Танец Смерти

Прошло уже больше двух месяцев с той ночи, что я провел с Руфусом, и все это время я изо всех сил старался свести к нулю любое наше общение, не касающееся работы. Для меня было привычным делом бежать от проблем, когда становилось слишком жарко. Я был не в состоянии разобраться даже со своими собственными эмоциями, не говоря уже о чьих-то еще, а Руфус своим поведением просто добил меня. В результате большую часть всех вечеров я зависал в «Седьмом Небе», напиваясь до пляшущих бахамутов, потом ковылял домой и вырубался один в своей квартире, благо теперь она у меня была. У меня вошло в привычку флиртовать с Тифой, чтобы получить бесплатный напиток... Ну, или просто так флиртовать с Тифой, потому что бесплатную выпивку я так ни разу и не получил. Не поймите меня неправильно, я не собирался отбивать ее у Руда. Они оба понимали, что я такой, какой есть, и принимали меня со всеми моими заморочками. А еще я временами крутился вокруг нее, чтобы передать послания от Руда, которые он мне оставлял каждый раз, когда выходил на связь. Его отправили на поиски человека, создавшего ту сыворотку, которую я имел удовольствие испытать на себе, и его не было уже больше месяца. Еще одним привычным делом для меня стало выпивать вместе с Клаудом. Иногда мы с ним даже разговаривали о чем-нибудь, но, в основном, просто сидели и бесили друг друга, пока кто-то из нас не надирался и не уползал домой. Я не знаю, почему так часто ошивался вокруг него. Наверное, потому что он был еще одним моим давним знакомым в этом баре и не был какой-нибудь телкой, которая хотела залезть ко мне в койку. Самым странным было то, что мы просто сидели и выпивали, беспрестанно обмениваясь подколками и оскорблениями, но никто из нас не уходил до тех пор, пока тот или другой не напивался до состояния, когда уже с трудом мог держаться на ногах. Каждую ночь я мог рассчитывать на то, что Клауд составит мне компанию. Ну или, скорее, я ему. Он всегда сидел за одним и тем же столиком — самым тихим, в дальнем углу зала — и всегда в гордом одиночестве. Я подсаживался к нему со своим стаканом и каким-нибудь язвительным замечанием, а он не оставался в долгу и отвечал мне тем же. Однажды ночью я потерял свою ключ-карту, и мне пришлось ночевать на улице только ради того, чтобы утром обнаружить ее в кармане, а не в бумажнике. У меня были большие подозрения о причастности Клауда к этому, так как я знал, что он неплохо умел шарить по карманам и тому подобное. В конце концов, мы все были свидетелями того, как он проделывал это даже во время драки. Несмотря на всю его серьезность, в нем все же была некая толика озорства, которая становилась все более явной и даже пугающей по мере того, как я лучше узнавал его. Она немного граничила с жестокостью. Однако это проявлялось не слишком часто. По большей части Клауд был серьезен и угрюм, но иногда в его поведении проскальзывала этакая злобная насмешливость. А еще я заметил, что Тифа его реально раздражала, пусть даже он и продолжал заботиться о ней. Думаю, это из-за того, что она все никак не могла оставить его в покое, а Клауд ведь по натуре был явным одиночкой и не любил, когда кто-то постоянно доставал его. Хотя, я ведь тоже его доставал. Но я получал от этого удовольствие и, в отличие от Тифы, вообще частенько раздражал людей намеренно. Ценг и Елена все еще занимались поисками лидера Оползня и прочесали уже чуть ли не полмира, так и не добившись результатов. Руфус несколько раз посылал меня проверить, как идут дела на подпольном очистительном заводе в Нибельхейме, и еще на пару миссий, которые он считал наименее опасными для меня. Я понимал, что он пытался держать меня поближе, чтобы приглядывать за мной, и, хоть я и не особо с ним разговаривал, но знал, что он все еще обеспокоен моим состоянием. У меня до сих пор случались странные приступы — по большей части это был просто громкий звон в ушах, сопровождавшийся тошнотой, — но они, казалось, стали происходить все реже и реже, так что я не особенно запаривался на этот счет. Руфус, напротив, несколько раз заставлял меня пройти медосмотр, но врачи не смогли найти каких-либо очевидных причин, из чего я сделал вывод, что дело было просто в моем организме, учитывая, как я с ним обращался на протяжении многих лет. Как-то ночью Руфус отправил меня на довольно странное задание. Но я не задавал вопросов, зная, что у него на то были свои причины. Я должен был отправиться в особняк Шин-Ра в Нибельхейме и отыскать все оставшиеся бумаги Ходжо среди прочих документов и еще кое-какую мелочь, при этом убедившись, что никто не узнает, куда я направляюсь и что собираюсь делать. Ну, это было не так-то сложно. Я в своей жизни выполнил уже столько подобной ерунды, что мог бы сделать это с закрытыми глазами. В общем, зайдя в старый особняк, я сразу направился в подвал, где по подозрению Руфуса у Ходжо могла быть холодильная камера. Босс предположил, что она должна была быть потайной и, возможно, скрывалась за одним из книжных шкафов в библиотеке. Честно говоря, я недоумевал, откуда у Руфуса такие догадки, и почему его предчувствия временами были такими сильными. Я удивлялся, почему еще никто не нашел эту камеру, если, конечно, она действительно существовала, ведь и здание, и подвал уже несколько раз обыскивались с тех пор, как Клауд и компания обнаружили здесь Винсента. Может быть, потому что никто не искал ее? Я не был уверен на этот счет. На самом деле, я не был уверен, что меня это вообще как-то волновало. Это заморочки Руфуса, не мои. Я просто выполняю свою работу. Перебрав все возможные варианты, как найти тупую хуйню, которой, может, и вовсе не существует, я стал медленно водить руками по краям стеллажей, где они прилегали к стене или друг к другу, пытаясь уловить изменения температуры. То и дело я доставал из нагрудного кармана свою флягу и делал пару глотков. Я стал гораздо больше пить в последнее время, но мне было насрать, будут у меня из-за этого проблемы или нет. Не нужно иметь трезвую голову для того, чтобы искать что-то, чего не существует. «Это просто какой-то ебаный прикол. Не задание, а черте что», — подумалось мне, пока я послушно выполнял данный мне приказ. — «Пустая трата времени». Когда я уже был готов сдаться, я, наконец, нашел, что искал. Слабый поток воздуха за одним из стеллажей у западной стены. Прикурив сигарету, я поднес ее к щели и увидел, как дымок слегка сдувает в сторону, а это значило, что мне не показалось. Хмыкнув про себя, я с наслаждением затянулся. Хоть у меня и были большие подозрения, что это не более чем трещина в стене, я все же решил действовать немного тщательнее. Интуиция Руфуса была достаточно хорошей, а иногда граничила с чем-то сверхъестественным, и все-таки существовала слабая вероятность того, что здесь действительно что-то было, и я не гонялся за собственным хвостом. Я даже немного воодушевился от мысли, что эта миссия не оказалась очередным фуфлом, ведь проверки очистительного завода, на которые только и посылал меня Руфус в последнее время, были одними из самых лакейских заданий из всех, что я получал. Обычно такие дела поручали Елене. Ха! Я представил, как бы она разозлилась, услышав мои мысли. В конце концов, они немного отдавали сексизмом. Нет, я, конечно, люблю ее и все такое, но, черт возьми, она просто не создана для поля боя. — Окей, ну и как тя открыть? — спросил я вслух. Оглядевшись вокруг и не заметив ничего, что могло бы дать подсказку, как эта хрень открывается, я уже практически был готов сдаться и, прислонившись к стене, решил попытаться мыслить, как Ходжо. Не то чтобы мне очень хотелось знать мысли Ходжо, но, похоже, только так я мог хоть что-то сообразить. Этот сумасшедший всегда был чересчур подозрительным параноиком, и я знал, что просто взломать эту дверь не прокатит. Нетерпеливо притопывая ногой, я откинул голову на стену, пытаясь сообразить хоть что-нибудь. Идеи не шли, и, опустив голову, я обратил внимание на грязь у меня под ногтями и решил сделать небольшой перерыв, чтобы вычистить ее карманным ножиком. И тогда я вдруг вспомнил о комнате, где держали Винсента. Задумавшись об этом на мгновение, я вспомнил, что та комната была потайной. Разве нет? И разве она не смежная с этой? Оттолкнувшись от стены, я направился в ту комнату. Благо дверь в нее была не заперта — Клауд уже оказал любезность открыть ее, когда нашел здесь Винсента четыре года назад. Я окинул помещение взглядом, и у меня холодок пробежал вдоль позвоночника, когда я увидел расставленные на полу гробы. На одном из них — том, что в центре — крышка была снята, и я подумал, что это как раз тот, в котором лежал Винсент, и невольно поежился. Но вспомнив, что находился здесь ради библиотеки, а не Винсента, я встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, и подошел к восточной стене. Я пытался отыскать что-нибудь выделяющееся, как, например, отличающиеся по цвету или вообще отсутствующие камни в кладке. К сожалению, ничего такого там не оказалось, на стене не было вообще никаких признаков износа. Единственное, что там было, это кронштейн для факела, и, насколько я знал Ходжо, он бы не стал делать что-то настолько заезженное, как использование факела в качестве рычага. Это было бы для него слишком большое клише. Однако этот кронштейн странным образом притягивал мое внимание, и в конце концов, вытащив карманный ножик, я стал внимательно осматривать основание держателя. Облизнув губы, я вклинил лезвие ножа под нижний болт на металлической пластине, которой кронштейн крепился к стене, и тот практически вывалился наружу, но остановился, как будто что-то внутри не давало ему выскочить полностью. Хмм... Я убрал нож и слегка отодвинул кронштейн от стены, чтобы обнаружить за ним выключатель. Естественно, в этот момент я понял, что нажатие этого выключателя может привести к нескольким исходам. Зная Ходжо, это могла быть обычная ловушка, которая бы просто прикончила меня, или сильно ранила, или я бы оказался взаперти до тех пор, пока мое долгое отсутствие не вызвало бы у кого-нибудь подозрений, и он не пришел бы меня искать. Хотя, какого черта? Как будто это первый раз, когда со мной случается что-то подобное. Так что я сделал глоток из фляги, чтобы немного расслабиться, прежде чем зажмурился и нажал на выключатель, приготовившись к самому худшему. К счастью, все, что последовало, это лишь глухой щелчок и скрежещущий шум, доносящийся из соседней комнаты. Я не был уверен, принесло ли это тот результат, на который я надеялся, но все равно я больше ничего не мог сделать. Поэтому, еще раз глотнув из фляги, я вернул кронштейн на место и задвинул болт обратно в стену. Вернувшись в библиотеку, я увидел, что тот стеллаж, который вызвал у меня подозрения, отъехал назад и переместился за другой, стоящий рядом. «Да я, сука, гений», — с гордостью подумал я и стал осматривать открывшийся проем, прежде чем рисковать своей жизнью, вступив в него. Не заметив ничего подозрительного я шагнул в проход. За ним был немного изгибающийся коридор, заканчивающийся сводчатой дверью. К счастью, на ней не было никаких хитровыебанных замков или головоломок, лишь большой круглый вентиль, как на обычных шлюзовых отсеках. Отворив дверь, я постоял на пороге несколько мгновений, разглядывая открывшееся мне помещение, прежде чем войти внутрь. В комнате было весьма прохладно, и в воздухе витал затхлый запах сырости, из чего я сделал вывод, что эту дверь не открывали уже очень давно. Я был впечатлен тем, что холодильная установка все еще работала, ведь за ней никто не присматривал уже многие годы, возможно даже десятилетия. Справа от меня вдоль стены стояли стеллажи с биологическими образцами в банках и ряд металлических шкафов с ящиками. У дальней стены стоял видавший виды стол, соединенный с глубокой раковиной, и со стоящими на нем маркированными банками. Над ним, на полках, выстроились пустые мензурки, колбы и пробирки. Левая стена почти в точности отражала правую, только шкафы были больше — гораздо больше. Обреченно вздохнув, я поставил на пол кейс, который принес с собой, и принялся изучать лейблы на ящиках, пытаясь найти то, что мне нужно. Руфус был более чем уверен, что я найду это здесь. И хоть я совершенно не понимал, почему он так сильно настаивал на своем, я все равно просмотрел каждую чертову табличку на каждом чертовом ящике, и даже не по одному разу. Но того, что я искал, там не было. Прикурив сигарету, я в очередной раз посмотрел на ящик, на котором было написано «НОВА». Почему-то он все время попадался мне на глаза и притягивал внимание. «Что плохого может случиться?» — подумал я, колеблясь, стоит ли открывать ящик. Ходжо никогда не отличался прямолинейностью. Я подошел к ящику и осторожно выдвинул его, с облегчением выдохнув, когда ничего не взорвалось у меня перед носом, и никакая комета не свалилась на меня с небес. Наоборот, в ящике оказалось именно то, что я искал. Сделав еще одну затяжку и еще один глоток, я убрал флягу в карман и стал рассматривать ряд аккуратно сложенных ампул, заполненных переливающейся перламутрово-голубой жидкостью. Жидкость источала сияние и была как будто живой, и даже двигалась внутри ампул. Она даже отреагировала на тепло моей руки, будто бы желая прикоснуться ко мне, когда я взял один пузырек, чтобы поближе его рассмотреть. Дженова... Вздрогнув от осознания значимости своей находки, я осторожно переложил ампулы в потайное отделение в кейсе, которое было специально разработано, чтобы сохранять клетки охлажденными. Оно было хорошо скрыто на случай возникновения проблем, и, на всякий пожарный, в него было встроено небольшое устройство самоуничтожения, у которого уже были активированы таймер и выключатель. Разобравшись с первой частью моего задания, я посмотрел на часы и понял, что у меня в запасе осталось еще десять часов, а это вагон времени, если, конечно, не произойдет никаких эксцессов. Надежно упаковав ампулы, я прошерстил остальные ящики и полки, собирая все документы и записи, которые мог найти. И потом ушел из комнаты, оставив ее в том же виде, как и до моего вторжения, минус то, что я забрал. Стеллаж с книгами удалось вернуть на место, нажав на кнопку позади него. Кроме клеток Руфусу были нужны еще записи и книги о других, менее секретных исследованиях Ходжо, в том числе все, что касалось Клауда, Нанаки и остальных зараженных клетками Дженовы. Думаю, очевидно, что рыться в бумажках — не самая моя любимая работа. Перелистывать книги, читая все, на что удавалось наткнуться, было даже хуже, чем абсолютно ничего не делать. По-моему, такое занятие подходило больше кабинетным крысам, а не полевым агентам. Не то чтобы я считал это неважным, но я точно не был создан для этого. В общем, когда я дошел уже до предпоследнего стеллажа и пробегал пальцами по названиям книг в поисках всего, что связано с Древними, Дженовой и Мако, кое-что неожиданно напугало меня до усрачки. — Никогда не представлял тебя книжным червем, — послышался из-за спины голос Клауда, от чего у меня волосы на затылке встали дыбом. Резко развернувшись, я встретился с острием его до неприличия большого меча. Отпрянув назад, я уперся спиной в стеллаж, одновременно споткнувшись о низкий табурет, стоящий рядом, и, подвернув ногу, свалился на пол, морщась от боли. — Какого хрена ты здесь делаешь? — прошипел я, гадая, как давно он наблюдал за мной. Внезапно меня охватила паника от мысли, что он мог видеть, как я забирал клетки Дженовы. — Я шел за тобой, — ответил Клауд, убирая меч в ножны и глядя на меня с нескрываемым отвращением. — И как только ты умудрился стать замом шефа турков? — Я очень постарался, — недовольно нахмурившись, я прищурился, глядя на него, и достал свою флягу, чтобы слегка успокоить нервы. Клауд обернулся, посмотрел на сумки, которые я принес с собой, потом на стену позади меня, и снова вернул свое внимание мне. — Ты, должно быть, весьма хорош в том, в чем ты постарался. — И как, мать твою, эт' понимать? — Ты неуклюжий алкоголик, не имеющий уважения ни к чему... — ответил он, холодно глядя на меня, и подал руку, чтобы помочь мне встать, но я отказался. Я вполне мог подняться самостоятельно, и мне не нужна была никакая чертова подачка от чертова Клауда. — Даже к самому себе. Гайя, как я ненавижу этого засранца за то, что он постоянно на это указывает. — Отъебись, — сказал я и, больше не обращая на него внимания, продолжил просматривать названия книг, надеясь, что он поймет намек и уберется восвояси. Но намека он не понял. Или, скорее, не захотел понять. — Что ты ищешь? — Мозги Ходжо, — ответил я, желая разозлить его, чтобы он ушел. — Слышал, их спасли и принесли сюда, чтоб' они лучше сохранились. Но своими словами я добился лишь того, что Клауд снова вытащил свой чертов меч, после чего я почувствовал прикосновение холодного металла к задней стороне шеи. И почему он думает, что может так просто запугать меня? Я закатил глаза и, сделав еще один глоток из фляги, раздраженно сказал: — Блять, если собираешься меня убить... так давай уже и не еби мозг. — Я надеюсь, ты только прикидываешься, а не на самом деле такой недоразвитый, — скептически сказал Клауд, снова убрав меч и встав рядом со мной. — Ты хотел ск'зать «очаровательный»? — Боюсь, что нет. Смерив меня неприязненным взглядом, он обратил внимание на то, что я делал, и какое-то время наблюдал, как я сканировал взглядом заголовки книг. — Что ты ищешь, Рено? — Книги, документы, записи, — перечислил я, не оборачиваясь, и снова приложился к фляге. — Любые его исследования, к'торые могут дать ответы на нек'торые наши вопросы. Я закрутил крышку и убрал флягу в карман. Не было ничего страшного в том, чтобы открыть ему эту часть моего задания. К тому же, я решил, что раз уж это была правда, то не должно быть никаких подозрений по поводу моих слов. — Я тебе помогу, — предложил он, смерив меня жалостливым взглядом. У меня возникло чувство, что он считает меня абсолютно некомпетентным. — Мне не нужна твоя помощь. — Очень плохо. Проигнорировав мой протест, Клауд потянулся в сторону стеллажа, задев рукой мое плечо и практически оттолкнув меня, и взял с полки именно ту книгу, которую собирался взять я сам. Хуже того, он даже не потрудился спросить, какие вообще книги мне были нужны — он, казалось, и так знал. Меня это раздражало. Вместе мы довольно быстро просмотрели оставшиеся книги и упаковали последнее, из того, что могло пригодиться Руфусу, в сумки. Я даже решил поиграть в вежливого мальчика и поблагодарил Клауда. Собираясь отчаливать, я дохромал до сумок и хотел было уже поднять их, когда у меня вдруг зазвенело в ушах. Зажмурив глаза, я споткнулся и упал на колени, прижав руку к груди в области желудка, потому что на меня снова накатила тошнота. Хоть приступы и случались у меня уже гораздо реже и через больший промежуток времени, они становились все более мучительными. Но я никогда не говорил об этом Руфусу. Перед глазами все побелело, и меня все-таки стошнило, а потом виски прошило адской болью с обеих сторон. Я резко вскрикнул. Глаза болели так, что мне хотелось вырвать их, чтобы избавиться от боли. Но потом все прошло — так же внезапно, как и началось. — Может, тебе стоит бросить пить, — осуждающим тоном сказал Клауд. Он стоял у меня за спиной и спокойно наблюдал за мной, скрестив руки на груди. — Мож'т, те стоит заняться своими делами, — тяжело дыша, предложил я, поднимаясь с пола, и достал носовой платок, чтобы вытереть рот. Потом я с трудом поднял сумки, забитые книгами и стопками бумаг. — Где ты оставил вертолет? — В паре миль к югу отсюда, — ответил я, и замер, немного озадаченный. — Мне п'казалось, ты ск'зал, что шел следом за мной. — Вообще-то, я уже был здесь, — подойдя ко мне, Клауд наклонился и забрал у меня две сумки, оставляя меня с одной полной и еще одной, заполненной наполовину. Не глядя на меня, он пробормотал: — Это мой родной город. Я проходил мимо, когда увидел на воротах это, — он показал кусок моего пиджака, который, вероятно, оторвался, когда я зацепился за ворота, споткнувшись на разбитой дорожке. — Ээ... — нервно протянул я, указывая на кусок ткани и смущенно потирая шею другой рукой. — Такого никогда раньше не случалось. На самом деле, это происходило постоянно, но только тогда, когда Клауд был поблизости. Странным образом, самые идиотские и нелепые моменты в моей работе, как правило, включали в себя Страйфа, и я уже начинал подумывать, что это какая-то злая шутка. — Конечно, нет, — с сарказмом сказал он и бросил оторванный лоскут мне, показывая, насколько он мне верит. — Я подумал, что раз уж ты оставил такой транспарант, чтобы прорекламировать свое присутствие, то дело, по которому ты здесь, не такое уж секретное... Так что я решил проверить, не нужна ли тебе помощь. С этими словами он вцепился мне в локоть, пытаясь показать, что я нуждаюсь в его поддержке. — Мне не нужна никакая чертова помощь, — возразил я, пытаясь вырваться, впрочем, безрезультатно. — Ты потянул лодыжку. — И кто в этом виноват? — огрызнулся я, вывернувшись, наконец, из его хватки и чуть не упав снова. Мне не нужна была медсестра в его лице, и покровитель тоже был не нужен. — Ты. — У тя че, закончились сиротки, к'торых нужно защищать? — раздраженный до предела, не понимая, почему ему так нужно торчать здесь, я всячески пытался найти способ заставить его убраться. Но, конечно, то, что он держал кейс, в котором были клетки Дженовы, вовсе не играло мне на руку. — Я отвезу тебя домой. — Ага, щас. Хрен тебе, — я попытался забрать у него кейс с ампулами, но он отстранил меня с пугающей легкостью. — Ты не в состоянии вернуться самостоятельно. — Бля, мне не нужна нянька, придурок! — рявкнул я, изо всех сил стараясь вырвать у него из рук эти чертовы сумки, пока он сам не отпустил их. Подобрав все сумки, я похромал к двери, а он просто стоял и смотрел на меня. — Я открою этот кейс, — спокойно пригрозил он мне вслед. Взбесившись, я швырнул все сумки к его ногам со словами: — Ну давай, блять, открывай эти чертовы сумки! Посмотрим, ебет меня это или нет! Может быть, вести себя так было глупо с моей стороны, но я не волновался, что он сможет обнаружить то, что ему видеть было нежелательно. Отделение с ампулами было хорошо скрытым и достаточно тонким, чтобы не вызвать подозрений. Однако я слегка сглотнул, заметив тонкую улыбку, на мгновение появившуюся у Клауда на губах. Хуже того, его взгляд заставил меня занервничать еще сильнее и даже в какой-то степени немного напугал. Он неожиданно напомнил мне взгляд Руфуса. Клауд резко шагнул вперед, заставив меня отшатнуться, из-за чего я снова споткнулся. Словно предвидев мое падение, он подхватил меня одной рукой с такой скоростью и так внезапно, что я даже испугался. Собрав другой рукой сумки, он потащил меня к выходу, пока я пинался и брыкался, крича, чтобы он меня отпустил. Оказавшись на улице, он просто пихнул меня на землю и принялся убирать мои сумки в багажные отделения мотоцикла. — Надеюсь, сейчас ты сможешь вести себя нормально, — сказал он резким тоном, в котором сквозила нескрываемая злость. — Ха... А у меня есть выбор? — спросил я, все еще пытаясь понять, что вообще происходит. — Нет. — Тогда должен тя предупредить, — сказал я, поднимаясь с земли и прикуривая сигарету. — Из меня хреновый пассажир. — Ты не будешь курить эту дрянь на моем мотоцикле, — предупреждающе сказал Клауд, не оборачиваясь и продолжая снаряжать байк. — Ну, тогда те придется п'дождать, пока я докурю, — усмехнулся я и глубоко затянулся, но в следующую секунду чуть не подскочил от неожиданности, когда он в мгновение ока оказался рядом со мной и, выбив сигарету у меня изо рта, втоптал ее в грязь. Потом он схватил меня за рубашку и водрузил на свой байк, как будто я был не более чем обычный вещь-мешок. Если честно, я понятия не имел, что на него нашло. Я всегда знал, что Страйф тот еще псих, но не думал, что настолько. — Да что с тобой такое, черт возьми? — выпалил я, пытаясь вывернуться и желая дать ему понять, что он не может диктовать, что мне делать. Но мои старания не увенчались успехом, так как Клауд схватил меня за ворот рубашки и закричал прямо в лицо: — Ты, Рено! Меня заебало все то дерьмо, которым вы с Руфусом вечно пытаетесь меня накормить! Еще больше занервничав из-за ситуации, в которую я сам себя втянул, и внезапно вспомнив, что последний раз, когда я видел Клауда настолько взбешенным, был на той платформе в Секторе 7, я снова достал свою флягу. Но он выхватил ее у меня из руки и вылил все оставшееся содержимое к моим ногам. В тот момент у меня в голове словно что-то щелкнуло. Все блондины, которых я знал, в последнее время были явно не в себе. Елена. Руфус. Клауд. Может, все это было как-то связано? По-прежнему сжимая в кулаке ворот моей рубашки, он притянул меня еще ближе и практически прорычал: — Вы, парни, что, реально думаете, я не знаю о том, что вы собираете клетки Дженовы? Вот дерьмо... В его голосе было столько ярости, что я решил — лучше промолчать. После того, как я только сглотнул в ответ, он отпустил, наконец, мою рубашку и оттолкнул на пассажирскую часть сидения, а потом сел за руль. Заведя двигатель, он схватил мои запястья и резко потянул вперед, практически впечатав меня в свою спину. — Лучше держись крепче, — процедил Клауд сквозь зубы и крутанул акселератор. Страх — не достаточно сильное слово, чтобы описать, что я испытывал в тот момент. Мне и раньше приходилось доводить этого психа до белого каления — тут не было ничего особенного — но на этот раз все было как-то по-другому. Казалось, он был гораздо злее, чем я когда-либо его видел, а мне доводилось видеть его весьма разозленным. Я напомнил себе, что этот человек убил Сефирота — трижды — и что он не из тех, кого можно выбесить без последствий для здоровья. Так какого же черта я его выбешиваю, и что я такого сказал, чтобы разозлить его так сильно? Он водил как чертов психопат, и мне едва удавалось удержаться и не вылететь с байка. Он мог просто-напросто угробить нас обоих. Ну, возможно, только меня, потому что все мы видели его воскрешение из мертвых, так что ему, наверное, было не о чем беспокоиться. Вот сволочь! И вдруг, ни с того, ни с сего, я выкрикнул, возможно, самый неуместный вопрос из всех, что почему-то лезли мне в голову. Если честно, я и сам понятия не имею, что тогда на меня нашло. Единственное объяснение, которое я могу дать, это, пожалуй, то, что я насмерть перепугался и не ведал, что творил. — Эй, слышь... А Аэрис была хороша в постели? — прокричал я, стараясь переорать рев двигателя, и чуть не перелетел через Клауда, когда он без предупреждения вдарил по тормозам. Сам он остался в седле как приклеенный, как будто в его торможении не было ничего внезапного, и лишь слегка повернул голову, все еще сидя ко мне спиной. Не было никаких сомнений в том, что я его здорово зацепил. — Что? — хладнокровно переспросил он, пока я безрассудно посмеивался над тем, как он напрягся. — Или, мож'т, те Сефирот больше нравился? — Тебе жить надоело, Рено, — с этими словами он схватил меня одной рукой — с такой грацией, скоростью и мощью, каких я от него никогда не ожидал, — и, буквально подняв над сидением, швырнул на несколько метров, словно обыкновенную тряпичную куклу. Пытаясь не пропахать носом землю, я приземлился на ладони и колени, здорово рассадив кожу. Я и сам не знал, чего хотел добиться этими вопросами и вообще своим поведением. Даже если спросить меня сейчас, я вряд ли смогу ответить. Но, возможно, это была своеобразная попытка заставить его отстать от меня. Впрочем, я не уверен, потому что вдруг ощутил себя крайне неловко, и мне показалось, что Клауд испытывал то же самое. Когда я перевернулся на спину, мне в грудь уперлось острие его меча, и я засмеялся, увидев, насколько Клауд напряжен и серьезен. А яростный блеск в его глазах в сочетании с сиянием Мако странным образом поднял мне настроение до опасного уровня. Вид у Страйфа был такой, будто он на самом деле был готов меня убить. И это почему-то показалось мне весьма забавным. — Ну, — произнес я, еще больше накаляя атмосферу. — Все-т'ки Сефирот, да? Зло усмехнувшись, Клауд присел на одно колено между моими ногами, все еще тыча мечом мне в грудь, и спокойно сказал: — Мне кажется, теперь я знаю, как ты стал заместителем, — немного наклонив голову, чтобы лучше видеть меня из-за меча, он поймал глазами мой взгляд и насмешливо продолжил: — С твоей неиссякаемой энергией ты, наверняка, можешь по несколько раз за ночь, — слегка сузив глаза, будто зная, что надавил на больную мозоль, он добавил: — То-то Руфус любит держать тебя поближе к себе. Я почувствовал, как меня затапливает ужасное чувство унижения. Но оно сменилось дикой злостью, когда Клауд похлопал меня по груди тупой стороной меча, а потом, убрав его в ножны, встал и развернулся ко мне спиной. Страйф оказался даже большей сволочью, чем я думал. И не успев толком подумать, я, неожиданно даже для самого себя, вскочил и бросился на него. Конечно же этому мелкому долбоебу было не о чем волноваться. Он просто перекинул меня через спину и, крепко обхватив за талию, прижал к себе, а потом, как ни в чем не бывало, понес обратно к мотоциклу. То, что он так легко справился со мной — даже глазом не моргнув — разозлило меня еще больше. Оказавшись возле байка, он поставил меня на землю, словно обычный манекен, и перехватил другой рукой, посильнее прижав ею мои собственные руки, чтобы не дать возможности сопротивляться. Потом он дотянулся до одного из багажников и достал рулон клейкой ленты, от которого оторвал одну полоску. Получилось немного неуклюже, так как ему пришлось делать это одной рукой, но он все равно прекрасно справился. — Сефирот разрушил мою жизнь, Рено, — спокойно сказал Клауд, заклеивая мне рот. — Он убил мою семью, моих друзей, всех, кто был мне дорог, — снова порывшись в багажном кофре, он достал небольшой моток веревки. — Хуже того. Он часть меня. Ты знал об этом? — чуть прищурившись, он зло посмотрел на меня и, сжав зубы, добавил: — Ты знал, что он мог управлять мной? Я отрицательно помотал головой, потому что правда не знал этого. Клауд слегка кивнул и, снова повернувшись к багажнику, захлопнул его, а потом продолжил: — Ходжо вернул меня к жизни, только чтобы превратить в очередного клона человека, которого я презираю. Но это ты знаешь. Ведь так? Я кивнул, когда он снова повернулся ко мне. Кивнув в ответ, Клауд приподнял меня и усадил на сидение, все еще сжимая вместе мои запястья. — Что касается Аэрис, — сказал он и поймал мой взгляд, чтобы подчеркнуть, что сейчас он скажет что-то, о чем мне следует вспомнить в следующий раз, когда я решу снова не подумав открыть свой рот. — Мои чувства к ней были любовью, которую человек испытывает к близкому другу. Я безмерно уважал ее и до сих пор виню себя в ее смерти. Она была самым добрым и великодушным человеком из всех, кого я знал. И я дал ей умереть, Рено. Я был там. И не сделал ничего, чтобы это предотвратить. На мгновение его взгляд устремился сквозь меня, будто события снова пронеслись у него перед глазами, а потом он сказал более мягким и задумчивым тоном: — Переспал бы я с ней, будь она сейчас жива? — окинув меня быстрым взглядом, Клауд наклонился ближе и, понизив голос, признался: — Она не в моем вкусе. Легонько похлопав меня ладонью по щеке, он развернулся, сел на мотоцикл и вытянул мои руки вперед по обе стороны от себя. И потом он связал мне запястья, тем самым привязав к себе, чтобы не дать мне совершить еще какой-нибудь необдуманный поступок. === Примерно через час пути мы подъехали к реке, и Клауду пришлось слезть с байка, чтобы пересечь ее. А для этого ему пришлось развязать мне руки. Но едва развязав, он завел их мне за спину и привязал к задней части сидения. Не успев ничего сделать, пока мои руки были свободны, я попытался почесаться лицом о плечо, потому что кожа под скотчем к тому времени ужасно зудела. Не обращая на меня внимания, Клауд покатил мотоцикл вдоль реки, пока не дошел до приличной по размерам отмели, что привлекло мое внимание, потому что меня всегда интересовало, как он переправляется через реку. По состоянию байка можно было сказать, что Страйф с его солджерской дисциплиной прямо-таки избаловал его вниманием и заботой. Мой же мотоцикл после переправы через реку был вечно по самые фары в дерьме, не говоря уже о том, что он был полностью залит водой. — Сегодня не доберемся, — после переправы сказал Клауд, глядя в потемневшее, затянутое облаками небо. Бросив быстрый, полный раздражения взгляд на меня, он поставил байк на подножку и подошел к задней его части. Я попытался извернуться, чтобы посмотреть, что он там делает, но после пары неудачных попыток сдался. Вместо этого я решил получше оглядеться, слушая, как Клауд роется в одном из кофров. Потом он снова появился в поле моего зрения со свернутой палаткой в руках. Я недоумевал, насколько глубокими были его багажные отделения, раз в них уместились все мои сумки и кейс вместе со всеми вещами Страйфа, которые уже были там. — Обычно я останавливаюсь в мотеле, — пробормотал он спиной ко мне. — Но твой вид может вызвать вопросы. Ага, бля, очень смешно, задница ты чокобиная. Вдруг осознав, что ночевка может быть не самой лучшей идеей, вспомнив про таймер на кейсе с ампулами, я тихонько запаниковал, понимая, что все равно не могу ничего с этим сделать. С тех пор, как я проверял время, прошло примерно два часа, значит у меня в запасе осталось восемь часов. «Что такое «не везет», блять», — подумалось мне, пока я боролся с веревкой, пытаясь освободиться. Естественно, я не собирался делиться с Клаудом своими переживаниями по поводу времени. Заикнись я об этом, и он бы стопудово понял, что везет Руфусу клетки Дженовы, и что-то мне подсказывает — это не привело бы его в восторг. Установив палатку, Клауд подошел ко мне и, глядя на мои попытки почесаться плечом, вздохнул и покачал головой. — Думаю, тебе все же следовало держать рот на замке, — сказал он относительно моих мучений и, взяв еще один моток веревки, отвязал меня от мотоцикла. Но мои запястья так и остались связанными за спиной, из чего я сделал вывод, что милосердия в ближайшее время ждать от него не следует. Взвалив на плечо, Клауд отнес меня в палатку и скинул на один из спальных мешков на земле. Приземлившись плечом на камень, я издал приглушенный вскрик, и Страйф перевернул меня, потянув за руку, а потом поднял в сидячее положение. Присев рядом, он закатал мне штанину, чтобы осмотреть поврежденную лодыжку. — Опухла, — равнодушно констатировал он. — Но жить будешь. Удовлетворившись беглым осмотром, он туго связал мне ноги вокруг лодыжек, больно сдавив поврежденное место и заставив меня поморщиться. — Чтобы у тебя не возникало никаких гениальных идей, — закончив, пояснил он, глядя на меня. Откровенно говоря, в Клауде было что-то такое, о чем я раньше и не подозревал. Я всегда знал, что он тот еще сученыш, но никогда не думал, что настолько. И внезапно я осознал, что испытываю какой-то новый уровень уважения к нему. Парень оказался хладнокровным, расчетливым и дотошным. Должен признать, я понятия не имел, что он обладал такими качествами. Пожелав мне приятных снов и не обращая больше внимания на нежеланную компанию в моем лице, Клауд забрался в свой спальный мешок и, кажется, мгновенно уснул. И я уверен, этот мелкий ублюдок прекрасно знал, что хер я усну в такой позе. Но опять же, не думаю, что он особо переживал по этому поводу. === Как оказалось — к счастью для меня — Клауду не потребовалось слишком много времени на сон, и он поднялся еще до того, как первый отблеск рассвета окрасил горизонт, и принялся убирать вещи обратно в мотоцикл. Я испытал большое облегчение, особенно учитывая, что благодаря его минимальным потребностям оставалось еще достаточно времени, чтобы доставить Руфусу кейс до того, как его содержимое будет уничтожено. Но мою радость омрачило то, что Клауд все еще злился на меня, и снова связал мои руки вокруг своей талии, прежде чем направиться к Мидгару. Хотя, с другой стороны, хорошо, что он так сделал. Потому что, если бы он решил вместо этого связать их за спиной и привязать к сидению, у меня бы точно кишки на колесо намотало, учитывая, как безбашенно он водит. А еще это заставило меня задуматься, как часто он привязывал своих пассажиров, потому что было понятно — он знает, что делает. Когда мы приехали, я понял, что до самоуничтожения отсека с ампулами оставался еще по меньшей мере час. Какие бы высшие силы ни повлияли на это, они были весьма великодушны, и я был им глубоко благодарен. Когда Клауд припарковался возле главного входа в Шин-Ра-Билдинг, небо было еще довольно темным, и свет внутри здания, по большей части, еще не горел. Развязав меня, Страйф слез с байка и снова связал мне руки за спиной, а потом достал из багажных отделений все мои сумки и понес их одной рукой. Всю дорогу он тащил меня за собой, схватив за локоть, и открывал двери моей ключ-картой, которую достал у меня из бумажника. По крайней мере он проявил любезность, развязав мне ноги, когда мы отъезжали от лагеря, иначе все могло бы оказаться еще унизительнее, если бы он таскал меня по зданию, взвалив на плечо. Вся ситуация омрачалась тем, что все знали, кто такой Клауд, и никто не хотел лишний раз с ним связываться. Даже охранники расступились, пропуская его вперед, когда он подтащил меня к лифтам. Конечно, это могло быть связано и с тем, что мы выглядели так, будто он взял меня в заложники, и, насколько я могу судить, возможно, так оно и было. — Руфус у себя в квартире или в офисе? — спросил Клауд, когда мы вошли в лифт. «Дебил, и как я, по-твоему, смогу тебе ответить?» — подумал я, глядя на него, и эта мысль несомненно отразилась в моем взгляде. Поняв, что я не могу ему ответить, и что он действительно дебил — хотя, не уверен, что последняя часть на самом деле пришла ему в голову — Клауд сухо усмехнулся и перефразировал свой вопрос: — В квартире? Я кивнул, решив, что в такой ранний час Руфус еще должен быть дома. Клауд стал вести пальцем вниз по кнопкам этажей, начиная с самого верхнего, пока я не кивнул, когда он коснулся нужной. Когда лифт остановился на нашем этаже, Клауд даже не спросил, в какой квартире живет Руфус. Он, казалось, и так это знал. Хотя, было не так уж сложно догадаться, учитывая, что была только одна дверь в конце коридора с довольно-таки вычурной ручкой. Подойдя к ней, Клауд постучал — настолько громко, что наверняка разбудил всех на этаже — и дождался, пока Руфус невозмутимо открыл дверь, как будто ожидал нашего появления. Не считая нужным вести себя с ним тактично, Клауд воинственно оттолкнул его в сторону и, втащив меня на середину гостиной, пихнул на пол, отчего я упал на колени, скривившись от боли. — Вроде как, это твое, — холодно сказал он и с вызовом глянул на Руфуса, а потом небрежно бросил на пол все сумки, привезенные из Нибельхейма. — Думаю, я должен поблагодарить тебя за то, что доставил все, принадлежащее мне, в целости, — задумчиво сказал Руфус, смахнув со лба челку, и подошел ко мне. — Тебя он тоже доводит до ручки, да? — с кривой усмешкой прокомментировал он, обращаясь к Клауду, и сорвал с моего рта скотч. — Мудак ебаный! — заорал я на Клауда, мгновенно развернувшись к нему, но Руфус тут же закрыл мне рот ладонью, а потом нежно провел пальцами по покрасневшей от скотча коже, из-за чего Клауд заметно напрягся, глядя на нас. — Он сделал тебе больно? — спросил Руфус с притворным сочувствием и слегка наклонился, приподняв мою голову за подбородок, как будто собираясь меня поцеловать. — Отъебись! — закричал я, отдернув голову. Мне нахрен был не нужен весь этот спектакль, который он устроил для своего незваного гостя. Усмехнувшись, Руфус снова повернул мое лицо к себе, после чего скользнул пальцами по щеке к уху и нажал на выключатель таймера, встроенный в сережку. Услышав тихий сигнал, означавший, что устройство самоуничтожения отключено, я слегка кивнул, глядя на Руфуса. Получив от меня это подтверждение, он вздохнул со скучающим видом и посмотрел на Клауда. Снова смахнув челку с глаз, Руфус непринужденно спросил: — Что я должен тебе за оказанные услуги? — Ничего, — ответил Клауд и, бросив быстрый взгляд на меня, развернулся к двери. — Я ухожу. У меня были большие подозрения, что Клауд собирался вынести Руфусу мозг насчет Дженовы, раз уж ему стоило стольких трудов доставить назад меня и мои сумки. Как будто его кто-то об этом просил. Однако, оказавшись здесь, возможно, он подумал, что увидел больше, чем хотел, и узнал кое-что, чего бы ему знать не хотелось. И, благодаря тому, что Руфус был истинным гондоном, ему удалось спровадить Клауда с большой вероятностью, что тот не передумает и не вернется выяснять у Руфуса всю подноготную. Не то чтобы это было для кого-то удивительным, но Руфус мог быть настоящей сволочью, когда хотел. Обычно, когда кто-нибудь знал или подозревал так много, как Страйф, мы просто избавлялись от него. Но, несмотря на то, что Клауд выследил меня и прекрасно понимал, что происходит, он был для нас одним из очень редких исключений в этом плане. В основном, из-за того, что Клауд неоднократно доказывал, что может быть весьма полезным во многих случаях, к тому же он никогда ни о чем не трепался. Он был одним из тех немногих, кто не представлял для нас слишком большой угрозы. По крайней мере, после второй попытки Сефирота устроить геноцид. Странным образом Руфус так же, как и его отец, все еще считал Страйфа одним из своих солджеров. Руфус даже пытался заплатить ему, когда тот в последний раз расправился с Сефиротом. Клауд посчитал это оскорблением и, естественно, отказался. Более того, этот ебанат выместил злобу на мне, хорошенько приложив об стену, прежде чем уйти. Думаю, понятно, что последнее, чего бы хотел Клауд, это снова быть марионеткой Шин-Ра, но в большинстве случаев он ею и был, и Руфус даже не пытался сделать вид, что думает иначе. Насколько Руфус был заинтересован, Клауд был слишком ценным, чтобы его убивать. Даже несмотря на то, что Руфус ненавидел его лютой ненавистью, о причинах которой я едва ли имел понятие. К тому же, Клауд вообще был неубиваемым, судя по тому, как его выпнули из Лайфстрима после того взрыва на старом Шин-Ра-Билдинг с Язу и Лозом. По крайней мере, на мой взгляд. В конце концов, этот сукин сын умер и сумел вернуться безо всякого объяснения. Так что мы оставили его в живых, потому что он еще мог нам пригодиться, ну и, потому что были не уверены, что сможем его убить. — И что это такое сейчас было? — спросил Руфус после того, как его враг номер один оставил нас наедине. — Теперь ты с ним трахаешься? — А ты тольк' об этом и думаешь, — проворчал я в ответ, неуклюже пытаясь подняться на ноги, но без особого успеха. — Мож'т, помож'шь немного? Насмешливо ухмыляясь, Руфус сел на диван и закинул ногу на ногу, а потом равнодушно ответил: — Нет. — Сука, — буркнул я, пытаясь продеть ноги через кольцо из связанных за спиной рук. Этот мелкий говнюк связал их слишком туго, и веревки больно впивались в запястья, пока я пытался просунуть через них ноги. — Знаешь, можно ведь просто оставить их за спиной, — сказал Руфус без каких-либо эмоций в голосе. — А еще, блять, можн' прост' помочь мне и развязать их! — огрызнулся я. — У меня нет ни малейшего желания это делать. Просунув, наконец, вторую ногу через связанные руки, я поднялся и похромал к двери. Руфус все это время сидел на диване, продолжая ухмыляться. Подойдя к двери в свою собственную квартиру, я принялся старательно вытаскивать ключ-карту из заднего кармана, куда Клауд засунул ее, когда мы вышли из лифта. Все время я ворчал про себя, что было бы гораздо проще, если бы мои чертовы руки не были связаны. Но, конечно, никакая помощь мне не светила, потому что Руфус довольствовался тем, что просто стоял в дверях своей квартиры и наблюдал, как я пытаюсь попасть к себе домой. И у него с лица не сползала самая тошнотворная самодовольная усмешка, которую я когда-либо у кого-нибудь видел. Не будь я в таком положении, я бы, недолго думая, уже подошел бы и стер ее ударом. Но, боюсь, ситуация от этого стала бы гораздо хуже. Так что я решил, что будет лучше просто заползти к себе в нору, чтобы в одиночестве зализывать раны.