Шесть с половиной ударов в минуту

Глава 28.1 Легенда об избавлении от греха Крутились-вертелись механизмы. Трещали надсадно, перегоняя пыль туда-сюда, туда-сюда… Много ли иль мало шло веков миру Часов, да приключилось однажды вот что. В семье восходящего ремесленника родился сынишка. Юный талант, всему городу пример, всего Королевства гордость. Думали, что по стопам отца пойдёт — часовым мастером станет. Да судьба иное уготовила. Едва исполнилось мальчику семь лет, явился ему посланник Терпящей — златая сова, хранительница времени. — Должен ты службу сослужить госпоже моей, — сказала мудрая птица. — Как только отец твой спросит, какую профессию изволишь выбрать, отпросись у него в подмастерья кузнецу. Учись у него прилежно и не жалуясь. — И этим я обрадую Терпящую? — спросил мальчик. Но сова больше не говорила с ним о предназначении. Предупредила только перед тем, как улететь: — Будут на твоём пути соблазны появляться. Ты на них не ведись. И Терпящая воздаст тебе за смирение. Поверил мальчик совушке. Знал, что посланница Терпящей никогда не обманывает, и если суждено ему стать подмастерьем кузнеца, то так тому и бывать. Через шесть лет снова явилась птица к нему. Мальчику шёл четырнадцатый год. Он многому научился у мастера-кузнеца. Тяжело ему давалась профессия эта, да и родители поначалу не желали поддерживать отпрыска. Но воля Терпящей, что алмаз: не разбить слепым людям искренние помыслы Её. Сова спросила, чему мальчик научился. Рассказал тот ей обо всех своих достижениях без излишней гордости и самомнения. Выслушала мудрая птица, да головой покачала. — Рано ещё. Я прилечу позже, когда рука твоя закалится в печи, а ум — в хитростях плутов. И снова стал ждать мальчик. Прошли ещё два года. И однажды за работой пожаловал к нему бес: чёрный, кривенький, косенький, с бородёнкой и маленькими зоркими глазками. Макушка лысая, да блестит вся. — Помоги, уважаемый! — взмолился бес. — Домой попасть не могу! Не пускают Короли наши распрекрасные. Говорят, каждый уважаемый бес должен уметь три вещи: пить вино, насылать проклятья и носить оружие. Всё я умею: пью вино, словно воздух вдыхаю; проклятья насылаю, как солнце свет льёт на землю; да оружия нет у меня, — бес так и уронил слезинку. — Не пускают без него, окаянные! Выручи, друг! Я в долгу не останусь. Приворожу любую красавицу, какую пожелаешь. Перстом укажи — и твоя! Покачал головой подмастерье. Совсем не понравились ему увещевания беса. Да и знал от родителей и добрых служителей, до чего лживы и коварны бывают эти существа. Вместо помощи насадил беса на раскалённую кочергу да оставил греться возле камина. К утру бес и растаял чёрной жижей, так что мальчику ещё и прибирать за ним пришлось. С тех пор прошли полгода. Юный подмастерье уже без помощи кузнеца выполнял сложные заказы. Во всём Королевстве поползли слухи, что ученик давно превзошёл мастера. Но юноша не был гордым и не бросал учителя, пока срок обучения не подошёл к концу. Ценил старого кузнеца и помогал ему во всём. Вот тогда-то и пришёл к нему уже не бес, а демон. — Слышал я, тут лучшая кузница во всём Королевстве, — страшным голосом возвестил демон. В те времена, говорят, они ещё свободно могли подниматься наверх, полагаясь на доверчивость и дружелюбие людей. — Моя Королева, что младшая в роду, что балов любительница и игрищ обожательница, приказала принести ей связку метательных ножей. — А зачем твоей Королеве ножи? — осторожно поинтересовался юноша. Чувствовало его чистое сердце, что не к добру всё идёт. — Зачем тебе, глупому мальчишке, знать такое? — высокомерно кряхтел демон. Каким бы страшным он ни был, подмастерье его не боялся. — Я с удовольствием готов сделать ножи. Почту это за честь, — юноша понял, что прямо лживый демон говорить не привык, и решил пойти на хитрость. — Но моим господином установлено правило: чтобы заказ получился идеальным, нужно выспрашивать цель, с которым он делается. Тогда мы, мастера кузнечного дела, сможем по-настоящему вложить душу в предмет, над которым работаем. — Ах, вот оно как… — залепетал демон. — Что ж, душа ваша нам пригодится. Королева желает устроить тир. Надо как-то наказывать провинившиеся души ваших грешников. А Королеве в последнее время стало скучно, и она придумала такое вот развлечение. Ужаснулся про себя юноша. Сердце защемило от отвращения, но виду он не подал. Отказать демону — всё равно что подписать соглашение отправиться в кипящий котёл. Демоны тщеславны и злобны. И тогда подмастерье рискнул пойти на новую хитрость. — Хорошо. Я скую ножи. Но вы, уважаемый, должны помочь мне в этом. Во вкусах вашей Королевы я разбираюсь плохо. И едва ли когда-нибудь смогу в своей недалёкости. Поэтому вы должны поучаствовать в создании вместе со мной. Демон был не в восторге, что его заставляли заниматься грязной работой. Вот только возвращаться к Королеве с пустыми руками было недальновидно. И демон, скрипя зубами, согласился. Занялись они делом. Потребовал подмастерье, чтобы демон следил за чаном с жидким железом. — Да внимательно следи, — наказал юноша. — Чем сильнее пузырится, тем ниже голову опускай. В идеале нос должен почти касаться поверхности. Помни, что ты ради Королевы своей стараешься. Глупый демон из кожи вон лез, дабы угодить госпоже. И до того низко нагнулся, что носом почти мешал жидкое железо. Подмастерье и столкнул его в чан. Там демон растворился всей своей поганой сущностью. Ещё одна маленькая победа. Да знал юноша, что не последнее это его испытание и дальше лишь труднее будет. Ещё год прошёл. Избранник Терпящей приближался к семнадцатилетию, когда вновь прилетела золотая сова. Всё краше и краше она становилась с каждым разом. Перья её пушились и светились ярким светом, лаская взгляд. Глаза более не были замутнёнными и уставшими. Юноша залюбовался диковинной птицей и даже отвесил ей поклон. — Какими судьбами, старая приятельница? — Наблюдаю я за твоими успехами и нарадоваться не могу, — сказала совушка. — И вижу теперь, что настала пора поведать тебе о просьбе Матери нашей. Слушай же. Совсем несчастна Терпящая в последнее время. Горюет без устали о допущенном первородном грехе, прийти в Себя не может. Загнала Себя за край Часов, надеясь, что уход Её очистит мир этот. Но грех вопреки Её страданиям не ушёл из Часов. И это отравляет счастье Матери. — Что за грех? — Скажи, милый мальчик, когда тебя ласкают и потчуют в родном дом, хочешь ли ты уйти из него? — Нет. — А когда родители твои говорят, что ты должен ложиться ночью спать, потому что пришла пора отдыха и блаженного покоя, слушаешься ли ты их? Или, подобно развязным мальчишкам, ругаешься с ними и делаешь по-своему? — Слушаюсь, — с готовностью ответил подмастерье. — Как не слушать родных мать и отца? Они, вестимо, лучше моего знают, что полезно для меня. Как я могу сомневаться в наставлениях тех, кто желает мне добра? — То-то же. — Печально взмахнула крыльями сова. — А есть те, кто не желает жить вместе с родителями в тёплом доме, бросая любящую семью из неблагодарности. И не слушают наставления Матери, гнушаясь любящих советов. Обходят условности жизни и не ложатся спать, когда приходит время. Это и есть первородный грех. — Непростительно! Рассадники греха не любят Терпящую, а ведь Она обожает каждое живое существо в мире! — Они вообще никого не любят, эти шестеро отколовшихся душ. — Что же я могу сделать? — подался вперёд подмастерье. — Я могу чем-нибудь развеселить Терпящую? И тогда совушка рассказала ему о решении Матери, разжигая в сердце храброго юноши огонь свершений. — Тебе предстоит выковать волшебный меч — самое невероятное и изысканное творение за всю историю человечества. Он будет настолько могуч, что разрубил бы горы пополам, если бы в этом было его назначение. Он будет настолько остёр, что можно было бы порезаться от одного взгляда на лезвие, если бы в этом было его назначение. Он будет настолько тяжёл, что сотня сильнейших воинов не подняла бы его всеми силами разом, если бы в этом было его назначение. Но на самом деле этот меч нужен лишь для истребления первородного греха, — совушка наставительно взмахнула крылом. — Слушай же ещё внимательнее. Тебе предстоит собрать его из трёх частей. Но работать ты будешь не в этой кузнице. Первая часть — муудор или рукоять — должна быть скована на Нижнем этаже в месте, где лучи заходящего солнца и восходящей луны переплетаются друг с другом в танце. Вторая часть — грекиор или гарда — должна быть сделана на Верхнем этаже в священном месте, не осквернённом присутствием нечистой силы. Учти, что по этой земле никогда не ходили демоны или их владыки. Ошибёшься с выбором — отравишь меч злом, и исправить будет ничего нельзя. Третья часть — ниральга или лезвие — сделать сложнее всего. Оно должно быть выковано между двумя этажами, на мосту. Порядок не важен. И в каждую из частей ты добавишь вот это, — сова протянула юноше закупоренную склянку. — Это эссенция первородного греха. Убить подобное можно только подобным. Вливай её смело, не боясь испортить шедевр. Вкладывай веру и душу в то, что мастеришь. И всё получится. С благоговением и трепетом принял подмастерье задание. Ещё раз низко поклонился птице и готов был в тот же день отправиться в путь. Но сова предупредила его. — Много ещё испытаний ждёт тебя на пути. — Ко мне уже являлись бес и демон. Я не поддался их влиянию, — без тени хвастовства сказал юноша. — Не отпускай бдительность. Помни, кто ты и чего ждёт от тебя Терпящая. И благословит Она твои старания. Следующие три года юноша потратил на поиски священного места в мире, которое не было осквернено пришествием демонов или их владык. Он путешествовал по миру и изучал города и окрестности. И наконец нашёл такое место. Одна из частей была создана легко. И только избранник закончил с первой частью, как явился к нему демон. Ещё страшнее и злобнее, чем предшественник, он выжигал землю под ступнями, а из носа у него шёл пар. — Пришёл я от Короля и Королевы моих, что средние в роду, — пробасил демон. — Ходят слухи, что ты создаёшь великое оружие, что горы пополам перерубит да в руки слабым не дастся. Мои владыки желают, чтобы ты продал им оружие, как только оно будет закончено. С первого взгляда на морду демона понял избранник, что с таким шутки плохи. И, в отличие от предшественников, хитростью такого не одолеть. — А что будет, если откажусь? — Смел и бескорыстен был наш герой. — Заберу я твоих родителей вниз, где гнить им до конца света. Будут их терзать и мучить слуги наши, младшие демоны, рвать их тела на куски и сшивать ржавыми иголками и колючими нитками. Хочешь ли ты такого своим родителям? Любил избранник матушку да отца, но Терпящую любил больше. Однако попросил он у демона время подумать и, когда тот ушёл, горько заплакал. Молился Терпящей, прося заступничества за невиновных родителей своих. Что ж они, получается, за него расплачиваться должны? Но и на уступки демону идти герой наш тоже не желал. Тогда явилась к нему совушка, ещё краше и золотистее, и просила не беспокоиться. Помахала ослепительными крылами и укрыла ими переживавшую душу. Да сообщила с сожалениями и утешениями, что родители его так и так попадут в лапы демонов, даже если он согласится на условие владык, ибо коварны и подлы эти существа. Но если избранник оступится, его родители будут страдать ещё больше. А если выстоит, у него будет шанс всё исправить. Нужно лишь набраться терпения. И герой наш последовал совету мудрой птицы. Он позвал демона и в корявую морду сказал, что отказывается. Злобно ухмыльнулся посланник Королей. — Обещаю устроить твоим родителям жаркий приём в нашей пыточной, — откланялся демон, и больше уже его избранник не видел. Погоревал он о судьбе родителей, да поделать нечего. Поклялся герой наш, что вытащит их из лап чудовищ любой ценой. И отправился на Нижний этаж. Ещё пять лет ушли у избранника на путешествие. Он возмужал, стал сильнее и опытнее. Нижний этаж с его ужасами закалил характер некогда юного подмастерье. За пять лет он не только выдрал души родителей из лап демонов, отправив исстрадавшихся мучеников в объятия Терпящей, но и сковал вторую часть — рукоять. И тогда явился к нему третий демон. Громоздкий, малоподвижный. Разъярённый детина навис над героем. Земля сотрясалась от его шагов, а из пасти вырывался огонь. Из пор текла едкая слизь, заливая всё под ногами, и сам смрадный демон был грязным и липким. — Пришёл я от Короля и Королевы моих, что старшие в роду, — пыхтело чудовище. — Говорят, ты создаёшь опаснейшее из оружий, что горы пополам перерубит и владыкам нашим навредит. Отдай мне то, что ты сделал, и ступай себе домой. — А что будет, если откажусь? — Тогда заберу я твою жизнь вместо оружия. Навсегда твоя душа останется здесь и будет вечно скитаться по Нижнему этажу в страданиях. Выбирай. В отчаянную ситуацию попал герой. Нельзя ему было умирать тут, ведь кто тогда закончит создание меча? Но понял одну вещь: раз демон предлагает выбор, значит сам не может отобрать части. Сила Терпящей препятствует этому. И тогда решил герой драться. Оружия с собой не было, не считая незаконченного меча. Взяв гарду в одну руку и рукоять в другую, пошёл герой на исполина. Неповоротливым оказалось чудовище. Вот только подступиться к нему было невозможно: землю вокруг заливала зловонная жижа, разъедавшая подошвы. Отмахивался герой от ударов лапищ демона, уворачивался от загребущих пальцев-брёвен. И озарила избранника идея. Уличил момент и ударил сверху вниз гардой, прошивая кисть чудовища насквозь. Взбежал герой по руке, как по мосту, над жижей и добрался до тучного тела демона. Даже без лезвия меча смог он забороть врага. Коснулся рукоятью тела чудовища, да то и рассыпалось. Это была ещё одна победа на пути к цели. Но герой не отвлекался на долгую радость. Подобрал созданные части и пошёл дальше. Ещё два года ушли на то, чтобы выбраться с Нижнего этажа. Не хотели отпускать избранника бесы и демоны, но разбегались в разные стороны, как только герой вскидывал перед ними священные части оружия. Задержался избранник на мосту между этажами, дабы сковать третью часть — лезвие. И только у него всё получилось, явился к нему неожиданный гость. Думал герой, что на этот раз нагрянут к нему сами Короли демонов, да сильно удивился. Прилетела к нему птица, но какая-то странная: вся чёрная, от глаз до кончика перьев. Даже клюв был чёрным, и конец его вниз загнутым. Никогда избранник не встречал таких птиц. — Что ты творишь, нерадивый? — вскричала птица неприятным голосом. — Уж не мир ли ты решил перекроить по своему желанию? — От Королей ты что ли? — догадался герой. — Нет у меня королей. Я сам себе король. А вот ты глупец. Не поверил птице избранник. Понял сразу, что она прилетела за тем же, за чем до того приходили демоны: отвадить его от пути истинного, не дать послужить благородной цели, подаренной ему Самой Терпящей. — Отдай мне эти части и иди себе домой, — потребовал гость. Герой кинул в чёрную птицу камень, но та успела улететь раньше, что-то грозно крича. А избранник пошёл себе дальше. Поднялся он наконец на Верхний этаж, вдохнул родной воздух полной грудью и… умер. Никто не знает, отчего и почему. То ли отравил его лёгкие воздух Нижнего этажа, так что не смог более дышать чистым. То ли проклятье чёрной птицы достигло сердца храброго мужчины, разорвав его на части. То ли Терпящая забрала его к Себе. Вот только не успел герой собрать три части воедино. Не вышло меча. А потом затерялись они в мире. Растащили их алчные люди и мерзкие демоны, так что до сих пор посвящённые ищут по свету, да найти все три части не могут. Говорят, однажды придёт на смену тому герою новый, который закончит меч. И этот день ознаменует победу над первородным грехом. Возможно, им даже окажешься ты, друг мой. Помни, что не всё потеряно, и верь в Матерь нашу. Конец. Чтец отложил книгу на стол, искривив губы в недовольную усмешку. До чего же красивы, но нелепы эти людские сказки! Бедные детишки! На их неокрепшие умы выливают столько помоев! — Хотя она одна из лучших. Действительно хорошая сказка с уродской моралью. — Развалившись на диване так, чтобы можно было мыском дотянуться до книги, Хатпрос пнула её. — Чему же она нас научила? Сат’Узунд игнорировала потуги Королевы завести абстрактный разговор, и младшая сестра начала разговаривать сама с собой. — Возможно, подумают детишки, сказка учит любить семью и слушаться родителей? Ведь об этом кудахтала тупая сова, верно? — в ответ тишина, и Хатпрос переложила ногу на ногу. — Или она учит благодарности? А ещё она учит верить в Терпящую, как и любая сказка, написанная людьми. Так ведь? Но… нет. Многозначительная пауза, чтобы заинтриговать слушателей. Которых не было, правда, но Королеву это не смущало. Она знала, что сестра всё равно слышит её, даже если ей не интересны перемалывания косточек сочинителей легенд. — Ирония захлёбывается от смеха, потому что мораль в том… — Хатпрос оглянулась через плечо на Сат’Узунд. — Мораль в том, дорогие детишки, что первородный грех — это бессмертие. Какими ублюдочными лицемерами нужно быть, чтобы такое придумать! Ты тоже так думаешь, душа моя? — Королева покрутила в руках фигурку Ворона, заставляя её кивать головой. Глава 28.2 Игра в прятки Наверное, всё вышло совсем неправильно. Не должно было произойти той двойственной игры в «атаку-отступление»: либо идти до конца, либо отказаться на первых минутах. Исход первого варианта изводил меня во снах. Я входила в дальнюю комнату и после раскрытия моей личности хватала тяжёлый предмет — стул, подсвечник, кувшин — и набрасывалась с ним на Катрию. И била её до потери сознания, до кровавых брызг, до полной остановки пульса. Меня переполняла горячечная радость, эйфория на грани помешательства. Это было бы страшно, но так правильно. Ступить за для чего-то нарисованную мной же черту, чтобы переродиться, — заслуженный исход. Второй вариант не являлся в грёзах, но додуматься до него несложно. Ведь можно было усилием воли подавить тягу к мести и позволить Королю сделать всё за закрытой дверью. Он ведь и так сам поставил точку в этом кровавом деле. Но в случае с отказом от присутствия я не принимала бы участие во всём… этом. А так выходило, что меня зашвырнуло ровно на середину, и я не была ни отравлена, ни избавлена от яда полностью. И это… отягощало возможность смириться. Получалось, что удовлетворение обошло меня стороной, потому как не моя рука занесла меч наказания, и горечь разъедала спокойствие духа, потому что за бесплатно искупалась в грязи. Я не могла отмыться от прилипших помоев, от жижи, в которую окунулась с разбегу, поверив, что там вода, от всех тех гадостных чувств и эмоций, что обволокли меня в усадьбе после сожжения Катрии. И виновным я считала Сайтроми. Он в очередной раз стал тем негодяем, что спалил цветочный сад вместо того, чтобы выкорчевать один лишь сорняк да пару кустов крапивы. Но это в его натуре. Тут я никогда не создавала иллюзорных картин. А вот за что действительно злилась на отца, так это за то, что он намеренно втянул и меня в свой спектакль обиженных мстителей. Он с самого начала видел, как произрастает в моей душе семя ненависти, но не только не затоптал его, нет. Король был доволен, что его дочь жаждет кому-то смерти, и если не распалял, то поддерживал пламя внутри меня. Он потакал мне, помогал набухавшему гнойнику созревать. Ведь что мешало Сайтроми убить Катрию чужими руками, отговорив меня от личной встречи с ней, или солгать, как он умел, и расправиться с ней тайно, чтобы огородить дочь от дальнейшего разочарования? Ну не верю, что мудрому бессмертному, так хорошо разбиравшемуся в душах окружающих, невдомёк было, что я не потяну груз мести. Не потяну и соскочу, испытав при этом смятение и ужас. Я слабая. И Сайтроми пользуется этим, пытаясь незаметно лепить из меня то, что ему выгодно видеть. И повторять, что моё мнение всегда значимо, что право выбора не нарушается. Может, он и сам верит в это. Вот только с ним нельзя оставаться собой. Влияние Короля на смертные души велико, даже если оно неосознанное. А потому единственное решение — бежать. И прятаться. Пусть недолго, потому что… как порвать такие связи? Так и делала – ждала, когда назначенный вода меня отыщет. Бродила среди стройных рядов хвойных и лиственных деревьев. Кажется, из одного леса попала в другой, более тёмный и душный, где ели и сосны обступали со всех сторон. Однако я плохо присматривалась к окружающей действительности. Меня больше волновали внутренние переживания, поэтому краски смазывались, а грани мира стирались. Я и не пыталась спрятаться получше, ведь целью этой глупой затеи выступала вовсе не победа. И вообще цели у неё не было. А игра завелась спонтанно и против воли её участников. Наверное, Сайтроми даже с его талантами чтеца не поймёт моего поступка. Логики в решении была капля, всё больше эмоции. Мне сделалось так противно — от себя, от него, от его приспешников, — что единственным избавлением стала необходимость снизить количество источников этого скверного чувства. Хотя бы для того, чтобы отдохнуть. Я не питала иллюзий: отец отыщет меня. Да и как жить без его молчаливого патронажа и умных разговоров? Если бы Сайтроми отказался от игры, я бы сама вернулась к нему. Рано или поздно, когда раскол в душе немного закрылся бы. А пока… Я едва живой тенью блуждала по лесу, ничего не ела и почти не пила. Имитировала скрытность, понарошку бдительно следила, чтобы за мной не было хвоста, притворно избирательно искала убежища. Один раз заночевала среди корней векового дуба и промёрзла до позвоночника. В другой раз набрела на заброшенную избушку с провалом вместо окна и остановилась в ней. Сил бегать уже не оставалось, а от бесконечных рядов деревьев начинало подташнивать. Мне не нравилась эта неестественная, глупая игра, но участие в ней — необходимость. Я не могла сразу отказаться от неё, разом бросив весь этот неуклюжий фарс. Передёргивало от одного лишь представления, что всё закончится моим раскаянием и возвращением побитой жизнью раскаявшейся. Хотя я и в самом деле чувствовала сожаление за свою впечатлительность, но поделать ничего не могла. Никак, вообще ничего! Какая же сумятица царила в душе. Понимала одно, творила совсем иное. Я сломанная? Или всего лишь повреждённая одной мощной встряской, от которой перепутались детали? Изо дня в день ждала, что ко мне нагрянет рассерженная ищейка. И жаждала этого больше всего на свете. Пусть же скорее Сайтроми доберётся до меня и накажет за побег! Накажет за малодушие! Эта мучительная мысль причиняла боль и соблазняла доведённую до отчаянья сущность. Возможно, принесённые им страдания затмят те пытки, что причиняли мне собственные мысли. В томлении я сгрызла ногти и выдрала заусенцы до крови. Какая мелочь, едва ощущаемая под гнётом вихря чувств. Вода почти дышал мне в затылок, и я вынужденно отпрыгивала в сторону. Пряталась в новое место, чтобы он — упаси Терпящая! — не понял, как беглец жаждет быть пойманным. Если найти спрятавшегося так легко, то тут, определённо, что-то нечисто. Сайтроми догадается, а я не собиралась показывать ему, насколько он мне нужен. Больная зависимость. Ни секунды не сомневалась, что Король отправится по следу. И не менее уверена была, что ему эта игра не придётся по нраву. Удовольствия от хлопотных преследований не получить, если роль навязана. Сайтроми предпочёл бы не тратить время на глупости дочери, но ему придётся переступить через собственное эго. И поэтому он будет очень зол, когда отыщет меня. Настоящим бесом, мечущим молнии во все стороны, разверзающим землю шагами и убивающим дыханием. Прекрасно. Для меня его ярость не окажется сюрпризом. Я тоже изучила его вспыльчивую натуру и могу предугадать многие шаги. Из тех, что наиболее очевидны. Когда Король наконец предстал передо мной, я испытала облегчение. И наряду с этим сделалось больней. Надеялась, что его появление разорвёт порочный круг ядовитых переживаний, а они так никуда и не ушли. Стены избушки словно надвинулись со всех сторон, сдавливая мою волю в тугой комок. Он предсказуемо сменил тело, выбрав снова мужское, но не узнать его было бы непростительной ошибкой. И теперь Сайтроми просто стоял, немного уставши опустив плечи, и ничего не говорил. А я не планировала объяснять свой побег. Отчитываются слуги. А мне всего лишь хотелось получить уже своё наказание, чтобы хотя бы оно отрезвило меня. Высушило разлившееся в одночасье болото, что вытекло прямо из могилы Катрии. Ох, эта дрянная настоятельница! Даже после смерти умудрилась так насолить нам! — И чего ты молчишь?! — я рванула к угрюмому мужчине, неотрывно следившему за мной взглядом. Обогнула стол на пути. — Давай, не тяни! Ты ведь в ярости! Так не сдерживайся! Продемонстрируй, как ты раздосадован! Я обхватила его за плечи и попыталась заглянуть в глаза, которые Сайтроми спрятал за ресницами при моём приближении. Сдерживается. Только зачем? Я сама почти умоляю его оторваться на мне. Можно и ранние грехи включить в список. Он глубоко и натужно вздохнул, и это дало шанс, что вот сейчас его терпение рассыплется окончательно. Маска добросовестного отца спадёт. — Нахиирдо, — Сайтроми положил ладонь мне на лоб. — Успокойся. — Ты… ты должен злиться! — я отшвырнула его руку, задыхаясь от возмущения. — Ударь меня! То, что он медлил, не приносило облегчения. Если это такой способ растянуть мои страдания, то он действовал. Король наверняка видел меня насквозь и представлял, что творилось в моей душе. А ведь он действительно всё знал. Ещё до того, как пришёл ко мне, Сайтроми уже лицезрел всё, что плавало в моём сознании. На ощупь спустился по стволу к корням и распутал их все, изучил под лупой и пришёл к правильным выводам. Именно поэтому ему ничего не нужно было объяснять. — Ты запуталась, — сказал он. — Тебе надо успокоиться. Это так. Сайтроми знал всё, что я могла бы сказать и сделать в своём состоянии, и сам бы перечислил все эмоции, сводившие меня с ума, все слова, что вертелись на языке, поэтапно описать все шаги, что совершила его дочурка. И ещё собиралась совершить. Чтобы осознать это, мне потребовалось одного взгляда в глаза человека, чьё тело он позаимствовал. Какими бы раньше они ни были, сейчас эти глаза горели ярче звёзд и дарили мягкий свет. Он рассеивал гадкий туман в голове, убаюкивал тревогу, приглашая на её место спокойствие. В этот миг обыкновенно недовольный Король был самой уравновешенной системой, которую я когда-либо наблюдала. Всепонимающей, всепрощающей, свободной от лишних впечатлений и предвзятости. И это уничтожало меня ещё больше. Прощение было ненужно. Оно не тушило пожар в моей груди. — Да что же ты… — я отчаянно дёрнула его за руку. И вдруг Сайтроми подался вперёд и толкнул меня поясницей к столу. Я была для него разгаданным и понятым существом, но он сохранял непредсказуемость. Даже сейчас, когда уже казалось, что и предыдущий поворот был ожидаемым, просто я поначалу отчего-то не узрела его, Король совершил кульбит. Властным рывком припечатав меня к столу, так что я почти легла на его поверхность, Сайтроми нетерпеливо дёрнул головой и велел мне не напрягаться. И запустил кисть под платье. Страх и шок сменились на захлестнувший меня стыд, когда он стал перебирать пальцами. Под настойчивую просьбу отца расслабиться я закрыла лицо ладонями, закусывая губу. Это было так унизительно и одновременно приятно, а воля моя до того порвана в клочья, что сил сопротивляться не осталось. Не изменяясь в лице и безмолвно наблюдая за моими возбуждённым подрагиванием и всхлипами, Король довёл меня до финала. Стыд почти полностью вытеснил жалость к себе, переживания по поводу подвешенного состояния и страха перед отцом. Молча следуя за Сайтроми, я пребывала в своём мире, перевёрнутом на сто восемьдесят градусов. Теперь там всё было иначе. Король выбил меня из колеи, зато теперь я думала лишь о его поступке. Тело получило мощную разрядку, а по нервам словно с силой ударили, вправляя их на место. Вот только теперь невозможно стало смотреть в глаза Сайтроми. У меня горели лицо и уши, когда я с подступавшей тошнотой вспоминала его равнодушные ласки, направленные лишь на снятие напряжения. Он не желал меня. Он хотел выдрать занозу. И у него, бесы всё забери, это получилось. — Нам надо быстрее попасть во дворец. Сат’Узунд уже там, — отец разговаривал со мной так, словно ничего не произошло. О Катрии и моём срыве он тактично не обмолвился пока ни словом. Я кивала на его предложения и редкие замечания касательно дороги. Неловкость между нами переживалась легче, чем недавние игры в прятки, но всё равно мне требовалось время. Сейчас я ощущала себя выпотрошенной, опустошённой. А чтобы силы появились, требовалось накапливать их постепенно. И в этот период улёгшейся бури произошло ещё одно непредвиденное событие. На этот раз в капкан внезапности попались мы оба. Лесное пространство вокруг нас взорвалось яростной белой вспышкой. Меня парализовало болью и светом, и я спрятала лицо, согнувшись пополам. Зато кто-то прыткий и быстрый, сориентировавшись в слепой зоне, ухватил моё запястье и потащил за собой. Я неистово дёрнулась и едва не свалилась носом в перегной. Лишь в последний момент неизвестный придержал меня. — Смотри, не споткнись, — со смешком сказал он. Я оторопело открыла рот, когда глаза прозрели и выхватили на покрытом пятнами фоне улыбавшееся смуглое лицо Рандарелла. И тут же парень сдёрнул ребяческую маску и сделался серьёзным. Сильнее сжав мою ладонь, он настырно потянул меня дальше. Я попыталась оглянуться, но Рандарелл подгонял меня. — Скорее! Оставь его! Он скорее всего уже мёртв! — Мёртв?! — опешила я. Мы бежали долго. Служитель увлекал за собой всё дальше и дальше от белой вспышки, и я послушно следовала за его спиной. Руку мою он не выпускал, будто боялся, что тогда потеряюсь. Или вообще растворюсь, потеряв с парнем осязательный контакт. Наконец мы остановились. Рандарелл запыхался, да и я чувствовала себя не лучше. — Фух… Ну и пробежка, — выдохнул служитель, согнул колени и опёрся о них. — Ты как будто духа увидела! — Я… не ожидала тебя… — зажмурилась и резко распахнула веки. — Так ты не мерещишься мне? Что ты тут делаешь? — Я дал тебе обещание, — выпрямляясь, проговорил Рандарелл, — что спасу тебя от той компании, с которой ты по ошибке связалась.