Шесть с половиной ударов в минуту

Бессмертие, пусть и неполное, меняет отношение к жизни. Перестаёшь чувствовать себя запуганной мышкой, которая перебегает от норки к норке, пока хищников не видать. Горизонт расширяется. Набор возможностей остаётся прежним, а вот способы реализации растут. Голова кругом, стоит лишь представить, какие законы тебе помогают. Обратная сторона тоже имеется: вместе с воодушевлением просыпается самоуверенность. Чрезмерная, жадная, требующая постоянного подтверждения превосходства над другими. Надеюсь, я переболею этот взрыв эйфории, успокоюсь и буду аккуратной. В конце концов, я частично бессмертна и рискую иной раз не выйти из Леса. О моей телесной уязвимости не забывала напоминать Цехтуу, когда вышвыривала меня из комнаты, в которой оказывались мы обе. Её нетерпимость вызывала у меня болезненное покалывание в животе и дрожь в конечностях. Объясниться с ней было исключительным испытанием, потому что она не выносила звука моего голоса. Отец предупредил, что в её сторону лучше вообще не смотреть, если не хочу, чтобы мои органы опять кровоточили. Воистину, с недавних пор Вселенная сделалась страшнейшим врагом Королевы, а я была главным напоминанием несправедливости мироздания и смачным плевком в лик чистой и прекрасной мечте Цехтуу. Она желала иметь детей? Ребёнок родился на зависть Королевы у другого бессмертного. Рассказав об этом, Сайтроми объяснил тщетность моих попыток договориться с ней. Умиротворяющая церковь, в которой произошла моя первая встреча со старшей бессмертной, была избранна в качестве резиденции Королей. Иронично, учитывая, что дом Терпящей, по заверениям людей, разрушается при приближении нечестивых. Я бы сама хотела ещё на какое-то время остаться в этой церкви, но меня оттуда вытолкали… нет, выкинули. Вращением кисти Цехтуу протёрла мною пол и отправила на лестницу, захлопнув массивные двери. Я пересчитала рёбра и наполучала синяков, так что была достаточно зла для реванша. Только благоразумие остановило меня. Это не вопрос уважения, когда смельчаку требуется доказать свою силу божеству, чтобы заслужить его снисхождения. Королева в принципе не могла за что-то уважать меня, а потому упрямая конфронтация приведёт к моей гибели. С воскрешением или без него. Бессмертных на материке осталось трое: Хатпрос и Хат’ндо добровольно ушли, как они выразились, «помогать старшему брату». — Во что же ты вырастешь? — ещё раз на прощание сказала младшая сестра, отвешивая мне поклон. Действительно, во что… Я переселилась в брошенный хозяевами дом. Подальше от недовольных людей, подальше от напряжённых Спустившихся. Чувствовалось, что, если бы всю занятую «демонами» территорию забросали горячими углями, атмосфера бы не так накалилась, как было сейчас. Мало того, что неугомонные церковники засылали шпионов, так ещё и мирные жители с большим неудовольствием делили земли с ненавистными существами. Только дети оказались открытыми для перемен, а со старшим поколением завести дружбу было проблематично. Люди терпели Спустившихся, однако сквозь зубовный скрежет. Гости с Нижнего этажа поступили мудро, перетащив наверх запасы продовольствия, оружия и обмундирования для военных. Никто не грабил людей и не выгонял их из домов. Кое-что, как я слышала, Спустившиеся всё же просили у жителей окрестных деревень, но то были мелочи, хотя для потрясённых войной людей и такое могло показаться несправедливостью. Себя я ощущала почти бесполезной, существующей где-то за пределами всех этих конфликтов, проблем и междоусобиц. Кто-то носился за окном, но его суматоха была мне чужда. В другой раз отряд Спустившихся проходил среди деревьев, и парочка волочила тяжёлые мешки по земле. И это не заинтриговало, не распалило воображение. Я бы так и тянула лямку, радуясь своей маленькой удаче быть бессмертной, если бы меня не выдернули из дымки и не впрягли в дело. Пока я верила, что Сайтроми с головой ушёл в военные заботы, он подыскивал занятие, достойное моего нынешнего состояния. Едва продрала глаза, как он возник на пороге и велел быть серьёзной и ответственной. — Ты теперь одна из нас, — многозначительно сказал Король. — Ты поднялась на новый уровень и не имеешь права, располагая подобным козырем, лениво лежать на софе. — Ты советовал мне быть осторожной и беречь себя. — Я не отрекаюсь от слов. Ты должна мудро распоряжаться своею жизнью. И как раз в этом я могу тебе помочь. Для тебя есть задание. Он сменил камзол на другой, пунцово красного цвета. Приметный, но, главное, кричащий об опасности и силе. У меня заслезились глаза от яркости пуговиц. Я протёрла уголки век и спросила, что от меня требуется. — Ты должна находить церковников или сотрудничающих с ними людей на территории поселений. Люди на подвластных нам землях не приветствуют Спустившихся и косо на нас смотрят. Некоторые из них могут прятать у себя служителей Lux Veritatis, что незаконно пробрались на нашу территорию. Переворачивать их жилища — плохая идея, как ты понимаешь, — Сайтроми провёл пальцами в воздухе, рисуя какие-то туманные перспективы. — От вмешательства в их личное пространство люди озлобятся ещё больше, и беспорядков не избежать. Твоя внешность даст тебе преимущество, и жители не станут запираться в домах от одного взгляда на тебя. Это даст шанс поговорить с ними и использовать второй талант — подсматривание мыслей. С его помощью ты выяснишь, кто из жителей скрывает правду о союзе с Церковью. Возможно, ты обнаружишь среди них мимикридов — переодетых под деревенских жителей служителей. — Люди не станут доверять мне, как только поймут, что я прислана кем-то из Спустившихся, — я прошлась из одного конца комнаты в другой. В моём новом жилище было всего два помещения — спальня и кухня. Сайтроми занимал собой приличное место в предназначенной для простых смертных лачужке. Отчего-то меня веселило видеть, как он каждый раз нагибается, спасая рога от трения о потолок… или потолки от дырок. — Я это понимаю. Однако тебя не станут гнать в первую же минуту. У тебя человеческая внешность, чем может похвастать малое количество Спустившихся, к тому же — лицо молодой и привлекательной девушки. Доверия к тебе однозначно больше. Я предлагаю тебе брать с собой нескольких Спустившихся, готовых защитить тебя от нападок толпы. — Тогда люди будут избегать меня чаще… — Можешь оставлять их на подступах к поселениям. Я хочу, чтобы ты приезжала именно как посланница Спустившихся, а не притворялась другой поселенкой, — расставлял акценты отец. — Ты можешь говорить им, что ты человек, но пускай они видят, что ты человек, готовый работать со Спустившимися. Понимаешь, для чего это нужно? Я кивнула. Сайтроми хотел, чтобы люди осознали: они и ненавистные «демоны» способны находить компромиссы. Если жители увидят, что девушка приезжает в компании Спустившихся, им может стать интересно, почему она их не боится и зачем они её защищают. Люди невольно потянутся к загадке, и им придётся стать более открытыми. Я не обманывала себя: Король не пытался изменить сознание людей и их отношение к Спустившимся. Он надеялся, что доверие, или интрига, или какое другое чувство вынудит их идти со мной на контакт, и мне будет проще узнавать тайны поселенцев и находить лазутчиков среди них. А поверят люди по-настоящему, что дружба народов с двух этажей возможна, — дело десятое. Сайтроми давал подумать до вечера, но мне это было не нужно. Да и наверняка в случае моего отказа Король продолжит настаивать, потому что новый бессмертный не имеет права протирать подол! Так что выбора, скорее всего, и не было. — Я отвечу сразу, — недолго размышляя, выпалила я. — Тухнуть в четырёх стенах мне не хочется, поэтому… да. Я посмотрю, что смогу сделать. Сайтроми ушёл довольным и обещал прислать ответственных за отлов служителей Спустившихся. Формально они выполняли приказ Короля, но во время обхода деревень обязаны были слушаться меня. Я была главной! Из хвостика, послушно следовавшего за отцом, я трансформировалась в командующего. Бессмертие придаёт авторитет. Эх, давно надо было попробовать убить себя… Под мою прерогативу подпадал обход пяти деревень. К ближайшей — Голедит — как раз и относилась заброшенная церковь. Поселенцев там было мало, да и мимо них неизменно проходили отряды Спустившихся. Представить, что кто-то из служителей сумел забраться так далеко, у меня не получалось. Другие четыре деревни представляли больший интерес. Оперативные Спустившиеся в общих чертах рассказали о их состоянии. Бегония лежала в отдалении от моря и почти не пострадала. Население там достигало семидесяти человек, что было весьма неплохо. В Ручейке и Унстали проживало едва ли больше тридцати, а в Пелении насчитывалось до сорока поселенцев. Последняя располагалась почти на границе занятой бессмертными территории, на западной дуге возле слияния двух лесов. Я больше всего беспокоилась из-за Пелении, ведь туда церковники, скорее всего, сунутся в первую очередь. Люди были «своими», и вряд ли служители откажутся от возможности перетянуть их на свою сторону, подговорить на восстание, выпросить убежище. Мне было страшно, что не справлюсь со столь ответственной миссией, и я долго и кропотливо продумывала последовательность шагов. Как себя вести, чтобы не спровоцировать людей на агрессию? С чего начать? — Я не вправе давать советов, но мы могли бы для начала отправиться в дальнее поселение, — сказал Спустившийся — один из тех, кого Сайтроми навязал мне в провожатые. Я тогда ещё отшутилась, как бы мне самой этих защитников не пришлось спасать, будучи бессмертной и в меру могущественной. — Вы подозреваете, что в Пелении могут сидеть толпы служителей? — возвращаясь из мыслей к обсуждению плана, произнесла я. — Почему тогда не патрулировать ту территорию более тщательно? — Наши отряды так и делают. Но люди не любят, когда по их улицам ходят Спустившиеся. И патрулирования может оказаться недостаточно, ведь церковники — всепролазные паразиты. Забавно, подумала я: люди аналогично рассуждают о «демонах», сравнивая их с болезнями, ползучими тварями и заразой. — Ладно, начнём с Пелении, — согласилась я. — Только мы не можем прийти ради того, чтобы спросить, как у них дела. Мы должны предложить им какие-нибудь блага, чтобы расположить к себе. А у вас вряд ли с собой лишнее продовольствие или одежда. — Верно, — подумав, продолжил тот же Спустившийся. — Однако мы можем собрать вещи из опустевших домов. Люди бежали от войны в поисках лучшей жизни. Многие не успели прихватить пожитков. Некоторые вещи остались нетронутыми. Можем предложить их. Едва ли жители той же Пелении совершали поход к соседям, пока над землями висит угроза конфликтов, а вокруг столько гостей с Нижнего этажа. На том и порешили. Этот Спустившийся уже нравился мне тем, какие здравые идеи предлагал. Всего их было двое — не так много, чтобы походить на отряд, но достаточно для помощи дочке Короля. Советчика звали Хройте. В действительности он был чем-то вроде полевого психолога, который помогал свихнувшимся солдатам прийти в себя. При помощи магии. Он не умел читать мысли, однако, концентрируясь, мог воздействовать на сознание пострадавших и внушать им оптимистичные картины, блокировать плохие воспоминания и подавлять тревогу. Хройте выглядел почти по-человечески, если не считать синюшный цвет кожи и почти треугольные губы. Он был одет в яркие лиловые одежды, и я в очередной рад подивилась, откуда у Спустившихся взялась мода на подобные оттенки. Возможно, это была отличительная черта определённого отряда, которым мог командовать Сайтроми, не знаю. Второй Спустившийся, наоборот, будто в противоречие товарищу выглядел совсем уж чудаковато. Вытянутая голова с вмятинами в области висков, отсутствие глаз, костяные наросты на голове — это лишь то, что в первую очередь бросалось в глаза. Могла бы поспорить, что с его сородичей люди древности и рисовали иллюстрации к религиозным трактатам, показывая грешникам облик демонов. Первое время я так пристально смотрела на Спустившегося, что он в итоге заподозрил неладное. — Вас что-то интересует? — спросил обладатель имени Муроу. — Я просто… В детстве я видела Спустившуюся, похожую на вас. Мне всегда было интересно, как вы видите без глаз. Вы переняли таланты Сат’Узунд? — О, если бы! — Спустившийся счёл мои слова комплиментом. — Всё куда прозаичнее. Наши глаза расположены на шее, и они очень маленькие. Мы почти слепы и привыкли полагаться на другие органы чувств. Муроу носил кирасу и металлические наколенники и ни под каким предлогом не поддавался уговорам снять их. Меня беспокоило, что его воинственный вид может распугать деревенских, а он настаивал на очевидном для него факте: — Пока мы в состоянии войны на атакуемой территории, нецелесообразно пренебрегать обмундированием, — Спустившийся кивнул в сторону Хройте. — Тебе бы тоже не помешало надеть что-нибудь поверх своих тряпок. — Благодарю, но я чувствую себя комфортно. Моя кожа — как броня. — А вы что скажете, госпожа? Муроу указал пальцем на мои тунику и штаны. Я мотнула головой, а затем на всякий случай озвучила мысль, переживая, что полуслепой Спустившийся мог не уловить короткого движения: — Спасибо, но, обвешенная железяками, я не смогу ходить. — Как пожелаете. Похоже, я наивно полагаю, что мы сейчас в зоне конфликтов и на нас вовсе не совершают нападение войска Королевства Ролуангэ с одной стороны и служители Lux Veritatis — с другой. Да, Муроу оказался немного ворчливым и колким на язык. Хройте был более уступчивым и весёлым. Призвание требовало его улавливать настроение собеседников и успокаивать их примирительными речами. Значит, первой в списке была Пеления. На карте точка пунцовела не так далеко от соседних, но на деле лагерь войск Спустившихся и деревню разделяли сутки пути. Мне хотелось заехать по дороге в другие поселения, только и это «заехать» обернулось бы немалым крюком. Бессмертные Короли отхватили немаленький кусок от Хатостро. Спустившиеся собрали по округе всё, что не было растаскано мародёрами и собратьями. Мне шататься по погибшим домам они не позволили, и тогда я в полной мере ощутила, как полезны помощники. Одежда, неразбитая посуда, матрацы, разобранные столы и стулья нашли своё место в телеге, которую тоже везли мои провожатые. Если бы можно было доставить людям ещё и еду, дары стали бы бесценными, да тут Спустившиеся не пожелали делиться. Запасы продовольствия нужны им для выживания на этаже людей, хотя бы на первое время, пока на земли покушаются и необходимо их оберегать. Я рассудила, что, когда станет поспокойнее и церковники смирятся с потерянной землёй, наверх поднимутся другие Спустившиеся — земледельцы, мастера и учёные. Они обживут заброшенные участки, и тогда беречь запасы станет ненужно. Собранного добра, конечно, мало, дабы понравиться всем. Этого хватит, чтобы раздать максимум двум деревням. Как выиграть расположение других, я пока не знала. По дороге в Пелению Спустившиеся поведали, что старостой деревни была избрана пожилая швея. Раньше главных не избирали, и поселение подчинялось ответственному за эти земли лицу, но вторжение бессмертных перечеркнуло старые порядки. Резиденция наместника была отрезана, а сам он, отказавшись принимать власть Королей Спустившихся, потерял доступ в оккупированную область. Большой кусок у него отняли, небось теперь пыжится от злости! Каждая деревня избрала свой «глас народа», который отчитывался перед бессмертными. Теперь им предстояло отвечать передо мной. Муроу сказал, что эта женщина не была своенравной, и найти с ней общий язык не составит труда. А значит на дарах можно сэкономить. Вроде бы её избрали как раз потому, что она оказалась не особенно набожной и не испугалась договариваться с «демонами» и их владыками. Другие жители Пелении не особо её уважали, но поскольку не хотели сами становиться мостом между людьми и Спустившимися, позволили швее быть гласом деревни. — Не больше двадцати пяти домов, — оповестил Хройте, когда мы прибыли на место. — Но севернее есть пустой участок. Нечто вроде немощёной площади. Я кивнула на его невысказанную мысль. Если мы хотим, чтобы на нас обратили внимание, нужно найти такое вот приметное пятно. Хотя на нас уже глазели из окон и с участков. Огороженных заборами домов было мало. Люди жили бок о бок и доверяли друг другу. Возможно, сменились десятки поколений, пока между ними не появилась тесная связь, когда сосед — всё равно что родственник. Некоторые, правда, предпочитали приватность своих участков. Пеления была маленьким царством охотников. Дорог в деревне не водилось, равно как значимых структур вроде рынка или больниц. Как я поняла, у них кто умеет лечить или ворожить — помогает соседям, или те отправляются в ближайший город за помощью. И так во многих делах. Заглянув в глаза людей, которые следовали за нами на приметный пятачок, и заметив их пристальный интерес к моим спутникам, я осознала, что меня ждёт в ближайшие полчаса. И прочитала в поверхностных мыслях то, что убедило набросать в голове новый план. — Приветствую, жители Пелении, — я окинула их взором, с трепетом подмечая, что они всё же заметили меня, хотя до этого смотрели только на моих провожатых. Двое Спустившихся с телегой встали за спиной. В поверхностных мыслях жителей я ухватила подтверждение своим догадкам и смелее продолжила. — Приглашаю вас выслушать посланника Королей Спустившихся. Я сделала приглашающий жест и повернулась к Хройте. Он изумлённо воззрился на меня, обещая разрушить сцену промедлением. Я шагнула назад, как бы уходя с невидимой сцены, и шепнула ему: — Они не станут слушать меня. Я в их глазах ребёнок, а ещё женщина, которой место в доме. Говори ты. Хройте, наверное, решил, что я испугалась ответственности. В каком-то смысле он был не так уж и неправ. Добираясь до Пелении, много раз думала, смогу ли установить контакт с людьми, и всё больше убеждалась, что на пламенные речи у меня не хватит ни сил, ни опыта. Я не лидер и не потяну переговоры с растерянными жителями. Однако ключевую роль в смене плана сыграло не это. Они водят с собой ребёнка. Почему она с ними? Такая молодая. По виду вроде бы человек… И всё в таком духе. Зато теперь, уйдя немного в тень, вторую часть своей работы я выполню ещё лучше: не отвлекаясь на болтовню, сосредоточусь на думах людей. Я не умела просто слышать мысли, мне приходилось концентрироваться на лицах. От этого спустя минуту начала болеть голова. Хройте быстро смекнул, что от него требуется. Расправил плечи, приосанился и с приподнятой головой выступил вперёд. От Муроу мне тоже достался взгляд запутавшегося подчинённого. Бедолага. Из его поверхностных и весьма хаотичных мыслей я выхватила, что Спустившийся решил, будто с самого начала не понял приказа Короля и большую часть времени думал в неправильном направлении. И это при том, что Хройте пару раз спрашивал по дороге, какие речи я планировала толкать на глазах жителей. Солнце на секундочку выглянуло из-за облаков и снова спряталось. В эти края холод закрадывался медленнее, чем в столицу, и я наслаждалась тёплым воздухом. И в этот раз получилось сбежать на юг к зиме. — Наши Короли не безразличны к вашим тяготам, — начал Хройте. — Мы — человек и двое Спустившихся — прибыли по указу наших владык, чтобы облегчить ваши жизни. К сожалению, прямо сейчас, в разгар военных действий, владыки не могут одарить вас благами и показать, насколько они заботятся о своих подчинённых. И всё же они готовы оберегать вас. И помимо этого уступают вам часть материального богатства. Подачка от Королей демонов? Что он имеет в виду? Люди с недоумением и недоверием глядели на говорящего. Я отыскала в толпе немолодую швею, пробравшуюся в первый ряд. — От вас не требуется продавать души, — с усмешкой вставила я, уловив подобную мысль у сморщенного старика. — Серьёзно, люди, прекратите верить в эти сказки. Вы уже живёте под покровительством Спустившихся и видите, что вместо истребления и унижения вам предоставляют возможность… жить как прежде. — Эта девушка уже познала милость Королей. — Хройте указал на меня. — Можете узнать у неё, что она испытала во время войны и в каких условиях живёт теперь. Обитатели деревни вышли из ступора и загалдели. Говорить по очереди они не пытались. Впрочем, отвечать на их вопросы не было сложностью, потому что почти все они были предсказуемыми. Если бы швея в итоге не перекричала остальных и не начала озвучивать то, что волновало большинство, они бы ещё долго шумели. А стоило первым счастливцам заполучить в руки мягкие ткани или не расколотую посуду, вопросы разом прекратились. Мне не понравилось, что Хройте много говорил о добродетели бессмертных. Почти в каждое предложение вставлял реплику о их щедрости и справедливом обращении. Он словно поставил задачу, от которой своевременно отказались Сайтроми и я — повлиять на умы людей. Не знаю, хорошая ли это идея так усиленно обелять демонов на словах. Разве не лучше предоставить жителям возможность самим оценить наши действия? Кто-то посчитает, что мы пытаемся заработать доверие, которое на самом деле не заслуживаем, но наверняка найдутся те, кто с теплотой отнесутся к подаркам. Что-то в их душах шевельнётся, и для этого не нужны громогласные выкрикивания. Это перьевая подушка? Пусть она достанется мне, а то на этой рвани невозможно спать! Неплохо… наверное, я приму это. С нами делятся? Почему с нами делятся? Мы раздали вещи, и Спустившиеся развернули тележку. Я ещё некоторое время беседовала с народом, в частности со старой швеёй, которая выглядела искренне благодарной. Никто из людей не вспомнил служителей Церкви. Некоторые про себя возносили хвалы Терпящей, но то были общепринятые фразы, выражавшие радость жителей. Я могла полагаться на свои наблюдения. Люди способны умолчать о намерениях, предательстве, скрыть информацию о прятавшихся служителях. Но чего они не в состоянии сделать — это уберечь свои мысли. Те всегда под замком, скрыты от посторонних, и думать можно свободно, не страшась выдать тайну. Вряд ли жители Пелении настолько дисциплинированны, чтобы лгать даже мысленно. — К сожалению, церковь сейчас закрыта, — сказала я. — Как только её откроют, вы можете посещать её. — Да, скорее бы уже… Служителей всё равно по всей округе не сыщешь, а какой прок в церкви без служителей? Я уходила из деревни с ощущением свалившегося с плеч груза. — В следующем поселении мне тоже притворяться главным? — по дороге спросил Хройте. Забавно, что все трое из нас, не сговариваясь, отказались от ночёвки в Пелении. Решили не злоупотреблять гостеприимством. — Поглядим для начала на ситуацию. Если люди там тоже верят, что девушка моего возраста не может говорить умных вещей, первым рот откроет кто-то из вас. Муроу ворчал под нос, и я недоумевала, что его так напрягает в необходимости подстраиваться под настроения, господствующие в том или ином поселении? Меня обрадовало, что жители Пелении немного боязно, но задавали Муроу вопросы. И внимательно выслушивали ответы. Разве что дети сторонились несимпатичного «дядю». Лет двадцать назад я бы к такому тоже не подошла. — Кинем жребий? Мы решили заняться маленькими деревнями, а на закуску оставить крупную. Ручеёк лежала между Пеленией и лагерем Спустившихся. Унсталь соседствовала с густо населённой Бегонией, и идти в ту сторону было бы удобней в конце, чтобы из одной сразу рвануть во вторую. И жребий не нужен, да мы и не нашли бы трёхстороннюю монетку. Ручеёк с его тридцатью двумя поселенцами, на удивление, оказался территориально немаленьким. Дома были беспорядочно раскиданы и не ютились друг к другу, а стояли в отдалении. Между ними ещё по три строения можно воткнуть. На этот раз я не стала притворяться глашатаем, а выступила с обращением перед собравшимися жителями. Они стекались к нашей тележке неохотно, разве что глас деревни трусцой прибежал почти моментально, как завидел наши фигуры. Морщинистое лицо мужчины хмурилось в потугах уловить суть моих слов. Я почти без изменений повторила высказывания Хройте в Пелении, с не меньшим воодушевлением, но уже без явственного чувства собственного достоинства. Обитатели Ручейка сначала удручённо кивали, а потом их глаза загорелись возбуждённым блеском, следовало им услышать про подарки. Ещё бы продуктов завезли… но и так неплохо. Неожиданно великодушно со стороны… этих. Голова моя трещала от напряжения. Я одновременно слушала реплики людей и настраивалась на их мысли. Последнее давалось с трудом, потому как… я не Хатпрос, в конце концов! Раньше казалось, что у меня само собой получается улавливать не озвученные суждения отдельных личностей, и то почему-то не всех. А теперь я руководила намерением и вынуждена была привыкать к тому, что в висках по прошествии минут начинал долбить молоточек. Жители Ручейка не были озлобленными, хотя доверия к открытым и приветливым Спустившимся в них обнаружилось значительно меньше, чем в предыдущей деревне. С чем это связано? Может, они и на друг друга не особо полагаются, раз волочат своё существование каждый за километр от соседа? — Где вы взяли эти вещи? — спросила женщина, крутя в руках крючок для верхней одежды. — Это всё, что осталось от разорённых и уничтоженных поселений, — призналась я. — То есть это вещи мёртвых людей? — Может, мёртвых, может, сбежавших. Они в любом случае бесхозные, и владельцы не вернутся требовать пожитки назад. Не возьмёте? — я сложила руки на груди. Побрезгует она — оторвут с пальцами другие. Похоже, женщина рассудила так же, поскольку тут же сунула крючок в карман широкополой юбки. Справа от меня Муроу выкладывал какие-то камни размером с небольшой чайник. Вроде бы они горели, как уголь, но найти их на Верхнем этаже представлялось неисполнимым желанием. Зато на Нижнем таких камней, что грязи. Эту информацию я тоже почерпнула неестественным путём, а именно из головушек провожатых, ещё раньше, чем Хройте объяснил их назначение жителям. Как-то само получилось зацепиться за мысли Спустившихся, попутно настраиваясь на созерцание человеческих. Это же явный обман! — Простите? — я обратилась к подошедшему человеку и только тогда сообразила, что он ничего не говорил. — Мне показалось, вы спросили о чём-то… В шелесте голосов это было бы неудивительно. Мужчина нагло рассматривал меня, а в зрачках плясали гневные огоньки. — Да, я бы хотел кое-что спросить, — игнорируя предложение взять камни для растопки, выпалил он. — Вы сказали, что человек… ну, вы человек. Но это не совсем правда. Я вижу, что у вас… нечеловеческая природа. — Вот как? — с любопытством произнесла я. Его заявление ставило под угрозу миф о добровольно сотрудничающей со Спустившимися девушке. Правда, он изначально едва ли заслуживал доверия, так что я не особо беспокоилась, что мужчина разоблачит нашу ложь. Другое меня привлекло куда сильнее: он был Зрячим! Какой-то деревенский мужик, что провёл все свои годы в глуши, видел во мне нечеловеческие черты. Я заподозрила, что он мог оказаться служителем Lux Veritatis, но осадила себя: те бы не стали так открыто заявлять о себе. Значит, мужчине просто повезло родиться с редким даром. — Человеческого во мне явно больше, — бросила я ему с улыбкой, и Зрячий нахмурился. — А у вас завидные способности. Церковь ищет такие таланты. Не думали податься в орден? Мужчина пожал плечами. С этими расфуфыренными в белых одеждах? Видел, не понравилось. На секунду я отчётливо узрела картину, как двое служителей перешёптываются с женщиной в платке возле дома с грязно-жёлтой крышей. Когда морок рассеялся, накатила усталость. Люди думают не только словами, но ещё и образами, и их воспринимать оказалось сложнее. Я отошла от телеги на пятёрку шагов и окинула взглядом видимые строения. И почти сразу приметила дом с жёлтой крышей. — Нам несказанно повезло, что они стоят так далеко друг от друга, — позже сообщила я Спустившимся, когда мы вышли за пределы Ручейка. — Кто хочет со мной наведаться в этот дом после захода солнца? Вызвался Хройте, а Муроу предложил пойти сразу же. Что сделает деревенская женщина могучей дочери Короля и обученным Спустившимся? Я мотнула головой. — Мы вызовем переполох. И не дай Терпящая кто-то улизнёт или что-то потеряется в этом переполохе! Чем меньше люди знают о наших подозрениях, тем лучше. — Переполох уже был, когда мы только ступили на границу поселения, — заметил Муроу. Твердолобый упрямец. — Если женщина что-то прятала, этого наверняка уже нет. — Проверим? Муроу мог выдвигать предположения, но не имел права перечить мне. И он уступил. Зная, что в темноте безглазый Спустившийся ориентируется едва ли хуже, чем при свете, я позвала его с собой. Хройте оставался караулить выход из деревни. Мы дождались ночи, когда звуков в лесу становится больше, чем голосов в разгар ярмарки. Со всех сторон скрытые в траве и листве существа стрекотали, свистели, кряхтели. Страшно представить, сколько ещё тварей перемещалось беззвучно. Я помнила, где располагается дом, и без труда вышла к нему из-за деревьев, ведя за собой Муроу. На улице в это время уже никого не было, но мы старались слиться с тенями и не издавать шума. Ручеёк погрузился во мрак. Фонарей между зданиями не было, и только из окон лился неровный свет дёргавшихся свечей. В очередной раз я поблагодарила Сайтроми, правда, мысленно, за помощников. Муроу казался слепым и изувеченным, неприятным на вид инвалидом, зато замки даже с крохотными глазками в складках шеи вскрывал мастерски. Я первая зашла в дом, но Спустившийся быстро перехватил инициативу и загородил меня массивной спиной. На всякий случай. Мы ожидали, что женщина живёт не одна, и не испугались, увидев за столом двух человек. Мужчине с негустой бородой я вмиг смешала мысли, и он растерянно свалился на пол. Женщину узнала сразу: она говорила со служителями в воспоминаниях Зрячего. Пока хозяйка растерянно вскакивала на ноги, таращась на упавшего, Муроу уже очутился сзади и придушил её до беспамятства. А потом проделал то же самое с мужчиной, который рано или поздно отошёл бы от путаницы в сознании. — Они живы, — на всякий случай пояснил Муроу, заметив беспокойство или, наоборот, не разглядев моего лица. — Мы поторопились. Я не могу читать мысли людей без сознания. А больше в трёхкомнатном домике никого не было. Либо этот кто-то умел бесшумно перемещаться в пространстве, либо ожидаемые служители тут никогда и не прятались. — Приведи хотя бы одного из них в себя. Лучше женщину, — попросила я. — Именно её я видела со служителями. Её муж может быть не в курсе связей жены. — А если он не муж, а переодетый служитель? — Муроу ткнул пальцем в возможного хозяина дома. — Не думаю, — я перевернула руки ладонями вверх. — Рабочий. Закалён трудом. Не похож на служителей, но даже если мы ошибаемся, всё выяснится, когда я доберусь до сокровенных тайн этой женщины. Я зажгла свечу, прошлась в соседние комнаты и осмотрела скромные пожитки четы. Нашла вещи, которые сегодня утром мы привезли в качестве даров. Даже с ними семья не сильно обогатилась. Благодаря тому, что вещей было мало, я быстро наткнулась на любопытную вещь. — Тут письмо от Lux Veritatis, — пробежала взглядом по строчкам. — Нам везёт. Слушай: «Просвещенные Лаида и Гемт. От лица достопочтенного ордена Lux Veritatis выражаю вам благодарность за помощь нашим братьям и сёстрам. Терпящая одарит вас…» и куча текста про спасение души и Небесные чертоги, — я вздохнула. — «Нам очень жаль, что мы вынуждены подвергать вас опасности, сделав посланцами нашей воли. Однако мы не можем предупредить наш отряд храбрых и преданных сынов Церкви напрямую. Если нас поймают, демоны через нас узнают о важных планах. Но спрятать письмо в вашем доме надёжнее и благоразумнее. У вас искать не станут, а если появится такое опасение — сожгите его! Помните, что вы должны передать это письмо пришедшим к вам служителям. Дальнейшая информация предназначается для них, и вам не нужно читать её. Если вас будут пытать, демоны всё узнают, и спасение вашей земли и вашего народа провалится». А дальше, как я понимаю, идёт описание плана. Церковники испугались передавать его напрямую засланному отряду и сделали это через мирных жителей. Муроу кивнул. Мерещилось, что письмо жгло пальцы, но оно же облегчило нам задачу. Похоже, что выуживать информацию из женщины не понадобится: всё, что нужно, было в послании. — Мы… извинимся? — Что? Нет! — выпалила я, читая дальше, и внутри постепенно всё холодело. — Лучше им не знать, кто на них напал. Хотя резонанса не избежать. Кто ещё мог украсть письмо, как не «демоны»? — Украдём для вида что-то ещё? — Нет! Оставь их в покое! Мы покинули деревню, надеюсь, так же незаметно, как и вошли в неё. Когда пропажа обнаружится, успеет ли семья предупредить служителей? Нет, если церковники сами приходили в Ручеёк и секретного пути не сообщали. Мне не нравилось, что жители деревни знали о сговоре своих с Lux Veritatis… по крайней мере, тот Зрячий видел служителей среди бела дня, а значит те не скрывали деяний от людей. И всё же обитатели не поведали нам об этом. Они старательно держались нейтралитета, не вмешивались в игры Церкви и не откровенничали со Спустившимися. Лишь одна семья пошла на поводу у представителей Lux Veritatis. А одна ли? Тем временем я размышляла, как утаивать письмо подольше от Сайтроми. И осознавала, что должна тут же всё рассказать ему. Дилемма. Мои спутники знали о письме, так что скрыть его существование не выйдет. В нём описывался манёвр отряда служителей, некоторое время находившихся на территории врага. Неизвестно, что будет, если пустить ситуацию на самотёк и позволить им атаковать, но… В отряде был Рандарелл. В послании неизвестный Осветитель обращался по именам к служителям, раздавая им приказы на расстоянии. И Рандарелл получал свой кусочек миссии. Когда служители Церкви успели превратиться в воинов? Меня пробирала дрожь при одной мысли об этом. Пусть бы и померли в своей глупой войне, но не мой дорогой друг. Несмотря на сложное расставание я всё равно испытывала к нему тёплые чувства. Если рассказать о задании отряда, их тут же схватят и перебьют. Двое Спустившихся и я вернулись в лагерь. Обход деревень по обоюдному согласию был приостановлен. Я отпустила Муроу и Хройте на отдых, сняв с них груз ответственности. — Я сама обо всём расскажу Королю, — я избегала произносить имя отца вслух, чтобы он не знал о наших намерениях. А Спустившиеся, наоборот, словно желая всё испортить, не боялись открыто говорить о случившемся. — Хорошо. Сайтроми должен узнать о письме, — произнёс Хройте. И я со злостью подумала, что в этот момент он о нём и услышал. Проклятье! Закусив губу, я как можно скорее распрощалась с парочкой и поспешила в единственное место, которое считала своим уголком: временное жилище. Действовать нужно немедленно! Местоположение отряда в сообщении не указывалось, но можно было попробовать отыскать его. И предупредить. Или предупредить только Рандарелла? Что же я делала? Совсем потеряла рассудок при мысли, что с парнем что-то случится. Зачем этот дурачок ввязался в конфронтацию со Спустившимися? Обхватив голову руками, я думала, как лучше поступить. И злить Сайтроми не хотелось, и остаться в стороне нельзя. Попросить отца проявить милосердие к одному конкретному служителю? Уничтожить письмо прямо сейчас, списав на несчастный случай? Я потрясла хрупкую бумагу в руках: вот она какая невесомая, мягкая. Преобразованное в действие желание — и оно превратится во вспышку. И потом его не станет. Я отложила письмо и зашагала по комнате. А потом направилась к выходу, чтобы подышать свежим воздухом, но только протянула руку, как дверь сама открылась. Словно по мановению злого рока, на пороге стоял Сайтроми. — Я ждал твоего возвращения, — вместо приветствия сказал он. Серьёзный, с непроницаемым лицом. Я подавила вопль изумления и отошла на шаг назад. — Почему ты не пришла ко мне сразу по возвращении? — Я… немного устала с дороги, — оказывается, я уже час блуждала по дому в раздумьях. Кто разом проглотил шестьдесят минут? — Думала найти тебя позже. — Правда? Потому что у меня для тебя есть ещё одно дело. И оно первостепенной важности и не требует отлагательств. Пока мы на войне, об отдыхе нужно забыть.