Шесть с половиной ударов в минуту

Глава 42.1 Сложные отношения Граспер был обыкновенным Спустившимся, и, как и многие его собратья, боготворил Королей, презирал людей и мечтал о лучшей доле, хотя плохо понимал, чем нынешнее хуже желаемого. Он не верил в возвращение Терпящей и вообще старался не думать о возвышенном, предпочитая следить за земным. Он твёрдо стоял на двух ногах и жил настоящим, а не витал в облаках, что, по его мнению, было главным людским пороком. У Граспера не было детей, однако он имел представление о том, как складываются отношения между старшими и младшими поколениями. Пару раз за свою долгую жизнь (а стукнуло ему уже сто двадцать семь лет) он нянчил племянников, хотя восторга от игр с детьми не испытывал. Наверное, семья — не для Граспера. Его вид страдал от кривых кистей, которые госпожа эволюция отчего-то не торопилась выпрямлять. Из-за дефектов конечностей, которые превращали подобных Спустившихся в опасных охотников, но делали их абсолютно немощными в повседневных делах, им было тяжело держать на руках новорождённых. Да и свою гористую рожу Граспер не хотел передавать потомкам, а потому не заводил отношений. И вот однажды Спустившемуся выпал шанс услужить Королю Сайтроми. К благоговению подданных, он взобрался на этаж людей и засел в женском монастыре в городе… Велларни или Веллурнии. Граспер совсем не разбирался в этих человеческих названиях. Конечно же, преданный Спустившийся поднялся следом, пока дверка между этажами оставалась приоткрытой. Теперь он мог каждый день видеть блистательного владыку в теле белокурой девицы. Облик не смущал слугу, ведь взгляд служительницы был отнюдь не человеческим. Если бы Грасперу так и описали противоречия тела и души, он бы посмеялся, но не когда сам столкнулся с контрастом. Монашка вроде была обыкновенной, даже не совсем во вкусе Спустившегося. А вот глаза… в них будто отражалось целое звёздное небо, и перечислить всё, что повидало существо внутри, отсохнет язык. Граспер что-то да смыслил в отношениях родителей и детей. Мать и отец любили поучать его, натаскивать, считая, что пусть уж лучше они проявят строгость сейчас, чем жизнь потом будет пинать выросшего отпрыска. Но опыт в стенах монастыря заставил эту уверенность пошатнуться. Когда Сайтроми безапелляционным тоном приказал ему проделать один странный трюк с его, Короля, дочерью, у Спустившегося поначалу отвисла челюсть. Разве так можно? Он никогда не слышал, чтобы отцы преподавали дочерям урок… в такой манере. — Ты меня слышал? — прищурилась светловолосая монашка, когда Граспер ничего не ответил, и мужчина осознал, что испытывает терпение Сайтроми. — Да, Король… Я просто… не знал, что так можно. Изобразить насилие, которое не насилие… Служительница кивнула и стремительно зашагала прочь. С чего же всё началось? Один раз Граспер был невольным свидетелем почти ссоры между черноволосой девушкой и её бессмертным отцом, однако он и не предполагал, что всё выльется… в это. О чём они тогда разговаривали? Грасперу даже вспоминать было стыдно, ведь он не желал подслушивать и вообще вникать в отношения Короля с дочерью. Да ведь как-то само получилось. Спустившийся напряг память. Ну да, всё верно: девушка упрекнула Сайтроми, что была плодом насилия. И упрекала, наверное, несколько раз, учитывая, что Король в итоге взорвался. Граспер посмотрел на свои длинные крючковатые пальцы с завидными когтями. Такими удобно резать мякоть и плоть. Мужчина никогда не калечил людей или Спустившихся, но знал, что руки — отличное орудие убийства среди представителей его рода. Неудивительно, что из всех населявших в тот момент монастырь гостей Сайтроми выбрал именно его. Для описанного не то урока, не то наказания Граспер подходил лучше всех. А ещё, похоже, это была маленькая кара для самого Спустившегося за то, что оказался не в то время и не в том месте. Был свидетелем конфликта — расплачивайся за полученные сведения. Граспер не знал, как пересилить себя. Ему даже представлять было страшно, что от него требовалось. Будь он отцом, никогда бы до такого не додумался! Но Король мыслил собственными стандартами и облекал желания не в просьбы, а требования. Граспер не мог заскулить и попросить Сайтроми выбрать другого исполнителя, ведь это попросту унизительно. Да и в каком-то смысле ему всё же было любопытно, к чему приведёт воспитательный процесс. Может, Спустившемуся стоит взять на вооружение метод сурового Короля? Нужно всё сделать, как описывал Сайтроми, а на детали он не скупился. Граспер был деревянных дел мастер, а потому без хвастовства мог продемонстрировать чёткое следование инструкциям. Руки сделают работу, да вот мозг желательно отключить. Иначе смелости ему и не достанет в подходящий момент. Подкараулив девушку в коридоре, Граспер набросился на неё сзади, повалил на пол, развернул лицом и со звериным упорством принялся рвать на ней одежду. Калечить нельзя, это он хорошо помнил. Внезапность появления Спустившегося обеспечило ему несколько секунд спокойной работы, но вот Граспера подкинуло в воздух, и он рухнул сбоку. А девушка оказалась из драчливых! Впрочем, об этом мужчину тоже предупреждали. Он обхватил её горло и ударил макушкой о пол, а второй рукой замашисто прошёлся когтями по подолу платья, оторвав значимый кусок. Молочное бедро оголилось, и Граспер неожиданно получил коленкой в живот. Из-за этого он едва не прочертил девушке полосы на лице, но вовремя направил руку в другом направлении и оторвал воротник. А потом в голове у Спустившегося помутнело, и через секунду он обнаружил, что рукав накидки горит. Да ещё и белым пламенем! Мужчина заверещал и задёргал рукой. Огонь не сбивался, а ведь он был диким и прожорливым, отчего остатки ткани быстро прилипли к коже Граспера. Боль шокирующей волной прошлась по телу. И вдруг огонь погас. Мужчина сорвал накидку и заскулил, прижимая ладонь к ожогам на предплечье. Он думал, что сгорит. Спустившийся удивился, что девушка остановила пламя, но потом увидел стоявшую возле подоконника светловолосую монашку. Ах, вот кто его спас. Сайтроми двумя широкими шагами приблизился к дочери и сел так близко, что нос служительницы почти касался лица девушки. Та, не пришедшая в себя, с ужасом посмотрела на женщину. Граспер боялся пошевелиться, чтобы о нём не вспомнили, и беззвучно наблюдал за сценой. Хотя руку жгло болью, мужчина стиснул зубы, решив заняться ею позже. — Вот это то, как выглядит сексуальное насилие, вернее, его начало, — ровным тоном проговорил Король. Сама невозмутимость. — А то, что я сделал с твоей матерью, было больше похоже на неотвратимый пикник: принудительный, но приятный. Девушка очнулась от ступора и засуетилась. Спустившийся поработал на славу: местами одежда превратилась в лохмотья, и некоторые участки кожи оголились. Дочь Короля спешно закрыла руками те места, которые казались ей наиболее стесняющими, и вновь перевела взгляд на монахиню. — Ты… ты в своём уме?! — выпалила она. Девушка отодвинулась от служительницы, как от прокажённой, но пока не поднималась, опасаясь, видно, что тогда остатки платья вовсе свалятся с неё. — Я показываю тебе разницу, чтобы ты перестала строить обиженную неженку, — терпеливо изрёк Сайтроми. Он не торопился помочь ей встать и не притрагивался, чтобы не провоцировать ещё больше. Мудрое решение, подумал Граспер. — В моём галантном подходе никогда не было дикости и необузданности, что присущи почти всем насильникам… — Замолчи, пожалуйста! Как… как тебе такое в голову пришло? — девушка оторопело завертела головой, ища поддержки, однако в коридоре никого не было, не считая Граспера. — Никто не подсылает к детям мнимых насильников, чтобы доказать свою непогрешимость! — Значит, я исключение. Но давай будем честны друг с другом: тебе нет никакого дела до обиды твоей матери и моего несправедливого отношения к ней, и ты всего лишь ищешь повод винить меня в чём-нибудь. Разве нет? Девушка пилила служительницу взглядом, а затем опустила его. Сайтроми сложил руки на груди и демонстративно вздохнул. — Закроем тему навсегда. Переоденься, — Король поднялся, повернулся к застывшему Спустившемуся и нахмурился. — Ты ещё здесь? — Простите меня, умоляю, простите, — Граспер откланялся и попятился. Ну вот, он снова стал свидетелем запретного, пусть в этот раз он намеренно остался посмотреть. Интересно же, к чему приведут действия. Должно быть, Король остался доволен его работой, а сам Спустившийся сделал для себя удивительные выводы. Мужчина не сомневался, что цель постановки достигнута, и восхищался тем, как ловко бессмертный выбил из девушки тягу к обвинениям в прошлых ошибках. Вряд ли ей вообще когда-либо захочется говорить об этом, а если вдруг вспомнит, то в памяти всегда будет всплывать эта сцена в коридоре. И при этом в уроке Сайтроми не было злого умысла, и придумал он такое не из жестокости или любви к наказаниям. Король даже не оправдывался через абсурдный спектакль, приведший его дочь в ужас. Грасперу показалось, что Сайтроми продемонстрировал уродливую реальность и хотел, чтобы его самого приняли таким, какой он есть, со всеми недостатками и перегибами. Это было своеобразное исповедование, эмоционально сложное и ненормальное с точки зрения смертных. Король совершает поступки, от которых у некоторых встали бы дыбом волосы, но совершает их так, что в результате его и упрекнуть нельзя. Вроде безумие какое-то, да результат поражает. Сложная у Сайтроми любовь, непонятная Грасперу. Он всё ещё считал метод чудным, неадекватным, а сам бы не отважился провернуть подобное со своими или чужими детьми, не будь то приказ. На то он и простой Спустившийся. Ему не дано понять и повторить замыслы мудрейших бессмертных. Будет забавно, подумал Граспер, если девушка в итоге переймёт странную манеру отца и отплатит ему той же монетой. Мужчина желал бы видеть ответ. Эти двое стоили бы друг друга. Правда, для этого девушке потребуется освободиться от некоторых условностей, обрести смелость и развить нестандартное мышление. В противном случае сравниться с Королём будет проблематично. Глава 42.2 Сложное дело Дождь тарабанил по крышам и булькал в грязи. Черепицы домов, похоже, когда-то были красного цвета, но из-за пыли выглядели почти серыми и небесным поливом не очищались. Идти по дороге было невозможно, не рискуя утонуть по колено в грязи. Извозчик, как назло, отказался ехать вглубь городка, куда мне, кстати, и нужно было, и пришлось смешать ему мысли и спихнуть с насиженного места. Пусть искупается за то, что пытался отправить меня пробираться через жижу. Он и не ожидал подвоха от обыкновенной на вид девушки в чёрном жакете и в длинной серой юбке со скромными узорами. Прохожих было мало: каждый прятал свой нос в сухом помещении, и лишь отчаянные пробегали от кровли до кровли под газеткой или закрывая макушки руками. Короткий навес, тянувшийся с крыши повозки, не особо спасал от влаги, и я давно подрагивала от холода. Скоро это закончится, твердила себе. Всего-то и нужно, что найти правильное здание… Оно выросло по правый локоть, и я подвела лошадь к крыльцу. Ограда давно покосилась и служила больше напоминанием о старых-добрых деньках, нежели реальной защитой владения. Я спрыгнула прямо на ступеньку, избегая грязи, и поднялась к двери шириной в три человека. Даже притом что городок напоминал захолустье, хотя числился где-то за гранью этого титула, церковь выглядела внушительной. Я не отважилась ехать в более крупные и приметные поселения, начала с малого и окраинного. Если мой план полетит в бездну, хотя бы успею скрыться на безопасную территорию. А он мог полететь, ведь людям, особенно церковникам, доверия нет. Я ступила за порог церкви, усмехаясь про себя: как же это Терпящая выносит моё порочное присутствие в священном доме? Где почерневшее небо и молнии? Прихожане сидели на лавках, и их насчитывалось человек пять. Меня интересовали не посетители, а заведующий. Оставляя дорожку воды после себя, я приблизилась к алтарю, на котором обязано лежать Священное Писание, но его почему-то не было. Спрятали до лучших времён, не иначе. Жаль. С ним было бы веселее. — Можно вас побеспокоить? — обратилась я к служителю, протиравшему подсвечники недалеко от алтаря. Мужчина с самыми глубокими морщинами, которые я когда-либо наблюдала у не очень старых людей, повернул недовольное лицо. — Вы пришли помолиться? — Не совсем, — мне не приглянулось, что он не сделал ко мне и шага. Ничего нормально в этом городе не складывается, и сей факт начинал злить. — У вас не найдётся полотенца для несчастной путешественницы? Я промокла до нитки. Служитель подал тряпку для протирания пыли. Весьма великодушно с его стороны. Я взяла предмет в руки, и тряпица мигом заполыхала белым пламенем. — Ой. Я случайно. У вас нет ещё? — я отбросила догоравший материал в сторону. Прихожан мигом выдуло из церкви. Мужчина скукожился ещё сильнее и принялся зачитывать молитву. — Она не действует на демонов, неужели не ясно? — я закатила глаза и двинулась в сторону служителя. Его ноги подкосились, и он осел. — Если не хочешь, чтобы тебя постигла судьба тряпки, подбирай свои трясущиеся поджилки и выметайся! И не забудь сообщить, кому надо, что в церкви поселился «демон». Мне кажется, сейчас я очень напоминала Сайтроми с его презрительным тоном и властными жестами. Интересно, могла бы притворяться им длительное время? Сидеть и ждать я не планировала. Слишком опасно. А потому покинула церковь, оставив в её владениях парочку проворных огоньков, и затаилась поблизости. Здание мигом обернулось серебряным цветком. Приметно, красиво, да и люди перепугались. Ажиотаж поднялся такой, что я пару раз наблюдала за истерикой прямо на улицах города. Бедные жители, наверное, решили, что демоны пришли разрушать их дома. Ожидание затянулось. Я уже хотела исполнить мимолётную идею и воспламенить что-нибудь ещё, но тут нужные люди наконец объявились. К сгоревшему крыльцу, предусмотрительно озираясь, шествовали пятеро служителей невысокого ранга, Осветитель и ещё какой-то коротышка в рясе. Вот ведь неудача… Слишком их много, да и Осветитель внушал стойкое опасение. Такой не поскупится на золотые цепи. Наверняка среди молодняка были Зрячие, один точно. В Lux Veritatis стали очень нервными с тех пор, как Спустившиеся атаковали мирные поселения, разгромили аванпост и гавань. По любой мелочи и ложному вызову в город бросались ищейки. Кажется, они вбили себе в головы, что лучше перестараться, чем недоглядеть. Я ещё немного выждала в укрытии за соседним домом и заторопилась покинуть город. Уже второй провал. Если церковники и дальше будут являться на так называемое место встречи толпой, союзников мне не найти. — И что же дальше? — пробубнила под нос. Об этом я размышляла давно и безустанно. Задачка не давала покоя, а беспокойство во мне беспрерывно росло. Ждала, что со дня на день ко мне придут и обвинят в предательстве, повяжут и уволокут. Ещё до попыток осторожного контакта с церковниками в фантазиях кружилось столько картин! А вдруг так… Или вот ещё вариант… Или чуточку иначе? Допустим, если я сопротивлялась внушению Хатпрос, может, ещё одним моим умением было сокрытие намерений от той, что смотрит в будущее, как в открытую книгу? Сладкая надежда! Правда не столь обнадёживающая. Нет, я при любом раскладе не сумела бы утаить от Сат’Узунд, что собиралась изгнать отца. Моё бессилие против всевидящего взора было абсолютным. Удручающе. Тогда почему Сайтроми до сих пор не явился и, скрестив руки на груди, не велел бросить глупые затеи? Мои чаяния обязаны огненной меткой отпечататься на полотне будущего. Проклятье, если мой минутный порыв броситься на поиски отряда Рандарелла и предупредить об опасности вылился в цельный вариант, стоящий первым в очереди на реализацию, то что должно происходить теперь! Все пути в будущем обязаны заполниться моими попытками изгнания с разными деталями. И Сат’Узунд не пропустит ни один из них. Едва ли средняя сестра, выступая за удержание позиций на Верхнем этаже, тайно надеялась, что кто-то из них волей-неволей будет сослан вниз. Или всё же… Я опасалась спрашивать Сат’Узунд или умолять её не мешать мне. И терпеть неопределённость не хватало духа. Потому сорвалась с места и покинула город и вообще земли Спустившихся. Пусть бессмертные знают о моей затее, пусть готовятся к ней, пусть ищут мои остывающие следы. Всё равно. Если я соберу нужных людей и нагряну с оравой, никакие предсказания и ожидания не уберегут. По логике, побег тоже был маловероятным: если Королева видит будущее, она будет знать о каждом шаге. Даже если я сама буду принимать решения хаотично и в последний момент. Тогда, куда бы ни приехала, меня уже будут поджидать Спустившиеся. Как же сложно! Выбора не было: либо рискнуть, либо и дальше бояться сдвинуться с места под уносимыми вихрями ветряной мельницы. Я обдумывала разные варианты. Например, податься в города, где служители встречаются на каждом повороте. Потом сообразила, что магия в таких местах окажется столь убойной концентрации, что я раскрою себя, едва переступив невидимую черту. Наведаться в деревни — плохая идея. Там народ суеверный, конечно, однако служители могут не рассматривать маленькие поселения в качестве значимых точек. Они туда не придут. Значит, нужно что-то среднее — территория, куда церковники примчатся со скоростью ветра, но не целым орденом с десятком Зрячих за пазухой. Нет, такого мне не надо. Имей я достаточно сил, чтобы осуществить изгнание самостоятельно, ни за что бы не искала союзников среди людей. Моя слабость всё усложняла десятикратно. Я ни в чём не была уверена: что меня послушают, что не опоздала с откровением, что на окраине не будет ждать отряд Спустившихся, посланный за мной, и многое другое. Ужасное положение, в котором я боролась не с нынешними условиями, а тем фактом, что любое решение отразится в будущем и будет замечено безглазой Королевой. И при этом своим же побегом просигналила бессмертным, что со мной творится неладное. Что я задумала тайное, в противном случае не ушла бы без предупреждения. Желая утаить, невольно обращала на себя внимание. И вот прошли четыре дня, а меня не поймали. И будто совсем не искали. Да, я была на территории людей, но среди Спустившихся полно мастеров маскировки, которые при желании пролезли бы на вражеские земли для поиска одной свихнувшейся беглянки. Что-то было неправильным. То ли я придавала своей страшной идее большую значимость, а со стороны мои метания не выглядели столь уж серьёзными, то ли меня уже незаметно загоняли в ловушку. Почему же так долго? После убийства Катрии Сайтроми едва ли не из-под земли меня достал, а тут… А пока — новый городок и очередная попытка. Вдруг мне повезёт в третий раз? Я отошла от предыдущего на запад и забрела в ещё одно поселение среднего размера и умеренной паршивости, существующего на грани бедности. Название затерялось в тех жирных пятнах, которые покрывали тканевый указатель на столбе. — Со мной всё хорошо, — неторопливо бредя по дорожке, говорила я под нос, — Сайтроми. Мне нужно побыть в одиночестве, успокоить нервы. Принять новое состояние. Я скоро вернусь, Сайтроми, не переживай. Это был неосознанный порыв. Едва ли Король не знал, зачем на самом деле сбежала его бунтарская дочь, но мне почему-то захотелось вот так утешить его. Как-то лживенько и по-театральному, где каждая из сторон понимает, что разыгрывает спектакль. Ухо ответно зачесалось, и я торопливо смахнула с него неприятные ощущения. Обмен вниманием прошёл, теперь следует сосредоточиться на деле. Схема была такой же: я заходила в святая святых любого города, пугала прихожан и священника, садилась в укрытие и ждала. Если служителей, не допусти Терпящая, прибудет больше пяти, я плюну на осторожность и буду отлавливать их по одному. А в случае игнорирования поселения… что ж, пойду в другое. Каков был мой ступор, когда в городке не обнаружилось церкви. Ладно, и такое бывает. Редко, так как набожные люди старательно лепят эти традиционные здания даже в крохотных деревнях или, на худой конец, ставят какую-нибудь часовню. В одном южном городе, куда занесло мою неусидчивую подростковую натуру, видела даже такое явление, как установленный под открытым небом алтарь. Люди всячески старались задобрить свою богиню (или дотошных представителей Lux Veritatis с их порядками, что тоже верно). И тут город, лишённый примечательного религиозного сооружения, а значит потерявший благословение Терпящей! Я спросила прохожую селянку, где церковь. Она сказала, что та сгорела год назад, и из-за войны её так до сих пор и не восстановили. Ничего, раз нет её, устрою кипишь в другом заведении. Куда люди ходят чуть менее часто, чем в церковь? Таверны? Питейные заведения? Сгодится любое, лишь бы приковывало взоры. В восточной стороне как раз примостился двухэтажный домик. Можно задержаться на ночь, а утром подпалить стойку или стул в главном зале. Я предложила хозяину таверны серебряную брошку в качестве платы. На полноценную ночёвку этого бы не хватило, потому ограничилась заказом ужина. Присела за дальний стол у стены и принялась крутить пожелтевшую салфетку. Заведение было не то чтобы совсем бедным на вид, но и без примечательных черт. Нечто средненькое для скромных жителей и приезжих. Семёрка квадратных столов, которые (и это было заметно) натирали дочиста. Множество некрупных канделябров под потолком. За продолговатой стойкой блестели бутылки, сообщая, что напитки тут на разные вкусы. Хозяин даже выставил бочонок, из которого разливал эль. Мне не было дела до атмосферы. Изнутри всё так же разрывало на части. Как только с головой погрузилась в свою затею, сводившая с ума пустота не так распирала рёбра. Однако она не ушла полностью. Отвлекаться от неё на придуманную миссию было проще, и я тщательно концентрировалась на шагах: чтобы не попасть впросак, связываясь с церковниками, и чтобы забыть о терзавшем чувстве. Заведённая желанием, неслась вперёд и не обращала внимание на то, каким болезненным местом становился этот мир. И ведь никто больше этого не видел! Последствия не успели грянуть, и о катастрофе знали только мы, познавшие потерю. Для общества людей и народа Спустившихся реальность вокруг сохраняла цельность. Изменений они не наблюдали, но это пока. Для них всё ещё впереди, и как же изумлены и напуганы будут смертные, когда мир посыплется на части прямо на их глазах. Сейчас, находясь в относительно спокойной обстановке, могла позволить себе обдумать некоторые вопросы. И как эти бессмертные отважились вылезти наверх всем скопом, зная, что последняя часть артефакта пропала? О чём они думали? Почему не перенесли завоевание Верхнего этажа, когда понимали, что люди могут направить против них столь грозное оружие? Ответ был до банального прост: самоуверенность. Бессмертные не представляли, что люди так скоро научатся пользоваться артефактом. Или верили, что отнимут его до того, как все три части будут спаяны. Конечно, Шестеро не глупцы и не кретины, которые не рассматривают всех вариантов заранее. В этот раз они всего лишь недооценили смекалку и решительность врагов. А раз худшее для них уже случилось, то, судя по их логике, сбегать поздно. Я не соглашалась с их упрямством, хотя и понимала: главная проблема в том, что они осознавали, но не принимали смерть. Пока каждый из них лично не столкнётся с собственной гибелью, по-настоящему не поверит в возможность исчезнуть из реальности. Даже пример брата и сестры, стёртых из мира, не способен был изменить их мировоззрение, которое с начала времён привыкло к одному — бессмертию. И теперь им надо бежать, спасая жизни, которые естественным образом никогда не подвергались опасности. Неадекватное требование! Я давилась простеньким супом с тремя ломтиками картошки и кольцами лука, плававшими на дне. Страшно хотелось запить боль в груди кружками пива, да трезвый разум в деле важнее, оттого ограничилась ягодной настойкой. Когда в своих размышлениях я дошла до умиротворяющей точки, пузырь одиночества лопнул из-за нарисовавшегося лица. — Вот так симпатичная мордашка прибыла в нашу почти деревню, — напротив плюхнулся парень в кожаном жилете поверх рубашки. Я с подозрением осмотрела его внешний вид. Вдруг передо мной замаскированный Спустившийся? Или всего лишь городской задира, которому нечем заняться вечером, а прошлая подружка отшила ещё утром. Я попробовала покопаться в его мыслях, да дверка оказалась заперта. Это насторожило ещё сильнее. — Я предпочитаю ужинать без компании. — Да ладно, я могу угостить тебя чем-нибудь, — подмигнул незнакомец. — А то ты жуёшь эту воду с таким несчастным видом. И я могу понять. Старина совсем разжадничался, даже овощи почти не кладёт. А мяса там, могу поспорить, с переворота Часов не водилось. Некоторыми ужимками он напоминал Рандарелла. Это сравнение неприятно кольнуло в сердце. Однако идея поиграть с парнем возникла не из-за этого. Его закрытое сознание не давало покоя. Моя подозрительность, как всегда, требовала с осторожностью отнестись к этому типу. Я расслабленно откинулась на спинку и кокетливо закинула ногу на ногу. — Ты знаешь, какие блюда придутся по вкусу нормальному человеку? — я сделала упор на последних словах. Парень заулыбался и кивнул пару раз. — Ты больше любишь сладкую или острую еду? — Пикантную, — я облизнула губы и поставила подбородок на тыльную сторону ладони. Пока новый компаньон делал заказ, я расстегнула верхние пуговицы жакета. — Тут стало жарковато. Как, говоришь, твоё имя? — Так ли это важно? Куда больше интриги, когда красивая незнакомка обращается к загадочному парню. Пусть всё так и останется. — Как пожелает твоя душа, — я будто случайно задела его ногой под столом. Уже давно потеряла бы к нему интерес, если бы не замок в мыслях. Обычные люди не умеют прятать поверхностные суждения. Парень дёрнулся от неожиданности, но тут же захихикал. — Как пожелает моя душа? Надеюсь, ты не суккуб, который соблазняет молодых и привлекательных мужчин, чтобы потом поглотить их души? — Какой ты суеверный. Я похожа на демона? Мне нравился этот вопрос. Очевидно, что природа пожалела меня и наделила чертами родной матери и косвенного отца — то есть генами тела, которое занимал Сайтроми во время интрижки. Поэтому внешне от Короля мне не перепало ничего, зато получила способности и некую связь со Вселенной, как он сам это называл. Удачнее и сложиться не могло. — Что ты такое говоришь? Демоны не бывают такими привлекательными. Мне бабушка всегда так говорила. — Что-то этот господин Лендор долго не приносит мой заказ, — я притворно надула губы. Обмахнулась кистями, как веерами, и оголила плечо, насколько позволял не тянущийся материал. — Может, ты сам накормишь меня чем-нибудь? — Какая ты нетерпеливая. А ты не торопишься? Ты вроде бы скучала и не хотела никого видеть, — парень даже немного смутился. — Так и было. Я скучала. Но ты вроде ничего, можешь скрасить серый вечер. Ты разве сам не для этого пришёл? Незнакомец увлечённо закивал. Он нередко смотрел по сторонам, но стоило поэкспериментировать с одеждой, и парень всё чаще пробегался по оголённой шее и плечу. Я не ждала обещанного блюда. Было всё равно, принесут его или нет, равно как и дальнейшее общение с компаньоном вечера. Однако запертой дверью в сознании он напрашивался на то, чтобы я потратила на него время. Возможно, в том и был фокус: кто-то очень хотел отвлечь меня. — Да. Ты так проницательна, — ухмыльнулся парень. Я незаметно для глаз сторонних стала водить пальцами по его колену под столом, поднимаясь всё выше. Незнакомец сглотнул и попробовал расслабиться. И в этот момент защита дала трещину, и интерес во мне угас. Я убрала руку и опёрлась локтём о столешницу. — Ясно. А ты отчаянный малый. Парень выпучил глаза и схватился за горло, в котором пережало все дыхательные пути. Начал растирать шею, затем тянуть ко мне пальцы, пока в голове не помутилось. С красным лицом он сполз на пол, приклеивая к себе взгляды некоторых посетителей. — Тут человеку плохо. Не видите разве? — равнодушно выдала я. — Если ты перестанешь его душить, уверен, ему станет легче. — Сбоку вырос хозяин таверны, и мне впервые пришло на ум, что для человека его профессии у него слишком тонкие черты и холёные руки. Я отпустила бедолагу, ползавшего по одному крохотному участку потемневшего от грязи пола, и сосредоточилась на организаторе сценки. — Орден? — Далатеро. Едва ли ты о таком слышала, — мужчина помог парню встать и опустился на стул, который тот недавно занимал. Я уловила, что некоторые посетители слишком внимательно следили за нами. Возможно, простое любопытство, или же они были служителями. — И на чём же он прокололся? Неужели такого простого трюка достаточно, чтобы выбить годами медитировавшего служителя из равновесия? — он гневно стрельнул в сторону неудачливого компаньона вечера. — Этого достаточно, чтобы человек перестал контролировать замок на мыслях, — как ни странно, этому меня тоже научил Сайтроми. — А ещё имя, конечно же. — Имя? — мужчина наморщил лоб. — Да. Я не знаю имени хозяина таверны, а потому назвала первое, что в голову пришло. Для жителя города, который ищет подружку на ночь, он слишком равнодушно отреагировал на мою ошибку. Никакого вопроса во взгляде, никаких поправок. Парень, всё ещё пунцовый, встал позади служителя Далатеро. Пока в меня не летели цепи и заклинания, я не торопилась драться. Мужчина явно стремился высказаться, а не бить и вязать. — Ты не Король. И это самое странное, — сказал старший служитель. Его тонкие сухие волосы опускались до скул, и он непроизвольно поднимал руку и трогал их. Его мысли тоже оказались закрыты. — Ведь я точно знаю, что ты ответственна за панику в нескольких городах. Ты использовала для запугивания белый огонь. Это какой-то фокус? — Никакого фокуса. Я дочь Короля, — для пущей убедительности сдёрнула с крючка на стене салфетку и спалила её касанием. — У него есть дочь? От средней сестры? Я прыснула. Оно и к лучшему, конечно, что не все знали о моём существовании, но слышать подобные догадки было смешно. — Нет. От человека. — Так вот о чём говорил Кренни, — хриплым голосом произнёс парень. Несколько секунд старший служитель выглядел поражённым, но тут же нацепил маску безучастного зрителя. Быстро же он встраивал изумительные факты в своё мировоззрение. — Кренни — это наш Зрячий, — пояснил мужчина. — Он сказал, что у тебя расколотая душа. Где-то я это уже слышала… Ах, да, друг Рандарелла утверждал то же самое. Как же его звали? Столько воды утекло с тех пор, да и не по себе вспоминать человека, которого я так спонтанно убила. — Неужели я была такой заметной, что вы так быстро вышли на меня? — Ментальный след легко оставить, трудно скрыть. Либо мне попались опытные ищейки, либо всё и впрямь настолько просто. Я застегнула пуговицы, подтянула рукава и скосила взгляд на часы. Служители напряглись, ожидая резкого выпада от меня. — У меня для вас предложение. Для этого я и искала встречи, — выпалила, прежде чем меня вновь засыпали вопросами. — Я хочу изгнать Короля. На этот раз реакция церковников была ярче и отпечатывалась в их мимике дольше. Брови старшего служителя вообще едва не упорхнули на макушку. — И почему мы должны верить, что твои безумные слова — правда? — Нам всем выгодно, если Короли покинут Верхний этаж. Я помогу вам со всеми тремя, но начать нужно со среднего брата, — меня начинала утомлять их несгибаемость. Предлагаешь им мешок с золотом — они ищут в его блестящих гранях подвох. — Я не обманываю вас! Подумайте об этом вашими скованными указами Церкви умами! Вы с трудом можете справиться с бессмертными. У вас нет такой мощи, по крайней мере сейчас, которая обеспечила бы вам их исчезновение с ваших территорий! — я уловила скользкую мысль краснолицего служителя. — Да, я тоже слышала об этом. Неужели кто-то из вас верит в байки о том, будто кто-то с артефактом, этим мифическим оружием ваших мечтаний, способен убить бессмертного? Вы настолько отчаялись, что готовы проглотить эти выдумки? По их выражениям видела, что нет. Никто из церковников не купился бы на столь непроверенные слухи. Вести с далёкого Ролуангэ доходят долго, а в качестве доказательств — чьи-то восторженные слова. Этого мало, чтобы принять за истину факт гибели бессмертных существ. Повезло, что служители не рассматривают вариант с убийством Королей, иначе моё предложение потеряло бы в весе. — Вот именно, — подытожила я. — Вся ваша надежда на то, что кто-то поможет вам загнать зверей в клетки. И этим кем-то хочу стать я. — Ты говоришь, что Король твой отец, — проговорил старший служитель. — Какая тебе выгода от его заточения? Я демонстративно фыркнула. Посмотрим, насколько они зашоренные. Если Рандарелл был убеждён в бессердечности чудовища, то эти ребята наверняка рассуждают теми же категориями. — Отца, — я добавила в голос горечи, право в моём состоянии это было несложно. — Думаете, с таким отцом легко живётся? Прекратите мыслить своими семейными ценностями. Он один из Шести, и этим всё сказано. Я сыта по горло его давлением, жестокостью и самоуправством. И хочу сослать его вниз как можно скорее! Только тогда и я смогу вздохнуть спокойно. Или нет. Ведь церковники наверняка захотят сотворить что-нибудь и со мной. Пока союз (если он состоится) обещает приносить пользу обеим сторонам, беспокоиться не о чем. А вот дальше… Я не придумала, что буду делать, когда бессмертные откажутся внизу, а со мной останутся служители с развязанными руками. Хватит ли навыков расправиться с ними или хотя бы сбежать? Очевидно, эти двое подумали о том же. Зачем им союзник, пусть и с завидными талантами, если они могут достигнуть нескольких целей махом? Старший служитель посмотрел в зал, затем через плечо — на ученика или помощника, или кем был этот парень. Потёр костяшки пальцем и пожевал губу. — Заманчиво, но у нас нет гарантий, что твоё предложение не ловушка, — мужчина указал на меня. — Но мы взаправду хотим изгнать бессмертных. Может, твой отец и невыносим для тебя, но ты ему для чего-то нужна. Он использует тебя как орудие, я прав? Тогда ему не захочется терять такую ценность. И вот к чему мы пришли! Они решили взять меня в плен, чтобы приманить Сайтроми. Накинуть на него сети и изгнать. План вроде не сильно разнится с моим, только меня не устраивает роль той самой запертой на замок ценности. Сбросить бессмертных вниз и не быть пленённой — единственные условия, которые не могут быть выброшены за борт договорённости, а эти индюки как раз пытались выдвинуть свои собственные. Сделке не бывать! Я резво отреагировала на летящую цепь и пригнулась. Затем опрокинула стол на медлившего мужчину напротив, который тут же начал выбираться из-под перевернувшейся на него мебели. Стоявший за ним парень схватился за голову из-за внушения, а я поочерёдно направляла на каждого вскочившего в зале служителя столы или стулья. На одного даже свалила канделябр. Все лишние лица тут же испарились из таверны. Старший служитель шептал за столешницей слова заклинания, и я прижала его мебелью к стене. — Это же… способности старшей сестры… — проскулил он. — Если не велишь им остановиться, — я положила ладонь на ножку, — я подожгу стол, стены, таверну. Всё сгорит. — Бейте её! Упрямый балбес! Я исполнила обещание, и мужчина спешно заёрзал возле стены, спасаясь от огня. Дожала бы, но в меня полетело одновременно слишком много полупрозрачных энергетических фигур, а потому прекратила давить на стол. Старший служитель, извиваясь, как пиявка, вытолкнул себя на свободу и откатился к стопам приходившего в себя помощника. Не считая этой замешавшейся парочки, против меня выступали трое. Было больше, но один лежал под канделябром, а другого чуть ранее умудрилась оглушить. Что ж, а это идея. Нет времени демонстрировать им искусство боя, которым я, к тому же, и не владела. Зато кавардак наводила мастерски. Пока служители готовили новые заклинания, а мои недавние собеседники тоже втягивались в бой, я прибегла к показавшейся удачной тактике. Мебель ещё интенсивнее заметалась по залу, врезаясь в людей и другие предметы. Если бы в этот миг в таверну забрёл случайный путник, он бы решил, что здание одержимо злыми духами. Передвижение вещей на расстоянии в очередной раз болью отдалось в мышцах, словно я тягала мебель руками, однако эффект был слабее. Сама бы никогда не подняла и не перебросала столько предметов без помощи способностей. Сбитые в прямом и переносном смысле служители падали, прижимались к полу, старательно выставляли щиты, которые не могли огородить их со всех точек. Прикрывали макушки и перебегали из укрытия в укрытие, которые тоже взлетали и уносились в противоположном направлении. Неудачный компаньон вечера был самым тощим и слабым, и я припечатала его к стенке, так что из юноши едва не вылетел дух. Его наставник донимал меня справа, пуская разноцветные искры. Я загораживалась мебелью или уклонялась, но мужчина портил жизнь. Если другие церковники не успевали атаковать и больше защищались, то старший служитель отвлекал меня. Он оказался лучше защищён, спутыванию мыслей не поддавался и блокировал порывы подкинуть тело в воздух. На полу в пятёрке шагов от его колена валялась вилка, и я отправила её навстречу мягкой плоти. Она была слишком тупой и не порвала плотную ткань штанов, но всё равно застряла в голени, словно зацепилась за что-то. Старший служитель скривился, отвлёкся на боль, и в этот момент ему по затылку заехало каким-то предметом. Я не успела разглядеть, что отправила в его сторону, но результат меня обрадовал: мужчина бухнулся навзничь и со стоном задёргал руками. В ушах у него, наверное, сейчас стоял трезвон. Очередной служитель был придавлен тем, что когда-то являлось дверью на кухню. Бочка лопнула, обдав людей брызгами и залив пол элем. Бутылки давно со звоном разбивались о твёрдые поверхности, и их содержимое смешивалось с уже расплёсканными жидкостями. Многие вещи разломались на дрова, и это, увы, лишало их веса. А чем легче они были, тем меньше опасности представляли. Хотя беспокоиться всё же не о чем: желающих продолжать драку не осталось. Увидев собратьев и, что особенно важно, лидера в отключке, служители заторопились сдаться. Я велела им забирать своих и проваливать. — В следующий раз пусть приходят те, кто согласен сотрудничать! — крикнула я вслед. Бой был лёгким, но не для моих мышц. Теперь меня ломало, как парой минутой раньше — предметы в зале. Таверна превратилась в жалкое подобие себя прежней, будто ураган пронёсся. Сочувствую хозяину. Церковь ему, конечно же, не восстановит поломку: виноват «демон», с него и спрос. Я вытерла выступивший пот, переступила через деревяшки и раскиданную мебель и вышла на свежий воздух. Уже стемнело. Раз нам не прийти к сотрудничеству, следует действовать иначе. Может, мне пленить служителей и заставить их работать на мои цели? Едва ли я удержу нужное количество людей против их воли. Тогда нужно позвать тех, кто готов наступить на горло гордости и согласиться на условия дочери Короля. Если благоразумные церковники ещё не переумирали на войне, как выйти на контакт с ними? Через день после потасовки в таверне я сидела возле лесного озера и ждала. Место было уединённое, покой нерушимым. Служители сюда не заявятся, а мне сейчас не терпелось обдумать партнёрские отношения с ними подальше от их одухотворённых рыл. И всё же кое-кого видеть хотелось. Я дозвалась Тигоол. Поднялась ей на встречу, когда почувствовала внимательный взгляд на спине. Девушка не изменилась, разве что отпустила волосы. Мы с ней будто поменялись причёсками. Спустившаяся в мальчишеской рубашке с жаром обняла меня, но я поспешила разорвать дистанцию. — Прости, нет времени. Сейчас не до нежностей, — во мне застряло шило, и отпадёт оно лишь после спасения отца. — Я помню, что у меня осталось неисполненное желание. Осталось ведь? — Ну, да… — девушка почесала лоб. — Я обещала, хотя технически я больше не исполняю обязанности так называемой феи и могу не возвращать долги. Но поскольку мы друзья, я не могу вот так… — Да, понятно. У меня есть желание. Спустя столько лет я созрела. Ты можешь перенести меня в резиденцию Lux Veritatis? На лице Тигоол застыл страх, и я уже решила, что её сейчас судорога хватит, если она не перестанет так напрягаться. — Значит, нет. Ладно, я так и думала, — я махнула рукой. В конце концов, она не Глядящий в Душу. Тот хоть и гадёныш, но талантливый и пролезет хоть Терпящей под юбку. — Я не особо стремлюсь туда попасть. Просто стало интересно. Да расслабься, — я дёрнула её за руку. — С каких пор ты такая трусиха? — С тех пор, как Lux Veritatis прославился убийствами Спустившихся? — Да, забудь. Я попрошу о другом. Это… может показаться тебе странным. Ты готова выполнить просьбу, не задавая вопросов? — Нахиирдо, ты меня пугаешь, — Тигоол становилась всё более растерянной. Я уже начала жалеть, что обратилась к ней. Да кто ещё, обладая способностями к скачкам в пространстве, имел бы при этом должок и хорошее расположение ко мне, чтобы наверняка помочь? — Я хочу, чтобы, когда я позову тебя, ты доставила меня и ещё нескольких людей в оглашённое заранее место. Это не будет для тебя трудностью? — Людей? — Спустившаяся зацепилась за слово. Я кивнула. — Нахиирдо, что взбрело тебе в голову? Почему мне не нравится, как это звучит? — Тебе это не должно нравиться или не нравиться. Ты обязана выполнить моё желание. Перемещаться вместе с кем-то ты умеешь. Значит, для тебя это не станет проблемой. Похоже, в моих высказываниях она нашла что-то оскорбительное, потому что девушку вдруг охватило упрямство. Или же она узрела мои внутренние противоречия, терзания, которые толкали на сомнительные поступки. — Ты не похожа на себя, — сказала Тигоол, немного успокоившись. — У тебя взгляд изменился. Он такой колючий, неприятный. Не знаю, что с тобой случилось, пока мы не виделись, но твоя просьба… Ты хочешь провести людей на земли Спустившихся, да? Твой отец знает об этом? — Почему он обязательно должен о чём-то знать? — рассердилась я. — Когда ты выполняешь приказ какой-нибудь Королевы, ты ему тоже докладываешь? Нет? Тогда почему я не могу обратиться к тебе без чужого ведома? — Приказы? Я была уверена, что ты позвала меня по дружбе, — Спустившаяся отступила на шаг. — С тобой точно что-то происходит. И ты втягиваешь меня в какое-то опасное и неправильно дело. Она не видела значимости. Конечно, её ведь не изнурял груз ощущений, что мир песчинка за песчинкой высыпается в бездну. Тигоол не пилили болезненные отголоски вырванных с корнем деревьев, которые ранее укрепляли почву. Я читала в мыслях девушки, что она подозревала меня в неразумных затеях, связанных с моей неуёмной симпатией к людям и чрезмерным доверием. Ох, если бы она знала, как давно я перестала полагаться на людей, сколько во мне недовольства ими, пусть и без ненависти. Тигоол даже догадывалась, что её милая черноволосая подруга замыслила нечто не просто тайно от Королей, но и против них. И её ужасала идея пойти у меня на поводу и совершить поступок, который потом приведёт господ в ярость. Если бессмертные узнают, что Спустившаяся провела людей тайно на земли собратьев, ей не избежать их ярости. — Посмотри на это моими глазами, — Тигоол попыталась объясниться. — Сейчас идёт война. Люди и Спустившиеся не выносят друг друга. И тут я доставляю людей прямо к Спустившимся под бочок! Нахиирдо, это попахивает игрой против своих же! С меня три шкуры снимут, если словят! Да я и не стала бы так поступать, не узнав предварительно, кого притаскиваю на территорию Спустившихся! А вдруг это переодетые служители? Кто эти люди, ты можешь сказать? Почему ты хочешь, чтобы я перенесла их к своим? — Я не могу ответить на эти вопросы. Но это важно, — проговорила я. — Не могу объяснить, к чему это приведёт, но ты должна поверить мне. Я бы никогда не подвергла семью опасности и не стала бы разрушать то, что строит отец. Мой поступок направлен на сохранение, а не создание хаоса. — Тогда расскажи, что именно ты задумала. Я представила, как озвучу предложение, и челюсть парализовало. Да уже из слов подруги было заметно, что её пугает. «Вдруг это переодетые служители?». Было бы смешно, если бы не оказалось правдой. Тигоол не поймёт, будучи не в состоянии прочувствовать мою боль. Она встанет на сторону королей, скажет, что им тем более нужно держаться вместе тут, наверху, а не прятаться. Даже если девушка узнает о гибели двух, она не поймёт, как важно через изгнание спасти оставшихся. А может, даже не захочет, ведь бессмертные не были к ней благосклонны. Цехтуу наказала её за шутку, а Цеткрохъев и Сат’Узунд… — Сделай, что я прошу. — Нет! — выпалила Тигоол. — Если это твоё желание, то я отказываюсь исполнять его! При всей моей признательности тебе я не сделаю того, из-за чего мой народ может подвергнуться опасности! А я вижу по твоей скрытности, что такой исход возможен, иначе ты бы открылась мне! А если это приказ… — Спустившаяся вздохнула. — Извини, Нахиирдо, но я сегодня буду плохой слугой. Я желаю тебе решить свои проблемы самым удачным и безболезненным для всех способом. Только давай без меня. Она помахала и исчезла прежде, чем я распахнула рот для горячего спора. Проклятье! Никто не желает помогать мне, сотрудничать, участвовать в плане! Может, это и в самом деле плохая затея? Я держусь за фантазию как за лекарство от всех бед, потому что других вариантов нет. Или не вижу их. Допустим, я могла бы бросить попытки договориться со служителями и отправиться на поиски мудрецов или хранителей артефакта и надавать им по черепушке, пока они не приплыли на Хатостро. Уверена, они всё ещё топчутся по Ролуангэ, охотятся за Цеткрохъев. Правда, каковы мои шансы, раз даже опытные ищейки бессмертных до сих пор не напали на след? Едва ли мне повезёт и передо мной сами возникнут нужные люди. Да и пока я буду искать их на другом материке, они приплывут на этот. Нет, заняться мудрецами можно и после того, как спасу родню. Всю троицу, а это будет непросто. При желании оставила бы Цехтуу наверху, но осознавала, что её гибель вызовет такой же переворот в душе. Ещё одного я точно не переживу, а значит каждый бессмертный должен быть спрятан даже против его воли. — Пожалуйста, Тигоол, только не рассказывай ему, — я грызла ногти и молила, чтобы подруга додумалась не лезть к Сайтроми с важными сообщениями. А потом думала: что за заблуждение? Само собой, Король и без доноса Тигоол в курсе моих потуг, ведь у него есть Сат’Узунд. Сколько можно забывать, что мои ходы давно изучены под лупой? За мной так и не приходили, а потому бдительность засыпала. Почему? Почему они не охотились за мной?! Если не остановить меня сейчас, потом у них не будет шанса. И тут внезапно удача подмигнула самым привлекательным глазом. Я собиралась до победного приманивать служителей в различные города, пока ко мне не выйдет адекватный представитель. Поэтому, когда перст судьбы указал в моём направлении, я сидела в церкви в очередном поселении и слушала, как потрескивает жёлтый огонь в лампадках. Прихожан было мало, а я поджидала толпу для успешного представления. Чем больше очевидцев белого пламени соберётся, тем лучше. Лавка была чистой, но жёсткой. Я отвыкла от долгих посиделок в церквах. Не переваривала этого с детства, со времён Магроса и ему подобных фанатиков. Странно, что некоторые имена из более старых воспоминаний вспыхивали ярче, чем недавних встречных. Как со временем притупляется восприятие, как с новыми знакомствами обесцениваются лица… Лампадки висели слишком низко к полу. Вроде бы существовали свои стандарты, но я плохо в этом разбиралась. Не моё дело. Священное Писание покоилось на видном месте. Его можно было потрогать, полистать, зачитать в голос отрывок, что редко осмеливались делать обычные люди. В соответствии с нравом местного священника чтение священных текстов вслух могло как поощряться, так и осуждаться. Стоит подумать о бесе, и он выскакивает из шкатулки. Слева на лавку опустился священник, и я невольно напряглась всем телом. — А я предлагал переписать главы и добавить одно семистишье, — загадочный мужчина смотрел на Священное Писание, хотя обращался явно ко мне. — Старые зануды не терпят обновлений. Никак не переймут главное достоинство Её. Странное замечание. Мысли человека оказались сокрыты. Запонка с розой была слишком явным намёком, но до меня дошло не сразу. Лишь когда из соседнего помещения в зал вышел священнослужитель, пришла мысль, что двух их в одной церкви быть не должно. — Спокойно, не нужно сигать в пруд раньше прихода хищника. Я из другого рода, но стиль у нас схож. — Что бы это значило? — Вортес Огара, орден Апрогси. До меня дошли слухи, что ты ищешь людей для изгнания Короля, — буднично произнёс мужчина с лёгкой щетиной. И тут его голос изменился. — Какое кощунство! — Вы осуждаете меня за желание отправить бессмертного на Нижний этаж? — Что? Вовсе нет. Меня возмутило, что этот мужчина поправляет книги грязными руками. А идея сослать Короля мне нравится, пусть и не понятно: почему именно сейчас? Насколько я понимаю, ты давно с Королём. — Лопнуло терпение. — Ясно, — служитель теперь смотрел на меня. — Не очень убедительно, на самом деле. — Не верите, что я могу желать его ухода? — во мне что-то гневно забулькало. — Не стоит применять свою мораль на наши отношения. Они отличаются от человеческих. Я не предаю отца, я прогоняю чудовище. — Интересная интерпретация моих слов. В тебе столько предрассудков насчёт того, что в служителях полно предрассудков, — мужчина подобрал перо, выпавшее у проходившего мимо мальчишки, и протянул владельцу. — Нет, я говорил не об этом. Я слышал рассказ служителя Далатеро о твоих мотивах. Однако я сомневаюсь, что ты решила восстать против Короля потому, что он тебя изводит. Тёмно-зелёный сюртук, в который был облачён служитель, считался одеждой знати, а не церковников, но я не следила за модой в орденах. Тёмные волосы были завязаны в хвост жёсткой нитью. Вортесу было лет тридцать пять, может, чуть больше. Почему Апрогси отправил именно его? — Видишь ли, я не думаю, что Шестеро такие уж эгоисты. Я даже считаю их очень семейным и любящими существами. За друг друга они горой. И думаю, к тебе Король относится едва ли плохо. А вот твоё отношение… — служитель качнул головой. — В тебе слишком много человеческого. Ты стремишься сбежать от родителей, оторваться от дотошной заботы, стать самостоятельной, а это… очень по-человечески. Я не знала, как отреагировать на его анализ, и просто молча пережёвывала услышанное. Нечто в рассуждениях этого человека было неординарным, и хотелось продолжить спор, или беседу, или что там у нас так резко и коряво начало складываться… — Но это не моё дело. Причины неважны, — продолжил служитель Апрогси. — Главное, что ты готова помочь нам сослать Короля, а затем и других. Мои братья и сёстры по вере не видят в этом разумного зерна и со скрипом принимают за возможность, но я не исключаю, что ты полностью отдаёшь отчёт своим действиям. Ты ведь представляешь, что будет в случае неудачи? — Да. Потому приложу все усилия, чтобы у нас получилось. — И ты осознаёшь, что останешься одна, без надзора, независима и виновна под взглядами недоумевающих Спустившихся и сердитых людей? Это был нечестный вопрос. Так далеко я не заглядывала. Меня завораживала пляска огоньков настоящего и ближайшего будущего, всё остальное приложится. Только Вортес ждал ответа, и я отважилась обнажить свою боль для демонстрации решительности. — Меня пугает будущее без контроля Короля, но ещё сильнее я боюсь будущего, в котором он рядом, — тут даже лгать не пришлось. Чем дольше он наверху, тем мне беспокойнее за его жизнь. — Я уже перешла ту черту, в которой голос разума требует ещё раз всё обдумать. Я не просто хочу изгнать его! Я изнываю от приказа, идущего от сердца, — я ощутила дрожь в теле. Вот он, ужас пережитых потерь. Впечатления от гибели бессмертных до сих пор выворачивали наизнанку, и это не могло не отразиться в моём облике. — Желание сожжёт меня изнутри, если я не сделаю этого! Поэтому, несмотря на мои печальные отношения с Церковью, я готова пойти на наш союз. Выгода для всех! — Кроме Спустившихся, конечно, — служитель провёл пальцами по щетине. Похоже, мне удалось убедить его, что некое чувство и в самом деле снедает меня изнутри. Только глупец вроде предыдущего переговорщика не увидел бы этого во мне. — Спустившиеся не дети. Они куда более самостоятельные, чем вы себе представляете. — Я стараюсь не представлять, поскольку меня это не касается. Без лишних слов скажу, что мы не против принять твою помощь и поучаствовать в действе. А затем, я надеюсь, ты посодействуешь в изгнании себя? — Не выйдет. Меня нельзя сбросить на Нижний этаж. Он не примет меня. — Неубедительно. — Я всю жизнь прожила тут, и спуск вниз для меня так же сложен, как подъём — для бессмертных. — Интересно, — мужчина поводил носом, словно учуял приятный аромат. — Ты жила с людьми? Или тебя воспитывали Спустившиеся? Меня удивило, что он назвал их не демонами. Ещё больше взволновало, что человек, похоже, испытывал искреннее любопытство, расспрашивая меня о таких тонкостях. Ни один служитель до него не пытался узнать, что я чувствовала, как жила и чего хочу. Словно ему принесли конструктор, о котором он мечтал все годы до этого, и он крутил и разглядывал самые яркие стороны. — Твой отец гениален, — выдохнул Вортес, когда услышал, что большую часть сознательной жизни я провела в окружении людей. — Конечно, как я сам не подумал. Он слишком умён, чтобы поручать твоё воспитание послушным слугам, которые держали бы тебя в изоляции от общества людей. Чему он восторгался? Это было нелогично! Я всегда полагала, что Сайтроми должен был поручить моё воспитание Спустившимся, просто не успел. А так я каждый день рисковала раскрыть себя. Бросать ребёнка в окружении врагов — не самая гениальная идея. Лучше бы я росла в обществе аналога Юдаиф, пусть и изолированно, но в безопасности. Так и думала, пока следующая фраза служителя не разбила моё убеждение на осколки. — Так ты переняла человеческую модель поведения и научилась маскироваться, не прилагая усилий. Это то, чего как раз не хватает Сменщикам и ворам человеческих лиц: по поведению они всё равно Спустившиеся, которые не могут естественно интегрироваться в чужое общество. — Как… — меня поражали его выводы. — Чем занимается ваш орден? — Думаю, будет справедливо рассказать немного о себе. Я и мои друзья из ордена специализируемся на поведении Спустившихся, в частности Шести. Увлекательная наука. И сейчас мне кажется, ты искренне желаешь изгнать Короля и его родственников. И это не ловушка, как решил уважаемый служитель Далатеро. Этот орден ещё так неопытен, но их можно простить. — Так вы согласны на сотрудничество? — я недоверчиво поёрзала на месте. — Да. С самого начала. Просто нужно было кое-что уточнить. Никогда не мог удержаться от углубления знаний об объектах изучения. Без этого невозможно стать лидером. Вот ведь… Со мной договаривался чудак! И лидер Апрогси, что, впрочем, было логичным. Потрясающе, но в отличие от типичных служителей, он не говорил о Спустившихся в негативном ключе, не осуждал их за одно лишь существование и не морщил нос, вспоминая Королей. Не читал нотаций об испорченности последователей Шести, не обсуждал войну, не скатывался в политику. Не опускался до возвышенных речей о чистоте души, порочности обитателей Нижнего этажа, не скандировал зазубренные сказки о зле и добре. Церковник ли он? Мужчина был скорее исследователем. — А вы точно умеете изгонять? Или только лекции читать? — Я привлеку тех, кто в совершенстве овладел данным навыком, — мужчина опёр щеку о кулак. — Мы же Апрогси. К нам всегда прислушиваются из уважения или опаски. Или, думаешь, только Спустившиеся бесят служителей Lux Veritatis? Он поднялся, и священник в конце зала, впервые заприметивший представителя ордена, засуетился и поторопился высказать ему своё почтение. Вортес кисло улыбнулся и кивнул мне на прощание. — Приятно было потолковать. Мы можем встретиться через день возле городской ратуши для обсуждения деталей? Нам нужен план. — Меня там будут ждать служители с золотыми цепями? — Разве что только заготовленными для твоего отца. Если бы я стремился потопить единственное снаряжённое порохом судно, которое может разнести монаршеский фрегат Спустившихся, стал бы я ждать нового дня? Церковь бы уже окружили, а так… — мужчина рассеянно отмахнулся от любезностей священника. — Я всё же предложу им вписать о тебе главу. — Вписать куда? — бросила я в спину. Почему этого человека мне хотелось расспрашивать дальше? Его обаяние затупляло даже мою подозрительность, а речи каждый раз уводили в область познавательного, будто мы обсуждали изобретения, а не общие дела. Противоречивые и сложные. — В учебники? — В Священное Писание. Опять я не могла сообразить, что он пытался этим сказать. Хотел ли обозначить мою важность? Или банально озвучил пункт в списке дел, чтобы не забыть? Уже позже я узнала, что внезапно брошенными репликами Вортес ставил в тупик не только меня, но и других людей. Его побаивались в родном ордене за странные манеры даже при том, что мужчина являлся одним из двух лидеров Апрогси. Именно такое нестандартное мышление и нужно для моей миссии. Что до плана… После отказа Тигоол не была уверена, что оный имелся. Меня губила жажда взять охапку умельцев, прийти к Сайтроми и отправить его на безопасный Нижний этаж. Всё. Вот и весь план. Детали не продумывала ещё и потому, что до конца не верила в успех сотрудничества со служителями. Не думала, что кто-то из них отзовётся. И всё же Вортес был прав: план нужен. Нельзя всё делать наобум, даже если подозреваешь, что твоё будущее заранее известно некоторым личностям. С расписанными шагами наши шансы на успех повышались даже при условии, что Сат’Узунд этого и ждала. Когда на следующий день встретилась с Вортесом возле ратуши, обрадовалась, скольких он привёл с собой. — Все семеро умельцев оттачивали свои навыки годами, — сообщил лидер Апрогси, обведя жестом группу служителей. Кто с любопытством, кто с подозрением рассматривал мою фигурку. — Многие могут похвастать изгнанием крупных бесов, но никто — Королей Спустившихся. Для них это как сдать выпускной экзамен. Низкорослый человек поморщился от сравнения. Среди семёрки были две женщины. — Пока они будут сражаться с Королём, что будешь делать ты? — изучая моё лицо, спросил Вортес. — Я умею укрощать белый огонь. Буду подавлять самую опасную способность Короля. — Но как нам подобраться к нему? — пробасил бородатый мужчина. — Мы и раньше не особо успешно прокрадывались на территорию демонов, а теперь они застроились и держат ухо востро. Ни одна церковная мышь не проскочит мимо. Эту проблему я и намеревалась решить с помощью Тигоол. Как бы она сейчас упростила нам дело! — Я… — уже собиралась ответить, что не знаю, как вдруг снизошло озарение. — Вортес, вы ведь говорили со служителем Далатеро? — тот кивнул. — И вы в курсе, что он из недоверия намеревался взять меня в плен, что мне не понравилось? — Само собой. Сотрудничество не предполагает унижение одной из сторон. Я бы тоже пришёл в ярость от поступка служителя Далатеро, — лидер Апрогси словил парочку недоумевающих взглядов соратников. — Так вот: возьмите меня в плен, — я выдержала немое вопрошание. — Но не по-настоящему. Мы союзники, но Королю не обязательно об этом знать. Приманите его на свою территорию, пригрозив ему моими страданиями. — Сейчас она притворится пленной, а потом, когда запахнет палёным, — брякнул один из служителей, — без последствий вернётся к своим. — Смысл мне что-то затевать, если я собираюсь сбежать? — я грозно стрельнула взглядом в фантазёра. Мнение этой толпы меня мало трогало. Вортес с его располагающим благоразумием был единственным, чей ответ имел ценность. — А он выманится? — Подумайте. Вы же знаток их поведения и считаете, что они семейные и дружные. Вортес заулыбался, разве что не замурлыкал. Вот тут я, правда, сама сомневалась. Если бы Сайтроми не знал от сестры, где я и что делаю, то наверняка отправил бы кого-то меня вызволять, а может, и сам пошёл бы. А так он проигнорирует призыв, будучи осведомлённым, что его дочери ничего не угрожает. Может, предсказание реально обмануть? Я попросила Вортеса обсудить тонкости наедине. Надо было обдурить Сат’Узунд, вернее, лишить предсказание однозначности. Пусть думают, что я не сумела договориться со служителями и попала к ним в руки по-настоящему, как едва не случилось в другом городе. — Король не зайдет на человеческую территорию, — сказала я Вортесу. — Есть ряд трудностей, которые… отвадят их рисковать. Придётся принять бой на землях Спустившихся. И, боюсь, если Король покажется, он будет как минимум с армией. Ваши семь умельцев умеют драться? — Нет, так не пойдёт. Армию мы не потянем, а звать свою… — мужчина вздохнул. — Нужно выцепить Короля. Убедить его поторопиться, не тратить время на сборы множеств. — И ещё вам придётся меня немного покалечить. Для убедительности, — и для обмана в видении. — Нет. Если ты будешь страдать от боли во время сражения, твоя эффективность снизится. Я могу подержать тебя взаперти, если ты доверяешь мне настолько, что позволишь накинуть золотые цепи на дверь. А потом он и не захочет их снимать. Я могу взаправду попасть в плен. Да есть ли выбор? Если в видениях я буду мило толковать со служителями, это не будет похоже на страдания. Придётся пойти и на это. — Ладно. Это лучше сломанной ноги и штыря в спине. — Ты чересчур стараешься выдать это за правду. Твой отец всё равно не увидит, мучаешься ты тут или нет. Или ты думаешь… — Вортес не закончил. Похоже, он догадался, что гложет меня. — Я обращусь к нему при тебе. — Я слышала, как кто-то предлагал отправить Королю мой отрубленный палец, — я запомнила лицо служителя с экстравагантными идеями. Такие ненормальные не должны быть проводниками духовного для людей. — Не обижайся на них, — глава Апрогси махнул рукой. — Лучшие специи — те, что обжигают язык. Зная твоего отца… из записей, могу сказать, что догадываюсь о его реакции на те или иные слова. Он не любит пустые угрозы и браваду. И остро воспринимает обвинения. Минимум слов — максимум смысла. Попробуем. Вортес сел напротив меня за стол. Мы покинули других служителей и уединились в отведённой для особых гостей комнате в ратуше. Первые морщины вокруг губ и глаз мужчины при неровном освещении казались глубже и выделялись отчётливее. Пряди выбивались из хвостика и свисали по бокам лица. В остальном глава Апрогси выглядел весьма презентабельно: одет с иголочки, опрятный и аккуратный. Десяток минут Вортес безмолвно разглядывал поверхность стола, прикусив среднюю фалангу указательного пальца. Не очень понимала, зачем он собирался обратиться к Сайтроми при мне. Надеялся ли, что я поправлю его или перебью в случае оплошности? Или считал, что обязан посвящать меня во все шаги нашего плана? Я вообще мало что соображала в толчках, которые побуждали его совершить то или это. Уверена, даже желание прогнать бессмертных с Верхнего этажа объяснялось не так банально, как у других церковников. Я бы не расстроилась, услышав, что Вортесом двигал научный интерес, а не забота о благополучие народа. Или что он с детства мечтал поглядеть, как укрощают смертоносную стихию. — Договоримся: ты молчишь. При любом повороте, — настоял служитель. — Есть какая-то тема, в которой я точно допущу ошибку? Подумай, как бы ты обратилась к нему на моём месте и что бы сказала. И запрети мне затрагивать неизученную область. Можешь обозначить её одним словом, без подробностей. Я пойму, куда лучше не соваться со своим красноречием. — Пожалуй… — я напрягла воображение. — Не пытайтесь угрожать моей жизни. — Это… странный запрет, учитывая, что именно твоя жизнь должна волновать его больше всего. — Просто не делайте этого. Найдите другие рычаги давления, — я почему-то не хотела раскрывать тайну своего бессмертия. Может, потому что после гибели двух вечных существ это уже не актуально? Вортес постучал ладонями по поверхности. Ему явно было не по себе, но он продолжал считать, что лишь он подберёт нужные слова для привлечения Короля. Я скучающе оглядела комнатку. Она больше напоминала коморку и не содержала никаких симпатичных и интригующих черт. Сюда редко могли принести кофе. Чаще важное лицо запиралось с кем-нибудь для дискуссий, и их не беспокоили. — Я обращаюсь к тебе, Сайтроми, — с нашего знакомства это имя прозвучало впервые, и я вздрогнула. Вортес выглядел собравшимся, и его глаза горели решимостью. — Моё имя не будет тебе интересно, как и должность. Единственное, что важно, Сайтроми, так это то, что я из Lux Veritatis. И что я тот, кто бросает вызов твоим способностям. Я знаю, как поступить с тобой за твои злодеяния на наших землях, Сайтроми. Чтобы доказать тебе, что я не хвастливый болван, скажу: у меня в заточении твоя дочь, Сайтроми. Девушка очень перенервничала из-за вашего последнего скандала и неудачно решила спустить злость на служителях. У меня волосы на затылке встали дыбом. Служитель бил наугад, но он, определённо, попал в цель. Вспомнит Сайтроми о нашей ссоре из-за Рандарелла, или ему придёт на ум моя реплика о том, что не хочется жить, пока каждый новый уход бессмертного вбивает гвоздь в крышку моего гроба… В любом случае, Король обязан ощутить беспокойство. Вортес пытался создать впечатление, что в курсе наших личных проблем, наших семейных распрей. А это затрагивало более глубокие аспекты, которые нельзя игнорировать. — Думаю, старые-добрые пытки как раз охладят её пыл, Сайтроми. А с тобой я бы хотел встретиться с глазу на глаз. Ты не дурак и один не придёшь, но я всё же рассчитываю на твоё благородство. Так что не тащи весь выводок бесят. Чем больше их будет, Сайтроми, тем сильнее пострадает твоя дочь. Встретимся на границе через три дня. Гумбар — последнее разрушенное вами поселение людей. За ухом уже какое-то время чесалось. Кое-кому всё же интересно, где я. — Вряд ли это сработает. Вы только что объявили ему, что встречаетесь на его территории. Это всё равно, что сдаться до начала боя. — Именно поэтому мы сделаем всё не так, как я сказал, — выждав паузу даже большую, чем необходимо для разрыва связи с именем, сказал Вортес. — Будем непредсказуемыми. Неизвестность распалит его воображение и растревожит. У него есть методы, чтобы связаться с тобой на расстоянии против твоей воли? — Вроде того. Именно поэтому я и хочу посидеть немного взаперти, — я немного поразмыслила над ситуацией. — Почему вы не думаете о том, что я всего-навсего заманиваю служителей в ловушку? — Думаю. И думал. Также как о многих других возможных исходах. Именно поэтому мы круто изменим план. Если за твоими действиями есть злой умысел, ты не согласишься. А если попробуешь изменить ход событий в пользу Короля, мы заранее об этом узнаем и не полезем в драку, — на одном дыхании выдал мужчина и застопорился, поскольку воздуха в лёгких не осталось. — В любом случае, я здесь именно для того, чтобы всё вышло правильно. И сейчас мы должны добиться того, чтобы Са… твой отец пришёл один. — Вряд ли это возможно. — Возможно. Моих угроз или угроз любых служителей недостаточно. Нужны правильные действия и твои слова. Я сейчас расскажу, что придумал, а ты выскажешь готовность или неготовность это сделать. И он рассказал. Будучи тем, кто стремится изгнать Сайтроми ради его же спасения, я одобрила озвученные пункты. Казалось, они и впрямь могли привести к должным результатам. Вортес играл на так называемом чувстве отцовства Короля, в которое верил, в отличие от других служителей, но именно такой подход гарантировал успех. Ведь Сайтроми был отцом со всеми вытекающими плюсами и минусами этой роли. У него была привязанность ко мне, а значит заинтересованность в моей судьбе, а значит отправная точка для манипулирования. Я ощущала себя мерзко, прибегая к столь подлому приёму, и утешала тем, что это предательство во благо. В обусловленный день в Гумбар из людей никто не пришёл. Поговаривали, что на границе собралось много подозрительных личностей, но ни церковников, ни Короля среди них не было. Вортес, несмотря на договорённость, не планировал объявляться. Он больше не обращался к Сайтроми, и это, могла поспорить, нервировало бессмертного. Дочь пропала, какой-то служитель дразнит угрозами, при этом не приходит на назначенную встречу… Это крайне раздражает и заинтриговывает. Опасные противники не хвастают преимуществами каждую минуту — они втихаря плетут интриги и напрягают. А Вортес доказал, что он не глупец. Сайтроми уже не мог относиться к нему, как к пустому хвастуну. Два дня я не покидала лишённую мебели комнату и ужасно скучала. Нервы были натянутыми струнами, а зуд, распространившийся на всё ухо, доставлял дискомфорт. Забавно, что моими мучителями на самом деле оказались не служители, а тот, кто не уставал называть моё имя. Возможно, Сайтроми надеялся, что мои способности окрепнут и я открою для себя полноценную связь на расстоянии, чтобы услышать предложения. Следующий этап — моё обращение к отцу. Я всё больше сомневалась, что хватит выдержки врать Сайтроми. А потом обращалась к внутренней пустоте и… Всё будет только хуже, если отступить сейчас. Любой другой план предполагал выжидание: ждать, пока артефакт найдётся, ждать, пока мудрецы выдадут себя, ждать, пока разгуляются катаклизмы, чтобы в подлинность письма от Терпящей поверили… Вот как раз терять время и не желала. — Дальше ты «сбегаешь», — инструктировал Вортес, и во мне созревал вопрос: то ли я оглупела от переживаний, то ли этот мужчина был настоящим бриллиантом в цековничьем племени. Соображал он отлично. — Понимаешь, о чём я? Ты сквозь пространство обращаешься к Королю и говоришь, что сбежала из плена. И — это важно! — хочешь срочно увидеться с ним. Как можно скорее. Надеюсь, ты правильная девочка и умеешь добавлять слёзы в голос? — Без толку. Отец пошлёт кого-нибудь мне навстречу. Если я объявлю, что буду ждать его возле заветного ручейка, туда прибудут Спустившиеся. А я увижусь с ним лишь в его городе. — «Его» городе? Интересно. Я закусила губу. Не стоит трепать информацию церковнику, особенно такому смекалистому. — Но ты ведь понимаешь, что не должна возвращаться в «его» город? Ты должна стоять на своём. Если прибудет Спустившийся, отошли его. Накричи, вызови ужас неадекватным поведением. Скажи, что без Короля не сдвинешься и с места. — А что потом? Если Король прибудет не один? Или вообще не придёт? — Подождём, — терпеливо разжёвывал Вортес. — Если он будет в окружении полчищ, служители не станут нападать. Мы отступим. А ты вернёшься с город с отцом. Конец. Меня передёрнуло. Не верилось, что они вот так запросто бросят всё. Хотя будет ли выбор, если против десятка церковников выступит куча недругов во главе с бессмертным? Глава Апрогси следил, чтобы риск не переходил разумные границы. Нельзя было этого не уважать. — Если Спустившихся будет не так уж много… Мы знаем, что такое «немного», не надо на меня так смотреть. Если мы потянем прибывшее количество, то атакуем. Ты будешь помогать, как и обещала. Здорово! Если я заманиваю людей в ловушку, они сбегут, потому что умеют считать и понимают, против кого не готовы выступить. Таким образом, окажись я предателем, в лучшем случае сумела бы предупредить Короля о ловушке, но он бы всё равно взял ограниченное число слуг с собой. Если Спустившиеся покажутся Вортесу опасными — люди отступят. Если придёт слишком много врагов — люди отступят. Если на место встречи выйдет неполная группа, а часть «демонов» рассядется по кустам — люди отступят. Вряд ли они станут пренебрегать разведкой. Вортес ещё и не сообщал мне, с какой стороны подойдут служители и в каком порядке намерены атаковать. Действия церковников были скрыты от меня осторожности ради. Получается, я бы не смогла натравить на них Спустившихся, так как сама не буду знать, на какое дерево указывать пальцем. Без преувеличений, я восхищалась лидером Апрогси. Добавить слёзы в голос было легко. Во мне и так всё рыдало из-за боли и тоски по погибшим. Оттого воззвание к Королю вышло проникновенным. И мне стало стыдно. Когда к разрушенному городку вместо Сайтроми принёсся подосланный слуга, во мне всё заполыхало от злости. Почему. Ему. Просто. Не. Приковылять. Уже. На. Место. Встречи?! Потому что опасается артефакта, глупая — кричало сознание. Однако я всё равно наорала на ошалевшего Спустившегося и велела провалить. — Мне нужен Сайтроми. Ты просто… нужен мне, — закрывая заплаканные глаза, причитала я. В голове была каша. Уже не соображала, творила я глупость, спасала или гробила своим руками… У меня ехала крыша. Было очень страшно, потому что масштаб происходящей трагедии ужасал. И никто не мог ничего сделать. Почему бессмертные, созданные для поддержания баланса, не заступаются за себя, за целостность мира? Я упрямо ждала Сайтроми недалеко от разрушенного поселения. То более не была земля людей: выжившие бежали из города, вернее, его руин. И территорией Спустившихся этот выжженный кусок тоже нельзя назвать. Промежуток, которые не спешил занять никто из воющих. Я ночевала в полупустой деревеньке неподалёку и возвращалась к разрушенным стенам, чтобы поприветствовать там рогатого великана. Он не появлялся. Не обращались ко мне и союзники. На таком расстоянии от капкана Вортес не осмелился бы выйти со мной на контакт, опасаясь, что лазутчики Спустившихся прочёсывают окрестности в поисках неприятелей. Однако я чувствовала внимание церковников, или мне мерещилось. Еды в деревне почти не осталось, и питалась завядшей морковью и разваренной свеклой. Хорошо, что с возрастом зависимость от голода становилось менее напрягающей. Не знаю, откуда мой организм черпал энергию, но пища будто перестала быть единственным её источником для тела. После того, как я прогнала Спустившегося, прошли ещё девять невыносимо тягучих суток. Во мне произрастало болезненное нетерпение, и пустота уплотнилась и зашевелилась. Я не называла Сайтроми, словно боялась, что имя разрушит реальность. Язык немел, когда думала о нём. Ещё немного и, увидев меня, Король решит, что его дочь и впрямь пытали. Я почти не спала и не находила спокойного уголка. И когда на десятый день пришла к развалинам, во мне ослабло всё: воля, надежда, эмоции, даже страхи. И в эту пору притупившейся искры души среди осыпавшегося камня и раскрошенного известняка возник великан. Я заприметила его даже раньше, чем вертлявый Спустившийся подскочил и велел проследовать за ним. Со странным впечатлением, будто я всего лишь сторонний наблюдатель сцены, а не её участник, приблизилась к Сайтроми и остановилась в пяти шагах от него. Он выглядел… обычно, разве что в уголки глаз и губ закралось недовольство. Почти привычное, надо сказать, так как отец явно смирился с необходимостью разделять мои горести и волнения. Спустившиеся засуетились, закричали, и сразу стало ясно, что пятачок окружён. Высыпали служители, и их было больше семи-восьми добровольцев, показавшихся у ратуши. Вортес среди них не обнаружился: мужчина предупреждал, что он теоретик и стратег, который не суётся в передряги. До меня дошло, что мой ступор неуместен, когда четверо церковников растворились в белом пламени. Я обещала подавлять огонь, приказывать ему утихнуть, а вместо этого пялилась на беготню вокруг. Первая неудача отрезвила. Я попятилась, воспользовавшись отвлечением, и сосредоточилась на задаче. Задела плечом какого-то Спустившегося, ещё не знавшего, что я не с ними. Не видел этого и Сайтроми. Что бы ни предсказала его сестра, такого исхода дня они точно не ожидали. Неужели получилось отвлечь их от моей миссии, смешать впечатления от предвидения? Ведь иначе, зная о моём намерении, отец не пришёл бы на встречу. Церковники схлестнулись с противниками, взяв слуг и их Короля в плотное кольцо. Некоторые служители атаковали Сайтроми. Бессмертный секунду оценивал их силы, а затем поджёг землю под ногами людей, не защищённых щитами из света. Я напомнила себе про успех в лагере служителей, когда защищала Сат’Узунд, и приказала белым языкам угомониться. Моя воля вступила в конфликт с желанием Сайтроми, и пламя заметалось на месте. Оно не гасло, но и не набрасывалось на жертв. Король моргнул, повернулся, порыскал в развалинах и с немым вопросом воззрился на меня. И в это мгновение ему в спину прилетело золотое копьё. А затем ещё одно.