Танец Смерти

Прошел месяц с тех пор, как страсти улеглись и все постепенно начало возвращаться в норму. У Руфуса вошло в привычку уходить из моей квартиры посреди ночи, чтобы не вызвать никаких подозрений о нас... Это уже стало чем-то вроде рутины. Конечно, не могу сказать, что между нами все было гладко. Нас по-прежнему бросало из крайности в крайность, но виноваты были мы оба. Руфус вел себя как мудак в присутствии других людей, но я уже давно понял, что так он пытался притвориться, будто между нами ничего не было. Думаю, он делал это, по большей части, ради меня, так как я не сомневался, что ему было все равно, пусть бы даже о нас узнал весь мир. Наверняка, он предпочел бы не скрываться и не разыгрывать из себя черте кого. Мне кажется, такое понятие как стыд ему вообще было не известно. Думаю, за этот месяц мы умудрились опорочить буквально каждый уголок моей квартиры. Однако ни один из нас толком не знал, как правильно выражать свои чувства, когда мы были наедине, так что нередко мы доводили друг друга до белого каления и даже дрались, прежде чем реально доходило до секса... Но меня все устраивало. Я не хотел, чтобы было по-другому, даже несмотря на синяки, ссадины и царапины, которые нам приходилось прятать под одеждой. И слава Гайе, в здании были звукоизоляционные стены, потому что ни одного из нас нельзя было назвать тихим любовником. На самом деле, даже забавно об этом думать. Я никогда раньше не был таким шумным, но ведь и секс раньше не был таким агрессивным. Руфус каким-то образом пробуждал во мне нечто дикое, заводил так, что я терял голову. Но и я заводил его не меньше, постоянно отталкивая от себя и отрицая действительность. Но я делал это не из желания казаться сволочью и не для собственного удовольствия. Просто я никогда не умел правильно вести себя в отношениях... А Руфус, скажем прямо, был не совсем тем, кого я представлял рядом с собой. Это порождало во мне внутренние противоречия. На самом деле, каким бы утонченным Руфус ни был, все же он был мужчиной. Хотя, он никогда не порывался быть сверху, что немного помогало мне смириться. Я пришел к выводу, что своей покорностью он не пытался заманить меня, чтобы потом поменяться ролями, нет... Ему действительно так больше нравилось. Он и правда был пассивом, хоть и ебнутым на всю голову. Он сказал, что раз уж доминирует надо мной во всем остальном, то не видит смысла в том, чтобы обязательно доминировать в постели. Хотя мы еще даже и не делали этого в постели... С тех пор, как вернулись из Хилин. Руфус открывался мне совершенно в ином свете, нежели остальным. Хоть и не стану отрицать, что он был безжалостным сукиным сыном, который смотрел на всех окружающих как на говно. И у него было больное и жестокое чувство юмора, которое периодически доводило меня до бешенства. И, как ни у кого другого, у него была пугающая темная сторона. Любой здравомыслящий человек обычно старался бы держаться от него подальше. Но мои отношения со здравомыслием трудно было назвать дружескими. Спросите любого, и он скажет, что со мной всегда было что-то не в порядке, и я даже, пожалуй, с этим соглашусь. Но у меня на то свои причины, и я не собираюсь ни перед кем оправдываться. То, каким Руфус открывался мне, абсолютно противоречило тому, каким его видел весь окружающий мир. Нет, не думайте, что со мной он был мягким и добродушным, потому что это даже звучит нелепо. Просто было в нем что-то такое, из-за чего он казался мне отчужденным, даже каким-то печальным. Складывалось впечатление, что он в отчаянии, но из-за чего — я понять не мог. Казалось, его озлобленность росла из абсолютной неприязни ко всему милому и хорошему. Но в то же время он был заботлив, по крайней мере, по отношению ко мне. Я примирился с его закидонами, потому что в остальное время он был просто бесподобен. Хотя и выходки его немало будоражили. Черт возьми, да сам Руфус меня будоражил. Таким он представал только передо мной. Никто и никогда не догадывался и даже предположить не мог, что глубоко в душе у него не прекращалась внутренняя борьба с самим собой. Мир видел его безжалостным, жестоким руководителем с ледяным сердцем и стальным взглядом, который управлял всем, от чего зависели простые люди. Он был словно божество, средоточие власти — неприкосновенный и несокрушимый. А еще он был очень рисковым... Каждый день он рисковал, принимая решения, и тщательно взвешивал последствия каждого действия. Руфус был готов пойти на риск, если чувствовал, что сможет выиграть хотя бы немного. При необходимости он мог отказаться от остального. До тех пор, пока он получал хоть что-то игра стоила свеч. Его не волновали люди, стоящие ниже него, и он использовал их в своих целях, а потом выбрасывал без капли сожаления. На ум сразу приходят Тифа и Баррет. Они помогли нам, когда начались атаки Вепонов, и, казалось, Руфус тоже собирался помочь им. Пока он не решил устроить их публичную казнь, чтобы люди поверили, что во всем виновата Лавина. Он хотел, чтобы выглядело так, будто Шин-Ра заботится о гражданах, даже если по большому счету ему было на них плевать. === После того, что случилось у Руфуса в офисе тем утром, когда решался вопрос о будущем Елены, я бегом спустился в Медицинский Центр, чтобы отдать ей бумаги, отменяющие аборт. Я быстро понял, что Руфус все это спланировал заранее и знал, каков будет исход. Этот ублюдок использовал Елену, чтобы сломать меня. Но не думаю, что мне следует жаловаться, потому что после случившегося я чувствовал себя гораздо лучше. Это может показаться странным, но быть инструментом в руках Руфуса оказалось не так уж плохо... Это имело свои плюсы. Когда я добежал до Елены и отдал ей бумаги, она обратила внимание на то, насколько взмыленным я был, и посмотрела на меня с подозрением. Я сказал, что бежал бегом по лестнице, но выглядел при этом чересчур виноватым. И, несмотря на то, что Елена временами вела себя, как дурочка, на самом деле она таковой не была. Она была очень умной. Она бы никогда не стала турком, если бы действительно была такой, какой иногда прикидывалась. И тогда она просто выбила меня из колеи, обвинив в том, что ради спасения ее ребенка мне пришлось переспать с Руфусом. Точнее, это было примерно так: — Значит, вот какова цена?! — закричала Елена на весь Медицинский Центр и помахала документами у меня перед лицом. — Ты позволил ему отыметь себя, чтобы он подписал это?! — она толкнула меня, и я налетел на проходящую мимо медсестричку. Проблема была не в том, что она кричала на всю больницу — к счастью, она не упоминала никаких имен — и не в том, что я столкнулся с очень миленькой молоденькой медсестрой. Проблема была в том, что она сказала «ему», чем привлекла внимание всех, кто находился в Медицинском Центре... Скажем так, ситуация была более чем неловкая. Ну вот, бля, приплыли... Теперь все будут думать, что я гей. Но все же, Елена была счастлива, и я был рад этому, даже если в тот момент мне хотелось сквозь землю провалиться. Конечно, когда все закончилось, Елена извинялась передо мной столько раз, что я счет потерял, и даже злился на нее из-за этого, но изменить ничего уже было нельзя. И пусть в Медицинском Центре меня никто не знал, я был не из тех, кого так уж легко забыть. Я выделялся среди остальных, как загипсованный палец на руке, меня никто никогда не забывал. Людям не нужно было знать мое имя. Достаточно было сказать: — Ну, знаешь, этот красноволосый турк... Ну, который со шрамами. И любой бы ответил: — А, ну да. Слухи уже начали расползаться по зданию Корпорации, так что я всячески пытался исправить ситуацию, флиртуя с каждой встреченной симпатичной девушкой. И это было одной из причин наших с Руфусом постоянных стычек. Кстати о слухах. Я пришел к выводу, что секретарша Руфуса знала, что происходило у него в офисе тем утром. К счастью, она об этом не трепалась. Она знала, на кого работает, и понимала, что если каким-то образом его расстроит или разозлит, то, возможно, потеряет не только работу. Что ж, думаю всем интересно, что же стало с Еленой после тех событий... Ее поставили во главе департамента вооружений, и она была весьма этому рада. Конечно, она скучала по работе в поле, но понимала, что так будет лучше, особенно учитывая, что скоро собиралась стать мамочкой. По ней все еще не было этого заметно, но она вся прямо светилась изнутри и была еще красивее, чем раньше. Конечно, Руфус предельно ясно выражал свое недовольство тем, что я ошивался рядом с Еленой. Он говорил, что я таращился на нее как глупый школьник, и его от этого тошнило. Но лично я сказал бы, что он просто ревновал, хоть и пытался всячески это отрицать. И все равно я приходил к ней. Она всегда была добра ко мне, и я любил бывать в ее компании. Она всегда излучала такую веселость и энергичность, что у меня тут же поднималось настроение, когда я был не в духе. А такое бывало часто. Я вообще страдал от вечных перепадов настроения. — И что привело тебя сюда сегодня? — спросила Елена. Кивнув в сторону часов на стене, я ответил: — Обед. — Ой, Рено, прости, я что-то сегодня ничего не успеваю. Нет времени куда-то идти обедать, — кусая нижнюю губу, она извиняющимся взглядом посмотрела на меня. Но я даже и не думал обижаться. На самом деле, у меня на уме было кое-что другое. — Да не, я не об этом... Слышал, что ты занята... Так что твой обед пришел к тебе сам, — улыбнувшись, сказал я и протянул ей контейнер, который до этого держал за спиной. — О, спасибо... Знаешь, ты совсем не обязан был это делать, — сказала она, принимая контейнер. — Ага, как же... У тя уже неск'лько дней не было времени нормально поесть. — Неа... Вон там есть автомат, — она ткнула большим пальцем себе за спину, указывая на автомат быстрых закусок возле дальней стены. — Мммм... вкусняшка, — с сарказмом протянул я, чуть нахмурившись. — Чипсы и шоколадки — охренеть как полезно и питательно. Открыв крышку контейнера, Елена облизнула пальцы и пожала плечами. — Детишкам нравится. — Даж' не сомневаюсь. Знаю, по тому, как я вел себя с ней, можно было решить, что это я скоро стану отцом, но я ничего не мог с собой поделать. Не знаю, почему, но мне нравилась мысль о том, что скоро рядом появится ребенок. Хотя у меня и не было желания никого воспитывать. Вообще-то, на самом деле, я детей не любил. Они были слишком обременительны, и я не испытывал к ним такой симпатии, чтобы еще и возиться с ними. Однако я был так взволнован, будто это был мой ребенок. === Ценг с Рудом вернулись через две недели после того, как я оставил их в Рокет-Тауне, и вместе с Руфусом занимались поисками нового рекрута на место Елены. Вы могли решить, что раз я был замом Ценга, то тоже должен был участвовать, но я сразу дал понять, что не желаю в это ввязываться. Я принимал все слишком близко к сердцу и к определенным людям привязывался настолько, что порой это даже граничило с одержимостью. Я считал, что новый рекрут никогда не смог бы заменить Елену, и вообще, нам никто не нужен на ее место. Знаю, так думать было глупо с моей стороны, так что я особо не распространялся на эту тему. Самое смешное, что на Елену я реагировал точно так же, когда она только пришла к нам. Я расценивал ее как замену себе и очень бесился. Первые пару месяцев я обращался с ней, как с грязью, и вел себя как последний шовинист. Она не оставалась в долгу, и были несколько раз, когда я даже думал, что она лишила меня возможности иметь детей. Но, признаю, это было заслуженно. Возможно, она таки лишила меня репродуктивной способности, потому что пару раз ударила особенно сильно, но, учитывая обстоятельства, в ближайшее время я вряд ли смогу это проверить. По крайней мере, с Руфусом. Ну и, в любом случае, я был бы дерьмовым отцом. Я даже о себе позаботиться не мог. В общем, на смену Елене выбрали одного нахального мелкого засранца, перевербованного из солджеров. Он решил, что ему мало приключений в Джуноне, и захотел замарать руки. Он был еще мальчишкой едва за двадцать... Двадцать два, если быть точнее. Всего на два года младше Руфуса. И несмотря на то, что временами я вел себя, словно был младше их обоих, я уже реально начинал ощущать себя стариком среди всей этой молодежи. Хотя, Руфус никогда не действовал в соответствии с возрастом. Он вел себя как ожесточенный, замкнувшийся в себе старик, а не как молодой, полный жизни парень, за что я отчасти винил его отца. Руфус был лишен счастливого беззаботного детства и в шестнадцать лет был уже выброшен во взрослую жизнь на пост главы турков. Он не знал, что такое быть ребенком, и вряд ли уже когда-либо смог бы понять. Так, наверное, надо вернуться к нашему новичку, а то мои мысли каким-то образом все время сводятся к Руфусу. Не знаю, почему так происходит. Это вовсе не значит, что весь мой мир вращается вокруг него. Ах... Руфус... Ну так вот, у этого нахального засранца был такой поганый рот, что сразу захотелось затолкать ему туда кляп. Он переступил все возможные границы субординации в первую же минуту нашего знакомства. Он посчитал меня посмешищем и безнадежным алкоголиком, вообще не способным быть турком. Мне пришлось пригрозить ему пушкой в попытке подкрепить свой авторитет. А еще я потребовал, чтобы он называл меня «сэр». Думаю, мои действия были бы более угрожающими, если бы я не хихикал в это время, но мне было так смешно, что я не мог остановиться. Никто не называл меня «сэром», и мысль о том, что теперь кто-то будет ко мне так обращаться, пробивала меня на ржач. Я не мог успокоиться и продолжал смеяться, даже когда поставил пистолет на предохранитель и убрал в кобуру. Надо сказать, что я так и не добился того, чтобы пацан называл меня «сэром». Как обычно, Ценг и Руд, зная, какой я иногда мог быть сволочью, из чистого любопытства решили не вмешиваться, когда этот долбоеб на меня набросился. Но в то утро я был трезвым и имел преимущество в скорости. Так что я щелкнул переключателем магнитного поля на шокере, и он и глазом не успел моргнуть, как был пойман в кристалл. Я был уверен, что произвел впечатление, до тех пор, пока не споткнулся, когда пошел налить себе кофе, и не опрокинул стул, за который схватился, чтобы не упасть. Тогда Ценг решил, что время для игр кончилось, и пора заниматься делом. Он подошел к кристаллу и, разрушив барьер снятым со стены мечом, выпустил нашего нового друга, посмотрев на него с предупреждением, чтобы тот умерил свою враждебность. Я достал из пиджака флягу и вылил часть ее содержимого в свой кофе, а потом развернулся и встретился со взглядом озлобленно прищуренных глаз. Потребовалось всего двадцать три минуты, чтобы парень возненавидел меня. И хотя это не было моим рекордом, такое время было весьма неплохим. Та же Елена воспылала ко мне ненавистью только через тридцать минут нашего знакомства. Карие глаза парня были полны ненависти и отвращения, и, думаю, второе было связано с тем, что я позволял себе пить на работе. — Хренли ты вылупился? — зло спросил я и, отхлебнув кофе, глумливо ухмыльнулся. — Рено! — рявкнул Ценг, напоминая, что хватит — значит хватит. — У нас есть, что обсудить. Качнувшись с пятки на носок, я закинул шокер на плечо и кивнул. — Забытый Лес? — Столица, — поправил он и посмотрел на меня с раздражением, потому что знал, что я переврал название специально. — Прекрасная возможность проверить, насколько он годится в турки. — Ага, тольк' если те хоч'тся, чтоб' он поскорее кони двинул... — пробормотал я и, опустив шокер, прошелся к столу, чтобы сесть рядом с Рудом, посмеивающимся над моим комментарием. — Он бывший солджер, Рено. Я уверен, что он справится. — Ну, разве что если для этого мозги не нужны... — ответил я, подняв брови. Снова бросив на меня взгляд, означавший, что пора остановиться, Ценг нахмурился и решил продолжить по теме: — Руфус дал распоряжение, что ты должен высадить нас у Боун Виллэдж сегодня ночью, а потом подобрать в том же месте, когда мы закончим. Мы надеемся, что это займет не больше нескольких дней. Он обвел взглядом всех собравшихся, а потом снова посмотрел на меня. Но я заметил, что ему все еще было трудно смотреть мне в глаза, особенно когда он говорил о Руфусе. Я даже начал задумываться, справится ли он с этим когда-нибудь. — Мы уже достаточно времени убили на эту погоню за собственным хвостом, так что я очень надеюсь, что мы, наконец, нашли, что искали, — глубоко вздохнув, Ценг разгладил костюм и сел за стол вместе с нами. — Вы что, шутите? — раздался возглас моего нового друга, который, казалось, не знал, когда нужно было заткнуться. Честно говоря, он напоминал мне кого-то... только я никак не мог понять, кого. — Этот парень даже ходить не в состоянии... Как, черт возьми, он сможет управлять вертолетом? — О... Я б' подумал дважды, братишка... — сказал я, искоса глядя на него и ухмыляясь. — Прежде чем раскрывать свой большой рот. Как обычно, Ценг и не подумал вмешиваться. Он только усмехнулся и остался сидеть на месте, в очередной раз подтверждая мое предположение о том, что он ловил кайф, наблюдая за подобными перепалками. Он бы никогда не признался, но я был в этом уверен, судя по тому, как загорались у него глаза всякий раз, когда вокруг накалялась атмосфера. Да, я не сомневался, что ему нравилось смотреть, как люди нападали друг на друга, что некоторым образом развязывало мне руки. — Это еще почему? Ты напьешься и свалишься на меня? — мелкий засранец вспыхнул мгновенно. О, как же я люблю норовистых желторотых юнцов. — Недоносок сопливый, — фыркнул я и ухмыльнулся, медленно вставая со своего места. Состроив серьезное лицо, я врубил шокер и увеличил его мощность. — Ты правда хоч'шь увидеть, что я могу с тобой сделать? Конечно, я не собирался сильно калечить или убивать его, потому что тогда нам бы пришлось снова искать замену. Я всего лишь хотел немного с ним поиграть. — Рено — мой заместитель, Джаред, — спокойно сказал Ценг со своего места, и в его тоне читалось предостережение. — И, думаю, должен предупредить тебя, он стал им не случайно. Пропустив пальцы сквозь непослушные волосы песочного оттенка, Джаред окинул меня взглядом с озадаченной полуулыбкой, а потом недоверчиво посмотрел на Ценга. — Вы же это не серьезно? — спросил он, указывая на меня, как на какую-нибудь кучу мусора. — Сэр, — поправил я, снова возвращаясь к своей обычной игривой манере поведения, и очаровательно ему улыбнулся. — Ты долж'н обращаться к вышестоящим «сэр». Не желая разрушить момент, я изо всех сил старался не заржать, слушая как за спиной посмеивается Руд. Он понимал, что я специально злил мальчишку, и я знал, что он получал от этого удовольствие... Впрочем, как и я. Однако в противовес нашему с Рудом веселью Ценг прочистил горло и, поднявшись из-за стола, встал рядом со мной. — Я не шучу, Джаред, — сообщил он и, крепко взяв мою руку, в которой был шокер, дотянулся до кнопки и выключил его. Тогда до меня не дошло, но потом, когда я думал об этом, я понял, что Ценг был не уверен, собирался ли я действительно долбануть пацана шокером или нет. Я и правда славился своей вспыльчивостью, но тогда парень не слишком-то меня разозлил, мне просто нравилось его бесить. — Руд, возьми Джареда и покажи ему здесь все. Нам с Рено нужно поговорить, — сказал Ценг, не оборачиваясь. — Да, сэр, — Руд поднялся и увел пацана из комнаты. — Рено... Руфус сказал мне, что ты болен... — произнес он, все еще стоя рядом и не глядя на меня. — Он рассказал обо всем, что произошло, и сказал, что ты делаешь инъекции, чтобы предотвращать приступы... — сочувственно покачав головой, он принялся разглаживать складки на костюме, а потом добавил: — Я и понятия не имел. Пока мы с Еленой были на задании, мы столько всего пропустили... Кивнув, я засунул руки в карманы и уставился в пол, неуютно покачиваясь с пятки на носок. Я был не совсем согласен со словом «болен», потому что чувствовал себя прекрасно... большую часть времени. И мне это не особенно мешало. Приступы случались не постоянно. И не было никаких сигналов, когда они начинались, или признаков, из-за чего это происходило. Кёрн предположил, что они могли случаться, когда я был избит или ранен, но тогда вставал вопрос, почему они не накатывали каждый раз, когда я дрался с Руфусом. Хотя, пару раз такое бывало. — Мне жаль, Рено... — выдавил Ценг и поспешил сменить тему. Ему никогда особо не удавались светские беседы или выражение сочувствия. — А еще я хотел поблагодарить тебя за то, что ты сделал для Елены и меня, — неловко похлопав меня по плечу, он задумчиво добавил: — Не знаю, что бы я делал без нее... — Да не за что, сэр, — ответил я, по-прежнему глядя в пол. Если честно, я бы все равно попытался спасти ее, независимо от его просьбы. — В любом случае, то, что ты сделал, было очень значимо... даже, если для этого тебе пришлось позволить Руфусу выебать тебе мозг. Со злой усмешкой он еще раз похлопал меня по плечу, только теперь более ощутимо и уверенно, и вышел. Я почувствовал, как краска прилила к лицу, делая его, наверное, таким же красным, как мои волосы, и тихо обматерил ублюдка за то, что он снова надавил на больную мозоль. === После того, как Руфус восстановил Корпорацию и вернул ей былую мощь, он нашел Рива Туэсти и предложил ему должность главы департамента робототехники. Несмотря на то, что многие о нем думали, Рив не был предателем Шин-Ра. Он был верным сотрудником, даже если и испытывал некоторую слабость ко всему, что касалось «людей» и «Планеты»... Но он любил свою работу. Ни одна другая компания на планете не могла дать ему той свободы действий, какую давала Шин-Ра. И если бы не он, мы бы не могли так успешно отслеживать действия Лавины тогда, перед Метеором. Мы понимали, что в любой момент он мог сбежать на помощь Клауду и остальным, если с ними что-нибудь случится, но были готовы с этим мириться. Также мы знали, что он бросит Корпорацию в случае появления каких-либо подозрений, возможно, даже попытается снова разрушить ее. Это был риск, на который мы были готовы пойти. Потому что он был нам нужен, так как, несмотря на то, что был главой робототехнического департамента, он работал над новым источником энергии, который Руфус в дальнейшем планировал использовать вместо Мако. Рив пока использовал его только для питания своих машин, но Руфус считал, что, если продолжать исследования, то в итоге мы могли бы расширить границы его применения. Руфус все еще планировал быть энергетическим королем мира, но после Метеора и Геостигмы он осторожно относился к идее использования Мако в качестве источника. Руфус полагал, что, раз Лайфстрим дважды спас планету, то мы были перед ним в долгу. Вспоминая его слова о парадоксе... Руфус, возможно, был даже более парадоксальным, чем я. Но хватит о Руфусе, на самом деле, не все мои мысли крутятся вокруг него. Вернемся к Риву... Ему можно было доверять, пусть даже он был очень странным человеком. Я имею в виду то, что у него никогда не было отношений с кем-либо. За все то время, что я его знал, я ни разу не видел его ни с женщиной, ни с мужчиной. У меня даже возникали мысли, что, возможно, его любовь к роботам была чем-то большим, чем казалось на первый взгляд. Он был нелюдимым. И хотя временами прекрасно вписывался в разные компании и, бывало, даже болтал без умолку, он все же предпочитал быть сам по себе. Рив не слишком изменился с тех пор, как работал на Шин-Ра в первый раз, несмотря на то, через что нам всем пришлось пройти. Я думал, что путешествия с Лавиной и возможность видеть реальный мир, пусть даже через глаза своего Кайта Сита, должны были наложить отпечаток на его характер. Но нет, он по-прежнему считал себя лучше и умнее остальных и смотрел на всех свысока. Это такая мерзкая манера поведения, которая была верным признаком того, что человек вырос на Плите. А еще, возможно, это было связано с тем, что он был ебнутым гением. В механике и физике он разбирался круче любого, кого я когда-либо встречал, и поэтому я испытывал к нему немало уважения. Даже несмотря на то, что он смотрел на всех, как на идиотов, если они не понимали, о чем он говорит. У него было несколько извращенное чувство юмора, и он находил забавным трахать людям мозги, хотя совсем не так, как Руфус. Если Руфус старался найти слабое место оппонента и причинить ему как можно больше вреда, то Рив всего лишь слегка надавливал, а потом признавал, что просто баловался и ничего плохого не хотел. Я как раз направлялся к нему на уровень 3П, потому что мы так ни разу и не виделись с тех пор, как он снова начал работать на Шин-Ра. Не говоря уже о том, что услышав о его новом источнике энергии, я не мог побороть любопытство. И раз уж я, в кои-то веки, разгреб бумажки у себя на рабочем столе, а до вечера все равно не было никаких заданий, я решил: почему бы и нет? — Чему обязан удовольствием принимать у себя турка? — спросил он, стоя спиной ко мне и не отрываясь от своего занятия. Рив обладал особой проницательностью, которая, порой, граничила с ясновидением — ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто у него за спиной, и был ли там кто-то вообще. Он не всегда оказывался прав, но в большинстве случаев его способность впечатляла. И была одной из причин, почему я не проводил много времени рядом с ним. Ну, еще и то, что он относился ко мне так, словно я стоял на несколько ступеней ниже него. У меня всегда было такое чувство, будто он читает меня как раскрытую книгу, и от этого было не по себе. — Думал заглянуть к тебе, посмотреть, как идут дела, — сказал я, присев рядом с одним из его проектов, чтобы получше его рассмотреть. — Руфус послал тебя с проверкой? — Рив обернулся и, изогнув бровь, посмотрел на меня с такой усмешкой, будто мысль о том, что Руфус может проверять его работу, казалась ему смешной. Я знал, что он не слишком-то жаловал Руфуса, но это вовсе не помешало ему воспользоваться возможностью снова работать на Шин-Ра, когда он узнал, что будет пользоваться полной свободой в своем отделе. — Неа, прост' зашел глянуть, чем занимаешься, — ответил я, глядя на него снизу вверх. — Стало интересно про твой новый источник энергии, — прикурив сигарету, которая свисала у меня изо рта с тех пор, как я вышел из лифта, я снова обратил внимание на машину, разглядывая ее с неподдельным интересом. Я знал, что Рив не будет против того, что я курил в его мастерской, потому что одновременно со мной он прикурил и свою сигарету. — Серьезно? — сказал он, присаживаясь на корточки рядом со мной. — Питомцы Шинры никогда раньше не интересовались моими начинаниями, — сказал Рив и, заправив волосы за уши, сделал глубокую затяжку. Интонация у него была слегка вопросительной. — Питомцы? Рив прочистил горло и, сняв крышку на задней части машины, достал энергетический элемент, чтобы показать мне. — Ты ведь его любовник, да? — как ни в чем не бывало, спросил он. Застигнутый врасплох я дернулся немного и уставился на него. Не то чтобы я был удивлен, что Рив сказал нечто подобное, ведь такие выпады были как раз в его стиле, просто я этого не ожидал. Не обратив внимания на мою реакцию, он протянул мне энергоблок, и я взял его в руки. — С чего ты эт' взял? Усмехнувшись моей реакции, он поскреб бородку и сказал: — Потому что вы оба, наконец, бросили глазеть друг на друга, как влюбленные щенята... — Рив ухмыльнулся и сухо добавил: — Не говоря уже о слухах, что ты спишь с мужчиной. Несложно сложить два и два. Я не очень понял, что он имел в виду, говоря, что мы «глазели друг на друга», поэтому спросил: — Глазеть? Ты о чем? — Ты что, правда не понимаешь? — изогнув бровь, он снял корпус с энергоблока у меня в руке, открывая стеклянную капсулу с красноватой субстанцией, которая перемещалась внутри, словно живая. — Ты пялился на Руфуса так, будто он являл собой саму сущность Гайи, — и, как будто этого было не достаточно, Рив усмехнулся и добавил: — Честно говоря, выглядело это тошнотворно. Сев на пол и скрестив ноги по-турецки, я разглядывал капсулу, уделяя ей больше внимания, чем его словам. Она оказывала на меня какой-то гипнотический эффект, притягивала взгляд, как горящее пламя. Хотя, нет, она завораживала сильнее пламени. Внутри нее словно разыгралась красная песчаная буря, сверкающая желтыми искрами и озаряющаяся крохотными вспышками. Я просто не мог оторваться от этого зрелища. — А Руфус... Ну... Тебе никогда не приходило в голову узнать, почему к тебе он всегда был более жесток, чем к остальным? Капсула все сильнее гипнотизировала меня, оттягивая на себя все внимание. Цвет ее содержимого становился все интенсивнее, а сияние — ярче. Казалось, что оно пытается вырваться наружу, чтобы прикоснуться ко мне, и меня странным образом тянуло к нему. Я был очарован тем, как оно стремилось именно туда, где моя рука касалась поверхности капсулы. — Думаю, нет, — отстраненно ответил я, не очень понимая даже, какой был вопрос. — Он всегда отсылал тебя как можно дальше... А потом все равно следовал за тобой... Как будто не мог смириться с тем, что тебя нет рядом. Он вел себя очень противоречиво... Всегда любил держать тебя поближе, но не желал признавать этого. Рив протянул руку, чтобы забрать капсулу, и ему пришлось вырывать ее у меня из пальцев. — Эта выглядит немного нестабильной, — заметил он и, поднявшись на ноги, подошел к металлическому контейнеру, чтобы утилизировать ее. Когда он закрыл крышку, я услышал приглушенный хлопок, как будто капсула взорвалась, и после этого Рив, не обращая никакого внимания, на то, что делал, повернулся ко мне. — Так ты ничего не отрицаешь, — было ясно, что это не вопрос. Рив просто подтверждал для себя свои догадки. — Ты разговаривал с Клаудом? — спросил я, тоже поднимаясь с пола. — О чем? — О том, что ты только что сказал. — Я держу свои соображения при себе... Почему ты решил, что я говорил с Клаудом? — сделав долгую затяжку, он щелкнул переключателем на контейнере, чтобы спустить его содержимое в наружную герметичную емкость для опасных биологических отходов, и снова почесал бородку. — Вообще, я был уверен, что та капсула абсолютно стабильна, — задумчиво произнес он, глядя на контейнер. — Наверное, нужно проверить все остальные из этой партии... Я мог ошибиться. — Прост' он мне сказал примерно то же самое, — ответил я, чувствуя, как на меня накатила слабость, и конечности начало слегка покалывать. — Че эт' за хренотень? — Пыль Метеора... — сказал он и затушил сигарету. Потом, заметив неладное, он подошел ко мне. — Выглядишь не очень хорошо. — Пыль Метеора? — в странном замешательстве я прислонился к стене, пытаясь достать из внутреннего кармана пиджака небольшой кейс с инъекциями, которые подготовил для меня Кёрн. Но руки меня не слушались, я их не чувствовал. Я сполз по стене на пол, бесполезно шаря онемевшей рукой у себя за пазухой. — Да... Знаешь, не думаю, что выпивка — это то, что тебе нужно прямо сейчас... Наверное, мне следует доставить тебя в Мед-Центр. — Мне н'жна тв'я пом'щь, Рив, — пробормотал я, сомневаясь, что он меня услышит. Я был словно в полусне и даже не уверен, что смог договорить предложение. — Я вижу... Что мне сделать? — спросил он, поднимая меня на ноги. Он уже начал вести меня к лифту, когда я попытался его остановить. — Нет... Мой к'рман... Там кейс... П'моги... Скептически глядя на меня, Рив сунул руку в мой внутренний карман, достал кейс и открыл его. И потом посмотрел на меня так, будто я совсем рехнулся. — Ты что, ширяешься, Рено? — Н-нет... П'жал'ста... Н-нуж'н укол... — пробормотал я. Перед глазами уже все начинало тускнеть. С тех пор, как Кёрн сделал мне первую инъекцию, приступы изменились. Больше не было ни звона в ушах, ни тошноты, ни выкручивающих внутренности спазмов. Вместо этого теперь накатывала нечувствительность и онемение во всем теле. Больше не было никакой боли, только всеподавляющая слабость и неспособность контролировать тело. Но обычно я всегда успевал сделать себе укол, прежде чем конечности перестанут слушаться. В этот раз приступ накатил как-то слишком быстро. Усадив меня возле стены, Рив закатал мне рукав. В какой-то момент мне послышалось, что он спросил: «В руку?», но я не уверен, что что-то ответил. Он сделал укол мне в сгиб локтя, и через несколько секунд по телу стали проходить легкие спазмы, когда инъекция начала действовать. Рив сидел рядом на корточках и, нахмурившись, в замешательстве смотрел на меня. — Я понятия не имел, что ты болен, — сказал он, посмотрев на пустой шприц и повертев его в руке. — Интересно... Ты не против, если я спрошу, что только что тебе вколол? — Пыль Метеора. Рив выглядел заинтригованным и обеспокоенным одновременно. — Ты ведь в курсе, что эта субстанция может быть чертовски токсичной? — Да, мне г'ворили. — Это источник энергии, — сказал он, вертя в пальцах шприц и размышляя над тем, зачем мне были нужны такие инъекции. При этом он все больше подстегивал мое собственное любопытство. — Откуда ты так много про эт' знаешь? Рив немного помолчал, потом поднялся и выбросил шприц в тот же контейнер, куда до этого выбросил дефектную капсулу. Закурив новую сигарету, он повернулся ко мне и сказал: — Несколько лет назад я встречался с одной ученой... Она изучала Пыль Метеора, — взгляд Рива остекленел на мгновение, как будто он глубоко погрузился в мысли, а потом он отстраненно сказал: — Она умерла из-за этого. — Хреново... Так, знач'т, личная жизнь у тя все же есть... Я никогда не умел нормально посочувствовать... Впрочем, это был ни для кого не секрет. Но Рива это нисколько не задело, наоборот, он усмехнулся, словно нашел мой комментарий забавным. — Ну... Может, я и не такой жеребец, как ты, но, как и любой другой человек, имею потребности. — И как же она умерла? — Она проводила рядом с Пылью слишком много времени... Мелкие частицы постепенно отравляли ее, — Рив почти рефлекторно взял из ящика другую капсулу и стал вертеть ее в руках. — Сама по себе Пыль в воздухе вполне безобидна. Но, в зависимости от того, с чем ее смешать, она может быть очень токсичной. — И с чем ты ее смешал, чтоб' превратить в супер-батарейку? — Ни с чем... Я просто поляризовал ее, — изогнув бровь, Рив слегка подбросил капсулу в руке. — Да ладно? — удивился я и подошел ближе, чтобы еще раз рассмотреть капсулу. Но Рив, не отрывая он нее глаз, поднял другую руку вверх в останавливающем жесте. — Только не обижайся, Рено... — сказал он и почесал бородку. — Но я бы предпочел, чтобы ты не приближался к ней, — Рив поднял на меня взгляд и чуть склонил голову. — Кажется, они реагируют на тебя. Озадаченный и немного смущенный, я остановился посреди комнаты, потирая шею, а Рив снова сосредоточился на капсуле. — В смысле? — Ну... Та, что ты держал, взорвалась, — пояснил он, махнув рукой в сторону ликвидационного контейнера. — А эта... начала светиться, когда ты подошел ближе, — Рив затянулся сигаретой и скептически посмотрел на меня. — Честно говоря, мне весьма любопытно, почему ты вынужден накачивать Пылью свой организм. Решив, что ничего страшного не случится, если Рив будет знать, я рассказал ему о том, что произошло тогда, возле Боун Виллэдж, опустив некоторые детали, конечно, и о том случае у Кёрна в лаборатории. Естественно, я не стал упоминать того, чего ему знать не следовало, но в подробностях описал свое состояние. Я надеялся, что, раз уж он так много знает про эту чертову Пыль, то, может, сумеет мне хоть чем-то помочь. — Хмм... Интересно, имеет ли это отношение к тому, что Пыль по своей сути — это чистая энергия? — задумчиво проговорил Рив и, положив капсулу на стол, подошел ко мне и выдохнул дым мне в лицо. Он любил так делать, показывая людям, что считает себя выше них. Впрочем, во многих отношениях, так оно и было. Я не сомневался, что он ловил от этого особый кайф, а тот факт, что я был всего лишь собачонкой Шин-Ра, усиливал его удовольствие в разы. Рив был очень интеллигентным человеком, но это не мешало ему быть моральным уродом, хотя, конечно, с Руфусом ему было не сравниться. — Может быть, та вторая доза как раз и спасла тебе жизнь. Я помахал рукой перед лицом, разгоняя дым, но не стал огрызаться на эту выходку, потому что хотел услышать, что он скажет. — Че-т' я не догоняю, — неохотно признался я. — Конечно, нет, — криво усмехнулся он и принялся объяснять: — Когда мы были в Храме Древних, я наткнулся на несколько свитков, описывающих эффекты, возникающие при использовании Черной Материи. Естественно, это было уже после того, как Клауд и остальные ушли, — Рив пожал одним плечом и продолжил: — Я не видел смысла в том, чтобы кому-то об этом говорить, потому что и сам толком не понимаю всего. Но из того, что я смог понять, можно сделать вывод, что Метеор производит чистую энергию. Именно поэтому я подбил Мирну на изучение этого свойства... — сделав паузу, он добавил: — В той или иной степени он питает сам себя. — Мирну? — Да, мою девушку... — пояснил он и спокойно продолжил свою мысль, словно упоминание покойной его совершенно не затронуло. — Она экспериментировала с Пылью, смешивая ее с различными субстанциями, и случайно обнаружила, что поляризация превращает ее в источник чистой энергии, который мы могли бы использовать. — И что в итоге ее убило? — спросил я, уже догадываясь, каким будет ответ. — Мако, — ответил Рив и глубоко затянулся. — Мако делает Пыль исключительно токсичной... в чем ты и сам уже убедился. Безрадостно вздохнув, я кивнул и тоже закурил новую сигарету. Уставившись в одну точку, я пытался переварить все, что он мне только что рассказал. Глядя на меня, Рив сказал с едва заметным сожалением: — Я был бы рад помочь тебе, Рено. Но я слишком мало об этом знаю, — снова затянувшись, он потер подбородок и продолжил размышлять вслух: — Я изучаю Пыль только как источник энергии. Но она до сих пор недостаточно стабильна, чтобы можно было использовать ее в качестве полномасштабной замены Мако. — Ты не знаешь, где бы я мог нарыть какой-нить информации для себя? — Нет, — сказал он и отошел к столу, чтобы взять капсулу и вставить ее обратно в энергоблок машины. — Но... когда я был с Клаудом, мы заглядывали в дом профессора Гаста... Он был женат на Древней. — Думаешь, я смогу там че-нить найти? — Не знаю. Но это первое, что пришло на ум, раз уж Храм Древних разрушен, — закрыв заднюю крышку машины, Рив обернулся ко мне. — Могу рассказать, как туда добраться... Обменявшись со мной еще парой слов, он дал мне координаты дома профессора Гаста. Так как Гаст работал на Шин-Ра, и мне уже приходилось бывать в Айсикл Инн, я смутно представлял, куда мне надо попасть, но помощь была не лишней. Я решил спросить у Руфуса разрешения отправиться туда после того, как высажу остальных у Забытой Столицы. Я знал, что он не хотел моего участия в операции по выслеживанию Оползня, потому что я и так уже отхватил здоровый кусок проблем. Что, впрочем, не означало, что он не станет отправлять меня на другие опасные миссии. А наведаться в дом Гаста казалось совсем уж безобидным делом. === Руфус дал согласие на мою просьбу, когда во второй половине дня я разговаривал с ним в его офисе. Выйдя из-за стола, он подошел ко мне и приобнял за талию. Вид у него был расстроенный из-за того, что я вернусь не сразу, и он даже предложил присоединиться ко мне, но я сказал, что мне будет спокойнее, если он останется в здании Корпорации, где охрана сможет его защитить. Естественно, он сразу же вскинулся и заявил, что сам способен о себе позаботиться, и что, возможно, ему вообще не следует меня отпускать, раз я считаю, что эта поездка может быть опасной. Но в глазах у него плясали чертики, и было понятно, что он гораздо больше волновался о том, что меня не будет рядом, чем о моей безопасности. — Хорошо, — сказал он, убирая падающие мне на лицо волосы. — Если тебе станет от этого легче... Чувствуя себя немного неуютно, я выскользнул из его объятий, потому что в любую минуту в офис мог кто-нибудь заглянуть и увидеть нас. Тем более, мне было неловко находиться с ним рядом где-то, кроме моей квартиры, когда у него был такой взгляд. Он означал, что у Руфуса есть определенные планы. — Мне станет от этого легче, — заверил я, отступая на шаг. Я знал, что Кёрн делал все, что в его силах, с имеющимися у него данными, но если была возможность раскопать что-то еще, почему бы ей не воспользоваться? И хотя большую часть времени я чувствовал себя прекрасно, мне все равно хотелось убрать это дерьмо из моего организма. К тому же я понятия не имел, что эта дрянь делает со мной, и никто не мог сказать, как она повлияет на меня в течение времени. — Знаешь... Ты ведь можешь ничего там не найти, — предупредил Руфус и, снова подойдя ко мне, обнял со спины. — Я не хочу, чтобы ты расстраивался, — прошептал он, касаясь губами моего уха, отчего у меня дрожь пробежала по телу. — Знаю. Но проверить не повредит, — с легкой усмешкой сказал я и повернулся к нему лицом. — Правда? — Думаю, да, — он пожал плечами и убрал прядь волос с моих глаз. — Я просто не хочу видеть тебя расстроенным, — притянув меня еще ближе, он положил голову мне на плечо, уткнувшись в шею, и пробормотал: — Ты невыносим, когда чем-то расстроен. Я лишь усмехнулся и не стал с ним спорить о моих периодических заскоках, когда я бывал в плохом настроении. В конце концов, у него и своих хватало по самое не хочу... — Я п'стараюсь хорошо себя вести, — ответил я. — Ключевое слово здесь — «постараюсь», — усмехнулся Руфус, не поднимая головы с моего плеча. — По крайней мере, ты осторожен со словами. Проигнорировав это замечание, я отстранил его немного, и, когда он поднял голову, быстро поцеловал в губы и сказал: — Спасиб'. Выйдя из его офиса, я отправился готовить NME к полету. В последнее время моей малышке часто приходилось работать, прямо как во времена до Метеора. И должен признать, что после четырех лет просиживания штанов, было чертовски хорошо наконец заниматься делами, как раньше. === Руд был первым, кто пришел ко мне на вертолетную площадку, и стал помогать загружать в NME все необходимое для задания. Мы решили не ждать Ценга и Джареда и начали собираться без них. — Ты не очень расстроился, что не будешь участвовать в миссии? — спросил Руд, когда половина вещей уже перекочевала в грузовой отсек вертолета. Он знал, как сильно я любил работу в поле, и немного переживал за меня по этому поводу. — Неа, — ответил я, пожав плечами, и улыбнулся. — Я уломал Руфуса отпустить меня слетать еще кой-куда. — Уломал? — обернувшись, он остановился и посмотрел на меня, подняв брови, а потом подозрительно нахмурился. Я не мог отделаться от мысли, что он начал обо всем догадываться. Особенно если учитывать, что слухи о том, что я гей, разносились по зданию со скоростью истребителя, а я так и не был ни с одной женщиной с тех пор, как начал спать с Руфусом. Остановившись, я нервно потер шею и попытался исправиться: — Ээ... З-запросил р-разрешение, — пробормотал я и, схватив пару сумок, направился к NME, надеясь, что разговор окончен. Не думаю, что сильно помог себе этими словами, но ничего другого придумать я просто не успел. — Мм, — протянул Руд и схватил меня за руку, когда я проходил мимо него. Подтянув ближе к себе, он пару секунд разглядывал меня с нечитаемым выражением, а потом отпустил и тоже взялся за сумки. — Ты знаешь, какие слухи про тебя ходят? — Д-да уж, наслышан, — пробормотал я, вдруг поняв, что не могу заставить себя повернуться. Его неодобрение витало в воздухе, давило, не давая возможности свободно дышать. Руд прожигал дырку в моем затылке, словно пытаясь добраться до мозга и напрямую прочесть мои мысли. — Ты заикаешься, Рено. Поморщившись как от удара, я застыл на месте не в силах сделать шаг. Любой, кто хорошо меня знал, был в курсе, что я начинал заикаться, когда сильно нервничал или пытался избежать какой-то темы. И то, что я не мог повернуться и посмотреть на него, играло вовсе не в мою пользу. Руд тоже не сходил с места, продолжая прожигать меня взглядом. Мне до жути хотелось зажмуриться и представить, что этого разговора вообще не было, стереть его из памяти у нас обоих. Он знал. Я понял, что он знал или, по крайней мере, догадывался и теперь узнал точно, просто глядя на мое неадекватное поведение. — Повернись, Рено. — Нет, — сказал я. Не думаю, что я смог бы, даже если бы захотел. Вместо этого я подался вперед, подхватил еще пару сумок и быстро понес их в вертолет, стараясь полностью игнорировать Руда. Мои щеки горели, и каждый раз, проходя мимо напарника, я весь съеживался. Притворяться, что его вообще там нет, было одновременно и проще, и тяжелее. Я не знал, что делать, и метался с вещами между ним и вертолетом, с каждым движением все больше ускоряясь. Но Руд не собирался это терпеть и, когда я в третий раз пронесся мимо него, схватил меня за руку чуть выше локтя и дернул на себя, больно вывернув руку, заставляя остановиться и посмотреть на него. — Руфус не панацея от всего, через что ты вынужден проходить. — Ты не знаешь его, как я, Руд! — выпалил я, морщась от боли, потому что он все сильнее сдавливал мою руку и еще больше вывернул ее, когда я попытался освободиться. К счастью, на вертолетную площадку вышли Ценг с Джаредом, и Руд в конце концов отпустил меня, с неодобрением проследив, как я быстро выудил из внутреннего кармана флягу и сделал пару глотков. — Он угробит тебя, Рено, — предупредил Руд, не глядя на меня, когда я подхватил оставшиеся сумки и понес их в вертолет. — Если уже не угробил, — с плохо скрываемой злостью добавил он. — И какого хрена это значит? — проворчал я, роясь в карманах в поисках пачки сигарет. Руд наконец повернулся и посмотрел на меня, когда я прислонился к корпусу NME, прикуривая. — Ты пьешь гораздо больше, чем обычно, — сказал он, обвинительно ткнув пальцем в мою сторону. — И не думай, что я не замечаю всех этих синяков и ссадин, которые ты так старательно прячешь. — Слушай, отъебись, а. — О, я отъебусь, Рено... Я отъебусь, потому что не хочу больше смотреть, как ты разрушаешь сам себя... Я больше не могу этого видеть, — Руд развернулся и пошел навстречу остальным, а я не выдержал и саданул кулаком по корпусу вертолета, больно ударив костяшки, после чего забрался в кабину и начал прогревать двигатели. Руд и раньше, бывало, злился на меня, и каждый раз это причиняло боль. Это ранило глубоко и беспощадно и вызывало у меня ужасное чувство вины, которое я ненавидел. Но в этот раз все было несколько иначе. Я сомневался, что смогу отказаться от того, что делал, и не был уверен, сможет ли Руд принять мое решение. Руфус был хуже наркотика, и Руд был прав, я действительно стал пить гораздо больше, чем раньше. === Полет прошел гладко, и я высадил их неподалеку от Боун Виллэдж, как и планировалось — я не мог сесть у самой Забытой Столицы из-за слишком густой листвы. Но ребята с самого начала были согласны добраться до пункта назначения пешком через Потерянный Лес. Они выбрались из вертолета и стали выгружать вещи, но вместо того, чтобы помочь им, я остался ждать в кабине и бездумно перебирал пальцами хлястики ремней безопасности. В какой-то момент к кабине подошел Ценг и стоял около минуты, глядя на меня, но ничего не говоря, а потом снова вернулся к остальным. Я знал, что он заметил некую накаленность между мной и Рудом, но Ценг редко мог найти нужные слова, поэтому такое проявление беспокойства было лучшим, чего можно от него ожидать. Я знал, что он хотел что-то сказать, и у меня не было никаких сомнений, что он понимал, в чем дело. В любом случае, когда они полностью выгрузились, я даже не потрудился попрощаться и просто улетел. Мне хотелось как можно скорее оказаться от них подальше. === Было довольно трудно в темноте найти подходящее для приземления место рядом с Айсикл Инн, но я справился, не потратив на это слишком много времени, и, заглушив двигатели, выбрался из кабины. Я взял из грузового отсека пару пустых сумок на случай, если мне удастся что-нибудь найти. А если нет — то все равно я мог бы отыскать какую-нибудь полезную информацию о Древних для Руфуса, чтобы полет не был совсем уж порожним. Конечно, на улице было чертовски холодно, но в этот раз я хотя бы подготовился, зная, что в Айсикл снег лежит почти всегда. Я даже взял с собой свои перчатки, правда, они были без пальцев, и толку от них было не слишком много. Но они хотя бы держали в тепле ладони. Холод собачий... Я и забыл, как здесь холодно. Я сделал несколько больших глотков из фляги, говоря себе, что алкоголь поможет мне согреться. Прикурив сигарету, я быстро пошел в нужном направлении, чтобы узнать, удастся ли мне что-нибудь найти, ну и оказаться в относительном тепле, конечно. Я пошел к городу, оставив NME за спиной, когда вдруг услышал резкий свист, как будто что-то летело на очень большой скорости. А потом все вокруг озарила яркая вспышка, и позади меня прогремел взрыв. Взрывной волной меня бросило вперед, в снег, и по голове ударило чем-то тяжелым, должно быть, обломком. Было трудно сказать, потому что все произошло слишком быстро, и я даже не почувствовал удар, а, скорее, услышал его. Это было похоже на глухой стук, раздавшийся в голове, и я сразу понял, что случилось. Прежде чем перед глазами окончательно потемнело, моей последней мыслью была NME... Ее больше нет.