По всему тротуару раскиданы разноцветные листья. Я не умею долго злиться даже после такого унижения. Вот и сейчас, обиду заглушает детская радость. На улице пасмурно, но ещё тепло. Рядом с кучей листьев резвится пара малышей. Они весело бегают, смеются и осыпают друг дружку листьями. Взяв с них пример, я тоже подхожу и набираю охапку приятно шуршащих листьев. Встаю на центр дорожки и выпускаю листья у себя над головой. Они в лёгком, безмятежном танце кружатся надо мной и не торопятся опускаться на землю. Дети смотрят на меня и тоже начинают рассыпать над собой разноцветные букеты. Тучи немного расходятся, и солнечный свет лениво проскальзывает сквозь оставшуюся листву. Всё вокруг резко стало золотым, светящимся, и так же резко это свечение пропадает, вновь заслонённое облаками.
Дома было непривычно тихо. Обычно тут всегда стоит звон разбивающегося стекла. Спокойно вздохнув, я принялась убирать свидетельства очередной пьянки моего отца. Кухня, коридор, комната — всё было завалено пустыми бутылками. Я пыталась ничего не разбить, чтобы потом мне не влетело за это. Насвистывая себе под нос какую-то давно забытую мелодию, я продолжала уборку, но не успела вынести один оставшийся мешок, как в дверь ввалился уже успевший где-то напиться папа. Я сразу попыталась понять в каком он сейчас настроении, хотел драться или тихо пить в своей комнате. Додумать я не успела, так как упала на пол больно, ударившись о ножку стола. Отец ничего не говорил, просто издавал звериные рыки. Я уже привыкла к внезапным приступам агрессии, закрыла голову руками и поджала ноги, свернувшись в клубок.
Мы переехали в Питер шесть лет назад. Месяц жили в той квартире, где всё напоминало о маме, и отчим решил переехать. Родной папа скрылся ещё до моего рождения, а когда родилась я, мама встретилась с Фёдором. Видимо, мои постоянные слёзы и воспоминания о матери вывели отчима из равновесия, и он сорвался. Теперь я жила с постоянными синяками и драками.
Во мне всё бушует, но я сдерживаю слёзы, чтобы не злить отца ещё сильнее. Всё тело ноет, чувствую каждый удар. Молчу, по крайней мере пытаюсь. Вспоминаю события сегодняшнего дня. Утро, Влад, его предложение погулять, опавшие листья. Возможно, мне надо было согласиться пройтись. Может, сейчас бы я не сдерживала стоны, а налаживала отношения с классом. Ненадолго отрываюсь от реальности, вспоминая старую жизнь, в старой школе, но мысли прерывает вид летящих в меня стульев. Не успеваю удивленно распахнуть глаза, как стулья достигают цели. Больно, слёзы уже не сдержать. Погребённая под мебелью слышу шаги рядом с собой. Опять всё происходит в считанные секунды. Как нашкодившего котёнка меня за шкирку выкидывают на лестницу.
Дверь захлопывается. В подъезде холодно, пытаюсь стучаться, но на мой стук никто не реагирует. Приходится сесть на пол и подпирать стенку, кусая себя за локти.
Дверь напротив тихо раскрывается. На пороге стоит ярко-рыжая девушка примерно моих лет. В синем пиджаке и белых брюках она выглядит ярким пятном на фоне нашего серого подъезда. За годы проживания в этом доме я ни с кем не знакомилась, не хотела подпускать кого-то к себе, чтобы люди потом судачили о вечно избитой и униженной девочке.
— Привет, ты почему плачешь? — она подошла ко мне и присела на корточки рядом. — Дверь захлопнулась?
— Я? Дверь? Да, дверь захлопнулась, — как всегда затравленно оглядываю её.
— Тут холодно, хочешь зайди ко мне, у меня дома никого. Приведёшь себя в порядок, позвонишь родителям, — чуть потянув меня за локоть, она пошла в квартиру.
Всё в прихожей было бежевых тонов, а у двери стояла совершенно не вписывающаяся в интерьер гигантская сине-жёлтая фигура мыши. Я задумчиво посмотрела на эту мышь.
— Хорошенькая, да? Моя любимая детская игрушка. Знаю, она тут не в тему, но больше некуда поставить, — девушка идет всё дальше в глубь квартиры.
— Ты не боишься впускать в квартиру кого попало? — её беспечность поразила меня до глубины души.
— Ты по виду нормальная. Да и выглядела совсем расстроенно. Хотелось как-то поддержать! Кстати меня зовут Вика.
Я, прослушав её реплику, рассматривала кухню. Жёлтый, жёлтый и ещё раз жёлтый. Всё вокруг было жёлтого цвета, это очень слепило глаза, но выглядело не так уж и ужасно. Милый диванчик под окном с подушками в форме солнца, ваза подсолнухов на подоконнике. Вика очень дополняла эту комнату своими рыжими волосами.
— Вообще, когда человек представляется, то другой тоже должен назвать своё имя, — Вика сунула мне чашку чая и, немного подтолкнув, усадила на стул.
— Я Нора, Элеонора.
Кружка с горячим чаем приятно согревала руки. А постепенно нарастающее чувство спокойствия заставляло наконец забыть о всех тревогах.
— Странное имя, — она села напротив и начала стучать ложкой по краям чашки, наполняя комнату противным звоном.
— Обычное. Мама назвала в честь своей прабабушки.
— Клёво! — от Вики так и шли волны позитива, невольно заставляя улыбаться.
Мы пили чай, изредка перебрасываясь парой слов. Потом Вика достала торт.
— Слушай, у тебя вся шея в синяках, ты где так ударилась?
Я сразу же попыталась закрыться воротником свитера, но это не очень-то и получилось.
— Может расскажешь, что случилось?
— Это личное, не хочу нагружать тебя своими проблемами.
Её любопытство было немного навязчивым.
— Знаешь, у меня дедушка — алкоголик, и он меня бил, так у меня похожие синяки оставались. У тебя не похожая ситуация?
— Мы с тобой знакомы от силы минут десять, а ты пытаешься сразу же раскопать то, что я обычно не говорю и после месяца общения.
— Значит я права, и у тебя пьет кто-то из родственников.
— Отец, — глухо сказала я.
— Пошли, переночуешь у меня, найдем тебе подходящую одежду. Мама всё равно придёт нескоро.
Вика потащила меня в свою комнату, на ходу открывая шкафы и ища там подходящие вещи.
— Стой! Твоя мама не скоро, но придёт. Мне будет неудобно.
— Нескоро в моём понимании недельки две, может больше. Мама сейчас у очередного ухажёра, — Вика плюхнулась на кровать и чуть не сбила лава-лампу, стоящую на столике у кровати. — Сейчас ты думаешь, почему я говорю о таких, казалось бы, нелицеприятных фактах. Я считаю это нормально — говорить кому-то о своих секретах.
— Ты немного странная,
— Я сама странность, все так говорят.
***
Облака на небе сгущались. Мой отец жил в охраняемом посёлке за чертой города. Меня же по причине моего совершеннолетия переселили в отдельную квартиру у школы. Вокруг дома стоял сплошной высокий забор, а за ним примерно десять человек охраны. Не знаю, зачем моему папеньке требуется такое количество телохранителей, его итак сложно увидеть где-то одного. В доме уже ждал сердитый отец.
— Ну и? — папа раздраженно посмотрел на меня.
— Что "ну и"? Я немного повеселился, поприкалывался, ты же знаешь мои шуточки, — главное стараться казаться беспечным.
— В том то и дело, что я знаю твои шуточки. Почему ты не смог пройти мимо и не трогать эту бедную девчонку? — терпение у него было на исходе, поэтому он немного начал срываться на крик. — Я молчал по поводу твоих постоянных интрижек с одноклассницами, уладил, когда одна из них хотела прыгнуть из окна. В этом я тебя понимаю, молодость, беспечность. У тебя даже квартира своя, гуляй не хочу. Не знаю, пей, кури чем ты ещё занимаешься на досуге. Но ставить девушку на колени — это уже за гранью допустимого! А ты знал, что её маму убили у неё на глазах? У девушки итак жизнь испорчена, а тут ещё ты. Из-за твоей ненависти к бедным исчез твой брат, и тебя это никак не трогает. Правильно, ты думаешь только о том как бы найти девочку покрасивей. А между прочим Денис исчез три года назад и за это время от него никаких вестей.
— Не вали всё на меня! Этот придурок убежал за своей любимой Олечкой, и я в этом не виноват!
— Как ты вообще называешь брата, такое чувство будто ты про своего злейшего врага говоришь. И накануне именно ты довёл Олю до истерики! Между прочим, эта девушка хотела выйти замуж за твоего брата! Мне она очень нравилась. Красивая девушка, культурная.
— Да Денис уже, наверное, сто раз спился или сдох от передозировки. А Ольга эта такая же как и множество твоих пассий, просто хотела присосаться к нашему богатству!
— Уходи!
— Что? Я катился сюда непонятно зачем, а теперь ты меня гонишь? Где логика?
— Не понимаю, в кого ты такой вырос, вот Денис был другим. И боюсь, что это ты когда-нибудь сопьёшься или обколешься, а сейчас лучше уходи.
— Иди к чёрту. Ты совсем сошёл с ума!
Всегда мечтал хлопнуть этой дверью. Мечты сбываются.
***
— Марго, хватит, выходи!
Я не хочу выходить. Дверь в мою комнату заперта, а я сама сижу с бутылкой какого-то алкоголя и хочу напиться до беспамятства. Сестра, конечно, пытается достучаться до меня, но она не понимает и никогда не понимала. Я не поддавалась на обаяние Влада, а тут, когда решила как-то себя развлечь, вдруг влюбилась как и все другие. Только не думала, что наше расставание произойдёт так сразу. Одна единственная ночь с ним и всё, я больше ему не нужна. Хотя я не жалуюсь, меня предупреждали. Выхожу на балкон, чтобы не слышать этих безумных стуков в дверь. Вот пристала! Поехала бы к своему жениху. Алкоголь приятно согревает изнутри, сразу хочется сделать ещё глоток.
— Маргарита! Пить спиртное — вредно.
— Иди к чёрту! Кстати, как ты открыла дверь?
Она покачала на пальце ключ. Проклятые двусторонние замки.
— Рит, ты ведь понимаешь, что у вас всё было несерьёзно. Нельзя же так убиваться по какому-то парню. Нельзя! Ты потом жалеть будешь, — она села рядом со мной и тоже глотнула из бутылки.
— И ты мне говоришь, что пить вредно? — ехидная ухмылка появляется на моём лице.
— Мне двадцать пять! И тем более у меня плохие новости. Хотя для кого как.
Лика громко засмеялась, делая очередной глоток. Вроде бы я собиралась напиться, а не она, но сеструня уже выхлебала больше половины.
— Мы с Витькой, слава Богу, не женимся.
Я испытываю смешанные чувства. Разочарование, грусть, облегчение и некая радость. Мне никогда не нравился этот Витя. Он какой-то скользкий, неприятный тип.
— И я, заметь, не делаю из этого трагедию, — Лика забавно поднимает брови, напоминая мне потерявшего маму слоненка из мультика.
— Ах ты, — я шутливо замахиваюсь на неё. — Я то думаю, какая ты счастливая, что замуж выходишь, а тебе всё равно!
— Вот видишь, надо относиться к этому проще. Есть парень — хорошо, нет — ещё лучше. Боже, мы выдули целую бутылку. Кстати, что мы пили? — она вглядывается в этикетку. — Ну ты, Марго, молодчина, взяла любимый папин коньяк. Он же тебя убьёт теперь.
— Да.... Неудобно получилось. Но ты же можешь взять вину на себя, — я умоляюще посмотрела ей в глаза.
— Окей, уговорила. Я — бедная брошенная невеста, решила заглушить горе хорошим коньяком и в одиночку осушила всю бутылку, как тебе такая история?
— Звучит весьма убедительно.
