает меня локтем за шею и грубо притягивает к себе, заставляя уткнуться носом в плечо. -Эй, полегче, - царапаю ногтями его грудь. -Просто будь ближе. И эти слова раскаленной пулей плавят мне сердце. Сдерживаю приступ кашля. Прижимаюсь к нему. Солнце - это ты?.. 5 -Зачем ты пришел? Открываю дверь. Задаю вопрос. Но позволяю войти прежде, чем услышу ответ. Хонда Анзай толкает меня к стене и смотрит с ненавистью: -Давно не виделись, Ютака. -У Одзимы. Неделю назад, - сбрасываю его руки. Жестом предлагаю пройти в комнату. Припоминаю, что на той встрече поведение Анзая не показалось мне странным. Разве что он был напряжен более обычного, будто пытался сдержать себя отчего-то: то ли от лишних слов, то ли от опрометчивых поступков. -Ты стал неосторожен, - Анзай бросает к моим ногам букет белых лилий. Я только сейчас заметил их... Хотя сладковато-тошнотворный аромат прекрасных цветов растревожил подсознание еще на пороге, но я не придал этому должного значения. Невнимательность - грех в моей системе ценностей. Делаю себе замечание. Следует поработать над этим. -Чудесный подарок, спасибо, - киваю в ответ, наступая обнаженной ступней на бутон. Прохладные гладкие лепестки щекочут кожу... Давлю их, превращая в серое месиво. -Я знаю, что это был ты! - он выплевывает каждое слово мне в лицо - твердо и негодующе. Этот человек редко проявляет эмоции на людях, а уж если проявляет, то следует опасаться. Но мне не страшно. Потому что обреченный не боится любого исхода. Что эти мгновения по сравнению с безмолвием вечности. -А я знаю, что это был ты, - гляжу на него с интересом. Я лелеял планы мести столько лет. Представлял, как причиню ненавистному мне человеку столько боли, сколько он не мог себе и вообразить. Но сейчас все обесценилось и обнулилось. Как будто мы - совершенно не те, кем были когда-то. Как актеры, послушно исполняющие свои роли посреди картонных декораций… Вижу, что мои слова сбили его с толку. -О чем ты? - спрашивает он уже совершенно ровным тоном. Маска самообладания - как вторая кожа. Но я заставлю тебя выпустить внутренних демонов наружу, Хонда Анзай. -Я говорю про твоего отца, - вздыхаю. Совсем не так я представлял себе эту сцену. Все выходит плоско и пошло. Такова жизнь. Ее очарование - лишь иллюзия нашего восприятия и воображения. -Ты? Что ты... …Наши лица слишком близко друг от друга. Запах лилий дурманит разум. Отвратительный запах лилий. И сумерки за окном. А еще мягкая россыпь шелковых подушек и покрывал. Под нашими телами. -Ты убил его, признайся, - шепчу ему на ухо. Кусаю его в шею. Впиваюсь ногтями в горло. -Ты демон, Ютака... - руки, покрытые черной вязью татуировок, гладят мою спину, сжимают бедра до синяков. А я слизываю слезы из-под ресниц. О ком ты плачешь, Анзай?.. 6 Дождь очищает душу ото всех печалей и выдает индульгенцию до следующего раза. Это случается с одними. Дождь отличный проводник в потусторонний мир, мир между явью и бредом, на грани отчаянья. Так считают другие, потуже затягивая петлю. Дождь - всего лишь вода. Ледяная колодезная вода. Мертвая. Грязная. Стылая. Так думаю я, стоя под деревянным навесом старого храма, затерявшегося в горах. Мне нужно попросить прощение. У Соры. Мне нужно привести в порядок мысли. Мне нужно смыть с себя прикосновения Анзая. Эти чертовы метки. Его запах. Вкус. Все это. Стряхнуть с себя, словно старую кожу, подобно рептилиям. Но ничего не выходит. И еще этот дождь. Так не кстати. Близится ночь. Лишая меня шанса выбраться отсюда. Сырая погода вредна для моего здоровья. Не то чтобы я особенно беспокоился. Исход неизбежен, так зачем волноваться понапрасну. Но все-таки идти по мокрой размытой дороге несколько километров до ближайшей станции мне вовсе не хотелось. -Не стойте под дождем, простудитесь, - легкий щелчок раздается возле меня, и белый зонтик ослепительной вспышкой раскрывается над головой. -Спасибо, навес вполне защищает от. Я посмотрел на своего благодетеля. Им оказался тот самый незнакомец. Этот же храм. И этот же человек. Пожимаю плечами. Равнодушно смотрю на серебристую пыль - капли дождя разбиваются о туго натянутую ткань зонта и падают вниз мелкими брызгами... -В такую погоду отсюда не выехать на машине, - незнакомец говорит ровным спокойным тоном. В его словах нет эмоций. Лишь голые бесцветные факты, что вызывают в мозгу ассоциацию с выцветшей прошлогодней газетой. -Я пришел пешком, - отвечаю коротко. Какое мне дело до светских бесед в таком месте, куда люди приезжают отнюдь не за дозой общения. -Тогда как вы собираетесь возвращаться? Уже смеркается. А дожди здесь обычно затяжные, - мой собеседник свободной рукой достает сигарету и зажимает губами, затем неторопливо прикуривает от зажигалки. Я чувствую характерный приятный привкус на кончике языка, когда вдыхаю воздух. Каннабис. Что же, у каждого свои способы скрасить действительность. -Я еще не думал об этом, - признаюсь, не надеясь на добрый совет, но к чему мне скрывать правду. -Тогда, может быть, вы воспользуетесь моим предложением? - он выдувает облачко белого дыма. Я наблюдаю как оно смешивается с испарениями воды. Небо продолжает разливаться словно река по весне... -Что же вы можете мне предложить? - прищуриваю глаза, вслушиваясь в ответ. …Тесная комната в глубине храма. В самой сердцевине этой цитадели скорби и очищения. Я прижимаюсь спиной к чужому животу. И ощущаю, как врастаю в него - позвонок за позвонком. Мы словно раскаленные металлы в печи, сливаемся в единый сплав, перемешиваясь друг с другом, меняясь до неузнаваемости. Без фамилий и признаний. Без слов и обещаний. Без испуга и сожаления. Без радости и надежды на продолжение. Всего лишь одна долгая дождливая ночь. Холодная ночь. Горячая ночь. Где рот ищет рот, а пальцы сплетаются с пальцами. Где стоны рождаются и умирают, зажатые потной ладонью. А два тела движутся в неторопливом ритме, сокращая амплитуду, толчок за толчком. Неминуемо. Приближая. Финал. И мои волосы, паутиной расплескавшиеся по подушке. И его ласковые прикосновения. И мелодичный голос, рассказывающий мне свою историю. И осознание, откуда возникла неведомая связь. Потери ставят клеймо. Если уходит близкий - ты никогда не станешь прежним. Ты навсегда будешь проклят для самого себя. В твоей душе будет отныне выжжен отвратительный шрам. Который можно спрятать. Скрыть за тысячью лицемерных улыбок. Укрыть сотней изысканных одеяний. Замаскировать показной живостью и веселым нравом. Но избавиться от этой печати невозможно. Теперь эта отвратительная тайна будет всегда с тобой. Потерявший тянется к потерявшему. Коллективное одиночество помогает ненадолго справиться с чувством неполноценности текущего момента. Словно между вами есть невидимый чужому глазу секрет. И это согревает. Пусть ненадолго. Но сотой доли надежды хватит, чтобы не наложить на себя руки в ближайший месяц... Я слушаю, как мой случайный любовник говорит сам с собой. Ведь его рассказ предназначается давно усопшему, а вовсе не мне. Я вижу, как призраки плотным кольцом окружают нашу постель. И их бесцветные лица печальны. Неужели и я скоро стану одним из них?.. Пытаюсь отыскать среди бестелесной толпы Сору. Но он не пришел. Неужели тот раз был последним? Эта мысль причиняет физическую боль, заставляя постыдно корчиться среди смятых перепачканных простыней… -Как тебя зовут? - электрическое прикосновение между лопаток вызывает дрожь и озноб. -Просто имя, можешь придумать... Я понимаю, что он хочет запечатлеть в памяти нашу встречу. Человека не существует, пока его не назовут. Пока нет средства идентификации. Ты - невидимка. Вроде бы есть, а вроде бы нет. И снова решаю, что мне нечего скрывать. Давно уже нечего скрывать. -Ютака... - голос смешивается с шумом дождя за окном. Я кладу голову ему на плечо и рисую пальцем кардиограмму. Рваная синусоида справа налево между ключиц. -Красивое имя, как и ты сам, - невозмутим словно древнее божество. Вот только сердце стучит слишком громко. -Благодарю, - улыбаюсь едва, темнота поглощает остатки тепла, заставляя быть ближе. -А я Фумио, - он поворачивает ко мне лицо и мягко целует в губы. Одиночество вновь распускает свой ядовитый цвет. Между нами огромная пропасть двух несовпадающих судеб. Так, что хочется кричать до изнеможения. Я мучительно жду рассвета. Чтобы уйти навсегда. 7 -Нам больше не следует видеться, - встреча была назначена в личном ресторане Асаямы. Мы сидим за столиком возле панорамного окна. Помещение ресторана располагалось на пятьдесят втором этаже одного из небоскребов в центре Токио. Отсюда открывался прекрасный вид на город. И вечером картина была воистину восхитительна: миллиарды огней будто драгоценные камни украшают улицы и дома, отражаясь в темных водах залива, теряясь посреди линии горизонта, тая в дымке смога и облаков. -Это что за новость еще? - Дайро сам откупорил бутылку и разлил по бокалом вино. -Я не хочу портить тебе карму, - усмехаюсь, делая глоток. Он тоже отпивает вино, бросая на меня мрачные взгляды. Я теряюсь. Нелегко признаваться ему, что я испорченный плод. Червивое яблоко. Красное и глянцевое снаружи. Но гнилое внутри. -Какую нахрен карму? Что ты опять придумал в своей голове? - Асаяма, разумеется, был не из тех людей, которые так просто примут чужой отказ, тем более когда, казалось бы, согласие уже было получено. -У меня случилось одно странное событие, не знаю, как объяснить... - и в самом деле, как объяснить, что мой искалеченный мир состоит из призраков и убийц, из живых мертвецов и коллекции скелетов в шкафу. -Опять несешь чушь, Ютака, - он протягивает руку и касается моей щеки. - Эта твоя японская поэзия и прочая эзотерика любого до психушки доведет. Меня возмущает его нарочитая приземленность. Хочется встать, выплеснуть остатки напитка в его самодовольное лицо и удалиться с гордо поднятой головой. Но я давно не в том возрасте, чтобы идти а поводу у поверхностных вспышек гнева. Делаю вдох и выдох, а потом говорю: -Я не люблю тебя, Дайро. Я изменяю тебе точно портовая шлюха. Ровный тон. Никаких эмоций. Любой выстрел должен быть прежде всего четким, прицельно точным. Даже если вместо снаряда будут слова. -Да мы же просто друзья, какие такие измены? - он смеется, с явным удовольствием наблюдая, как румянец вспыхивает на моих скулах. Чертов сукин сын! Действительно, по сути это я решил, что мы... О, боги, какой глупый просчет. Г убы немного дрожат, но я делаю над собой усилие, возвращая самообладание. Ворот рубашки давит на горло, расстегиваю верхнюю пуговицу. Сегодня я отказался от традиционной одежды, предпочел европейский стиль. А зря. -Ты прав, прошу прощения за мою дерзость, - наклоняю голову в небольшом поклоне. Волосы, забранные в высокий хвост, скользят по плечам. Жду его ответа, не поднимая глаз. -Нам просто надо оформить наши отношения, - он отодвигает стул, поднимаясь на ноги. Я все еще сижу, склонив голову. Рассматриваю манжеты моей рубашки, приятный кремовый цвет удачно оттеняет кожу. Главное - сосредоточиться на незначительных деталях. Чтобы не выдать волнение. -Ютака, лучше меня ты все равно никого не найдешь, - я чувствую, как его руки хватают меня за плечи. Сжимаюсь в комок. Нет, пожалуйста, не нужно... Я не каменный, как бы мне этого не хотелось. Тяжело дышать. Боюсь, что приступ кашля застанет меня в этот ужасный момент. Дайро, твое сияние ослепляет Оставь мне мой спасительный мрак. Мою пустоту. Мое одиночество. И мои грехи. -Слышишь? - Асаяма заставляет меня посмотреть вверх. Подчиняюсь. Нет сил сопротивляться. -Я сделаю тебя моим официально, - его уверенность гасит мой страх. Внутренний голос шепчет мне - доверься ему, просто доверься. Забудь обо всем. Отпусти прошлое. Отрекись от настоящего. И только тогда будущее откроет тебе свои двери. Хотя бы ненадолго. Сколько ты еще протянешь? Год, максимум два? Так почему хотя бы на это время не позволить себе жить среди живых, а не мертвых?.. Вспоминаю Анзая. Потом Фумио. Одного я знаю уже много лет. Другого видел всего лишь два раза. Но оба они пропитаны ядом потери. Это видно в глазах. Это читается по жестам. Хочу ли я быть среди них?.. Разве может боль вылечить боль? Я задаю Асаяме только один вопрос: -Когда? Он отвечает, не задумываясь ни на секунду: -Завтра же. И я понимаю. Что хочу, чтобы этот жар излечил мои раны и выжег из меня всю черноту. -Тогда мне нужно будет тебе во многом признаться, - принимаю решение окончательно и бесповоротно. Да будет так. -Мне все равно, сколько трупов на твоем счету, - он берет меня за руку и выводит на террасу. Ослепительный ночной город лежит под ногами. Сора, был бы ты счастлив узнать, что я вновь дышу, или нет?.. Высота манит и кружит голову: меня тянет сделать шаг в пропасть, окунуться в водоворот огней, броситься бескрылой птицей вниз, раствориться в воздухе, не долетев до земли... Но ладонь Асаямы Дайро крепко сжимает мою. Бывает солнце, которое светит и по ночам. Которое светит всегда.