Танец Смерти

— Рено! — закричал Клауд мне вслед, когда я рванул к лесу. Снег метался во всех направлениях, и завывающий ветер не давал понять, даже с какой стороны слышался его голос. Я не очень представлял, куда направляюсь, но решил, что если удастся скрыться от Клауда в темноте, то я смогу, наконец, снова зажить своей жизнью. Жить в одном помещении с ним, это как оказаться запертым с чьей-нибудь бабушкой. Он не позволял мне вставать с постели, не давал выпивать и курить, он относился ко мне, как к какому-то инвалиду. И что, если я был болен? Я и раньше болел! Но никто никогда из-за этого не запрещал мне жить обычной жизнью. Даже Руд не был таким занудным, как он. Руд в таких ситуациях просто качал головой, называл меня идиотом, всплескивал руками и сдавался. Клауд не сдавался никогда. Я больше не мог это выдерживать. Все, чего я хотел — лишь немного выпивки и сигарет. Бля, почему он просто не оставит меня в покое? После Шинентай, стоило мне только оглянуться, и он всегда оказывался рядом, превращая мою жизнь в сущий ад. Я знал, что Клауд не выпускал меня из вида, надеясь разузнать планы Руфуса. И с самого начала я знал, что он следовал за мной только поэтому. Но, черт возьми, разве он не понимает, что ничего не сможет узнать от меня? — Рено! Чтоб тебя, да где ты?! Ага, щас... Так я тебе и ответил. В неловкой попытке скрыться, я опустился на четвереньки и стал руками заметать свои следы, продолжая пятиться в гущу леса. Хоть раз силы природы были на моей стороне — метель мгновенно прятала любые признаки моего присутствия. Я остановился только тогда, когда голос Клауда отдалился достаточно далеко, чтобы я был уверен, что сбежал от него. Но возникла другая проблема. Я был посреди неизвестности и совершенно без понятия, куда идти. В дополнение к этому сзади меня раздалось низкое рычание, и оно звучало не слишком дружелюбно. Медленно и осторожно я обернулся и встретился взглядом с крылатым зелено-сине-фиолетовым существом, зависшим прямо надо мной и смотрящим на меня узкими лучинами красных глаз. Огромные челюсти с капающей слюной и зазубренными, острыми, как бритва, зубами были готовы схватить меня в любую секунду. Надо мной был Виндвинг... Гребаный Виндвинг... Удачнее просто некуда... Чертов летающий, плотоядный ящер! Рука инстинктивно потянулась к оружию, но там ничего не было. Защититься было нечем. Дрожащим голосом я тихо и слегка нараспев произнес: «Прииввееет» и попятился назад, не отводя взгляда от горящих красных глаз. О... черт... о черт, о черт, очерточерточерт! Эта хрень с меня размером! «Может, если мне удастся отойти подальше, я смогу сбежать?» — глупо подумал я. Мне приходилось сталкиваться с этими тварями раньше, и я знал, что обогнать его не получится. Он был быстр, а я был едой, и я абсолютно не сомневался, что этот гад голодный. Попытка убежать только спровоцирует нападение. В первый раз с тех пор, как я застрял в этой дыре с Клаудом, мне захотелось, чтобы он был рядом. Куда он делся вообще? — Клауд... — сквозь зубы пискнул я, но настолько тихо, что меня вряд ли кто-то мог услышать. Честно сказать, даже несмотря на то, что он был мне нужен, я сам не хотел, чтобы он меня услышал. При других обстоятельствах я бы ни за что не стал звать его. Но, учитывая ситуацию, в которой я оказался, выбор у меня был не большой. Довольно унизительно звать на помощь парня, который пытался тебя убить, и которого ты пытался убить, причем не один раз. Я просто не мог себе этого представить... Не мог позволить этому случиться. Скорее всего, сейчас он тоже хотел убить меня, ведь я спер у него бумажник и вынудил гоняться за мной в жуткую метель посреди ночи. Руфус, должно быть, сделал Тифе чертовски хорошее предложение. Мне пиздец. Я продолжал как можно осторожнее отступать назад, пока под ногой не хрустнула ветка. И тут эта зубастая тварь бросилась на меня, словно звук послужил для нее сигналом к атаке. Я повалился на спину, пытаясь хоть как-то бороться. Изо всех сил упираясь предплечьем ей в горло, а ногой — в основание правого крыла, я мог держать щелкающие зубы в паре дюймов от моего лица, не давая сожрать его. Хвост ящера обвился вокруг моей другой ноги и продолжал сдавливать, разрывая штанину, и впиваясь тонкими шипами в кожу. Извернувшись и выкрутив ногу, мне удалось сбросить Виндвинга с себя, и я развернулся, чтобы попытаться убежать. Я понимал, что у меня не было ни единого шанса, но сработал инстинкт, заставив броситься наутек. Но ящер, взмахнув хвостом, снова схватил меня за лодыжку и, глубоко впившись в нее шипами, подтащил обратно к себе. Длинные когти вцепились сзади в плечи и бедра, удерживая меня на месте, готовые начать срывать мясо с костей. Я почувствовал, как кожу на лопатке разорвали острые зубы, и закричал от страха. К счастью, толстый тулуп профессора Гаста служил барьером, не давая зубам и когтям проткнуть меня насквозь, но все равно они впивались до самых костей. И был только вопрос времени — когда тварюге это надоест, и она разозлится и порвет меня на куски. О Гайя... Пожалуйста... Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... Пусть это прекратится... пусть прекратится... В голове ясно и отчетливо раздавался голос Олдрича: «Судьба Рено... Оказаться в жопе... Выбраться... И потом оказаться в ней снова». Неееееееет... нетнетнетнетнетнет... — Заткнись! — заорал я, закрывая руками уши. Это не так... Это не правда... Все это не по-настоящему... Это не... Внезапно тварь с визгливым воем отпустила меня, и я бросился бежать. Я побежал, не оглядываясь. Ни за что на свете я не стал бы оглядываться. Я нашел новый источник энергии, который толкал меня вперед... Подпитываемый адреналином страх... Абсолютно бесконтрольный, безумный, гребаный животный страх. Возможно, я мог бы с ним справиться, будь со мной кто-то из турков. Но никого не было. Я был один. Я слышал, как меня что-то преследовало — сзади хрустел снег, и ломались ветки под чьими-то тяжелыми шагами. Мое сердце колотилось так, что казалось, оно сейчас просто взорвется, пробив грудную клетку. Но я не мог остановиться. Хрена с два я бы остановился. Но вдруг что-то схватило меня за волосы и дернуло назад с такой силой, что ноги взметнулись в воздух, и я приземлился на спину, вцепившись руками в голову, чтобы не дать сорвать с меня скальп. Пытаясь восстановить дыхание от бега и от сильного удара о землю, я отчаянно старался уползти как можно дальше на четвереньках. — Рено! — раздался голос Клауда у меня за спиной. Но я не слушал. Я должен был убраться оттуда так далеко, как было возможно. Я понятия не имел, куда. Я просто должен был двигаться. — Рено! Прекрати! — крикнул Клауд и, схватив меня за лодыжку, подтянул к себе. Чисто инстинктивно я начал отбиваться и зарядил ногой ему в голову так, что он отпустил меня. Я вскочил и бросился бежать. Я бежал до тех пор, пока Клауд не повалил меня в снег, который тут же забился под одежду. И, кажется, я потерял один ботинок... Да... Точно потерял. Наверное, в тот момент, когда Клауд переворачивал меня — отчаянно брыкающегося и сопротивляющегося — на спину, чтобы прижать к земле всем своим весом, пока я не успокоюсь. Вся правая сторона его лица и волос была в крови — возможно, в крови Виндвинга, — а глаза гневно полыхали ярко-синим пламенем... очень ярко и очень гневно. — Какого черта ты творишь?! — закричал он мне в лицо с таким видом, будто сам был готов меня убить. — Тебе сдохнуть захотелось? — Отвали от меня нахуй! — заорал я, пытаясь сопротивляться. Но Клауд, навалившись сверху, крепко прижимал мои запястья к груди, а ногами обхватил меня под колени, не давая двинуться. И надо сказать, он был чертовски тяжелый. Под его весом у меня трещали ребра, и я едва мог дышать. Но каким-то образом мне удалось извернуться и повалить его на бок так, что, к нашему общему удивлению, я на короткое время оказался сверху, прежде чем снова броситься бежать. Но мне, предсказуемо, не удалось уйти далеко. Вскочив на ноги, Клауд кинулся за мной и, дернув за куртку, развернул к себе лицом и схватил за грудки. А потом впечатал спиной в ствол ближайшего дерева. Я коротко вскрикнул, когда обломанный сучок впился прямо мне под лопатку, но Клауду, похоже, было плевать. Приблизившись к моему лицу, он прорычал: — Я обещал Тифе, что доставлю тебя Руфусу в целости, — он еще сильнее вдавил меня в дерево, буквально насаживая на этот сраный сучок, чтобы до меня лучше дошло. — Но я, блять, не смогу сделать этого, если ты продолжишь пытаться себя угробить! Упоминание Руфуса прочистило мне мозги и поставило их на место, так что я даже немного успокоился и заново познакомился с реальностью. Но для белобрысого мудака, державшего меня, этого оказалось недостаточно, и он врезал мне тыльной стороной ладони так, что моя голова мотнулась в сторону. Хотя, думаю, это он еще сдержался. Взяв меня за подбородок, он повернул мое лицо к себе и проорал: — Ты ебнутый на всю голову, Рено! Пару мгновений Клауд вглядывался в мои глаза, будто пытаясь что-то в них прочесть, а потом снова ударил и потащил обратно в дом. — Понятия не имею, с какого хуя в тебе столько энергии, — пробормотал он, практически вспахивая мною снег за собой. Потом неожиданно резко развернулся и подозрительно посмотрел на меня. — Никто не восстанавливается так быстро. Не слишком концентрируясь на смысле его слов, я никак не мог отделаться от мысли, что не слышал, чтобы Клауд когда-нибудь так матерился. Если честно, не припомню, чтобы он вообще когда-нибудь матерился. Что же касается исцеления, ну, Ходжо тоже заметил эту мою особенность. Он списал ее на побочный эффект от Мако-передозировки, потому что у него никогда не было возможности тщательно меня изучить. — Какого черта тебя вообще понесло на улицу? — спросил Клауд, когда мы уже приближались к дому, очертания которого были ясно видны сквозь метель. В его голосе все еще сквозила злость. — Хотел пойти в паб, — неохотно признался я. — В паб? — удивленно переспросил Клауд и резко развернулся. Нашарив за спиной ручку двери, он открыл ее, все еще глядя на меня полными недоумения глазами. — В паб, — шокировано повторил он, а потом закричал: — Что, блять, с тобой такое?! — и практически швырнул меня в угол комнаты через открытую дверь, весьма болезненно, надо сказать. — У тебя серьезные проблемы с головой, Рено! — Да знаю я! Я не хотел этого говорить. Слова вырвались сами собой. Истеричный вопль, который застал врасплох нас обоих. Я только что признался Клауду, что у меня не все дома...? Из всех гребаных людей именно ему! Клауд стоял, сжав кулаки, словно сдерживался, чтобы меня не ударить, и уже собирался что-то сказать, но передумал. Подойдя ко мне, он вздернул меня за руку с пола, вытащил из моего кармана свой бумажник и затолкал меня в кладовку. Захлопнув за мною дверь, он сказал с другой стороны: — Ладно, Рено... Хочешь себя угробить? Не буду мешать, — и, судя по звуку, он чем-то подпер дверь, запирая меня внутри. — Какого хера ты делаешь? — закричал я и забарабанил в дверь, безрезультатно дергая ручку. — Ты не мож'шь запереть меня здесь! — Нет, могу... А вот доверять тебе я больше не могу... Его голос слышался отдаленно, а потом открылась входная дверь, впуская в дом завывающий снаружи ветер и холодный воздух, который мгновенно просочился под дверь кладовки. Нет... Нет, нетнетнетнетнет... — Я ухожу, — сообщил Клауд и закрыл дверь, отрезая от меня ветер, метель и холод. Его тяжелые шаги удалялись, пока совсем не стихли. Ухожу? — Ты не мож'шь оставить меня здесь! — заорал я, но там никого уже не было. — Сука, не оставляй меня! Опустившись на пол, я уперся спиной в противоположную стену и начал бить по двери ногами, но то, чем Клауд подпер ее, оказалось слишком тяжелым, и мне не удалось сдвинуть это ни на сантиметр. Маленькие пространства были не моей темой. В них я словно задыхался, а окутывавшая меня темнота делала ситуацию только хуже. Не зная, что еще сделать, я подтянул колени к груди и уперся в них лбом, обхватив голову руками так, чтобы предплечья закрывали уши, и начал раскачиваться, как какой-то псих. Я говорил себе, что Клауд делает это только для того, чтобы запугать меня. Он сейчас вернется... «Он сейчас вернется», — повторил я про себя и уверенно кивнул, но потом понял, что у Клауда, на самом деле, нет особых причин возвращаться. Вот сука... === — Хоч'шь сыграть в игру? — с этими словами он влил что-то мне в рот. Вкус был незнакомым, но я проглотил... Я проглотил бы это в любом случае. Жидкость была сладкая и вязкая, похожая на густой сироп. — Что это? — спросил я, вглядываясь в его лицо. Перед глазами все расплывалось. Красные волосы спадали волнами на покрытые синяками плечи и, когда он наклонился ко мне, они свесились по обе стороны от моего лица, ограждая меня от окружающего мира. — Кое-что от боли, — ответил он, опалив горячим дыханием мою щеку. — Но я... не чувствую боли... — Почувствуешь, — прошептал он, скользя губами вдоль моего подбородка, а потом поднялся и убрал волосы у меня с лица. — Ты сделаешь для меня все, что угодно? — Все, что... 'годно... — выдохнул я, когда он поднес мою руку к синяку на своей щеке. Он улыбнулся, потянул мои руки вверх и связал их над моей головой своим ремнем, а потом снова наклонился. — Нннн... Что ты... хоч'шь... сдел'ть? — тяжело дыша, спросил я заплетающимся языком и закатил глаза, когда он принялся целовать мою шею. — Кое-что... новое... — ответил он и, проведя рукой вниз, расстегнул мои штаны и скользнул внутрь. — Ты такой красивый... Такой... уязвимый... Мне было пятнадцать... === Звук открывающейся двери вернул меня к реальности, и я резко зажмурился из-за яркого света, ударившего по глазам. Клауд стоял в проеме, подобравшись, видимо, готовый к нападению. Но его тяжелый взгляд смягчился, когда он увидел мои красные глаза и дорожки слез на щеках, которые я тут же попытался скрыть, уткнувшись лицом в рукав и вытирая их. Мне не нужно было, чтобы он видел меня в таком состоянии... Особенно он. Клауд присел и, подсунув руку мне под подбородок, приподнял голову. Внимательно посмотрев мне в лицо, он только нахмурился и покачал головой. Никаких ехидных комментариев, никакого «дерьмово выглядишь», ничего... Из-за этого я почувствовал себя еще хуже. Жалость Клауда была почти столь же унизительна, сколько обстоятельства, из-за которых я оказался в таком состоянии. — Мне нужны были лекарства, — сказал он и сунул мне в руки коричневую сумку полную припасов. — Я не хочу больше использовать на тебе Лечебную Материю. Опасаюсь регрессии... — Клауд отогнул край сумки, показывая еще кое-что из того, что купил. — Решил прихватить для тебя, раз уж ты думаешь, что тебе это настолько нужно, — пояснил он. Голос был все еще сердитый, но он неплохо сдерживался. В сумке, среди разных медикаментов, был блок сигарет и бутылка ржаной водки. Я неохотно принял все это, хотя испытывал огромное желание запустить сумкой Клауду в голову, и обычно я бы так и сделал, но курить и выпить хотелось смертельно, так что я не стал разбрасываться добром. — Я не знал, что ты любишь, — сказал он и, взяв мою ногу, закатал разорванную штанину, открывая царапины на том месте, где меня схватил Виндвинг. — Но потом вспомнил, для кого я покупаю выпивку... Ты реально выпьешь все, что угодно. — Немного нахмурившись, он слегка надавил под одной из глубоких царапин, заставляя меня дернуться от неожиданной боли. — Могут загноиться. Выпей одно из тех зелий. — Каких зелий? — Тех, которые в сумке, — ответил Клауд и потряс ее за край. Потом он поднялся и отступил, освобождая мне немного места. — Вставай. Пошли к раковине. Там и освещение получше. Я поднялся и допрыгал с ним до ванной, где он бесцеремонно толкнул меня на раковину — так, что ее край больно врезался мне в живот. Я поморщился и зашипел на него, но Клауд проигнорировал мое возмущение и велел снимать рубашку. — Я не стану снимать рубашку! — я ошарашено уставился на него. — Для тебя — уж точно. — Кончай придуриваться, Рено! Ты ранен... Нужно обработать. — Мне нахуй не сдалась медсестра в твоем лице! — Черт возьми, Рено! — воскликнул Клауд, снова толкнув меня вперед и пытаясь стянуть рубашку, пока я сопротивлялся, как мог. Тогда он дал мне увесистый подзатыльник и сильнее вдавил в край раковины, собираясь просто порвать рубашку со спины. Но я заехал ему локтем в бок и смог отпихнуть назад. — Какого хера ты делаешь?! — заорал я, отступая к стене и приняв оборонительную позу. Никто не может срывать с меня одежду! Никто... Если только... я сам этого не хочу. — Знаешь, хоть ты и ведешь себя, как капризный ребенок, когда трезвый, но при этом ты гораздо сильнее и проворнее, чем обычно, — сказал Клауд, держась за бок, и снова подтащил меня к раковине. — Никогда не думал бросить? — Нет, — ответил я и наклонился достать бутылку из сумки, которую принес с собой. Откупорив ее, я добавил: — Не думал. Клауд помолчал немного, словно глубоко задумался, глядя как я прикладываюсь к горлышку, а потом спросил: — От чего ты прячешься? — От всего, — буркнул я, немного удивившись, что сказал это вслух, ведь это была правда, а я вовсе не хотел, чтобы Клауд ее знал. Поэтому, чтобы не углубляться в эту тему, я решил сделать ему одолжение и все-таки снял рубашку. Закурив, я развернулся к раковине и подставил Клауду спину. Плеснув спиртового антисептика на ватный тампон, он начал промывать раны, а я только и мог, что скрипеть зубами и морщиться от боли, потому что спину адски жгло и щипало. Насколько я мог судить, Клауд водил тампоном по ранам гораздо медленнее, чем мог бы, и надавливал сильнее, чем следовало, и я был готов поставить свои последние деньги на то, что он делал это специально. — Ебаный свет, ну ты ваще что ли издеваешься?! — я развернулся к нему со свисающей изо рта сигаретой, взял новый тампон, облил его антисептиком и быстро промокнул все царапины на плечах, до которых смог дотянуться. — Видишь... Эт' все, что ты долж'н был сделать, — сказал я и бросил в него смятым тампоном, а потом снова развернулся к раковине, чтобы он мог меня забинтовать. Сделав глубокую затяжку и запив ее большим глотком водки, я увидел в зеркале, как Клауд вздохнул и покачал головой. — Тебе обязательно всегда нужно быть таким истеричным? — Я не истеричный... — буркнул я и сделал еще один глоток. — А, ну раз ты так говоришь... — не скрывая сарказма, пробормотал он и, достав из сумки бинты, туго замотал меня, заставляя болезненно поморщиться. — Думаешь, их возможно затянуть еще туже? — спросил я, сквозь зеркало сверля Клауда взглядом, и тогда мне назло он еще сильнее стянул бинты. Козел. — Хм... Думаю, возможно, — хмыкнул он и, отодвинув меня от зеркала, сказал сесть на край ванны, чтобы он мог перевязать мою ногу. И, наверное, в первый раз за все время, что я его знал, я увидел, как он слабо улыбнулся. Хоть и не слишком явно — скорее даже одними глазами. — Что? — спросил я. — Ничего... — ответил Клауд и поднял на меня взгляд. — Просто удивлен, что ты позволяешь мне это делать. Откровенно говоря, я был удивлен, что он вообще это делал, так что просто пожал плечами. — Могу я задать вопрос? — Валяй, — махнул я рукой. — Как такой человек, как Руфус, мог сойтись с парнем вроде тебя? Клауд был сосредоточен на перевязывании моей ноги и не поднимал головы, из чего я сделал вывод, что он готовился к новому взрыву эмоций. Но я не оправдал его ожиданий. Вместо этого я с трудом сглотнул и приложился к бутылке, обдумывая его слова. Я был не готов ответить на такой вопрос. Я вообще не ожидал, что Клауд спросит что-то подобное, и, думаю, по моей реакции он понял, что я в замешательстве. — Ну, я имел в виду... — он немного откинулся назад, положив руку на колено и подняв на меня взгляд. — Ты никогда не казался мне... таким парнем... Ну... Таким... — Таким? — переспросил я, снова глотая из бутылки и недоуменно глядя на него. — Прости... Я не собираюсь устраивать допрос, — пробормотал Клауд и опустил штанину на мою забинтованную ногу перед тем, как встать. — Просто интересно. — Ну, эт' вообще нихрена не твое дело, — сказал я, поднимаясь на ноги с его помощью. Клауд кивнул и хотел было помочь мне дойти до комнаты, но я оттолкнул его и сказал, что прекрасно могу и сам о себе позаботиться. — Это заметно, — пробормотал он и ушел, оставляя меня ковылять до кровати самостоятельно. Сука. Его подколки уже реально начинали действовать мне на нервы. === Спустя еще два дня совместного заточения выдержка Клауда тоже уже была на пределе. Мы далеко не были друзьями, даже приятелями, но при этом нас нельзя было назвать врагами. Мы просто не ладили. Большую часть времени мы проводили, соревнуясь в том, кто кого остроумнее подъебет. К счастью, снежная буря прекратилась, и Клауду удалось связаться по радио с Сидом и сообщить, где он может забрать нас. Конечно, я бы предпочел, чтобы за мной пришел Руд, и мы бы ждали, чтобы нас увезли Ценг и Елена. Пусть даже он все еще был на меня зол, это казалось более приемлемым. Но связаться с ними в Забытой Столице было невозможно. Радио и сотовая связь там просто не работали. В той области было слишком сильное магнитное поле, блокирующее любые передатчики. Скорее всего, именно поэтому Руфус связался с Клаудом. Все же злость Руда была бы куда предпочтительней, даже комфортней, чем новая увлеченность Клауда мной и Руфусом. Может, ему просто трудно было в это поверить, поэтому он и не мог никак оставить нас в покое. В итоге он все-таки спросил меня, что я вообще делал там в одиночку. Он недоумевал, как Руфус мог послать меня одного разбираться с пятью террористами, когда я даже не мог разобраться с окружающей обстановкой. Думаю, я был чуть более неуклюжим, чем обычно, потому что еще не до конца поправился, и все время натыкался на что-нибудь, что-то сшибал и пару вещей вообще поломал. Каждый раз, когда я налетал на что-нибудь, Клауд весь съеживался, и выглядело это довольно забавно. Я сказал ему, что Руфус не посылал меня, и в итоге мне пришлось рассказать об истинной причине моего визита в Айсикл Инн, чтобы Клауд уже наконец отстал. Честно говоря, я был немного расстроен тем, что он мог даже предположить, что Руфус несет ответственность за случившееся. Клауд ничего не знал о Руфусе и не имел права так о нем судить. Руфус вообще поначалу не хотел меня отпускать, и то, что Клауд возлагал вину за произошедшее на него, меня здорово коробило. Правда, когда он узнал, зачем я здесь на самом деле, он предложил помочь найти все, что мне было нужно. Но, к сожалению, оказалось, что все записи Гаста исчезли, даже те, которые Клауд находил во время своего прошлого посещения дома ученого. Мы оба были немного обеспокоены этим и гадали, кто мог забрать их. Я лишь надеялся, что нам не придется иметь дело с каким-нибудь новым чокнутым профессором, потому что, насколько я понял, Олдрич был вовсе не заинтересован в том, что мог бы здесь найти. — По-моему, странно, что вы все так преданы и с такой готовностью выполняете приказы человека, который настолько младше вас самих, — сказал как-то Клауд, разжигая огонь в печи. — Ой, я тя умоляю... — закуривая протянул я и саркастично хмыкнул. — Он... насколько? На целый год младше тебя? — Все равно это странно. — Вот ты вечно так, сам же нарываешься... — Как и ты, — не оборачиваясь сказал он. Потом взял с полки колоду карт и, подсев ко мне за стол, начал их тасовать. — В этот раз никакого мухлежа, — предупредил Клауд, сверкнув глазами. — Ты готов убрать все веселье вообще из всего на свете, — пожаловался я, откидываясь на спинку стула. Руфус знал, что я мухлюю, когда мы играли с ним в карты, но он очень быстро все схватывал и вскоре начал проворачивать со мной мои же трюки. Мне всегда это нравилось в нем... Он умел играть по чьим угодно правилам. — Ну че, долго нам еще ждать? — Пару часов... Примерно. — Супер, — буркнул я, уткнувшись в свои карты. Мы сыграли столько раундов, что я сбился со счета. Играли бездумно, без ставок, чисто чтобы убить время. И еле слышный звук двигателей Хайвинда, приземлившегося на окраине Айсикл Инн, принес настоящее облегчение, потому что торчать неизвестно где и убивать время как попало было не самым моим любимым занятием. Судя по всему, у Клауда — тоже, потому что, когда он засовывал в ножны свой тесак-трансформер и проверял, не забыл ли каких вещей, на лице у него было буквально написано облегчение. — Ты сам дойдешь? — спросил он, кивнув на мою ногу. — Ну она ж' не сломана, — ответил я, поднимаясь со стула. — Справлюсь. На самом деле, нога болела адски, но я не собирался ему об этом говорить. Надев тулуп, который Виндвингу так и не удалось разорвать до конца, поверх новой клетчатой пижамы, я полез в шкаф в поисках другой пары обуви, ведь один ботинок из прошлой пары я тогда потерял. Все это время Клауд стоял у меня за спиной и насмешливо покачивал головой, говоря, что я выгляжу глупо во всех этих висящих на мне мешком шмотках. Я, естественно, огрызался, что это была его вина, потому что он не удосужился забрать мои вещи, когда нашел меня. — В последний раз повторяю, Рено... Там нечего было забирать, — сказал он, открывая дверь и выходя на улицу. Сволочь. === Сид стоял рядом с Хайвиндом, сжимая в зубах сигару, и ждал, пока мы с Клаудом проберемся к нему через снег, наметенный во время бурана. Нога болела от лодыжки до самого колена, но я был слишком упрям, чтобы замедлиться или хотя бы признать, что боль мне мешает. Клауд и так уже нанянчился со мной, и мы успели сблизиться больше, чем мне бы того хотелось. Эти восемь дней он наблюдал меня таким, каким меня видели только ближайшие турки, и то, по большей части — Руд. Никто кроме них не становился свидетелем подобного моего состояния, кроме тех, кто уже никогда не расскажет об этом. И я был, мягко говоря, не в восторге от мысли, что мой враг номер один из Лавины и по совместительству периодический собутыльник в «Седьмом Небе» удостоился привилегии лицезреть мою слабость и уязвимость... в эмоциональном плане. Это было унизительно. Но изменить что-то было уже нельзя, время вспять не повернешь. Теперь он знал, насколько я был жалок, и это больше не было подколкой или стебом. Это был факт. Вид Хайвинда невдалеке был самым приятным видом за последние три недели. Он означал, что скоро я вернусь домой. И смогу, наконец, скрыться от недавно появившегося нового взгляда в глазах Клауда, которым он выражал свою жалость и сочувствие одновременно с желанием придушить. Большую часть времени он старался держаться от меня подальше, как от заразного, почти всегда был погружен в свои мысли и никогда не улыбался. Складывалось впечатление, что голова у него забита чем-то тревожным и беспокоящим, что постоянно напоминало о себе. Мне даже стало интересно, каково было остальным участникам Лавины работать вместе с ним. Он был немного не в себе и имел взрывной характер, при случае мог применить силу, иногда даже немного перегибал палку. Как будто он знал, что контролирует ситуацию, и не имел ничего против того, чтобы знали и остальные. И в то же время в нем не прекращалась внутренняя борьба, словно он был не уверен, кто он есть на самом деле. Возможно, я никогда бы не заметил этого, если бы не обстоятельства, и уж точно не стал бы беспокоиться. Но я заметил — иначе было просто невозможно, и я забеспокоился, потому что Клауд немного пугал меня своим поведением. Хотя, неудивительно. Все-таки Клауд был тем, кто убил Сефирота. Но хватит о Клауде... Он начинает пугать меня еще больше. Домой... Я наконец-то отправлялся домой, к непостоянному и непредсказуемому, но такому притягательному безумию Руфуса, к неловкости и тревоге Ценга, к лучезарной улыбке и бездонным глазам Елены... к Руду. Я наконец-то мог вернуться к хладнокровному осуждению Руда... Осуждению, которое держало меня в узде в течение долгих лет в турках, на которое я полагался, и в котором нуждался, несмотря на то, что это причиняло боль. Последние несколько недель теперь могли остаться в прошлом, как и прочие мои неудачи за многие годы. Я почти забыл о своей ноге, когда чуть ли не бегом припустил к трапу. Я словно был спасен еще раз. === Хайвинд оказался весьма впечатляющим по размерам и функционалу. Я еще никогда раньше не бывал на борту. Сид совершал несколько грузовых рейсов для Руфуса в последние пару месяцев, но я всегда видел корабль только снаружи. Я никогда не представлял, каким потрясным он окажется внутри. Я был так занят, оглядываясь по сторонам, что не заметил лежащий на полу кабель, и зацепившись за него и без того больной ногой, едва не навернулся. Если бы не привычка Клауда всегда оказываться в нужное время в нужных местах, я бы поцеловался с полом. Он поймал меня за куртку и дернул назад, помогая удержать равновесие. А потом покачал головой и, усадив на ближайшее сидение, сделал жест, который обычно показывают собаке при дрессировке, и сказал: — Просто сиди здесь. Мудак... Я не настолько беспомощен. Сид, смеясь, прошел мимо и пробормотал, указывая на мои ноги: — Пора бы уже научиться пользоваться этими отростками. За тридцать-то лет. Будь это кто-то другой, меня бы задел его комментарий, но Сид всегда был нахалом. Я успел понять это за последние несколько лет. На самом деле, он был одним из тех редких людей, которыми я восхищался. Его не волновало, что о нем думали остальные, и он не пытался впечатлить их. Он был даже хуже, чем я, в плане манер и внешнего вида. Независимо от того, с кем он имел дело, он всегда оставался самим собой. А еще я думаю, что Сид не знал о существовании расчесок. Его короткие светлые волосы всегда были взъерошены и растрепаны. Наверное, поэтому он всегда носил короткую стрижку. Сид был суровым мужиком. Его лицо было испещрено мелкими шрамами и морщинами. В нем чувствовался стержень. И он не допускал даже мысли о том, чтобы другие люди узнали, что небезразличны ему. Думаю, Сид был бы хорошим турком — всегда готовый бороться и не желающий демонстрировать привязанность. Он был бы идеален. Но препятствием могла стать одна его положительная сторона, хоть я и сомневался, что он когда-нибудь в этом признается. Он был из тех людей, которые всегда готовы прийти на помощь тем, кто в ней нуждается. Пусть даже он выворачивал все таким образом, будто его вынуждали, всегда было ясно, что действует он по собственному желанию. У него были моральные принципы, пожалуй, даже слишком много. После Метеора Сид стал фрилансером и работал на всех, кто ему платил. Ему нравилось находиться в небе. Я даже подозревал, что именно по этой причине в первую очередь он присоединился к Лавине, потому что, каким бы хорошим парнем он ни был, проблемы экологии его мало волновали. Все, чего он хотел, это иметь возможность быть полезным и быть в небе. — Эй, Клауд, давай, тащи свою геройскую задницу на камбуз и надыбай там чего-нибудь выпить нашему дорогому гостю, — скомандовал Сид, заводя двигатели. — Этот не откажется, — он подмигнул мне и сказал на полтона тише: — У меня тут имеется всякое экзотическое пойло... тебе понравится. Полагаю, я забыл упомянуть, что Сид, ко всему прочему, был еще и главным поставщиком «Седьмого Неба». Он умудрялся откопать самые редкие и экзотические напитки и часто выбивал на них неплохие скидки, делая «Небо» самым лучшим местом для искателей хорошей выпивки. Пока Клауд ходил на нижнюю палубу, я сидел, ностальгически глядя на облака и вспоминая свою NME. «Я никогда не смогу ее заменить», — подумал я. И я не просто так считал, я это знал. Она — единственное, что мне принадлежало в первые годы в турках, и я держал ее в идеальном состоянии. Конечно, она никогда не была официально моей, но это подразумевалось, и все-таки кое-что для меня значило. Я так глубоко задумался, что даже не заметил, как вернулся Клауд, пока моей руки не коснулась прохладная бутылка. — Спасиб', — повернувшись, ответил я. Он кивнул и уселся со своей бутылкой на другом конце палубы, как обычно, как можно дальше от меня, обменявшись с Сидом одним из тех особых взглядов, которые бывают у людей, знающих друг друга очень долгое время. Знаете, такие взгляды, которых никто другой не понимает. Такой взгляд заставляет тебя чувствовать себя не комфортно, не в своей тарелке и лишний раз напоминает, что ты не в теме. Вот и я ощутил себя совершенно лишним. Забавно, но рядом с Клаудом и Тифой мне никогда не бывало не комфортно, а с Клаудом и Сидом — да. Между ними существовала какая-то напряженность и недосказанность, понятная только им, и мне вообще не хотелось находиться рядом в тот момент. Пытаясь избавиться от неловкости, я сказал первое, что пришло мне в голову: — Слышал, вы с Шерой живете вместе. — Да ты что? — притворно удивился Сид, а потом добавил — Она, чтоб ее, пожениться вздумала. Я усмехнулся над тем, каким тоном он это сказал. Сид никогда не был образцом тактичности, и я знал, что он всегда вел себя так, словно Шера была самым большим бременем в его жизни. Вот только его взгляд свидетельствовал об обратном. Блеск в его глазах при упоминании ее имени говорил, что она ему не просто дорога, хоть он и не хотел, чтобы об этом кто-то знал. — Пожениться... — повторил я. — Грандиозная свадьба? — Еще чего! Последнее, что мне нужно, это куча недоумков, слоняющихся вокруг и уминающих всю мою жратву в день, когда я собственноручно подписываю себе путевку в ад. Он мог строить из себя полного ублюдка, но я знал, что на самом деле он таким не был. В каком-то смысле он был как Руфус. Одно лицо для всего мира, и другое — для тех, кто ему дорог. Со временем я начинал все лучше понимать это. Хоть я и не думал, что настанет день, когда я буду сравнивать Руфуса и Сида. Что ж, все бывает в первый раз. Полет длился часа три, потому что Хайвинд был немного медленнее из-за своей конструкции. NME понадобилось бы всего полтора часа на то, чтобы доставить меня домой. Но не стоит на этом зацикливаться. Ее уже не вернешь. Я понял, что повел себя неосмотрительно, открыто приземляясь рядом с Айсикл Инн, но не думаю, что это была подстава. Простое стечение обстоятельств, к которому я оказался не готов и поплатился за свою беспечность. Башня Шин-Ра дала Сиду разрешение на посадку, и я чуть не поцеловался с асфальтом, спрыгнув с трапа. Это оказалось не самой лучшей идеей, потому что ногу прострелило сильной болью, но оно того стоило. Я был дома. Наконец-то я был дома. После почти трех недель сомнительных каникул я, наконец, вернулся домой, и мне было глубоко насрать на возобновившуюся боль в ноге. === Сид остался дожидаться Клауда на крыше, пока тот повел меня к Руфусу. Он был не намерен отпускать меня, пока не получит свою плату. Естественно, я пытался вырваться, чтобы не позориться, но он, как обычно, меня пересилил. Взяв в захват, из которого мне было не высвободиться, Клауд приволок меня прямо к Руфусу в офис. Какое унижение. Хуже было только то, что это происходило уже не в первый раз. Только теперь нас реально видела вся Шин-Ра, потому что мы заявились не спозаранку, как тогда, а под конец рабочего дня. Когда мы подошли к офису Руфуса, его секретарша стала нас убеждать, что мы не можем войти к нему. До тех пор, пока не увидела, что это я, и не вспомнила его слова о том, что «ни при каких обстоятельствах никто не должен входить в мой кабинет, Шарин, без моего распоряжения... Если это не Рено». Она хорошо их запомнила. Да и как тут не запомнить? Со всем, что мы творили у него в офисе, ее, наверное, и предупреждать было не обязательно. Клауд не потрудился постучать. Он просто распахнул дверь и втащил меня в кабинет. Руфус сидел за своим столом и выглядел безупречно, как всегда. Только взгляд был более тяжелым, когда он поднял голову и, смахнув челку с глаз, посмотрел на нас. Он был красив, даже несмотря на темные круги под глазами. — Давно пора уже тебе появиться, Клауд, — немного недовольно сказал Руфус. Поднявшись, он обошел стол и взял с его края толстый конверт. — Мы договаривались на наличные... Правильно? — его взгляд был угрожающе холодным, но голос оставался спокойным и собранным, так же, как и его поза. Клауд просто кивнул, когда Руфус протянул ему конверт, но меня отпускать не торопился. Они так и стояли, сверля друг друга ненавидящими взглядами, пока Руфус не сказал: — Полагаю, у тебя есть кое-что мое. Клауд не ответил, и тогда Руфус грубо дернул меня к себе, отчего пальцы Клауда сильнее впились в мою руку, прежде чем она выскользнула из его хватки. Клянусь, этих двоих уже клинило от ненависти друг к другу, и если бы взглядом можно было убить, то рядом со мной было бы уже два трупа. Еще какое-то время Руфус прожигал Клауда взглядом, а потом резко развернул меня и впился в губы, жестко и настойчиво. Это произошло так быстро и неожиданно, что я совершенно растерялся. Не говоря уже о том, что Клауд вообще рисковал получить эмоциональную травму, став свидетелем таких безумных и неуместных действий. Шокированный и смущенный всей этой ситуацией, я изо всех сил оттолкнул Руфуса и заорал: — Какого хера ты делаешь?! Но Руфус ничего не ответил. Он только ехидно улыбнулся, глядя на Клауда, и притянул меня обратно, крепко обняв за талию со спины. — Можешь идти, Клауд, — все, что он сказал. Клауд только покачал головой и, пробормотав: — Вы все психи, — развернулся и открыл дверь. Потом остановился, бросил через плечо: — Тифа благодарит тебя, — и скрылся в приемной. Я подозревал, что будут какие-то вопросы. Но опять же, Руфус устроил очередной безумный спектакль, который никто в здравом уме не пожелал бы видеть, и сумел с легкостью выпроводить Клауда. Я бы врезал ему за это, но, боюсь, Руфусу могло бы даже понравиться. — Какого хера ты творишь? — вновь взвился я, вырвавшись из его объятий, как только за Клаудом закрылась дверь. — Никакого... Я скучал, — взгляд Руфуса смягчился, и он, шагнув ко мне, нежно погладил мою щеку. — Он прикасался к тебе? — Чего? — Он что-нибудь делал с тобой? — Ты знаешь, что они делали со мной! — ответил я, глядя на него в недоумении. — Я имел в виду Страйфа, — сказал он и хмыкнул, махнув рукой в сторону двери. — Какого черта? — спросил я, отступая назад, а Руфус смотрел на меня так, будто действительно ждал ответа. — Твою мать, да что с тобой такое? Не потрудившись ответить, он просто усмехнулся и, шагнув следом за мной, снова обнял за талию, а потом пояснил: — Мне не нравится, как он на тебя смотрит. — Ты совсем ебанулся, Руфус, — сказал я, снова оттолкнув его. — Тогда какого, спрашивается, хрена ты послал его за мной, если так о нем думаешь? Невероятно. Теперь не только за Елену стоит переживать, но и за Клауда тоже. А кто будет следующим? Руд? Честно говоря, я не был уверен, что готов мириться с такой безумной ревностью. — Он был моим единственным вариантом... Я не мог отправить кого-то, кто бы не справился... — ответил Руфус и снова притянул меня в объятия. Положив голову мне на плечо, он вздохнул и прошептал: — Только не тогда, когда дело касается тебя... — прижавшись щекой к моей щеке, он выдохнул мне на ухо: — Я думал, что потеряю тебя... Его голос дрогнул, и он еще крепче прижал меня к себе, и тогда я сдался и обнял его в ответ. Я бы никогда не признался ему — и в тот момент я не признался бы даже самому себе, — но он был единственным, что заставляло меня хотеть продолжать жить в течение последних трех недель. Было неважно, что он обо мне думал, и думал ли вообще. Важно было только то, что, когда все закончится, он будет рядом. — Почему ты хромаешь? — спросил Руфус несколько мгновений спустя. — На м'ня напали. — Клауд? — Блять, Руфус... Я иду домой, — проворчал я, закатив глаза. Глубоко вздохнув, я выпутался из его объятий и развернулся к двери. Хватит, значит хватит. Руфус догнал меня и перекинул мою руку через свои плечи. — Позволь хотя бы помочь тебе, — сказал он и обхватил меня вокруг талии. Он помог мне спуститься на шестьдесят пятый этаж и повел прямо в свою квартиру, полностью проигнорировав мою собственную, что было странно, ведь я практически никогда у него не бывал — обычно он всегда приходил ко мне. У Руфуса был довольно изящный вкус в плане интерьера и комфорта, и я всегда чувствовал себя у него дома, как не в своей тарелке. У меня было такое чувство, что все его вещи поломаются, если я к ним прикоснусь. Забавно, но мне это не казалось странным до тех пор, пока он не начал приходить ко мне. Раньше у меня было ощущение, что и он сам настолько хрупок, что мог развалиться от любого прикосновения. Но Руфус успешно раз за разом опровергал это мнение. Несмотря на то, что он всегда носил белое, диваны в его гостиной были обтянуты черной кожей. Хотя пушистый ковер на полу был белоснежным и очень мягким, ноги прямо-таки тонули в длинном ворсе, когда я снял ботинки. Все его столики, этажерки и полочки были стеклянными с хромом и выглядели идеально чистыми, словно нетронутыми. Вся его мебель была черной и контрастировала с белой отделкой и множеством деталей интерьера. Этот контраст создавал такое же странное впечатление, как и он сам. Во всем чувствовалось изящество при внешней заявке на брутальность. В прошлом я всегда представлял, что его квартира оформлена исключительно в белых тонах, но я должен был догадаться. В одежде у него всегда присутствовали всплески черного, и ничего удивительного, что в его доме действовал тот же принцип. Когда Руфус усадил меня на диван, я утонул в ощущении комфорта и расслабленности. Я бы мог уснуть прямо там в ту же секунду, настолько было удобно и хорошо. Руфус явно не любил сдерживаться в вопросах комфорта. Это было очень приятной переменой после всей той жесткой мебели в доме профессора Гаста. — Сейчас вернусь, — сказал Руфус и ушел в кухню, где я все равно мог видеть его через барную стойку с рядом высоких черных кожаных стульев с низкими спинками. Я фыркнул, подняв брови, и, окинув взглядом комнату, увидел несколько коробок в углу, которые не заметил сразу. Они немного не вписывались в общую картину, учитывая идеальную чистоту и порядок всей квартиры и педантичность ее хозяина. Мне казалось, что Руфус не стал бы держать что-то подобное на виду. «Генеральная уборка?» — подумал я. Но постарался не слишком акцентировать на этом внимание. — Симпатичная пижама, между прочим, — хмыкнул Руфус, появившись из кухни с двумя стаканами, наполненными виски. Я мог только предполагать, действительно ли они хрустальные или все же нет. Забавно... Меня нисколько не тронул его комментарий. Наверное, от радости, что я наконец вернулся домой. — Ну так кто на тебя напал? — спросил Руфус, протягивая мне виски, и сел рядом на диван. — Виндвинг, — буркнул я, сделав небольшой глоток. Он удивленно поднял брови и спросил, как меня угораздило, и я рассказал ему, что произошло, опустив некоторые детали из-за его больной ревности. К тому же, Руфусу не следовало знать об эмоциональном состоянии, в котором я тогда пребывал. Так что я сказал, что спер у Клауда бумажник, чтобы пойти в паб, и пытался свалить через лес, когда он запалил меня в дверях. Посмеявшись над моим идиотизмом, Руфус спросил: — Можно посмотреть? — не дождавшись ответа, он оседлал мои колени и, расстегнув и стянув с меня рубашку, стал разматывать бинты. — Выглядишь сексуально, — прошептал он, прослеживая пальцами следы от зубов и когтей, а потом наклонился и мягко коснулся их губами. — Все еще болит? Я кивнул с закрытыми глазами, наслаждаясь его прикосновениями и стараясь не думать о том, что Руфуса возбуждают раны, оставленные кем-то, кто пытался меня съесть. А потом почему-то почувствовал острую необходимость спросить: — Руфус...? Для чего эти коробки? — Какие коробки? — пробормотал он, целуя мою ключицу и опустив руку к поясу моих штанов. Я вдруг ощутил легкий укол тревоги из-за того, что он говорил так, будто понятия не имел ни о каких коробках. Руфус разыгрывал из себя дурачка только тогда, когда что-то затевал, и обычно это не сулило ничего хорошего. — Коробки в углу... Руфус. — Мы можем поговорить об этом позже? — делано-безразличным тоном спросил он и, развязав завязки на моих штанах, скользнул в них рукой. Но я был уже не в настроении и остановил его, взяв за запястье, и вытащил его руку обратно. — Нет... Давай поговорим об этом сейчас, — с каждой секундой становясь все более подозрительным, я взял его за волосы на затылке и заставил посмотреть на меня. — Что в них? — сильнее сжав кулак, я потянул его вверх, ближе к своему лицу. — Руфус. — Вещи, — ответил он. А потом улыбнулся, не оставив больше ни капли доверия. Хоть я и понимал, что улыбался он, скорее, из-за того, что ему удалось меня вывести. Мелкий сукин сын был большим извращенцем и заводился от агрессии, так что я даже не удивлялся, к чему он вел. — Какие вещи? — процедил я сквозь зубы и еще сильнее оттянул его волосы, сам не зная, почему так разозлился. Взгляд Руфуса сделался совершенно диким, словно он был одержим, глаза потемнели от расширившихся зрачков, а усмешка стала еще более хищной. — Твои вещи. — Ебаный в рот! — воскликнул я, столкнув Руфуса со своих коленей так, что он приземлился на пол. Я вскочил и быстрым шагом, забыв про боль в ноге, подошел к коробкам. Руфус меня не разыгрывал. Там действительно была моя одежда и личные вещи. — Ты охуел?! — заорал я, оборачиваясь. Он все еще сидел на полу, положив голову на сложенные на кофейном столике руки, и с самодовольным видом смотрел на меня. — Блять, я не собираюсь переезжать сюда, Руфус. — У тебя нет выбора, — будничным тоном сказал он, приподняв брови и глядя на меня так, словно ничего особенного не происходило, а я просто принимал все слишком близко к сердцу. — А вот хуй! Я забираю все это дерьмо обратно к себе, — возразил я и наклонился, чтобы поднять одну из коробок. — Боюсь, ты не сможешь этого сделать, — спокойно сказал Руфус, поднимаясь с пола, и, взяв свой виски, устроился на диване. — Я уже отдал твою квартиру, и все коды были изменены, — пояснил он и отпил из стакана. Он произнес это так, словно не говорил ничего важного. Совершенно обычная рядовая ситуация. Ничего особенного. — Это, мать твою, не смешно, Руфус! — Никто и не смеется. — Блять, я не могу жить с тобой! Я правда не мог. Я знал, что не мог. В Хилин Лодж все было по-другому — у каждого из нас были свои комнаты. Но то, что он мне предлагал, не оставляло мне ничего своего. Не говоря уже о том, что я не жил ни с кем не просто так, а по объективным причинам. Нужно быть дураком, чтобы не понимать, что у нас с ним абсолютно разный стиль жизни. Не было ни единого шанса, что у нас что-то могло бы получиться. Ни одного гребаного шанса! — Почему нет? — Потому что я... ты... мы... Да ебтвою, ты парень! — выпалил я, еще больше испугавшись, когда до меня самого это дошло. — Я в курсе, Рено... — ответил Руфус и снова сделал глоток виски. — Представь себе, ты тоже. — И тебя эт' не беспокоит? — спросил я, поражаясь, что мне даже пришло в голову такое у него спрашивать. — С чего бы? — сказал Руфус, болтая виски в стакане и спокойно глядя на меня. — Кроме того, тебе не кажется, что пора бы уже расстаться с твоей гомофобией? — Черт возьми, Руфус... — пробормотал я и засунул в рот сигарету, сражаясь с зажигалкой, которая вдруг решила перестать работать. — Итак, ты не можешь вернуться, — заключил он, бросив мне коробок спичек, и подтолкнул по столику пепельницу, наводя на мысль, что купил он ее заранее, готовясь к осуществлению своего долбоебического плана. А потом он подлил масла в огонь, ткнув в меня пальцем и предупредив: — Я не хочу, чтобы ты стряхивал пепел на мой пол, — потому что знал, что я так делаю у себя дома. Это выбесило меня еще больше, и я бросил в него спички вместе с так и не зажженной сигаретой, потому что мне вдруг даже курить расхотелось. Я стал ходить туда-сюда перед кофейным столиком, сцепив руки сзади на шее. — Чт... Я... Ебать, кому ты ее отдал? — задал я мучивший меня вопрос. — И почему? — Этому новому турку... Джареду... Ему нужно было выделить жилье, а свободных квартир больше не осталось. Руфус похлопал по дивану рядом с собой и, поймав мой взгляд, указал на него головой. — Иди сюда и присядь. Ты заводишься ни с чего. — Ты совсем рехнулся? — прошипел я. — Я тебе не мальчик на поиграться, Руфус. — Я такого и не говорил. Теперь иди сюда и сядь. — Нет! Нихуя я не сяду, блять! — заорал я и пнул одну из коробок, показывая, насколько я был разозлен. Но на Руфуса это впечатления не произвело. Он только глубоко вздохнул и допил свой виски. — Я знал, что ты именно так и отреагируешь. — Ну, и о чем эт' тебе говорит? — спросил я, с абсолютным негодованием глядя на него. — Тебе не приходило в голову просто спросить меня? — Зачем бы мне это делать? Ты бы сказал «нет». Заебись. Ублюдок знал, что так будет, и все равно это сделал. — Ну и с чего ты это взял? — Это и так понятно, — вздохнул Руфус и поднялся, расправляя свою одежду. — Гостевая комната подготовлена и полностью в твоем распоряжении. Когда закончишь истерить, можешь не стесняться и обустроить ее, как тебе нравится, — он направился в кухню и добавил спиной ко мне: — Хотя, я бы, конечно, предпочел, чтобы ты переехал в мою. — Сам в своей сиди... Хуй тебе, — пробормотал я, схватив коробки, чтобы перенести их в гостевую комнату. — Мечтай, Руфус! — Так ты остаешься? А были сомнения? — У меня что, есть выбор? — Нет. Бросив коробки на пол в своей новой комнате, я принялся доставать из них одежду, кидая ее через плечо в чудесную большую мятую кучу на полу. «Пиздец», — думал я. — «Просто заебись!» Все это время Руфус наблюдал за мной со своим фирменным спокойствием, прислонившись к косяку и потягивая новую порцию виски. — Ну... Я так понимаю, секс уже не рассматривается, — это был не вопрос, а утверждение. И я уверен, он прекрасно знал, что оно меня еще больше разозлит. — Ты чертовски прав, — прорычал я, проходя мимо него за последней коробкой. — Напыщенный долбоеб. Когда я обернулся с коробкой в руках, Руфус стоял там и самодовольно лыбился, что окончательно меня довело. Совсем страх потерял! Никакого секса... Он никогда не перестанет меня удивлять... Мелкий сученыш! — Съеби из моей комнаты, Руфус, — прошипел я, проходя мимо. Он быстро качнулся ко мне и чмокнул в щеку, а потом вышел из комнаты. — Знаешь... Выглядишь слегка напряженным, — сказал он, все еще ухмыляясь. Ну все! Я с силой швырнул коробку в комнату, чтобы она сломалась нахрен вместе со всем содержимым, и припечатал Руфуса к стене. — Хочешь, чтоб я тебя выебал? — прорычал я ему в лицо. — Ты этого хочешь? — Люблю, когда ты злишься, — выдохнул он. — Ты такой сильный. У него на лице все еще играла эта проклятая усмешка, которую хотелось стереть ударом. Но вместо этого я впился в его губы, проталкивая язык ему в рот. Было так хорошо снова его целовать, что я почти потерялся в ощущениях, но быстро опомнился и, разорвав поцелуй, отстранился. — Так вот, этого не будет! — проорал я ему в лицо. Потом развернулся и ушел в свою комнату, захлопнув дверь перед его ухмыляющейся рожей. Не в этой, сука, жизни!