Танец Смерти

Через два дня после освобождения из заточения я уже отправлялся на миссию в Боун Виллэдж. Готовясь к отлету, я проводил инспекцию и техосмотр моей крошки NME — так я назвал свой драгоценный вертолет. Я модифицировал ее от носа до хвоста, сделав особый тюнинг — эксклюзивный Рено-стайл. Думаю, я дал ей весьма остроумное имя, и не многие могли сообразить, в чем суть, так что это был мой личный маленький прикол.* После основного осмотра я понял, что нужно заменить один из сервоприводов и убедиться, что все работает должным образом, прежде чем я смогу доверить моей малышке чужие жизни. Делать это в одиночку было довольно муторно, но учитывая, что рядом не было никого, кто мог бы помочь, мне пришлось справляться самому. На самом деле, это был жуткий геморрой, но оно того стоило. Моя детка никогда раньше меня не подводила, и я рассчитывал поддержать эту тенденцию, особенно когда мне предстояло такое длинное путешествие. Я хотел убедиться, что NME никоим образом не подведет меня или моих товарищей. Конечно, Руд тоже внес свой вклад в предстоящее дело, притащив несколько ранцев со взрывчатыми зарядами и детонаторы, которые он собрал для нашего задания прошлой ночью. Он очень любил возиться с динамитом и всем тому подобным. Но обычно не делал ничего хитровыебанного. Он предпочитал элементарную естественность простых вещей. «Нафига эта показуха?» — всегда говорил он, и, признаюсь, мне нравился его подход. Было время, когда мы довольно часто развлекались с его самодельной взрывчаткой. Но, конечно, это было не все, что мы должны были взять с собой. Именно поэтому Руд сейчас был в городе, собирая все необходимое для задания, оставив меня в одиночку возиться с этим долбаным двигателем. Ценг или Елена тоже не могли помочь, потому что накануне отправились в Гонгагу выслеживать еще одно звено террористической цепи. Мы обнаружили, что базы у этих ребят были натыканы чуть ли не по всему свету, но нам пока так и не удалось выйти на их лидера. Но мы надеялись, что сможем найти его прежде, чем что-нибудь выйдет из-под контроля. Я опять остался один на один с Руфусом, что, возможно, также стало причиной, почему я решил начать инспекцию вертолета так рано. Накануне мы с Руфусом немного повздорили из-за того, что мне не нравилась идея оставить его без охраны. Не думайте, что я вдруг воспылал к нему чувствами. Я всего лишь переспал с ним. Дважды. Но этого точно больше не повторится. Я не хотел оставлять Руфуса одного, потому что всегда считал главным приоритетом его безопасность. Быть турком означало для меня нести ответственность за его благополучие. А он как всегда настаивал, что у него есть дробовик на случай, если кто-то сюда сунется, и няньки ему не нужны. Но у меня было другое мнение на этот счет. Мысль о том, что он останется здесь совершенно один, и никого не будет рядом, чтобы защитить его или просто составить компанию, звучала для меня так, как будто он сам ищет неприятностей себе на пятую точку. В конце концов, он разозлился на меня еще больше, когда я съездил в город и уговорил Клауда и Тифу присмотреть за ним, пока нас не будет. Вообще, если точнее, то он был просто в ярости, но мне было наплевать. Я знал, что могу доверять им, даже если они сами не доверяли Руфусу. Они до сих пор относились к нему с подозрением, особенно учитывая, что не так давно он, преследуя личные цели, хранил у себя голову Дженовы. Зная Клауда, я был уверен, что он заебет этим Руфуса при первой же возможности. Но я также знал и Руфуса. Для него все это было игрой. У меня вообще складывалось такое ощущение, что он всегда искал способ превратить любую ситуацию в некое развлечение для себя. Конечно, я понимал, что к нашему возвращению они все захотят поубивать друг друга, но я знал, что Руфус будет в надежных руках. Нравилось ему это или нет, но это был единственный приемлемый вариант. Хотя некоторое беспокойство все-таки было. Пребывание этих троих вместе длительное время могло повлечь неблагоприятные последствия, учитывая, что в дополнение к супер-силе и сверхспособностям у Клауда была еще и не вполне уравновешенная психика. Но я был уверен, что Тифа сможет держать ситуацию под контролем и не допустит трагедии. В общем, я знал, что Клауд, как никто другой, сможет защитить Руфуса в случае чего, если конечно первым его не убьет. Честно говоря, я был весьма удивлен, что они так легко согласились. Но, думаю, что у Страйфа все еще оставалось много вопросов, так что он решил воспользоваться случаем для получения интересующих его ответов. Интересно, какой лапши Руфус навешает ему на этот раз... Ну так вот, при очередном запуске двигателя я почувствовал какую-то странную непривычную вибрацию и понял, что нужно еще раз все осмотреть. Я проверил уже половину возможных источников, когда пришел Руфус с бутылкой вина в руке и сказал: — Я подумал, что ты захочешь выпить. — Вы ж' знаете, я не пью во время работы, Руфус, — сухо ответил я, не отрываясь от технического журнала. — О, так вот, что ты считаешь работой? — сказал он и, подойдя ближе, прислонился к корпусу NME. — Значит, получается, задания, на которые я тебя отправляю, это просто развлечение? Быстро взглянув на него, я саркастически улыбнулся и помахал своим журналом. — Эт' другое. Если я слажаю в этом, то пиздец настанет не только мне. — Справедливо, — согласился Руфус и, немного ссутулившись, отхлебнул прямо из горла. — Ты не перестаешь меня удивлять, — отрешенно сказал он, глядя вдаль и немного щурясь от солнца. Честно говоря, Руфус не особо со мной разговаривал после той ночи, когда мы... Ну, после той ночи. Думаю, мы оба решили придерживаться позиции, будто ничего не было. Хотя я подозревал, что он так поспешил отправить Ценга и Елену подальше именно из-за того, что случилось. Мы тогда выпили слишком много и ничего не соображали, и, возможно, Руфус об этом даже сожалел. Не знаю, и, честно говоря, не хочу об этом думать. — Красное? — кивнул я на вино, отойдя от NME, и уселся на землю, вертя в руках гаечный ключ. — Да. Напоминает мне кое о ком, — он повернулся ко мне и сверкнул глазами, заметив, что я слегка покраснел. С той ночи это был первый раз, когда он снова показал свое особое отношение ко мне, но я постарался сделать вид, что не обратил на это внимания. — Как думаешь, когда они приедут? — Клауд и Тифа? — переспросил я и полез в карман за сигаретами и зажигалкой. Но вместо них я наткнулся на кусок проволоки, которая впилась мне в палец, и выдернув руку из кармана, вскрикнул: — Вот сучара! — Клауд? — уточнил Руфус и удивленно поднял брови. — Нет! Эта гребаная проволока!!! — она вогналась мне прямо под ноготь на безымянном пальце, и это было пиздец как больно. — Дерьмо чокобиное, чтоб тебя! — проорал я и швырнул проволоку на землю. Тихо посмеиваясь надо мной, Руфус смахнул челку с лица и сказал: — Ты прямо как ребенок, — потом он подошел ко мне, чтобы взглянуть на мое ранение. — Дай-ка посмотрю. — Эт' еще зачем? — возразил я и потряс рукой, прежде чем сунуть палец в рот. Присев рядом со мной на корточки, Руфус потянул меня за руку и осмотрел больной палец, при этом улыбаясь как довольный кот. — Может, лучше я его поцелую, — предложил он и сам втянул мой палец в рот. — У меня нет на это времени, Руфус, — испытывая легкое смятение, я резко отдернул руку и вскочил на ноги. — Мне нужно все здесь закончить, пока Руд не вернулся. — Отлично, — сухо сказал он и тоже поднялся, опершись руками на колени. — Я могу чем-нибудь помочь? — Ага... Мож'те изобрести провол'ку, которая не будет впиваться в пальцы каждый раз, когда ее трогаешь. — Я серьезно. Похоже, помощь тебе сейчас не помешает. Я недоверчиво посмотрел на него и покачал головой, а потом все-таки достал сигарету и закурил. Я прекрасно знал, что Руфус мало интересовался механикой. Хотя, должен заметить, я не сомневался в том, что он знал о ней гораздо больше, чем пытался показать. — Что вы знаете о вертолетах, Руфус? — Они летают и сильно шумят, — ответил он, пожав плечами. — Понятно. Тогда вы поможете, если не будете ничего трогать, — сказал я и стал осматривать крепления полозий в надежде, что это они могли стать причиной вибрации. А Руфус в это время тихо посмеивался за моей спиной. — У вас че, нет никаких важных документов? — Есть. Но наблюдать за тем, как ты калечишься, гораздо интереснее. Я, может, и не видел его, но по тону точно знал, что на лице у него сейчас его излюбленная кривая усмешка. Так что я громко сказал: «Ха-ха» и продолжил заниматься делом, решив, что ему станет скучно, и он уйдет через какое-то время. Но Руфус все еще был рядом, когда я устранил все неполадки и закончил с проверками. Он выпил уже полбутылки и, казалось, был доволен всего лишь тем, что находится поблизости. Наверное, ему просто хотелось компании. Или он успел перечитать уже все книги в этом чертовом доме, а заниматься документами было ужасно скучно, в чем я его понимал. — Может, тестовый полет? — предложил я, поднявшись с земли, и, чуть склонив голову, посмотрел на него. — Нет. Давай ты сам. А если все пройдет удачно, тебя будет ждать твое вино, — ответил Руфус, помахав бутылкой в воздухе. — Ага. Если еще че-то останется, — пробормотал я и, забравшись в кабину, начал прогревать двигатели. После двадцатиминутного полета, чтобы убедиться, что все работает, как надо, я посадил NME обратно на площадку и заглушил мотор. Дождавшись, пока остановятся винты, я спрыгнул из кабины на землю. К моему удивлению, Руфус все еще был там, держа в руке бутылку с оставшейся четвертью содержимого. Широко улыбаясь и двигая бровями вверх-вниз, я направился прямо к нему и, забрав у него бутылку, жадно допил все, что там оставалось. — Я так понимаю, все прошло хорошо? — уточнил он. — А то, — ответил я и вытер рот рукавом. И тут мы услышали шум двигателя с другой стороны от дома и увидели Руда, идущего по ступеням. — Кажись, они приехали. — Они? — с глубоким вздохом Руфус расправил пальто и пробормотал с некоторой злобой в голосе: — Полагаю, мне пора идти играть в послушного мальчика. По вполне объяснимым причинам он все-таки ненавидел Клауда и Тифу. Хотя, Клауда все же чуть больше, чем Тифу. Но, несмотря на это, я все равно не оставил ему выбора. Руфус уже поднялся на пару ступеней, когда вдруг остановился, и я как-то неожиданно для себя весь подобрался. Он обернулся и холодно произнес: — Не дай себя там убить, Рено, — а потом, кивнув в сторону NME, добавил: — Мне нужен кто-то, чтобы вернуть этот вертолет назад. Закатив глаза, я решил просто проигнорировать его и вместо этого лучше поприветствовать Руда. Я пошел к нему навстречу, чтобы помочь дотащить сумки со скарбом до вертолета и загрузить их внутрь. — Скольк', по-твоему, мы там пробудем? — спросил я, стоя с сигаретой в стороне и наблюдая за тем, как Руд устраивал многочисленные сумки в грузовом отсеке. — Смотря, как все пойдет, — ответил он, не оборачиваясь. — Один день, если все сложится удачно. Может, два, — он повернулся и, опершись на мое плечо, спрыгнул из вертолета на землю. — Месяц — если нет. — Тогда я, пожалуй, захвачу побольше консервов, — сказал я, потирая потянутую трапециевидную мышцу. — Мм. Когда мы вернулись в дом, забрать еще кое-какие вещи, у входной двери стоял Клауд, скрестив руки на груди, и молча сверлил Руфуса взглядом. Немного напрягала ненависть, с которой он смотрел на него, и я уже даже начал подумывать, а был ли мой план такой уж хорошей идеей. Руфус сидел в своем кресле, закинув ногу на ногу, и спокойно попивал вино, на этот раз уже белое. Он держал бокал, опершись локтем на подлокотник, с самым чванливым и высокомерным видом, на какой только был способен. Хотя не думаю, что для него это было так уж сложно. Он всегда хорошо разыгрывал из себя чопорного сноба. Хотя, почему разыгрывал? Он и был чопорным снобом. Одарив Клауда тонкой коварной улыбкой, он указал рукой в сторону дивана и второго кресла и сказал: — Не хочешь присесть, Клауд? Для Руфуса это была игра — создать такое ощущение, как будто он что-то замышляет, но притворяется, что это не так. Смущало только то, что он действительно что-то замышлял, но притворялся, что это не так. Но то, что он так себя вел, только подтверждало, что ему нравилось трахать Клауду мозги. И не только Клауду. Он любил ебать мозг всем, кто не входил в его близкое окружение. А из тех, кто входил, он трахал мозг, пожалуй, только мне, что наводило на некоторые размышления. Бросив на меня полный сожаления взгляд и глубоко, но сдержанно вздохнув, Клауд нехотя принял предложение и выбрал кресло, которое стояло дальше от Руфуса. Было ясно, что с каждой секундой он все больше и больше жалел о том, что приехал сюда. Думаю, единственной причиной, по которой он согласился сесть, было то, что его подтолкнула Тифа, стоящая рядом. Прошу заметить, что она тоже не выражала большого желания находиться здесь, пока не увидела Руда. При его появлении ее глаза разом потеплели. В принципе, я мог бы, конечно, притащить парочку тупых солджеров, чтобы присмотреть за Руфусом. Мы как раз восстановили их корпус в Джуноне, и у нас было несколько новобранцев и даже некоторые из прежнего состава. Естественно, все это держалось в секрете. Нам были не нужны лишние подозрения на пустом месте. Но так как я никого из них не знал, то не мог им доверять. Признаюсь, что с Клаудом у нас были довольно странные отношения. Мы были чем-то вроде персонального наказания друг для друга. Черт, да кого я обманываю? Для него вся Шин-Ра была врагом номер один. Но, учитывая нашу историю, он был единственным человеком, которому я мог доверить жизнь Руфуса. Я и сам толком не понимал, что было между мной и Клаудом. Мы не особенно-то нравились друг другу, но каждый раз, когда я заходил в «Седьмое Небо», я, как по волшебству, рано или поздно оказывался рядом с ним. Даже предложение подключить Страйфа, когда начались проблемы с бандой Кададжа, исходило от меня. Но, честно говоря, Клауд казался мне каким-то уж чересчур замкнутым и нелюдимым. А еще в нем явно прослеживалась склонность к некрофилии с этим его вечным «Аэрис это», «Аэрис то». Успокойся уже! Она мертва, чувак! Ох, ну ладно, наверное мне не следовало так жестко высказываться. Просто думая о том, через что мне самому пришлось пройти в прошлом, следовало бы учитывать, что все справляются со своими проблемами по-своему. Несмотря ни на что, думаю, между нами что-то было. Что-то странное. Мы одновременно и принимали друг друга, и нет. Наверное, у меня к нему была не столько симпатия, сколько просто доверие. И это доверие иногда приходилось очень кстати. А вот что он обо мне думал — для меня был темный лес. Тифа оказалась более снисходительна к нам, чем Клауд. Может быть, так было потому, что она всегда знала, что нравится Руду. И, возможно, даже допускала мысли о том, чтобы встречаться с ним, учитывая то, что свести их не составило никаких проблем. Ко всему прочему, у нее было просто золотое сердце, правда, тоже не всегда. Конечно, нам всем было известно, что было время, когда она просто сохла по Клауду. Возможно, это и стало основной причиной, почему она таскалась за ним по всему свету. Под конец она уже так отчаянно старалась вывести его из депрессии, что мы буквально видели, как она сгорает изнутри. Именно тогда я начал подбивать Руда почаще наведываться вместе со мной в «Седьмое Небо», чтобы подбодрить ее. И она всегда была очень рада меня видеть, хоть я и понятия не имел, почему. Не уверен, что, будучи на ее месте, я был бы так счастлив себя видеть. Я был виновен в смерти нескольких ее друзей в Секторе 7 и еще многих невинных людей, которых она пыталась защитить. Президент Шинра тогда просто сказал: «Взорви Сектор 7», и я взорвал. Вот так, ничего больше. Конечно, все знали, что на той части Плиты, которую я обрушил на Сектор 7 тоже были люди, но мы не вели статистику умерших. В мои обязанности не входило об этом думать или переживать по этому поводу. Так зачем вообще париться? Но я все же парился. Немного. Может быть, поэтому я и пытался как-то загладить свою вину перед этими двумя. И сводничество Руда с Тифой тоже, можно сказать, было дополнительным плюсом в попытке улучшить отношения. Заглянув в обе наши комнаты, Руд вернулся с двумя спальниками, о которых я, естественно, забыл, и бросил на меня укоризненный взгляд, в очередной раз напоминая, что пора бы уже начать думать об этом самостоятельно. Я вечно забывал всякие мелочи, но, к счастью, он знал об этом и каждый раз страховал меня. Руд даже сказал как-то, что не может понять, как я могу быть таким дотошным во всем, что касается работы, и таким рассеянным во всем остальном. Я тогда только пожал плечами и сказал, что все остальное просто не важно. Так что он больше не поднимал эту тему. Прежде чем мы успели выйти за дверь, Тифа догнала Руда и, развернув его за плечо, пожелала, чтобы он был осторожен. Я в шутку сделал вид, что обиделся, потому что она не потрудилась проявить никакой заботы обо мне: — Эй, а как же я? — Что-то подсказывает мне, что ты всегда будешь в порядке, — ответила она и кокетливо стрельнула в меня своими очаровательными глазками. Но весь этот флирт, естественно, был в шутку, она никогда не вкладывала в это какого-то смысла. И Руд это прекрасно знал и не обижался. Он наклонился, чтобы чмокнуть ее в губы на прощание, а я посмеялся про себя, каким же он все-таки был застенчивым джентльменом. «Он, должно быть, по-настоящему в нее влюблен, раз уж проявляет такие яркие эмоции», — с сарказмом подумал я. — Так, ладно, ребят, завязывайте. Тошнит уже, — сказал я и потянул Руда за рукав, чтобы он оторвался от своей богини, и мы могли уже отправиться делать нашу работу. === Как мы и планировали, я приземлился где-то на северо-западе от Боун Виллэдж. Солнце только начало заходить за горизонт, создавая в небе какое-то невероятное зеленовато-синее сияние. А воздух здесь был жутко морозным. Дрожа всем телом и оглядываясь по сторонам на бесплодную скалистую местность, я подумал, что, может быть, Вутай был не так уж плох, в конце концов. — Черт. Ты захватил куртки? — спросил я, потирая ладони, чтобы согреть их. Взглянув на меня с презрением, чтобы в очередной раз напомнить мне, что нельзя быть таким идиотом, Руд достал из сумки два пуховика и кинул один мне. Благодарный за то, что он всегда был таким предусмотрительным, я быстро напялил на себя пуховик, выдыхая облачка пара в сухой морозный воздух. Я неистово стучал зубами, чувствуя, как все тело покрывается гусиной кожей оттого, что температура понижалась с каждой минутой. — Вот скажи мне, — начал я, окинув окрестности еще одним недовольным взглядом. — Какого хрена мы решили лететь сюда именно осенью? — Прекрати ныть, Рено. Помоги лучше с палаткой. — Ладно... ладно, — пробормотал я и, прикурив сигарету, стал помогать Руду собирать рейки для палатки. Мы приземлились в достаточно глухом месте, чтобы не быть обнаруженными, и надеялись провести здесь только одну ночь, но Руд всегда готовился основательно на случай, если что-то пойдет не так. В случае чего, мы сможем неплохо продержаться как минимум месяц. — Ты, случайно, не захватил какие-нить перчатки? — спросил я и оглядел сумки, растирая руки, чтобы не дать пальцам окончательно закоченеть. — Неа. Только мои, — насмешливо сказал он, подняв руку и пошевелив пальцами перед моим лицом, чтобы поиздеваться. Я отбил его руку и стал собирать колышки для палатки. Эти долбаные железяки прямо-таки обжигали холодом голые руки, так что я натянул на ладони рукава пуховика, чтобы хоть как-то защитить их. — Я же говорил тебе купить перчатки, — сказал Руд, посмеиваясь надо мной. — Ну-ну. Как будто они мне так уж нужны, — ответил я, закатив глаза для пущего эффекта, и стал пытаться воткнуть один из колышков в промерзшую землю, но рука соскользнула и напоролась на торчащий острый выступ, который распорол мне всю ладонь. — Твою в бога душу мать! — зашипел я, схватившись за руку, и стал выплясывать на месте от боли, продолжая сыпать ругательствами. — Черт возьми, как ты умудряешься выживать вообще? — спросил Руд, подойдя ко мне, чтобы осмотреть рану. Постанывая от боли, я пытался не рыпаться, пока он осматривал мою руку, борясь с желанием отдернуть ее и прижать к себе, чтобы спрятать от мороза, который только усиливал боль. Покачав головой, Руд дотянулся до аптечки, которая странным образом оказалась поблизости. — Че? Ты ожидал чего-то подобного? — жалобно спросил я. — Ну ведь я же с тобой. После того, как он перевязал мне руку, мне в голову пришла блестящая идея, что алкоголь может помочь согреться и отвлечься от мерзкой пульсирующей боли. Я порылся в сумках и нашел несколько бутылок вина, которые Руд так любезно взял с собой. Пожав плечами, я решил, что не будет ничего страшного, если я открою одну и начну пить, пока он заканчивает с палаткой. Я ни за какие коврижки не хотел торчать на морозе и именно поэтому решил найти способ остаться в вертолете, пока Руд возится с палаткой на холодном ветру, пусть даже из-за этого мне пришлось немного покалечиться. Я считал, что он прекрасно может справиться и в одиночку. И было не так уж важно, что его всегда жутко бесило, когда я так делал, потому что мне было все равно. Там было слишком холодно. === Дождавшись полуночи, просидев за составлением и изучением плана местности, мы решили разделить обязанности, чтобы покончить с этим делом побыстрее. Ранее нам удалось обнаружить два лагеря прямо рядом с Боун Виллэдж, и чисто из лени мы решили просто сравнять их с землей и отправиться домой. В конце концов, у нас обоих имелись более приятные дела, нежели торчать на Северном Континенте, отмораживая себе задницы. Однако Руд к этому разделению подошел более осторожно, чем я, и стал себя вести, как будто он моя мамаша, проверяя, взял ли я свои пистолеты, глушитель, шокер и что там еще мне могло понадобиться, попади я в неприятности. Не то чтобы он считал меня некомпетентным, скорее он просто знал, что я мастер по наживанию проблем, когда слишком долго остаюсь один. Он заботился о моем благополучии на протяжении уже многих лет. Думаю, моя неуклюжесть его тоже немного беспокоила, но на работе у меня обычно с этим было все в порядке. На самом деле не было никаких причин, почему бы я не смог справиться с такой простой задачей. В довершение ко всему, раз уж он не уследил за мной, Руд предложил мне свои перчатки в знак сочувствия, но я отказался. После двух бутылок вина я чувствовал себя прекрасно, и мне не нужны были никакие чертовы перчатки. Как и не нужно было быть кристально трезвым для того, чтобы установить взрывчатку. Вот почему я столько принял, пытаясь согреться. Плюс, у нас с Рудом уже вошло в привычку немного выпить перед работой, чтобы расслабиться, так что все было нормально. Короче, мне достался меньший из двух лагерей. Мы сначала поспорили из-за этого, и когда не пришли к единому мнению, решили кинуть жребий, и я, естественно, проиграл. Но я бы с легкостью мог справиться и с большим, если бы мне повезло. На самом деле, лучше бы я действительно отправился к большому лагерю. Потому что последнее, что я запомнил рядом с маленьким, прежде чем все перед глазами потемнело, это то, что я устанавливал последний заряд взрывчатки, когда услышал сзади какое-то движение, и что-то пахнущее химикатами прижалось к моему лицу. === Я понятия не имел, сколько времени прошло. Когда я пришел в себя, мне показалось, что что-то было воткнуто мне в руку, и я вроде бы сидел. Я был дезориентирован. Сердце бешено грохотало, и удары были нерегулярными и громко отдавались в ушах, как будто оно решило переместиться из груди в голову. Я попытался поднять руку и дотронуться до головы, но понял, что не могу двигаться. Понадобилась пара мгновений, чтобы понять, что мои руки были привязаны к спинке стула, на котором я сидел, а ноги — к передним ножкам. На глазах была плотная повязка, сквозь которую невозможно было что-то увидеть. Все, что я мог различать, это звуки, и я слышал какие-то шорохи, будто вокруг двигались люди. Но звуки были сильно искажены, как если бы они были где-то на расстоянии, да еще и приглушены, хотя я знал, что кто бы там ни был, он находился рядом со мной. — Ты знаешь, где ты? Было не понятно — мужской это голос или женский, и даже далеко ли он от меня или близко. Было ощущение, что между мной и окружающим миром произошла какая-то рассинхронизация во времени, и слова, которые я слышал, то замедлялись, то ускорялись, отдаваясь эхом в ушах с тошнотворной непоследовательностью. Это звенящее эхо заставляло меня непроизвольно морщиться и стонать от дискомфорта. — Оп-п'л...зень... — невнятно сказал я, чувствуя как изо рта тянется тонкая дорожка слюны. Все мое тело онемело, и я практически не чувствовал языка, из-за чего было трудно говорить. Что-то упало мне на колени, но даже не видя этого и особо не чувствуя, я знал, что это такое. — Ты знаешь, что это? — Взр'вчат...ка. — Сколько ты установил? — Н-не... не д'стат'чно, — ответил я между вдохами. В груди была тяжесть, казалось, что я не могу дышать, и я внезапно испугался, что могу задохнуться. Но беспокойство у меня вызывало не только затрудненное дыхание. Мое сердцебиение становилось все более и более неровным, сначала замедляясь почти до остановки, а потом бешено разгоняясь буквально за секунду, и снова замедляясь, без какого-либо определенного ритма. Было похоже, что сердце просто забыло, как нужно работать, и пыталось это вспомнить. Почти сразу после моего ответа послышался легкий смешок, и потом от сильного удара мою голову мотнуло в сторону. Но я ничего не почувствовал кроме резкого движения и тонкого металлического привкуса во рту. Они что, не понимают, что я ничего не чувствую? Нахрена было это делать? — Интересно. В твоем удостоверении указано только имя. Рено. Турк. И все. Что ж, Рено — турк, попробуем еще раз. Сколько рюкзаков со взрывчаткой ты установил вокруг нашего лагеря? Из-за прилагаемых усилий ничего им не выдать, голова у меня закружилась еще сильнее, вызвав безжалостную тошноту. Мне уже приходилось бывать под воздействием подобных препаратов, и мне удавалось их побороть. Я надеялся, что мне удастся и в этот раз. — Н-не... помню. — Мне казалось, ты говорил, что эффект будет незамедлительным. — Обычно так и есть, — послышался еще один голос — нервный и немного дрожащий. — Но этот парень турк. Может, они проходят специальную подготовку, чтобы уметь справляться с сывороткой. — Да, глаза и уши Шин-Ра, собственной персоной, — сказал первый и взъерошил мне волосы. Потом он резко повернул мою голову в сторону, от чего головокружение усилилось еще больше. — Кто бы мог подумать, что нам повезет заполучить такое сокровище. Вколи ему еще. Посмотрим, из чего сделаны шинровские шавки. — Н... Н-нет, — просипел я, пытаясь вырваться, но не уверен, что меня кто-то услышал. Честно говоря, я не думал, что смогу выдержать даже ту дозу, которую они уже мне вкололи, так что у меня не было никаких сомнений, что еще одна точно меня убьет. В приступе паники я стал вырываться еще сильней, но ничего не мог сделать. И почувствовав иглу, снова воткнутую мне в руку, только и смог, что слабо застонать. — Я понимаю, ощущения не самые приятные, — снова послышался голос первого говорившего. Исходя из того, что я еще с трудом мог понять, я пришел к выводу, что он находился за моей спиной. Хоть я и не чувствовал времени в моем состоянии, но могу сказать, что прошло, возможно, несколько минут, прежде чем я начал ощущать действие второго укола. За это время я не услышал от них ни звука. Шум сердца в ушах постепенно становился все более неумолимым, так же как и нарастающие волны головокружения. Тошнота усилилась настолько, что я думал, что меня может вырвать в любой момент. А еще что-то потекло у меня изо рта, и я не знал, была ли это кровь, слюна или рвота, потому что все в моей голове перемешалось и вращалось во всех направлениях. — Итак, спрошу снова. Сколько рюкзаков ты установил вокруг лагеря? — Шесть, — выпалил я, надеясь, что концентрация принесет какое-то облегчение. — Замечательно. Значит мы нашли их все, — сказал он и убрал рюкзак с моих коленей. — Избавься от них. — Конечно, — ответил второй голос, и я услышал кого-то третьего, которому второй велел ликвидировать рюкзаки со взрывчаткой. Я упрямо пытался вычислить по голосам, сколько человек здесь находилось, хотя сосредоточиться было чертовски трудно. А еще я гадал, сколько времени понадобится Руду, чтобы понять, почему я не вернулся в лагерь, и прийти за мной. Я знал, что увидев мое отсутствие, он сразу так и сделает. Он просто не мог иначе. От меня лишь требовалось потянуть время, и я надеялся, что не придется ждать слишком долго. — Что ты можешь рассказать нам о Мако? Я прекрасно понимал, о чем он спрашивает, но должен был убедить себя самого в том, что это что-то другое, чтобы и ответить честно, и ничего ему не выдать. А еще я понадеялся, что, если меня вырвет, то, может быть, из меня хотя бы частично выйдет тот препарат, который они мне вкололи. Но все, что мне удалось исторгнуть изо рта, это слова: — Оно... берется... из Л-лайф... стрима. — Сообразительный ублюдок! Почувствовав странное давление в плече, я закричал, но больше не от боли, которую я все равно не чувствовал, а скорее от осознания того, что произошло. Он только что всадил нож мне в плечо. От чувства его дыхания на моем лице, голова закружилась сильнее. А когда давление в плече возросло и стало углубляться, и я понял, что он поворачивает лезвие в ране, меня затошнило еще больше прежнего. — Что задумал Шинра?! — заорал он мне на ухо, заставляя отшатнуться. Бля, Рено. Ты сможешь. Это всего лишь наркотик. Просто наркотик. Ты знаешь, как справиться с ним. — Не знаю, — простонал я. — Чушь собачья! Что Шинра затеял? — Да, бля, не знаю я... Не знаю, — из глаз потекли слезы, впитываясь в ткань повязки, и я, не в силах сдержаться, стал тихонько похныкивать. Это было унизительно, но я не мог остановиться. И, думаю, от этого стало только хуже, потому что в ушах вдруг оглушительно зазвенело, и головокружение накатило с новой силой. Уверен, что меня вырвало, когда он вытащил нож из моего плеча, потому что меня обдало знакомой волной тошноты, а рот наполнился кислой и неоднородной субстанцией. — Фу, мерзость, — послышался голос второго присутствовавшего. — Хм. Похоже, с этим парнем нам нечего ловить, — первый немного успокоился, и сейчас его голос звучал приглушенно, как будто он бормотал себе под нос. — А, может, я задаю не те вопросы. Я услышал, как он что-то обсуждает с остальными на расстоянии, но из-за звона в ушах, мне было не разобрать слов. — Ладно. Давай попробуем еще разок. Что Шинра рассказывал тебе о своих планах? Я знал, что, если что-нибудь им скажу, то буду мертв сразу же, как только слова покинут мой рот. Поэтому мне надо было заставить себя подумать о чем-то не важном из того, что мне мог говорить Руфус. — У м-меня будет... св-воя кв'ртира, — поморщившись, выдал я. — Нда, не таким уж сокровищем он оказался, — сказал второй. Первый снова начал терять терпение, и я услышал легкое постукивание, как будто он притопывал ногой по полу. — Подумай, Рено. Чего хочет Шинра? — Д-думаю... секса. «О, Гайя, Рено. Только не это! Не говори им этого!» — подумал я, скрежеща зубами от собственного идиотизма. Хотя, я все равно ничего не чувствовал. Ощущения были похожи на алкогольное опьянение, когда не чувствуешь боли, а только физическое действие. Я попытался отвлечься от того, что только что сказал. Это даже хуже, чем пытка. Это самый настоящий долбаный кошмар... — Чего? — удивленно переспросил он. — Секса! — повторил я, не в силах больше сопротивляться препарату. «Вот какого хера?» — мысленно выругался я. — «Пусть еще весь мир об этом узнает». — Что за хрень он несет? — спросил первый у своего напарника. — В душе не ебу, — ответил тот. В этот момент послышался какой-то шум, судя по всему, доносившийся снаружи, а потом был громкий хлопок, эхом отдавшийся у меня в голове, и глухой стук, как будто что-то упало. Надеясь, что это Руд, наконец, явился спасать мою задницу, я стал бороться с веревками, чтобы побыстрее свалить оттуда ко всем чертям. Я решил, что если мне удастся по-быстрому выбраться, то я смогу найти какой-нибудь большой камень, чтобы заползти под него и тихонько сдохнуть. — Это еще что? — Мне сходить проверить? — Погоди секунду. Не будем спешить. После короткой паузы меня спросили, был ли со мной еще кто-нибудь. К счастью, это был легкий вопрос. Я истерично засмеялся, за что получил еще один удар по голове. — С тобой здесь есть еще кто-то?! — снова спросил он. — Тольк' вы, п-парни, — с усмешкой ответил я. И вдруг раздался еще один хлопок, громкий удар, как будто кто-то выбил дверь, и потом — пара выстрелов. Они были заглушены и в моем состоянии воспринимались довольно странно. Я беззвучно зарыдал от облегчения, предполагая, что мои мучители получили свое. — Рено. Ты меня слышишь? — послышался знакомый, хоть и искаженный, голос Руда. Даже если мне было трудно сосредоточиться на нем, я все равно его узнал и слабо ответил: — Да. — Будь со мной, приятель, — выпалил Руд, и я почувствовал, как он разрезал веревки и грубо сдернул их. А потом он стянул с меня эту чертову повязку, и я тут же об этом пожалел. Свет резанул по глазам, все вокруг завращалось во всех направлениях, цвета сошли с ума и были одновременно и яркими, и блеклыми, как выгоревшими. Казалось, что все как бы вывернулось наизнанку. От всех этих нахлынувших ощущений я упал вперед и, кажется, заблевал Руду все ботинки. Но он не отреагировал на это. Он обхватил меня рукой за талию и помог подняться. — Справишься? — спросил он, и все, что я смог сделать в ответ, это кивнуть, плотно зажмурив глаза. — Нужно вытащить тебя отсюда. Идти сможешь? — Н-не знаю... Поп-пробую, — поморщившись, ответил я, все еще тяжело дыша, и застонал от жуткого ощущения, как будто все тело было утыкано раскаленными иголками. Я не замечал этого, пока сидел, но стоило мне только встать, как меня захлестнула пронизывающая боль. В меня словно кинжал втыкали при каждом движении. А еще я не мог открыть глаза, боясь, что меня снова вырвет. Неуклюже дотащив меня до двери, Руд в итоге подхватил меня на руки и вынес оттуда. Оказалось, что я был в тот момент гораздо более беспомощным, чем мне казалось, хоть и прилагал все усилия, чтобы не быть такой обузой. С каждым шагом Руда на меня волна за волной накатывала тошнота, а голова заболела еще сильнее. Было такое чувство, как будто мой мозг просто плавал в голове, ударяясь о стенки черепной коробки. Пока я стонал от, мягко говоря, неприятных ощущений в теле и неспособности контролировать себя, Руд достал что-то из кармана, и я предположил, что это был детонатор. Зная своего друга, могу сказать, что он установил еще несколько рюкзаков со взрывчаткой, прежде чем прийти меня спасать. Оглушительный взрыв и яркая вспышка позади нас стали подтверждением моих мыслей. Свет даже сквозь закрытые веки пронзил голову через глаза прямо к затылку, а отзвук взрыва заставил меня закричать и вывернуться из рук Руда. Приземлившись на четвереньки, я нагнулся вперед и снова проблевался. — Ебать, Рено. Чем они тебя накачали? — спросил Руд, подхватив меня и приподняв веко на моем правом глазу, чтобы взглянуть на зрачок. — Не знаю, — захныкал я, пытаясь отвернуться. — Выглядишь дерьмово. Нужно срочно вернуться в лагерь. Все еще поддерживая меня в вертикальном положении, Руд слегка встряхнул меня, заметив, что я начал проваливаться в забытье, отчего мне снова захотелось поблевать. — Ты выдержишь? — Прост'... поб-будь... с-со мной, — сказал я, пытаясь поплотнее прижаться к нему. Немного отстранившись, Руд начал щелкать пальцами у меня перед лицом, возвращая меня к дискомфорту реальности, от которого я надеялся спастись, потеряв сознание. — Не смей умирать, Рено. — Передоз, — выдавил я. — Н-наверно... — Я понял, — подняв меня с земли и закинув себе на плечо, Руд как можно быстрее направился к нашему лагерю, прикрикнув: — Не спать! Не знаю, сколько времени прошло, но я вдруг испытал чудовищный шок, когда ни с того, ни с сего оказался в ледяной воде. Я издал такой крик, от которого кровь могла застыть в жилах, когда леденящий холод пронзил все мое тело. Руд зачерпнул воды и вылил мне на голову, торопливо проговорив: — Прости, приятель. Я не знаю, что еще сделать. Я понимал, зачем он это делает. Хныкая и скуля, я цеплялся за него, пытаясь прижаться сильнее в надежде найти хоть какое-то чувство безопасности. Он тоже весь трясся от холода и стучал зубами, потому что стоял в воде вместе со мной. Ради того, чтобы помочь мне, он тоже терпел весь этот жуткий холод. — Я не хочу делать этого сейчас, но я должен спросить, что ты сказал им. — Ничего, — сказал я, сжав зубы, чтобы они не стучали слишком сильно. Я был все еще под действием сыворотки и не мог лгать, но в моем ответе не было лжи. Я действительно не сказал им ничего из того, что они хотели узнать. — Ты не сказал им о реакторе в Нибельхейме? — Нет... Н-ничего про р-реакторы. — Но ведь ты должен был сказать хоть что-то. Что именно? — Что у м-меня б-будет своя кв-вартира, — ответил я и слабо засмеялся. — Это все? — Нет. О, Гайя... Заткнись, чувак... Заткнись... — Что еще ты сказал им? — спросил Руд спокойным и обманчиво доверительным тоном, даже не подозревая, насколько коварным на самом деле был его вопрос. Конечно, я понимал, что он должен был это спросить, чтобы знать, нужно ли Руфусу о чем-то беспокоиться на случай, если кому-то из этих уебков удалось уйти. Конечно, Руд мог бы подождать с этим и до тех пор, когда мы доберемся до лагеря, но он не был уверен, дотяну я до этого или нет. Я все понимал. Он не мог рисковать тем, что я умру, не успев передать ему информацию, которая может быть крайне важна. В конце концов, мы были турками не случайно, а потому что понимали, что это такое. И долг был превыше всего. — Н-ничего... Я не зак-кончил, — сказал я, неожиданно начав отпихиваться от него. Ледяная вода немного прочистила мне голову, но я все еще не мог нормально сосредоточиться. И я однозначно не хотел говорить об этом с ним. С кем угодно, но только не с Рудом. Но он вцепился в меня, не позволяя мне отстраниться. — Рено, я должен знать все, о чем вы говорили. — Нет, — пытаясь отбиться от него, я начал поскуливать, что не очень-то помогало в моем случае. — Пожал'ста, Руд... — Ты ведь понимаешь, почему я спрашиваю? — Да... Я п-понимаю... — Тогда ты должен ответить мне, — несмотря на мое сопротивление, он с легкостью меня удерживал, и чем больше у него возникало подозрений, тем крепче становилась его хватка на моих руках. А то, что он был настолько крупнее меня, делало мои попытки вырваться такими же тщетными, как попытки ребенка вырваться из рук взрослого. — Я чуть не рассказал им про секс! — выпалил я, надеясь, что смогу просто покончить с этим и сдохнуть уже, наконец. Эту гребаную сыворотку нужно уничтожить к чертовой матери. Я решил, что если выживу, то моей следующей миссией будет найти ее источник и стереть его с лица Гайи. — Со шлюхой? — спросил Руд в легком замешательстве. — Гайя... Нет... С какой еще шлюхой? — ответил я с промелькнувшей надеждой, что мне удастся сменить тему. — Я не знаю. А с кем еще ты спал в последнее время? — он просто понятия не имел, каким ужасающим был этот вопрос в своей кажущейся безобидности. О, убейте меня. Кто-нибудь, пожалуйста, убейте меня! Пусть на меня свалится метеорит и расплющит на месте. Пожалуйста. Гайя. Пожалуйста! — С Руфусом! — выкрикнул я. — Что? — внезапно Руд отпустил меня, и я на мгновение ушел с головой под воду, при этом наглотавшись ее и чуть не захлебнувшись. — Рено... это не смешно! — Он так хорош, Руд... Ннн... Гайя... Он просто охуенный! — Совсем крыша поехала?! — заорал Руд, отталкивая меня от себя, и обвинительно указывая на меня пальцем. — Я знаю, у тебя больное чувство юмора, Рено. Но, мать твою, это не смешно! — Я знаю... Зн-наю... Он как животное. К-как дикий зверь, — меня понесло. Слова сами собой вырывались изо рта, и я не мог это остановить. Руд больше не задавал вопросов, наоборот, он даже не хотел меня слушать, но я чувствовал какое-то странное облегчение оттого, что все открылось. — С меня достаточно! — снова подхватив меня, он покачал головой и, взяв меня за подбородок, внимательно посмотрел мне в глаза. — Сейчас мы возвращаемся в лагерь, и когда тебе станет лучше, я посоветую Руфусу проверить тебе голову! — Нет... Н-не говори ему, что я тебе рассказал, — запаниковав от мысли, что Руфус со мной сделает, если узнает, что я все растрепал, я понадеялся, что Руд разозлится на меня еще больше и утопит прямо здесь. Но мне не выпала такая удача. — Не думаю, что я смог бы рассказать ему, если бы захотел. У тебя очевидно какие-то проблемы. С этими словами он вытащил меня из воды и понес в наш лагерь. === — Надо снять с тебя мокрое шмотье, пока ты не окочурился от холода. Сейчас вернусь. Руд оставил меня сидеть в палатке, дрожа и стуча зубами. Я промерз буквально до костей, но чувствовал себя гораздо лучше, конечно, не считая моей нежелательной исповеди. Размышляя о том, с чем мне придется иметь дело после всего, что я сказал, я вспомнил, что в одной из сумок в палатке было оружие. Мысль о самоубийстве показалась мне в тот момент весьма привлекательной. Это была бы не такая уж большая потеря. В принципе, на свете бы стало одним отморозком меньше. Думаю, мир бы не сильно из-за этого расстроился. Хм... Руд не задержался слишком надолго и вернулся с аптечкой и несколькими зельями. — Выпей это, — велел он, бросив их мне на колени. Поставив аптечку рядом, он принялся снимать с меня рубашку, чтобы получить доступ к ране в плече. — Черт. Да он тебя насквозь продырявил. — Я знаю, — простонал я. Чувствительность постепенно возвращалась в тело, и тупая пульсация в плече становилась более ощутимой. — Откуда все эти царапины? — спросил он про несколько отметин на моей спине и боках. — Руфус, — тупо ответил я, не задумываясь уже о своих словах. Закрыв глаза, я откинул голову, проваливаясь в сон. — Да ты заебал уже. Я тебе сказал, это не смешно. Слабо засмеявшись, я лениво взмахнул рукой, уже практически отключаясь. — Не смей вырубаться, Рено, — шлепнув меня по лицу, чтобы выдернуть из забвения, он дождался пока я открою глаза и ткнул в меня пальцем. — Я не собираюсь терять тебя. Только не сегодня. — Мм, — промычал я, все еще испытывая желание заснуть, но зная, что лучше этого не делать. Когда он закончил перевязывать мое плечо, а зелья понемногу начали действовать, Руд бросил мне сухую одежду и поинтересовался, смогу ли я переодеться самостоятельно. Кивнув, я взял одежду, надеясь, что он оставит меня в покое, чтобы я мог, наконец, заснуть. Я понял, что он пошел переодеваться в NME. Я сомневался, что ему очень хотелось на меня смотреть со всеми моими разговорами о Руфусе, и его нельзя было в этом винить. Однако, почувствовав себя лучше, я даже посмеялся над всей этой ситуацией, испытывая облегчение, что он мне не поверил. Руд знал, что я был способен лгать под действием подобных сывороток, и я был не намерен убеждать его в том, что этот случай был несколько иным... До тех пор, конечно, пока он сам меня об этом не спросит.