Танец Смерти

Попав в свою квартиру, я прямым ходом направился в кухню и выдвинул ящик со столовыми приборами. Порывшись в нем, я нашел нож, достаточно острый, чтобы перерезать веревку, и принялся им орудовать. Как же хорошо было избавиться от этой треклятой веревки после целой ночи тесного общения с ней — слишком тесного, если честно. Еще пару минут я простоял, массируя запястья, чуть морщась от контраста боли и облегчения, вызванных моими прикосновениями. Из-за трения и моих попыток освободиться следы от веревки были красными, воспаленным и местами кровоточили. Я в очередной раз проклял про себя Клауда и Руфуса за столь сволочное отношение. Пытаясь не заляпать кровью рубашку, я выдвинул другой ящик, рядом с холодильником, и достал пару лоскутов марли, чтобы замотать ею запястья. Зная о своей склонности периодически травмироваться на кухне, я решил, что не повредит иметь под рукой что-нибудь, что можно быстро использовать в таких случаях. Хотя рубашке было уже все равно — она и так уже была как из задницы. Печально вздохнув, я достал из морозилки пакет со льдом и отправился на диван, который для меня выбрала Елена. Она кое-что в этом смыслила, и, к тому же, у нее был хороший вкус. К счастью, она не относилась к разряду девочек-куколок, которые любят все розовое, бантики и цветочки, за что я был особо благодарен. Большой плюс был в том, что ее взгляд на оформление интерьера был довольно консервативным и практичным, а еще мне казалось, что она получает от этого удовольствие. Она даже договорилась, чтобы из квартиры вынесли всю мебель и сделали косметический ремонт по проекту, который, по ее мнению, мне больше всего подходил. И она организовала все это за считанные два дня, когда у них с Ценгом выдался перерыв в выслеживании Оползня. И я весьма ценил ее старания. Елена всегда была очень добра ко мне, что, в свою очередь, заставляло меня думать, что Ценг чертовски счастливый мужик. Если бы не она, я бы, наверно, спал на матрасе прямо на полу и сидел бы на ящиках. Не потому, что я был бедным или типа того, — я дал Елене денег на все это, и даже сверх необходимого, так что она даже не хотела брать, и мне пришлось незаметно подложить их ей в кошелек, — просто мне было чертовски лень самому этим заниматься, к тому же в то время меня мало волновала обстановка. После трех лет — почти четырех — проведенных в Хилин Лодж я просто был рад тому, что у меня, наконец, появилась своя квартира, и все остальное было не так важно. Поглощенный этими мыслями, я уселся на свой крепкий и удобный диван с кожаными чехлами кофейного цвета, которые можно было легко снять и постирать. Когда Елена выбирала этот диван, она, несомненно, помнила о моей неряшливости и неуклюжести. Хотя, конечно, в те дни она рассматривала меня в несколько ином свете, и, если честно, я не хочу знать, какие мысли были тогда у нее в голове. Как бы то ни было, я мало что мог поделать с тем, что уже произошло, так что, стараясь не думать об этом, я положил пакет со льдом на лодыжку и, достав сигарету, откинулся назад и закрыл глаза. Все это время мне до смерти хотелось покурить, но я не мог, потому что один гондон связал мне руки за спиной. «Этого лохматого психопата нужно держать на транквилизаторах», — подумал я, делая чересчур глубокую затяжку, от которой меня замутило, и голова закружилась немного сильнее, чем я ожидал. Но все равно это было охуенно. Даже несмотря на головокружение и тошноту от слишком большой дозы никотина. Но все равно я докурил сигарету до конца, прежде чем улегся поудобнее в надежде немного подремать, ведь за прошедшую ночь я не спал ни минуты, за что, опять же, спасибо Клауду. Вот какого хрена он все это делает? У меня сложилось твердое убеждение, что этому ебанату просто необходима профессиональная помощь. Но я все равно не мог ничего с этим сделать, поэтому решил не забивать себе голову всякими придурками и вместо этого хоть немного поспать. === Около девяти часов утра меня выдернул из сна громкий, настойчивый и очень противный стук в дверь. Зевая и потягиваясь, я посмотрел на часы и выругался себе под нос о том, что, видимо, не судьба мне сегодня выспаться. Я уснул всего пару часов назад! Вот ведь блядство! Может, мне сегодня вообще не стоит даже пытаться ложиться спать? В общем, я был немного раздражен. Бросив пакет с растаявшим льдом на кофейный столик и ругаясь в полный голос, чтобы тот, кто разбудил меня, слышал, куда ему следует пойти, я дохромал до двери и обнаружил Руфуса, стоящего там и держащего в руке кейс, который я доставил ему утром. Выглядел он не лучшим образом, и мне вдруг стало как-то стремно из-за того, что я обматерил его через дверь. Но ему, похоже, было все равно. С непроницаемым выражением лица он смотрел на меня усталыми, немного красными глазами, и его взгляд казался даже слегка расфокусированным. — Пойдем, — жестко велел он и направился к лифтам, прежде чем я даже успел что-нибудь ответить. Кивнув, я быстро схватил пиджак и, натягивая его на ходу, похромал вслед за Руфусом, морщась от боли при каждом шаге. Не глядя на меня, он дождался, пока я зайду в лифт, и нажал кнопку этажа 4П, где располагался научный департамент, и мне вдруг совсем расхотелось идти с ним. В последний раз я был в научном департаменте во время моей второй передозировки Мако, после чего я твердо решил никогда больше не посещать подобные места. Да, я собирал образцы и тому подобное для Ходжо, но я только привозил их в здание, а в лабораторию их всегда доставлял кто-то другой. Конечно, может быть, меня пугал именно Ходжо, кто знает. Этот чокнутый всегда смотрел на меня, как на сочный кусок мяса, и по непонятным причинам это приводило меня в ужас. Какую бы ненависть я ни испытывал к президенту Шинра в начале, я несомненно был благодарен ему за то, что он отказал этому ненормальному на запрос изучить меня получше. Особенно после того, как я увидел результаты некоторых его экспериментов — от такого у любого начались бы кошмары. — Руд нашел человека, который открыл Мако... Метеор... Эту смесь, — сказал Руфус, глядя в пол и помахивая рукой в воздухе, пытаясь подобрать верные слова. Потом он зажмурился, поднес руку к задней стороне шеи и с силой помассировал пальцами основание черепа, как будто у него снова разыгралась головная боль. По вполне очевидным причинам мне не очень-то хотелось как-либо взаимодействовать с ним, и то, что он утром вел себя как последняя сволочь, только усиливало мое нежелание. Но я все равно бросил ему эликсир и с удивлением заметил, как он поймал его, абсолютно не глядя. Он даже головы не повернул и не взглянул в ту сторону. Казалось, что он просто почувствовал летящий к нему пузырек и поймал его, не обратив на это действие никакого внимания. Я недоумевал, как, черт возьми, он смог это сделать. На самом деле, он постоянно делал что-то подобное, и, если честно, это... не знаю... впечатляло меня, что ли? — Спасибо, — тихо сказал Руфус и, открыв пузырек, залпом осушил его. — Эт' туда мы идем? — спросил я, глядя на загорающиеся в обратном порядке цифры, изо всех сил стараясь не смотреть на него. — Да. Он весьма охотно согласился предоставить свои услуги, — так же, как и я, глядя на сменяющиеся номера этажей, будто тоже не хотел смотреть на меня, Руфус добавил немного отрешенно: — Он утверждает, что никак не связан с террористами... Что изобрел и перерабатывал сыворотку лишь для собственных исследований. — Повезло нам. — Будем надеяться. — Ты ему веришь? — подняв бровь, спросил я и несколько раз покачался с пятки на носок, размышляя, с какой целью кому-то могло понадобиться разрабатывать нечто подобное для себя. — Еще не решил. За весь оставшийся спуск мы так и не взглянули друг на друга. Когда лифт остановился, мы одновременно вышли и пошли через широкий холл — Руфус чуть впереди меня. Растянутая лодыжка болела все сильнее и сильнее, и с каждым шагом я шел все медленнее, стараясь ступать как можно осторожнее. — Ты что-нибудь с ней сделал? — спросил Руфус, указав на мою ногу, но так и не взглянув на меня. — Нет, — ответил я, слегка поморщившись, и засунул руки в карманы, пытаясь лучше держать равновесие. Руфус слегка напрягся. — Наверное, после этого тебе стоит заглянуть в больницу, — сказал он. — Всего лишь растяжение, — пробормотал я в знак протеста и достал руку из кармана, чтобы убрать волосы с глаз. Не обратив внимания на мое возражение, Руфус остановился перед дверьми в лабораторию и, наконец, повернулся ко мне. — Рено... — начал он и холодно посмотрел на меня. Я, в свою очередь, посмотрел на него так, чтобы во взгляде читалось — меня не ебет, что он обо мне думает. — Я хочу, чтобы ты следил за своим поведением перед этим человеком, — сказал он, и я кивнул. — Я хочу, чтобы он помогал нам добровольно. — Доктор Хакайо... — позвал Руфус, когда мы вошли. — Это Рено... Один из моих турков... — он небрежно помахал рукой между нами двумя, представляя нас друг другу. — Рено... Доктор Хакайо, — после этого он вдруг скривился от резкой боли и снова стал потирать основание черепа, склонив голову на бок и мрачно глядя на ученого. — Т-тот кот-торый выжил? — с сияющими глазами уточнил доктор и, шагнув вперед, схватил мою руку и принялся энергично ее трясти. Я неохотно пожал ему руку в ответ и слегка отступил, выдергивая ладонь из его цепких пальцев. Он был худой, даже щуплый, очень низкого роста — примерно около ста шестидесяти сантиметров — и с неестественно светлыми волосами. Глядя на них, я даже непроизвольно подумал: «О, нет. Только не еще один». В отличие от других яйцеголовых в научном департаменте, он не носил очки, и его бледно-зеленые глаза были удивительно яркими и незамутненными. Он был довольно молод и говорил тихим, мягким голосом, немного заикаясь. — Имя есть? — спросил я, потому что обращение «доктор», на мой взгляд, было для него слишком формальным. — Кёрн, — ответил он и указал мне на деревянный стул, предлагая присесть, но я отказался. Я не мог отвести взгляд от Руфуса из-за того, что головная боль, казалось, мучила его сильнее, чем обычно, и это неожиданно начало меня беспокоить. Даже если я отказывался это признавать, все же в какой-то степени я действительно заботился о нем — в деловом плане, конечно. Не обращая внимания на мое беспокойство, Руфус подошел к изношенному столу в середине комнаты, пнув в сторону один из стульев, попавшийся ему на пути, и положил на столешницу кейс. Но, прежде чем открыть его, он поднял руку и несколько раз пощелкал пальцами, чтобы привлечь к себе внимание Кёрна, потому что тот продолжал с каким-то благоговейным очарованием пялиться на меня. Убедившись, что завладел полным вниманием ученого, Руфус начал объяснять, зачем ему нужно было содержимое кейса, и что он хотел с ним сделать. — Вам знакома Дженова? — Да... да. — Хорошо. Я хочу, чтобы вы провели исследование и нашли способ извлечь клетки из всех, кто был ими заражен... А именно, из всех оставшихся клонов. Я не хочу появления еще одного Сефирота. — Вам н-нужно лекарство? — За неимением лучшего слова... Да. Глаза у этого психопата загорелись еще сильнее, и он взволнованно смотрел то на Руфуса, то на меня так, будто его самые смелые мечты, наконец, начали сбываться. Такими сияющими глазами смотрит ребенок, которому сказали, что дадут прикоснуться к мечу Клауда. Должен сказать, что я ни на грош не доверял ему. Насколько я могу судить, все ученые одинаковые. Все они сумасшедшие. — Мне будут н-нужны подопытные, зараженные клетками. Во-во... Самый первый признак нашего будущего Ходжо! От его полного надежды тона мне захотелось уйти, всплеснув руками. Мне хватало уже того, что я был там, где не имел ни малейшего желания находиться, и я бы ушел, если бы меня не останавливало уважение к Руфусу. — Я предоставлю их вам... А пока что... — Руфус сделал паузу, словно в нерешительности, и, коротко взглянув на меня, опустил взгляд вниз, а потом снова посмотрел на Кёрна. — У вас есть я, — сухо закончил он и снова стал потирать шею. Что? С отвисшей челюстью уставившись на него в полнейшем замешательстве, я пытался переварить то, что только что услышал. О чем, мать его, он говорит? С явным раздражением поймав мой охреневший взгляд, Руфус одними глазами предупредил меня, чтобы я держал рот на замке, и снова повернулся к Кёрну. — Еще кое-что... — сказал он и снова принялся слегка помахивать рукой в воздухе, подбирая слова. — Этот Метеор... Мако... — Сыворотка? — Без разницы, — быстро помассировав пальцами виски, он на пару мгновений закрыл глаза, пытаясь найти хоть какое-то облегчение от боли, и продолжил: — У Рено случаются какие-то странные приступы с тех пор, как ему ввели эту сыворотку... Я хочу знать, почему. — Я п-проведу исследование, — сказал Кёрн, с надеждой глядя на Руфуса, а потом добавил. — Еще никому не удавалось выжить. — Никому? — шокировано переспросил я, и от удивления подался вперед. — Д-да. Все умирали в течение десяти часов... — ответил он и нервно добавил: — Те, к-кому повезло — с-сразу же... — немного приблизившись, он с интересом меня оглядел и задумчиво проговорил: — Может б-быть, вам ввели... н-не достаточно б-большую дозу? Фыркнув на его слова и резким движением смахнув челку с глаз, Руфус указал на меня и прокричал так, что мы с Кёрном чуть не подпрыгнули от неожиданности: — Ему вкатили двойную дозу! — Эт-то н-нев-возможно... — заикаясь, выдавил ученый, смотря то на Руфуса, то на меня, а потом добавил: — Он д-должен б-быть мертв! — Правда? — с сарказмом переспросил Руфус, с каждой секундой заводясь все больше и больше. Потом он схватил меня за руку и подтащил к Кёрну, больно впиваясь пальцами в бицепс. — Посмотрите на него! — зло велел Руфус и подтолкнул меня ближе к ученому. — Хорошенько посмотрите на него! Посмотрите в его глаза! — Я в-вижу... Это... ж-желтизна в зрачках? — завороженно произнес Кёрн и с надеждой посмотрел на Руфуса. — Такая неуловимая... к-как пляшущий свет... — Да! Честно говоря, я понятия не имел, что за чушь они несли. Я ни разу не замечал никакой ебаной желтизны у себя в глазах... Тем более, никакого пляшущего света — ну, кроме обыкновенных бликов от освещения, которые всегда там были. Но что-то подсказывало мне, что они говорили не об этом. Почувствовав себя не в своей тарелке от их разговора и из-за того, что они говорили так, будто меня вообще рядом не было, я вывернул руку из захвата и хотел уйти, но Руфус быстро схватил меня снова, не намереваясь отпускать. — Ах... Да вы, парни, прост' чокнулись, — сказал я, снова пытаясь высвободиться. Конечно, то, что я просто ненавидел лаборатории, совершенно не помогало мне в этой ситуации. Я ненавидел их даже больше, чем больницы. Думаю, это из-за того ощущения безумия, которое всегда господствовало в них. Такое как в той, где в свое время меня удерживали против воли. — Я д-должен изучить его, чтобы выяснить, от ч-чего такой эффект... Вы ув-верены, что ему ввели две дозы? — уточнил Кёрн, подходя ближе и разглядывая меня, словно какой-нибудь редкий экземпляр, выведенный для исследований. Заметив мое близкое к панике состояние, Руфус не позволил моему потенциальному истязателю подойти ближе, положив руку ему на грудь и легонько оттолкнув. — Рено вспыльчивый и неуравновешенный... Но он не лжец, — сказал Руфус. Потом он быстро посмотрел на меня и пробормотал: — По крайней мере, не в том, что касается таких вещей, — снова повернувшись к доктору, он заявил: — Он не будет вашим подопытным. Сегодня вы возьмете у него анализ крови и будете изучать его. Это все, что вам нужно. А мне нужны результаты, — резко развернувшись ко мне, он железным тоном уточнил: — Это понятно? Судя по его тону, не думаю, что у меня был шанс не согласиться, так что я коротко кивнул, и потом Руфус толкнул меня в одно из простеньких офисных кресел возле стола и встал рядом. — И еще... — сказал Руфус, задержав полный боли взгляд на мне. — Прежде чем взять у него кровь... — он поднес руку к виску и глубоко вздохнул, а потом неожиданно прокричал через плечо: — Уберите от меня эти чертовы клетки! — Д-да, сэр, — ответил Кёрн и, торопливо подойдя к кейсу, закрыл его и поспешил вон из комнаты, как таракан, пойманный лучом света. Его движения казались мне до невозможности смешными и нелепыми. Но доверия к нему у меня все равно не было, и я сомневался, что когда-нибудь будет. — Мне казалось, ты велел следить за своим поведением, — сказал я, скептически глядя на Руфуса снизу вверх. — Ты следишь. — Ты — нет, — саркастично хмыкнув, сказал я и приподнял одну бровь. — Это все головная боль, — вздохнул он, массируя виски. — В последний раз она была такой сильной, когда Ходжо приволок эту гребаную Дженову прямо в здание. Услышав это откровение, я резко выпрямился и, схватившись за подлокотники кресла, подался вперед и выпалил: — И ты все равно велел мне притащить сюда эти ебаные клетки? По правде говоря, я был немного шокирован тем, что он приказал мне доставить ему клетки, зная о своей реакции на них. И, как обычно, отреагировал, не подумав, что заставило Руфуса поморщиться от боли, когда я повысил голос. Но он не придал этому большого значения и толкнул меня назад в кресло, когда я попытался встать. Потом он снова принялся массировать виски, глядя на меня с дикой болью в глазах. — Слушай... Рено... — присев передо мной на корточки так, что теперь он смотрел на меня снизу вверх, Руфус положил свои руки сверху на мои и тихо продолжил: — Я не жду, что ты поймешь. Так что не буду ничего объяснять. Единственное, что я скажу тебе, это, что дело того стоит — если этому человеку удастся извлечь из меня клетки. И я уверен, Клауд и остальные решили бы точно так же. — Так ты че, блять, ебаный клон? — Нет, — покачал он головой и опустил взгляд. — Со мной все по-другому, — Руфус утомленно посмотрел на дверь и продолжил: — Процесс сильно отличался от других. Поэтому я хочу, чтобы ты доставил подопытного нашему новому другу. — Хоч'шь, чтоб' я выследил одного? — Да. Возьми столько солджеров, сколько тебе нужно, — спокойно сказал он и снова посмотрел на меня. — Теперь у меня есть файлы, благодаря тебе... С именами и координатами. Надеюсь, их будет не слишком сложно найти. Хоть записи старые, и это все, что у нас есть, но это вполне неплохое начало. И я не хочу вовлекать Клауда или Нанаки. Это будет слишком проблематично... К тому же, Клауда все еще можно использовать. — Ты хочешь... Я должен взять с собой Руда? — Нет. Руд слишком близок с Тифой... Я не могу рисковать, вызвав подозрения с той стороны. Клауд уже снова становится занозой в заднице, — с легкой горчинкой в голосе на имени Клауда сказал Руфус и встретился со мной взглядом. — Как только мы разберемся со всем этим и сможем начать действовать так, как того желает мир... Тогда пусть эти двое живут счастливо, пускай хоть женятся, мне все равно. Взяв мою руку и чуть сжав ее, чтобы доказать, что не имеет ничего против отношений Руда и Тифы, он сдавленно фыркнул и пристально посмотрел мне в глаза. — А до тех пор... мне нужно держать их настолько далеко друг от друга, насколько возможно... Или, по крайней мере, держать Руда подальше от наиболее подозрительных дел. Думаю, что второе все же более предпочтительно в отношении интересов каждого. — Женятся? — отрешенно повторил я, все еще зависнув на этой мысли. Идея того, что Руд может жениться, никогда раньше не приходила мне в голову, и это внезапно заставило меня занервничать. Когда я сводил их вместе, то всего лишь пытался помочь Руду не упустить свой шанс. Так далеко вперед я не заглядывал и даже не думал, что это может привести к чему-то подобному. Слабо улыбнувшись, Руфус провел пальцем вдоль одного из моих шрамов с таким видом, словно только что увидел их, и чуть наклонил голову, заметив, в какое состояние меня ввели его слова. — Как захотят... А пока что я отсылаю Руда к Ценгу и Елене, чтобы помочь им с заданием. И чтобы убрать его подальше от тех дел, о которых ему знать нежелательно, — убрав мне волосы с глаз, он сжал мою руку и признался: — Сейчас ты единственный, на кого я могу рассчитывать. Я кивнул, давая знать, что все понимаю, и убрал его руку от своего лица как раз за мгновение до того, как в комнату вернулся Кёрн. Не обращая на нас внимания, он прошел к шкафу и достал из ящика упаковку со шприцем, от вида которого я весь съежился. За много лет я стал испытывать практически отвращение к иголкам, особенно, когда их собирались использовать на мне. Так странно, что когда-то для меня было привычно вкалывать себе иглу с регулярной периодичностью, а теперь я даже мысли не допускал о том, чтобы ее воткнули в меня. Возможно, это было связано с обилием печального опыта общения с иглами, а, может быть, из-за того, что они напоминали мне, как низко я опустился в один из периодов своей жизни... Или дело было совершенно в другом... Честно говоря, я не мог сказать наверняка, потому что я и сам не знал. Ну, все равно это было не так уж и важно... Руфус отошел от меня, давая Кёрну возможность взять у меня кровь на анализ. Однако, когда доктор ввел иглу и начал наполнять шприц кровью, я вдруг почувствовал легкое головокружение, что было странно, ведь он не ведро крови из меня выкачивал. А еще было больно — гораздо больнее, чем это бывает обычно. Морщась от острой боли, я смотрел на ученого с нескрываемым возмущением, потому что у меня зародилось подозрение, что он просто шарлатан. Думая о том, как ему удалось получить степень, если он даже не знал, как брать чертову кровь из вены, я обратил внимание, что он заметил мое выражение лица. — Это н-не должно быть больно, — сказал Кёрн, заметив мое недовольство. — Обычно и не больно, — сказал я, заставив себя не огрызнуться матом, как обычно, только из уважения к просьбе Руфуса вести себя прилично. Это было трудно, и я знал, что мой тон и взгляд выражали все мое возмущение, как бы я ни пытался сдержаться. Как-то странно взглянув на меня в первый момент, ученый пристально посмотрел мне в глаза, как будто что-то искал в них или ожидал чего-то, но по его выражению лица я не успел ничего прочитать, прежде чем он снова сосредоточился на деле. Пару мгновений у него был такой вид, словно он собирался что-то сказать, но потом передумал, и мне стало интересно, что же именно было у него на уме. Не замечая ничего странного, возможно, из-за головной боли, или из-за того, что я всегда слишком остро на все реагировал, Руфус встал позади ученого и, смахнув челку с глаз, присел на край стола, закатывая рукав. Поняв намек, Кёрн распаковал еще один шприц и стал брать кровь у него. Чтобы проверить свои подозрения, я наблюдал за лицом Руфуса, но, к моему разочарованию, его реакция была совершенно обычной. Решив, что доктор получил все, что ему было необходимо, Руфус дал знак, что мы уходим, и я поднялся вслед за ним. Может быть, я встал слишком резко... Я не знаю. Но мне по глазам вдруг ударил белый свет, а в ушах раздался чудовищный звон. Но это было не похоже на прошлый раз. Все мое тело онемело, по нему словно пустили электрический ток, я не чувствовал конечностей и не мог контролировать свои движения. Казалось, я больше не находился в своем теле, как будто меня выдернули из него... И потом все, что было белым, стало черным, а на смену звону в ушах пришла тишина... мертвая тишина. Которая потом заполнилась криком, звучащим не только вокруг, но и внутри меня. Будто я находился среди тысяч безликих голосов. Я подумал, что, может быть, я попал в Лайфстрим... Может быть, я умер... Может быть, Метеору потребовалось чуть больше, чем десять часов, чтобы сделать свое дело, и теперь я попал в самую ужасную часть загробного мира, зарезервированную для грешников... === Казалось, прошла целая вечность, прежде чем меня снова выбросило в реальность. Я понял, что все еще был в лаборатории и, обхватив голову, стоял на коленях перед лужицей рвоты на полу. Еще, кажется, я кричал, но тогда я был слишком дезориентирован, чтобы осознать это. Все, что я мог понять, это то, что Руфус стоял на коленях рядом со мной и не просто кричал на Кёрна, а орал на него не своим голосом: — Еб твою мать, что с ним происходит?! Ученый пролепетал, что он не знает и что никогда раньше не видел подобной реакции. Потом Руфус переключил свое внимание на меня. — Такое случалось раньше?! — проорал он и, не получив ответа, яростно встряхнул меня и повторил вопрос. Оттолкнув его, чтобы он перестал срываться на мне, я повалился на бок и закивал головой, держась за живот, который все еще раздирало болью. А потом у меня неожиданно начались судороги. И в этот момент Кёрн быстро сделал мне какой-то укол, прежде чем Руфус успел ему помешать. Запаниковав, я снова закричал, потому что не знал, что он мне вколол, и можно ли было этому доверять. Но вскоре после этого меня начало отпускать, и я лежал на полу, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыбина, пока у меня в голове медленно прояснялось. Дожидаясь пока я приду в себя, Руфус сидел на полу рядом со мной, гладя меня по волосам, а потом снова, уже спокойно, спросил, случалось ли подобное раньше. — Да... — ответил я, поморщившись, — Но не настольк' херово. Внезапно отпустив меня и вскочив на ноги, Руфус навис надо мной и снова заорал: — Какого черта ты не сказал мне, что тебе становится хуже?! — Может, по той же причине, по которой и ты никогда не говорил мне, что заражен Дженовой?! — закричал я в ответ, все еще сидя на полу. Все это время Кёрн стоял в стороне и с повышенным интересом наблюдал за нами. Мне очень хотелось подняться и хорошенько уебать его об стену. И вообще, что за дрянь он мне вколол? — Что ты ему вколол? — словно прочитав мои мысли, прорычал Руфус и, подскочив к ученому, схватил за грудки одной рукой и поднял его над полом. Я знал, что Руфус был сильным, но даже предположить не мог, что настолько. Теперь все начало становиться на свои места... Ебаный Дженовий гибрид... прямо как Клауд. Не удивительно, что они оба с такой легкостью могли швырять меня во все стороны. — М-метеор, — пролепетал ученый. От неожиданности Руфус уронил Кёрна на пол и, сделавшись бледным как призрак, просто стоял, шокировано уставившись на доктора... Думаю, я побледнел так же как и он, если не сильнее. У меня было такое чувство, что я стал свидетелем чего-то ужасного. На самом деле, так оно и было, только я не знал степень ужасности происходящего. — Что? — переспросил Руфус пугающе спокойным тоном, глядя куда-то сквозь Кёрна, пытаясь переварить эту информацию. — Он от-треагировал, к-когда я взял у н-него кровь... Я в-видел, как его г-глаза изменились, — проговорил Кёрн, нервно облизывая губы, и начал теребить пуговицу своего лабораторного халата. — Он м-мог умереть, — оправдывался он, пятясь за стол, чтобы хоть чем-то отгородиться от Руфуса. — В-вы сами это в-видели! — немного повысив голос, чтобы отстоять свою позицию, он указал рукой на меня и сглотнул. — Продолжай, — велел Руфус все тем же смертельно спокойным голосом, следя глазами за каждым движением ученого. — Уже б-было нечего терять... — быстро обменявшись взглядами с нами обоими, он опять нервно сглотнул и настоял: — Стоило попробовать! Вид у Руфуса стал еще более пугающим. Он прищурился и слегка опустил голову, глядя на Кёрна исподлобья, как на беззащитную жертву. — Нечего терять, — с вымученным спокойствием медленно повторил он сквозь зубы. Ученый закивал и бросил еще один быстрый взгляд на меня. — Ты чего-то не договариваешь, — стальным тоном сказал Руфус. — П-пожалуйста... Я п-просто хотел помочь, — опершись руками о стол, Кёрн немного подался вперед и понизил голос, глядя Руфусу в глаза. — Я н-нашел рукописи Древних... Они ч-чуть не уничтожили этот мир за м-много тысячелетий до Дженовы... тоже М-метеором, и после него в атмосфере тоже остался т-такой же эффект, какой мы наблюдаем сейчас. Они открыли то, что пыль... можно было смешать с Мако... — И... — подначил Руфус. — Это улучшало их с-связь с Планетой... но я н-не знаю, как это действует на простых людей... кроме того, что для нас эта смесь является очень токсичной сывороткой п-правды... М-мне нужно время, чтобы изучить ее. А п-пока что, думаю, ему нужно б-будет носить с собой несколько доз ч-чистого Метеора, чтобы предотвращать последующие п-приступы. — Чистого Метеора? — Руфус даже не спросил, а скорее просто повторил за ним, и ему явно не нравилось то, что он услышал. Честно говоря, мне тоже. — Д-да... Я... с-смешал пыль с физ раствором, чтобы с-сделать ее жидкой... — он нервно почесал висок и нехотя добавил: — Н-но я не уверен, каков б-будет долговременный эффект... У м-меня не было д-достаточно времени, чтобы провести исследование... и я никогда н-не встречал никого в таком же состоянии... Я лишь з-знаю, что это работает... Но н-не знаю, как... — Итак... вы утверждаете, что я должен позволить вам использовать на нем что-то потенциально опасное, что может привести к его смерти? — П-простите... У м-меня и в мыслях не было никого убивать. Я просто хотел п-помочь... — промямлил доктор, и по его виску скатилась капелька пота. — Я в-вижу, что он для вас б-больше, чем просто... — Осторожно! — рявкнул Руфус и, подавшись вперед, угрожающе указал на Кёрна пальцем, будто говоря: «Заткни свой поганый рот!» — Вы никому не расскажете об этом... Ни о чем, что здесь происходило... Это ясно? — Д-да, — кивнул Кёрн, и снова стал теребить пуговицу. Руфус расправил плечи, пытаясь вернуть самообладание, и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. — Подготовьте эти дозы, — велел он. — Если вам нужен ассистент, я вам его предоставлю, — он уже было развернулся, но вдруг остановился и с угрозой добавил: — И если Рено умрет... последуете вслед за ним. Потом он нагнулся, схватил меня за руку и вздернул на ноги. — Похоже, нас обоих поимели, — прорычал он, уводя меня из лаборатории обратно в квартиру. === — Отлично сходили, — сказал я, когда Руфус усадил меня на диван. — Не смешно, Рено, — огрызнулся он и вышел из моей квартиры. Я откинулся на спинку и, подняв бровь, проводил его взглядом. Вскоре, к моему немалому удивлению, он вернулся, принеся с собой несколько зелий. Присев рядом с диваном, он взял мою лодыжку, чтобы осмотреть ее. Я резко выдохнул и поморщился, когда он слишком сильно ее сдавил. Резко подняв на меня взгляд, Руфус пробормотал какое-то извинение и вложил в мою руку одно из зелий. Я, конечно, мог бы сказать ему, что у меня они тоже были, но решил, что раз он уже потрудился принести их, то и не стоит ничего говорить. — Одного должно быть достаточно, — сказал он, не глядя на меня. — Но я принес больше, на всякий случай. — 'Пасиб', — буркнул я и, осушив пузырек, снова откинулся назад. Немного погодя, Руфус вздохнул и взлохматил волосы, пропустив их сквозь пальцы, а потом выпрямился и посмотрел мне в глаза. Обреченно покачав головой, он направился в кухню. — Черт возьми, как ты вообще здесь что-то находишь? — крикнул он из-за кухонной стойки, сплошь заваленной всем, чем ни попадя — чашками, бутылками, грязными тарелками, упаковками от чего-то, возможно даже овощными очистками. Честно говоря, я не очень хорошо помнил, в каком состоянии оставил кухню, когда уехал в Нибельхейм. Но в конечном-то итоге, я все равно там уберусь... если когда-нибудь доползу. По крайней мере, я уже себе это пообещал... несколько раз. — Буфет ряд'м с холодильником! — крикнул я, зная, что он ищет. Выйдя из кухни с початой бутылкой скотча в руке, Руфус подошел и сел рядом со мной. — Я так понял, искать стаканы — заведомо проигрышное дело, — прокомментировал он и, сделав большой глоток прямо с горла, протянул бутылку мне. — Стопудово, — ответил я и тоже приложился к горлышку. Потом мы так и сидели, молча выпивая и передавая бутылку друг другу, пока она не опустела. Ни один из нас не смотрел на другого и не говорил ни слова, но ни его, ни меня это не напрягало. Если честно, мне кажется, что мы оба просто не знали, что сказать. Было ощущение, что у нас обоих происходила какая-то перезагрузка, которая все никак не могла завершиться, и мы просто сидели в тишине: я — откинувшись на спинку дивана, и он — подавшись вперед, опираясь локтями на колени. Когда бутылка опустела, Руфус глубоко вздохнул и поднялся, чтобы поставить ее на кофейный столик. Ему пришлось смахнуть с него пачку чипсов, чтобы отвоевать хоть клочок пространства у мусора, сплошняком покрывавшего столешницу. Нахмурившись, он окинул взглядом весь мой беспорядок и заявил: — Я нанимаю тебе горничную. — Мне она не нужна, — устало возразил я и закрыл глаза. — Нет... Нужна... Я оплачу. — Я сам могу эт' оплатить. — Я хочу взять это на себя, Рено, — он сказал это таким тоном, как будто все уже решено, так что я подумал, что лучше будет не спорить. Странным образом, мне казалось, что так он пытается выразить свое сожаление о том, что произошло, хотя с ним никогда нельзя было сказать наверняка. Я вздохнул и закатил глаза, понимая, что все-таки насчет горничной он прав. — Ладно, — сказал я и, глядя в потолок, махнул рукой, как бы говоря «вперед». Кивнув, он нагнулся, поднял пачку чипсов и положил на вершину кучи, валявшейся на кофейном столике. И тут меня, наконец, будто осенило, и я даже вперед подался. — Эй... Руфус... — Да? — Если от близости Дженовы у тебя башка раскалывается... То почему ничего такого не было, когда ты хранил у себя ее голову? — Не знаю... — задумчиво ответил Руфус. — Может быть, из-за Геостигмы... Он пожал плечами, словно его это мало заботило, и направился к двери. Но, взявшись за ручку, остановился, будто вовсе не хотел уходить. Он стоял, глядя в пол и кусая нижнюю губу, а потом смахнул челку с глаз и сказал: — Рено... я... — Не говори ничего, Руфус, — перебил я, закрыв глаза. Что бы он там ни собирался сказать, я не хотел этого слышать. Услышав звук открывающейся двери, я открыл глаза и увидел, как Руфус кивнул, все еще глядя в пол. — Возьми отгул на остаток дня... — сказал он почти шепотом, а потом добавил как-то сдавленно: — Я сегодня больше не хочу тебя видеть. Не знай я его, мне бы показалось, что в его голосе проскользнула горечь. Когда он вышел, мне по нервам ударила тишина пустой комнаты. Обычно меня это вполне устраивало, но сейчас почему-то ужасно раздражало. По правде сказать, на самом деле мне не хотелось, чтобы он уходил, и я не сомневался, что он бы остался, если бы я попросил. Да я был уверен, что он и сам хотел остаться. Но я не для того потратил столько усилий, отталкивая его от себя, чтобы так просто взять и сдаться. В этом и заключается самая большая проблема упрямства. Ты никогда не получишь то, что хочешь, потому что ты никогда не хочешь того, что получаешь. И я все больше и больше приучался к этому с каждым прожитым днем. === Я проспал аж до следующего утра. Не то чтобы это показалось удивительным, но до тех пор, пока не проснулся, я и не понимал, насколько был вымотан. Все произошедшее сильно повлияло на мое состояние, и я не думаю, что эффект был бы тем же, случись это со мной в юности... Но времена меняются. Я лежал на диване, потирая глаза, и не делал никаких попыток встать или даже пошевелиться лишний раз до тех пор, пока не услышал громкий настойчивый стук в дверь. Несмотря на недовольство из-за того, что меня побеспокоили во время моего безделья, я почувствовал облегчение, узнав этот стук. Так стучал только Руд. — Открыто! — хрипло крикнул я и сел. Не думаю, что во сне я много шевелился, потому что все тело ужасно затекло. Я хорошенько потянулся и снова откинулся назад, чтобы подтянуть штаны, потому что, прежде чем уснуть, я расстегнул пуговицу и молнию, чтобы было удобнее, и они немного сползли. Я все еще был в той же одежде, которую надел на миссию в Нибельхейм и не снимал уже два дня — почти три — так что от меня наверняка уже начало немного пованивать. Хотя, немного, наверное, было преуменьшением. Чтобы проверить это, я поднял руку, понюхал свою подмышку и поморщился. Вот черт... Неужели вчера от меня так же несло? Я очень надеялся, что нет. Руд вошел в квартиру и окинул быстрым равнодушным взглядом мою расслабленную фигуру и сонную физиономию с опухшими глазами. Наверняка он решил, что меня мучает похмелье. Я не особенно парился о том, как выгляжу, и сидел ссутулившись, опираясь предплечьями на колени, и смотрел в никуда. — Тяжелая ночка? — спросил он и усмехнулся. — Неа, прост' долгожданный крепкий сон, — зевнув, ответил я. — Выглядишь, как будто ездил в город. — Ха... Если бы... — с усмешкой ответил я и вздохнул, откидываясь назад. — Чувак, ты стольк' всего пропустил. — Серьезно? — произнес он, поправляя очки, и двинулся, чтобы сесть рядом со мной, но тут же отпрянул на другой конец дивана. — Черт возьми, Рено... От тебя воняет. Старый добрый Руд... никогда не преминет указать на очевидное... — Я знаю... Не возражаешь, если я приму душ? — Я возражаю, если ты не примешь, — сказал он. Я поднялся, усмехнувшись его комментарию. Это напомнило мне, каким все-таки грубым Руд мог быть временами... Родители дали ему подходящее имя*. С этой мыслью я поплелся в спальню, чтобы взять чистую одежду, а оттуда — в смежную с комнатой ванную. Несмотря на то, что меня ждали, я не слишком торопился, потому что как никогда нуждался в этом, и воспользовался временем по полной. Я даже решил уложить волосы, прежде чем выйти из ванной. Обычно я сначала выходил потрепаться с Рудом, а только потом шел окончательно приводить себя в порядок. Но в этот раз все было несколько иначе, я просто хотел закончить поскорее, ни с кем не контактируя. Если честно, я был не в настроении для общения, и у меня из головы никак не выходили события прошедшего дня. Клауд... Руфус... Доктор Хакайо... Метеор и Дженова... Мир вокруг будто сошел с ума, и я понятия не имел, что мне теперь со всем этим делать. Но что еще хуже, я поверил в то, что Руфус действительно решил, что я умру. Но я так и не понял, какие чувства он испытывал по этому поводу. Если уж быть совсем честным, я не понимал, какие чувства сам испытывал, но почему-то мои мысли в большей степени были о нем, а не о себе. Мне было интересно, почему он так беспокоился. А еще — почему меня вообще так волновало его отношение. С самого начала, с момента нашего знакомства, он вел себя так, будто хотел меня убить, ну или свести с ума. Иногда мне даже казалось, что он всей душой ненавидел меня, но потом он делал такие странные вещи, которые могли свидетельствовать об обратном. Хотя, меня это вообще не должно было волновать, ведь я был всего лишь турком. Моя жизнь была расходным материалом... как и все остальное. Как обычно, скатившись в своих размышлениях к пессимистичным мыслям, я радовался хотя бы невероятному ощущению чистоты и свежести после душа, и чистая одежда была как никогда приятна телу. Когда я вышел, Руд был на кухне, сидел за кухонным столом и пил кофе. По своему обыкновению, пока меня не было, он прибрался, вымыл посуду и сварил свежий кофе. У него так хорошо все это получалось, что я иногда даже думал о том, что из него вышла бы неплохая баба, пусть и страшненькая и, наверно, немного фригидная. Но, черт возьми... она была бы заботливой, а это легко могло бы покрыть все внешние недостатки. — Ты завтракал? — спросил я, взяв чашку и направившись прямиком к кофе-машине. — Нет. Решил перехватить чего-нибудь по дороге. — Куда-то едешь? — Мы едем забирать NME, — ответил он, с легкой вопросительной интонацией. Ах да... Черт возьми, как я мог об этом забыть? — Руфус рассказал те, че случилось? — немного смущенно спросил я и сел за стол напротив него. — Он сказал, что ты где-то ее проебал. Усмехнувшись, я рассказал ему о своем столкновении с Клаудом и показал следы от веревок, все еще бороздившие запястья. — Ни черта себе. — Ага... — вздохнул я, опуская рукава. — Но, чувак, он застал меня врасплох. Неожиданно рассмеявшись, Руд отсалютовал мне чашкой с кофе и покачал головой: — Так можешь только ты, Рено... Только ты... — Да пиздец, — фыркнул я и, глотнув кофе, понял, что забыл кое-что в него добавить, но мне было настолько лениво вставать, что я решил сегодня обойтись лишь крепостью самого кофе без дополнительных градусов. — Ну че? Возьмем мой байк? — Мм. Это единственное, что может поместиться в вертолет. — И какие указания на потом? — спросил я, откидываясь на спинку стула. — Ты должен будешь высадить меня возле Рокет-Тауна, где мы встретимся с Ценгом и Еленой, а Елену возьмешь с собой в Джунон, — он сделал паузу, чтобы отпить кофе, а потом добавил: — А, чуть не забыл... Руфус велел передать тебе это, но ты не должен открывать их, пока не прибудешь с Еленой в Джунон. Я дотянулся до небольшого кейса и пары конвертов, которые Руд подтолкнул мне со своей стороны стола. Это были стандартные коричневые конверты с надписью «Конфиденциально», в которых мы обычно получали приказы. Один предназначался для Елены, другой для меня. Но мой был гораздо толще и тяжелее, чем ее, а это означало, что меня ждало что-то, по меньшей мере, интересное. Но также это заставило меня задуматься, почему мой конверт был настолько больше. — Почему Елена? — спросил я, несколько озадаченный тем, что должен ехать с ней, а не с Ценгом. После вчерашнего разговора с Руфусом я догадывался, что должно ждать меня в конверте, и Ценг, по-моему, куда больше подходил для этой работы, чем Елена. Он намного сильнее и опытнее нее. В том, чтобы посылать ее, не было смысла, только не тогда, когда дело касалось клона. — Не знаю... Руфус сказал только, что хочет поговорить с ней. Поговорить с ней? О чем, черт возьми? Я поежился от мысли, что Руфус узнал о ее положении. Но если так, тогда тем более не стоило посылать ее на такое опасное задание, только если Руфус не рассчитывает, что с ней случится что-нибудь плохое. На меня вдруг накатила паранойя, и я стал усиленно соображать, как можно увести ее из-под удара в случае чего, потому что в последнее время у меня все шло наперекосяк. Пока я сидел, уставившись в одну точку, Руд спокойно допивал свой кофе, не особенно обращая на меня внимание, а потом поднялся и поставил кружку в раковину. Встав рядом со мной, он взъерошил мне волосы, хотя знал, как меня это раздражает. Но это никогда его не останавливало, особенно когда мои мысли начинали блуждать где-то далеко. — Готов? — Как никогда, — ответил я, отбив его руку, и, встав из-за стола, последовал за ним к выходу. Прежде чем отправиться в путь, мы перекусили в кафетерии на втором этаже, потому что я сказал Руду, что не буду останавливаться по дороге. Хотя, утверждение, что мы оба перекусили, было небольшим преувеличением, потому что, съев свой завтрак, Руд доел и то, что оставалось у меня в тарелке, то есть почти все.