Шесть с половиной ударов в минуту

Редкие ледяные капли обрушивались сверху, вызывая озноб и тягу спрятаться под ближайшим деревом или крышей. Вечерняя серость вовсю властвовала в мире, оккупировав небо и землю. Доказывая своё право, она стелила туман и сгущала сумерки, подготавливала местность к приходу своей госпожи — ночи. Где-то в отдалении выли собаки, и их нестройный лай примешивался к шуршащим и шелестящим звукам дождя. Ветер изредка принимался насвистывать какую-то свою, плохо различимую мелодию. Шлёпавшая по влажной земле девочка ещё пыталась вторить песням природы, но вскоре выдохлась и примолкла. Настроение вмиг опустилось к критической точке, и ребёнок сам был готов заскулить, подобно сетовавшим на невзгоды собакам. — Я так устала, — жалостливо протянула малышка, вразвалочку бредя по дорожке. — Можно нам уже лечь спать? Она дважды едва не спотыкалась, потому как сироп тьмы становился всё гуще. В нескончаемой прогулке не было смысла, и ей, привыкшей сидеть дома, в диковинку стало так долго куда-то идти без перерыва на отдых и еду. Сопровождавший человек недовольно покосился на девочку. Весь вечер он не проронил ни слова, лишь с раздражением взирал на ребёнка, а чаще просто смотрел мимо, пропуская вопросы малышки. — Мы и так опаздываем из-за того, что ты задерживаешь нас. — Но я больше не могу, — захныкала девочка. — Мы давно идём. Я хочу спать! Я хочу к маме! Как затупленное копьё о каменную стену. Взрослый проигнорировал заявления ребёнка, и девчушка, надув щёки, развернулась и бодрым шагом потопала назад. Даже когда сильная рука ухватила её за локоть, она продолжила переставлять ноги. — Куда идёшь, заводная игрушка? Твоя мама спит и никогда не проснётся. Малышка остановилась и с вызовом взглянула на провожатого, но в глазах стояли слёзы обиды и злости. — Вот только не смей реветь, — процедил сквозь зубы Сайтроми и пообещал себе, что, если хоть одна слезинка сорвётся с ресниц девочки, он свернёт ей шею. Но гнев стал стихать, когда в блестящих глазах Нахиирдо Король приметил что-то смутно знакомое. Смиренно вздохнув, мужчина взял уставшую дочь на руки — этот комок плоти, внутри которого хранился источник белого огня. Изумительно, как такое крохотное тело одновременно являлось совершенно небывалой формой жизни и при этом так походило на обыкновенного человеческого ребёнка. Сайтроми разглядывал фантастическое явление и не мог уразуметь его. Вселенная коварно подмигивала ему и тут же прятала карты под стол. Нахиирдо насупилась и первые пару минут ворчала, но вот уже на руках мужчины черноволосая девочка посапывала во сне. Сайтроми взвесил её, задумчиво изучая миловидную мордашку. — Ты не можешь существовать. Ты не должна. Он блуждал по коридорам, открывая двери, ведущие в никогда, трапециевидным движением переставляя ничто и обозревая сияние звёзд в нигде, но вопрос не решался. Не решался он ни в одном из случаев. Всегда всё выливалось в закономерность, опоясывавшую многослойную реальность и упиравшуюся в её бока упрямым личиком. Перемен словно не существовало, но они были, прямо тут, перед носом! Что за наваждение! А Сайтроми, меж тем, продолжал взвешивать тельце девочки в руках, раз за разом удивляясь его лёгкости. Такое хрупкое, недолговечное. Уронишь — разлетится на кусочки, раскидав возможность по всем ухабам вероятности. Но и тогда всё как будто останется прежним, и двойники из зеркал станут насмешливо гоготать в ответ: ты не выдержал этого, ты не смог! Король вскипал, а потом также быстро погружался в очередное озеро загадок, преподнесённых блюстительной Вселенной. Она никогда не разочаровывала его, продолжая вытаскивать кролика за кроликом из рукавов. «Хочешь посмотреть, что Я ещё умею?» Бессмертный грозно сдвигал брови и цокал языком, отгоняя выпрыгивавшие на свет знаки. Тут и там они кричали об одном или сотне событий, куда бы он ни пошёл, утомляя назойливыми танцами под звуки тишины. Совсем никакого вкуса! Они уводили от главного, нет, от Главного, этого неповоротливого и несовершенного верзилы, топтавшегося на задних рядах. Круговорот теней и цветов так напоминал описываемые в книгах сновидения. Сайтроми не посещал эти шаткие миры, сотворённые подсознанием, но, должно быть, именно их сейчас видела спавшая девочка. Однако проблемы лишь набухали, как гнойный чирей. Смешно ли говорить: у Короля почти не нашлось слуг под рукой, у полководца не оказалось армии, а единственная поддержка застряла на лестнице. Нет, подвале, если называть вещи своими именами, изнанке мира. Что поделать, карета не спешила добраться до места назначения вовремя. И Король затаился до лучших времён. Вместе с ним притихла и девочка, привыкшая к статному незнакомцу. Даже стала называть его «папой», что совсем не льстило Сайтроми, а порождало ещё больше задумчивых косых взоров. Она скакала совсем рядом, улыбалась ему и тыкала коротеньким пальчиком в блёклые видения, миражом пролетавшие пред взором того, кто был способен разглядеть штрихи неудавшихся вариантов реальности. Не дотёрла Она свои погрешности, вот теперь и спотыкайся взглядом о Её «творения», чтоб их… Король ловил адресованные ему улыбки и с мрачным весельем думал: что же в них такого? Никак они не давали ему покоя. Намеренно брал в позаимствованную руку крохотную ладошку, сжимал её, ловил новый залп улыбок и любопытных взглядов, разнообразием которых можно замостить целую улицу. Сайтроми всё пытался выйти на след серендипности, да та как-то ловко заворачивалась в попону скисшей прозорливости. Ох уж эти абстрактные дамы с их безымянным влиянием! И вот Король с немым изумлением обнаружил, что целый пласт восприятия перестроился не из-за увеличения внешних коэффициентов, но внутренних перекроек. Наслоение случилось столь плавно и незаметно, что было тут же инстинктивно принято за должное. Словно в палитре сам собой размешался другой цвет, однако его появление возможно было предсказать заранее, а потому ничего сверхъестественного не приключилось. — И что в тебе такого? — бурчал Сайтроми, когда девочка не могла слышать его, и понимал, что вроде уже и не желает разбивать эту фарфоровую куклу. И как его, бессмертного и могучего, увлекла такая безделушка? — У меня жук на лице? — иногда Нахиирдо замечала въедливое внимание отца. Отнюдь не настоящее волновало Короля, но возможное грядущее, и он высматривал пусть не отражение звёзд, но первые песчинки на синеватых блюдцах. — Что же это такое? — в сердцах шептал бессмертный, проводя пальцами по гладкой коже девочки. Малышка трактовала вопрос по-своему и неловко тёрла щёки, надеясь стереть грязь, которой там не было. — Это всё оттого, что в лесу грязно. — В лесу? Разве мы в лесу? — Сайтроми, словно только что пробудившийся, оглядывался по сторонам и замечал скопление деревьев. Нет, это не Лес, в который ему не суждено более ступить. Всего лишь рощица. — Иди сюда. Мужчина опускался на корточки, Нахиирдо с радостью запрыгивала ему на руки, и в груди Короля начинало стучать учащённее. Иногда молчаливое ничто наполнялось аурой невидимых наблюдателей, когда те, бесследно касаясь ступеней меж этажами, роняли намёки на своё присутствие. Назойливое топтание внешних блуждателей выхолащивало все остальные сигналы, и раздосадованный Король цыкал в пустоту. Это случалось так редко, что, когда следы стирались, воспоминания об их рождении выпадали из реальности вместе с хозяевами, и Сайтроми забывал о том, что замечал их. Но потом они возникали вновь, и он вспоминал о лёгкой поступи непрошеных гостей. Язвительные замечания вырастали сами собой, как грибы после дождя, хотя причины столь ядовитого отношения Король и сам не мог найти. — Сомневаюсь, что таким, как Вы, свойственно любопытство, — на одном придыхании произносил он, не адресуя фразу никому конкретному. Но её всё равно слышали. — С чего ты решил, что есть другие, похожие на Нас? Не зная, польститься ему или злиться дальше, Сайтроми скосил взгляд на парочку. Они, как всегда, не обладали конкретной внешностью и одновременно включали в себя все образы, которые только могут уместиться в одном воображении. — Ради единичной реплики не обязательно было появляться… — Вообще-то у нас тоже вопрос. Король ощутил, как посасывает под ложечкой, но предпосылок данного явления не существовало, как если бы трава колыхалась без ветра — просто так, от дыхания, долетавшего из другого уголка Мироздания. — Откуда такая уверенность, Король, что Терпящая жива? — спросил Он. — Терпящая бессмертна. — Не существует абсолютного бессмертия, — ответила Его спутница, которую называли почти так же, как и Создательницу Клепсидры — Она. Вот только какой же крохотной и недолговечной казалась Терпящая на Её фоне. — И ты знаешь это, Король. Ты бессмертен по меркам данного мира, но стоит выйти за его пределы, и начнутся проблемы с определением бессмертия. Терпящая бессмертна в определённой области Мироздания, но если Ей захочется пойти дальше? — Даже абсолюты не застрахованы от данного правила. Когда Вселенная схлопнется, мы перестанем существовать, — добавил Он. — Вопрос не решён. Почему ты уверен, что Терпящая жива? Сайтроми пожал плечами, жалея, что ввязался в бесполезную беседу. Бесполезную для тех, кто завязал её, как если бы она являлась туго скрученной верёвкой, ждущей, когда её оприходуют. Но так ли продешевит сам Король, если проявит терпение и не выпрыгнет из этой петли? — Мне удобно верить в то, что Терпящая ещё жива. Надежда на Её возвращение порождает множество мифов среди жителей этого мира, и ими проще манипулировать. А может, новая, недавно навязанная роль — такой же миф, нужный лишь для воздержания претендента от создания хаоса в строго организованном порядке? Сайтроми следовало обдумать этот вопрос детальнее, однако накинувшие маску болтунов отвлекали от проскользнувшей по кончину острия идеи. — Найдите себе уже новое божество. Развесьте запрос на межпространственной доске объявлений, — наклонив голову набок, проговорила Она. — Уверена, криворуких недобогов, не способных правильно распорядиться кварками и лептонами, хоть отбавляй. Зато имеются впередиидущие планы. — Или вам нравится думать, что ваш секстет — единственные высокоорганизованные создания на этой планете? — вторил Он. Сайтроми скривился, не ожидав услышать столько насмешливости из уст воплощённых механизмов. Воистину, дом Их — пустое и скучное местечко, раз Они не брезгуют задерживаться на нижних уровнях. — Советую побеседовать с моей сестрой. Она Ваша преданная обожательница. — Твоё недовольство сжато в столь тугой комок, что сообщество белых карликов позавидовало бы тебе, — выпалила Она. — Он не понял тебя. — Я знаю. — А что насчёт моего вопроса? — Сайтроми скрестил руки на груди. Ему вдруг явилась картина: Матерь зовёт его, а он хочет остаться снаружи и поиграть с братьями и сёстрами чуть дольше. Этот образ, пришедший даже не из воспоминаний, а какой-то нереальной, несбыточной картины, вкраплённой иллюстрациями в жизнь другого Сайтроми, заставил Короля покрыться испариной. Он словно на секунду коснулся чего-то изначального, первородного, разлетевшегося на мириады частиц рубиновой пылью, и сейчас это вновь на триллионную долю секунды стало единым и неповторимым. Но наваждение спало, и мужчина вздохнул полной грудью. — Вопрос? Разве в нём есть что-либо интересное? — Он повёл плечом. — Король, ты уже давно ответил на него. Присмотрись внимательнее к своему маленькому иксу. — Ты хотел сказать, игреку, — поправила Она. — Нет, это именно икс, сколько можно повторять? — К счастью, термин не влияет на дефиницию. — Хватит! — Сайтроми как-то болезненно дёрнулся, яростно сжимая кулаки. — Я прошу Вашего ответа, а не той чепухи, которая летает над головой и оседает на страницах сумасбродных книжонок! Мне важно знать, как всё это вписывается в строчки Естества, как это отражается на движениях планет и яркости светил! — Собственно, никак, — Он развёл руками. — Ответ до банального прост, и зря ты ищешь в нём подоплёку. Правда в том, что ты любишь свою дочь, вот и всё. Вот и всё! Король испытывал неимоверную злость, ведь у необъяснимого, сакраментального чувства, которое гложило его несколько лет кряду, такое тривиальное объяснение! Это всего лишь любовь! Он просил фундаментального толкования, пускай сложного, пускай ломающего сознание вычурными виражами, многослойного, как сама Вселенная. Но не такого глупого ответа, до которого Сайтроми и без помощи добрёл бы в своих исканиях правды. Оказалось, что никакого волшебника, следовавшего запутанной схеме и внедрившего в сущность бессмертного противоречивое уравнение, не существовало. Никаких сложностей и запутанностей, просто безвкусица под названием «любовь». Подавленный откровением высших, Король некоторое время пребывал в разбитом состоянии и собираться обратно не торопился. За неимением других важных событий вокруг он мог позволить себе сконцентрироваться на мучительной дилемме. — Уйди, — мужчина рукой отодвинул мельтешащий «икс или игрек». Любопытная Нахиирдо потопталась рядом, пропала с глаз, а потом вновь появилась, протягивая отцу незамысловатый букетик. — Цветы поднимают настроение. Ты сам так говорил. Девчушка всунула помятые стебли в сомкнутые пальцы родителя, и те тут же пожухли и задымились. Малышка удивлённо ойкнула и бросилась искать новые. И повторяла эту игру в «Сорви, посмотри, как горят, и иди рвать дальше» несколько раз, пока в округе не осталось не обезглавленных цветов. Сайтроми прервал метания Нахиирдо, когда та отправилась за очередным букетом чуть ли не в соседний город. — Тебе лучше? — Девочка сияла от довольства. — Всю печаль отдал цветам? Если нет, я найду другие. Король молча остановил готового сорваться с места ребёнка и покачал головой. Цветы не высасывали злость, однако процесс их поиска осадил разгорячённую стихию внутри Сайтроми. Возможно, подумалось ему, любовь — не такая уж плохая причина, в конце-то концов. Острее всего эта многорукая попрошайка, вытягивавшая неожиданные побрякушки из трещин в дырах, проявилась в не самый приятный момент. И уж тогда-то Короля по-настоящему задела эта витиеватая мелодия, наигрываемая десятью лишними струнами на скрипке. А случилось так, что Нахиирдо на свою голову набрела на болотное чудовище, являвшееся крайне ревностным защитником собственных владений. Оно выскочило, когда малышка засмотрелась на яркие всполохи на воде, и опутало её крючковатыми пальцами. И рассвирепело ещё больше, когда кто-то наступил на сучковатые конечности, но вовремя остановило атаку, задержав острые когти возле лица наглеца. Весь облик Сайтроми кричал: «Давай, попробуй!». Однако продолжение означало бы неминуемую гибель болотного жителя, и он это осознал, когда по разуму ударила волна чужеродной мощи — подчиняющей, укрощающей, пугающей. А скрюченные пальцы начали дымиться, угрожая загореться под раскалённым взглядом Короля: «Ты посягнул на моё. Моё! Так знай, что тебе не уйти от ответственности». И чудовище отступило, надрывно скуля. Нахиирдо попискивала и вырывалась. Оказавшись на свободе, она притопнула ножкой на уползавшие «сучки», но потом как будто испугалась собственной выходки и прытко сиганула к отцу. — Он какой-то сердитый, — пожаловалась она, впиваясь в талию родителя. Сайтроми погладил девочку по голове — той самой, в которой уже обязаны сложиться целые истории о всполохах света и танце линий всего и вся вокруг. И ему ничего не оставалось, как направить воображение девочки в правильное устье. Оставив дитя не по своей воле, Король ещё долго терзался предчувствиями, сопевшими у самого уха хрипловатые сказки. Но к чему эти переживания, ведь у маленькой переменной идеальная маскировка. Должно быть, именно эта миловидная человеческая мордашка остановила дрожащую руку матери, чаявшей задушить греховного младенца сразу после рождения. Как можно убить существо, так походившее на обыкновенного ребёнка, даже если знаешь, что в нём течёт кровь демона? А потом она попалась в ту же ловушку, что и Сайтроми, — полюбила. Так пусть же все люди, слепые от рождения, далёкие от сияния галактик, видят в девочке себе подобного. — Этого мало. Тебя разве не беспокоит, что сейчас происходит? Сайтроми отрешённо посматривал на лицо любимой сестры и пожимал плечами. Единственная, кто был способен понять и разделить его чувства. Порой ему казалось, что Сат’Узунд проявляла себя более опытным родителем, хотя никогда им не становилась. — Тебя разве не беспокоит, что твою дочь пытают служители Церкви? — Королева сцепила пальцы в замок на уровне живота. Ткань рукавов плавно колыхнулась. — Ты не можешь ничего предпринять, верно? Ладно, я сделаю тебе подарок. — Созерцатели? — угадал Сайтроми. — На тебе не весит якоря ответственности, ты можешь оставаться в стороне. Однако он осознавал, что Сат’Узунд готова при необходимости стать Нахиирдо новой матерью, и эта роль не претила Королеве, будто она всю жизнь готовилась к ней. В придачу помощь братьям и сёстрам — не редкость в их семье, а худшим наказанием может стать затянувшаяся на столетия печаль второй половинки. Но всё это застыло несмываемыми пятнами в прошлом. Сейчас же светловолосая служительница меланхолично выслушивала неугомонную болтовню другой сестры, застрявшей в иной части Королевства. Не проходило и часа, как Хатпрос приступала к увеселительной тираде, дразня Сайтроми частым повторением его имени. Если бы те в самом деле обладали какой-то разрушительной силой, крыша уже давно бы погребла под собой надоедливую говорушку. Однако злиться на сестру постоянно Король не мог. Он знал, что Хатпрос донимает его не из вредности характера, а потому что ей одиноко. Очутившись на Верхнем этаже без Хат’ндо, она разорвала с ним зрительную связь и теперь ощущала себя слепой и потерянной. И единственный, на ком Королева могла спустить пар, оказался другой брат. Сайтроми покорно терпел и заведомо прощал все шалости Хатпрос, игнорируя её вопросы и обращения. — Затишье нервирует, — пробурчал под нос Сайтроми, а затем громче добавил. — Вы нашли муудор? Несколько Спустившихся, до этого уверенно щебетавших что-то, вмиг стушевались. Ответ и без облачения в звуковую форму обрёл очевидность. Король мысленно сокрушался неудачам, грозившим перерасти в катастрофу. Рукоять не должна была выйти за пределы Нижнего этажа! — Напомните мне, почему она вообще попала на эту половину мира?! — Мы клянёмся, что вынюхиваем в каждом уголке! Мы отыщем этих проклятых предателей, клянёмся! Муудор не попадёт в руки Церкви. — Надеюсь. У Сайтроми в очередной раз пересохло в горле, и он торопливо запил неприятное чувство водой. Состояние тела заметно ухудшалось, и не ровен час, как тушка просто сгорит изнутри. Пора менять костюм. Сизокрылое видение встрепенулось возле самого носа Короля, и он с силой сжал стакан в руке, одарив прозрачные стенки неровными трещинами. Сайтроми вспомнилась несуразица, проскользнувшая в недавнем разговоре с дочерью. Одноногая калека ковыляла у самого края внимательности, и теперь ей явно нравилось, что следы, наконец-то, заметили. Бессмертный разглядывал её тяжёлым взором, а потом приветливо махнул рукой, подзывая ближе. Можно было тут же сделать эту неловкую странность своей союзницей и повести её в комнату другой стороны, но Нахиирдо наверняка крепко спала, утомлённая тяжёлой операцией, и Сайтроми не спешил нарушать отдых девушки. Банальная причина выпорхнула вновь, однако более не раздражала Короля, а даже забавляла. Меткий удар, Вселенная, принимай поздравления! — И ещё кое-что, — окликнул Спустившихся правитель. — Найдите мне человека. Я хочу знать, где она сейчас и чем занимается. Обрадованные, что хоть как-то могут ублажить раздосадованного Короля, подчинённые тут же оживились. — Кого именно? Мы всё сделаем, только скажите. — Настоятельница Катрия. Важная особа среди представителей Церкви Терпящей. Пора бы познакомиться с ней лично.