Танец Смерти

В десять утра Руфус вызвал меня к себе в офис, чтобы поговорить наедине перед общим собранием, назначенным на десять тридцать. На повестке дня были недавно произошедшие события и мой доклад о лидере террористов. Руфус решил, что будет лучше, если я как можно меньше засвечусь в этом деле. И мы рассчитывали, что для остальных новая информация окажется полезной. Руфус был не в курсе моей истории с Олдричем, и я не имел ни малейшего желания его просвещать. Хотя я знал, что Ценг и Руд, увидев записи и фоторобот, сразу же узнают его. Но я надеялся, что они не выдадут меня, и эту тему мы сможем обсудить в приватной обстановке. Ценг с Рудом были единственными, с кем я готов был говорить об Олдриче, потому что они и так знали большую часть истории. При любых других обстоятельствах сокрытие подобной информации могло бы быть расценено как измена и грозило, в лучшем случае, отстранением от работы. Но ситуация была неординарной. Я утаивал информацию не от всех, ведь едва увидев отчет, они сразу все поймут, и расследованию это не навредит. Единственным, от кого я скрывал, был Руфус. Почему-то от одной только мысли, что он узнает, мне становилось не по себе. Возможно, все было бы по-другому, будь у нас с Руфусом не такие сложные отношения. Вероятно, при других обстоятельствах я мог бы ему рассказать. Но это лишь предположение. Правда, он знал, что мое внезапное желание поехать в Нибельхейм связано с Олдричем. Я сам ему об этом сказал. Я обязан был сказать хоть что-то. Хотя мог бы просто сыграть на старых слухах о том, что в особняке есть тайная лаборатория, которую еще никому не удалось обнаружить. Ее искали на протяжении многих лет и, в конце концов, записали в разряд мифов. Я убедил Руфуса — да и себя самого — в том, что, возможно, я заметил что-то во время прошлого визита в особняк, но не придал этому значения. А встреча с Олдричем, который странным образом был неподвержен влиянию холода, могла пробудить что-то в моем подсознании и навести на определенную связь. Я убедил нас обоих, что это был просто один из моих редких снов, содержащих кусочек головоломки, которую мы пытались собрать. Такое уже случалось раньше, так что в моем запросе не было ничего необычного. Хотя, признаюсь, мне было нужнее убедить самого себя, чем Руфуса. Тот сон был каким-то странным. Он не был похож на другие, даже на те, которые включали воспоминания. Он был слишком реальным и детализированным. Даже в снах о моем прошлом всегда присутствовали какие-нибудь элементы, подкинутые подсознанием, образы, отражающие мои эмоции или страхи. В этом сне ничего подобного не было. А хуже всего было то, что я ни хрена не помнил о себе в возрасте от девяти до десяти лет. И в довершение всего мне не давал покоя неожиданный вопрос Кёрна. Я почти пожалел о своем запросе, как только Руфус одобрил его. Но было поздно. Все решилось как-то слишком быстро, прежде чем я вообще успел подумать о том, во что себя втягиваю. Когда вопрос моей поездки в Нибельхайм был решен, я попытался улизнуть с предстоящего совещания. Было бы проще, если бы Ценг и Руд на нем не присутствовали или если бы они ничего не знали об Олдриче. Но они знали, и их присутствие было обязательно. Я мог лишь надеяться на то, что ничего способного усугубить ситуацию на встрече не всплывет. — Ну че, тогда я пошел? — спросил я, качнувшись вперед. — Нет, Рено, останься. Все должны подойти минут через десять. Мы стояли посреди его офиса, и Руфус смотрел на меня с легким любопытством. Без сомнений, он чувствовал мое беспокойство и нежелание остаться. Притянув меня к себе, он устроил подбородок на моем плече и слегка покачал меня из стороны в сторону. — Ты не хочешь присутствовать по какой-то конкретной причине? Вместо ответа я только обнял его и уткнулся лицом в шею, надеясь, что он не станет давить. Чуть отстранившись, Руфус убрал мои волосы, падающие на глаза, и нежно провел пальцами по щеке. Несколько мгновений он внимательно смотрел на меня, словно впитывая каждую черточку моего лица. — Я понимаю, Рено, это трудно, — признал он, глядя в глаза и невесомо касаясь пальцем моей брови. А потом его взгляд потемнел и устремился куда-то сквозь меня. — Я все слышал... Помнишь? Словно на автопилоте я закрыл глаза и поцеловал его, замещая мысли о прошлом ощущениями в настоящем. Мы потеряли счет времени, растворившись друг в друге. Тесно прижимаясь к нему, я чувствовал, как бьется его сердце. Его тепло заполняло и успокаивало меня. Однако сейчас был не самый подходящий момент, и ничем хорошим это бы не кончилось. Поэтому, собственно, мы обычно старались не прикасаться друг к другу во время работы. Мы оба подскочили, услышав стук в дверь, и принялись быстро приводить себя в порядок. Нафига мы вообще старались что-то скрыть? В конце концов, вся Корпорация знала, что мы живем вместе, и уж наверняка все, как минимум, подозревали, что мы не просто соседи. И все равно мы постоянно пытались сделать вид, что у нас исключительно деловые отношения. — Войдите, — сказал Руфус, подходя к своему креслу и по пути приглаживая волосы. У него была просто какая-то одержимость своей прической, и первым делом он всегда приводил в порядок именно ее. Не скажу, что это было плохо, потому что благодаря этой привычке Руфус всегда выглядел сногсшибательно. Хотя, он выглядел бы так и нацепив мешок из-под картошки, и даже с плохой стрижкой, но вряд ли такое когда-нибудь могло случиться. Уж точно не с Руфусом. В данной ситуации ему повезло больше, чем мне, потому что он мог скрыть последствия нашего поцелуя под столом. К сожалению, я мог спрятаться только за полами собственного пиджака, который, к тому же, был расстегнут. Так что я засунул руки в карманы брюк, чтобы немного оттянуть их вперед. Хотя, я был более чем уверен, что совещание быстро меня остудит. Руфус бросил на меня быстрый взгляд и с дьявольской усмешкой игриво сверкнул глазами. А потом с быстротой молнии принял свой обычный спокойный, хладнокровный и непринужденный вид, скрывая все чувства. В этот самый момент дверь отворилась, впуская в офис троих моих коллег. Ценг и Джаред прошли вперед и остановились возле стола Руфуса, а Руд замер у входа и бегло оглядел меня с головы до ног. Глубоко вздохнув, он подошел ко мне и с неодобрительным видом поправил съехавший ворот моей рубашки. Иногда я даже жалел, что он был таким наблюдательным, особенно в те моменты, когда его наблюдательность была лишней. Я почувствовал, как кровь прилила к щекам, когда Руд расправил мне воротничок, всем своим видом сообщив, что он не удивлен. — Я очень рад, что все вы успешно справились с заданием, — сказал Руфус, выкладывая на стол три одинаковые папки. Он начал рассказывать о событиях, произошедших в их отсутствие, и поведал о том, что я имел честь повстречаться с лидером. В этот момент все взгляды были обращены на меня. Мне хотелось сквозь землю провалиться, пока Руфус объяснял, что случилось с NME, с моим оружием и со мной самим. Из уважения он опустил большую часть подробностей моего приключения, сообщив только самое основное. И тут не играло роли, были у нас близкие отношения или нет. Он поступил бы так для любого из нас. Все это были рабочие моменты, и нам всем рано или поздно случалось пройти через это. Единственным отличием было то, что до этого ни Руфус, ни его отец не были вынуждены слушать все происходящее в прямом эфире. Ну и то, что ни у кого из них раньше не было личных отношений с турками. — В этих папках содержится вся информация и фотороботы на тех двоих, кого нам необходимо держать в поле зрения, — сказал Руфус, сдвинув папки к краю стола. — Мы не знаем имени блондина, который, вероятнее всего, является правой рукой Олдрича, но Рено дал его подробное описание, — Руфус сделал короткую паузу, словно ему было тяжело говорить об этом, но он сдержал эмоции и продолжил: — Учитывая обстоятельства и неприятное участие Рено в этом эпизоде, я решил, что лучше всего будет держать его подальше от оперативных действий. Ценг и Руд согласно кивнули и синхронно раскрыли свои папки. Они принялись листать страницы, пока Руфус продолжал говорить: — Благодаря новой информации нам теперь гораздо проще будет отследить их местоположение, — сказал он и, смахнув челку с глаз, окинул присутствующих взглядом. — Похоже, этого Олдрича будет нетрудно узнать, так как его внешность... — Руфус осекся, заметив, как Ценг и Руд переглянулись, открыв страницу с цветным фотороботом. Он прищурился, словно их реакция показалась ему подозрительной. — Господа? — Простите, сэр... — сказал Ценг, а Руд медленно перевел взгляд на меня, и я невольно сглотнул и отступил на шаг. Руфус внимательно оглядел нас всех, а потом откинулся на спинку кресла и, вопросительно приподняв брови, побарабанил пальцами по столу. — Кое-что, о чем я должен знать? — Он преступник из Сектора 7, сэр, — сказал Руд, пытаясь не выдать эмоции, и опустил голову, глядя на изображение. — Думаю, мы просто немного шокированы тем, как он похож на Рено, — он снова поднял взгляд на Руфуса и закрыл свою папку, чтобы подчеркнуть, что это единственная причина для подобной реакции. — Сектор 7? — переспросил Руфус. — Вы знаете этого человека? — Да, сэр... Мы с Рудом арестовывали его несколько раз за хранение оружия и наркотиков, — ответил Ценг и, вздохнув, провел рукой по волосам. — Интересно, значит, есть предыстория... Это может сыграть нам на руку... Но у меня такое чувство, что вы чего-то не договариваете, — сказал Руфус, и его взгляд потяжелел. Переключив внимание на меня, он спросил: — Как давно это было? — Во время контрабанды оружия из Гонгаги в Сектор 7, сэр, — ответил Руд. — Эту лавочку прикрыли... когда? Лет семнадцать назад, так? — не сводя с меня глаз, уточнил Руфус и добавил: — Как раз когда ты был в Секторе 7, верно, Рено? — Да, сэр. К моему удивлению, Руфус не стал спрашивать, знал ли я Олдрича, хотя я видел этот вопрос в его взгляде. Он только слегка тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от лишних мыслей, и повернулся к Ценгу. — Отлично... Уверен, вы с Рудом сможете собрать все записи по его арестам, чтобы мы имели лучшее представление, с чем имеем дело. — Конечно, сэр, — с легким поклоном ответил Ценг. — Вообще-то... Ценг... Я хочу, чтобы ты занялся этим прямо сейчас. — Сэр? — Да. Я отправляю Рено на спецзадание в Нибельхейм. Он считает, что там может быть дополнительная информация касательно Олдрича, — ненадолго замолчав, Руфус медленно обвел взглядом нас четверых и, видимо, приняв решение, продолжил: — Руд. — Да, сэр? — Будешь сопровождать Рено... И Джаред. — Да, сэр? — Я хочу, чтобы ты к ним присоединился. Ты многому можешь научиться на этом задании. У Рено уникальные методы работы, внимательно следи за всем, что он делает, и постарайся почерпнуть от него как можно больше, — Руфус смерил Джареда серьезным взглядом. — Однажды это может спасти тебе жизнь. — Да, сэр. — Когда нам выдвигаться, сэр? — спросил Руд. — Как только Рено будет готов. Думаю, не позднее полудня. Вам обоим следует собраться к тому времени и уже быть на вертолетной площадке. На этом все. Все свободны. Руфус опустил взгляд на документы, разложенные на столе, и жестом приказал нам разойтись. Все развернулись и пошли к выходу, но когда я было последовал за ними, Руфус велел мне остаться. — Сядь, Рено, — он поднялся из-за стола и подошел ко мне. Сунув руку в мой внутренний карман, Руфус достал кейс со шприцами. — Когда в последний раз ты делал инъекцию? — с недовольством во взгляде спросил он. — Твои глаза опять начали меняться. — Почти месяц назад, сэр. — Закатай рукав. Я не хочу, чтобы ты потерял сознание во время полета. Я кивнул и сделал, как было велено, а Руфус опустился передо мной на колени и сосредоточился на моей руке. — Я полагаю, что если бы было что-то важное, о чем ты должен мне сказать, то ты бы сказал. — Да, сэр. — Кончай сэр-кать. Здесь не перед кем разыгрывать спектакль, — огрызнулся он и, дернув к себе мою руку, сделал укол. А потом убрал пустой шприц обратно в кейс, чтобы я мог утилизировать его, как полагается, когда появится возможность. Пристально посмотрев на меня пару секунд, Руфус сжал зубы и резко сказал: — Мне все это не нравится. — Будто мне нравится, — дернул бровью я, чувствуя, как голова становится легкой, словно воздушный шарик. — Надеюсь, ты расскажешь Руду, если он о чем-то должен знать. — Расскажу, сэ... Руфус. Он нахмурился, что-то обдумывая, а потом пропустил пятерню сквозь волосы и вздохнул, будто решившись на что-то. — Я не знаю, как это у тебя спросить, поэтому просто спрошу прямо... Ты ведь знаешь его? — Знал. — На тебя не похоже утаивать информацию. Я совершаю ошибку, доверяя тебе? — Я не знаю. Глубоко вздохнув, он встал и снова взъерошил волосы. — Я всегда рисковал с тобой... Так что я доверюсь тебе и надеюсь не пожалеть об этом. Но мне нужно кое-что знать. — Что? Руфус покачал головой, собираясь с мыслями, вытянул меня за руку из кресла и обнял. Он внимательно посмотрел мне в глаза, словно ища нужные слова, а потом задал вопрос, который я надеялся никогда от него не услышать: — Насколько близко ты знал этого человека? — Мы росли в одном приюте, — сказал я и отвел глаза. Это оказалось ошибкой. Его взгляд говорил сам за себя. Руфус знал, что было нечто большее. Но он почему-то не стал давить. Он лишь кивнул, как будто ответ удовлетворил его до поры до времени, и, убрав челку с моих глаз, попросил: — Обещай, что вернешься из Нибельхейма невредимым. Я невольно напрягся, потому что начал замечать некую закономерность. — Знаешь... — пробормотал я, — каждый раз, когда ты что-то такое говоришь, случается какая-нить хрень. Я снова посмотрел ему в глаза, гадая, не пора ли мне начинать беспокоиться. Но он казался немного потрясенным моим предположением и несколько секунд просто смотрел на меня, а потом сказал: — Тогда, наверное, мне стоит перестать так говорить. Это было сказано как шутка, но нам обоим стало немного не по себе. У Руфуса всегда была хорошая интуиция... Уж лучше бы он вообще ничего не говорил. И пусть он всего лишь волновался за меня, мне уже было страшно уезжать. === — Холдрик Токетсу, — раздался голос у меня над головой, и чья-то сильная рука схватила меня за рубашку и вздернула с пола. — Говори! — Я... Я не знаю... где... он, — прохрипел я. Каждое слово выходило из горла с болью. Меня толкнули на стул за спиной, и надо мной тут же навис огромный турк в темных очках. Он надавил мне на лоб, заставляя запрокинуть голову, и, взяв за подбородок, сильнее откинул ее назад. От этого боль в горле стала еще мучительнее. — На что похоже, Ценг? — Удавка, — все, что ответил худощавый черноволосый турк, стоявший возле двери, охраняя выход. — Это твой дружок так с тобой обращается? — турк в очках взял меня за волосы на затылке, не давая опустить голову, и другой рукой провел по моей шее, слегка надавливая на синяки. У меня потекли слезы из уголков глаз, и я скривился от боли. — Н-нет. — По-моему, ты врешь... Ценг? Как ты думаешь? — спросил он, не отводя взгляд от меня. Я с трудом мог видеть его глаза за темными стеклами очков. — А когда он не врал? — задумчиво проговорил черноволосый турк, подойдя ближе и встав рядом с напарником. — Что ж, Ренальт... Похоже, в этот раз ты вляпался в большие неприятности. — Ск'зал же... Я не знаю... — Ценг прервал меня, схватив за горло, и я был даже рад, что мне не пришлось договаривать. Хотя альтернативу нельзя было назвать удачной, потому что он знал, куда нажимать так, чтобы причинить как можно больше боли, не вызвав повреждений. — К сожалению, сегодня нам не за что тебя привлечь, кроме, возможно... такой мелочи, как хранение наркотиков. Но я был бы готов закрыть на это глаза и предположить, что ты принимаешь их в лечебных целях, учитывая, какую боль ты, должно быть, испытываешь. Тебе нужно всего лишь сказать нам, где он. — Твою мать, да у него все тело в этих чертовых синяках, — сказал турк в очках, словно мое состояние волновало его больше, чем то, зачем они пришли. — Я заметил... Хороший у тебя друг, Ренальт. Хотя, того, кто тебя связывает и избивает до полусмерти, пытаясь заставить подчиняться, я бы не назвал настоящим другом. Но все же приятно знать, что он у тебя есть. — Это... был... не он. — Конечно, не он... Это всегда не он, — усмехнулся Ценг, отпустил мое горло и понизил голос, добавив в него угрожающих ноток: — Ты хоть представляешь, в каком дерьме сейчас твой друг? Он хлопнул напарника по плечу тыльной стороной ладони, чтобы тот отпустил мои волосы. — Кроме того, что мы могли бы взять его за изнасилование, если ты все же одумаешься, оружие, которое он спиздил у тех ребят, принадлежит Шин-Ра... Понимаешь, что это означает? === — Я задал тебе вопрос! Он крепко держал меня за рубашку, оттягивая ее вперед и немного вверх. Я ошеломленно смотрел сквозь собственное отражение в темных очках, вглядываясь в его глаза. Последнее, что я помнил, это как выходил из офиса Руфуса. И потом я вдруг оказался в собственном кабинете, где Руд едва ли не поднимал меня над полом, схватив за рубашку, а Ценг стоял возле двери, словно охраняя выход. — Я... — Он опять зависает, Руд, — сказал Ценг. — Я уже заметил, — ответил Руд и толкнул меня на стул рядом с моим столом. А потом влепил мне хорошую оплеуху, чтобы вернуть в реальность. — Руфус ведь не знает? — Нет, — ответил я и потер горящую щеку. — Ч-что случилось? — Все, как обычно, Рено... Ты завис, когда Руд схватил тебя. — Я спросил, он тебя не... — Руд замолчал на пару секунд, чтобы перефразировать вопрос, и потер висок. — Он что-нибудь делал с тобой? Я поморщился, зная, что он имел в виду Олдрича, и понял, что боюсь отвечать. Потому что он, скорее всего, мне не поверит. — Нет. — И ты не стал бы об этом лгать? — Нет... Больше нет, — сказал я и посмотрел ему в глаза, пытаясь убедить, что говорю правду. — Слава Левиафану... — пробормотал Ценг и отошел от двери. — Прости, что заставляем тебя пройти через это, Рено, но ты понимаешь наше беспокойство. — Да... П'нимаю. — Так... где ты был минуту назад? — спросил Ценг, садясь на другой стул возле моего стола. С таким чувством, словно я прошел через временной портал, я достал сигарету, прикурил и только потом ответил: — Почти в той же ситуации, что и сейчас. — Понятно... Могу себе представить, какой это для тебя психологический удар. — Блять, реально мож'шь? — огрызнулся я и глубоко затянулся, уставившись на него в упор. Руд прочистил горло и встал возле меня, сложив руки на груди. — Что ж... Руд, может, ты ему скажешь? — Мы хотим, чтобы ты обратился за профессиональной помощью. — О, ебать-колотить, — пробормотал я, сделал еще одну затяжку и фыркнул: — Вы оба пр'красно знаете, гребаный мозгоправ меня не починит. — Возможно... — задумчиво сказал Ценг и подтолкнул ко мне по столу пепельницу. — Тогда что ты предлагаешь? — А хрен его знает, — ответил я и стряхнул пепел на пол перед собой. Ценг хмыкнул, покосившись на пепельницу, и решил вставить ремарочку на отвлеченную тему, потому что по опыту знал: разговор о психиатре ни к чему не приведет. — Мне не верится, что Руфус позволяет тебе так делать в своей квартире. Мы встретились взглядами и широко улыбнулись друг другу, зная, что Руфус убил бы меня, сделай я так в его квартире. — Он и не позволяет. — Я не хочу ничего об этом слышать, — сказал Руд. Он все еще отказывался признавать мои отношения с Руфусом, и я на него не обижался, ведь и сам через это прошел. Ценг насмешливо приподнял бровь и, похлопав ладонью по столу, сказал Руду идти собираться в Нибельхейм. Потом и сам встал, направляясь в архив копаться в старых документах, которые удалось спасти после атаки Вэпона. — Эй... Ценг, — позвал я, прежде чем он успел выйти из кабинета. Он остановился и развернулся. — Да, Рено? — Ты знал... Ведь так? — Знал о чем? — О Руфусе... Кто-то долж'н был знать... Наверняка эт' был ты. Вздохнув, он неохотно отошел от двери и вернулся в кабинет. — Я не понимаю, о чем ты. — Нет, понимаешь... После атаки Вэпона мы были в отдаленном месте. Руфус был в коме, и кто-то долж'н был соблюдать предписания Ходжо, ведь сам он эт'го делать не мог, — пробормотал я и, затянувшись в последний раз, закинул ногу на ногу и затушил окурок о подошву. — Ты был его телохраном, пока ему не исполнилось шестнадцать... От меня не укрылось, как он весь подобрался и нервно переступил с ноги на ногу. — Я никогда этого не одобрял, — едва ли не оправдываясь, сказал Ценг. — А я такого и не г'ворил, — ответил я. — Прост' пытаюсь разобраться. Ценг кивнул и, снова вздохнув, опустил взгляд. — Он очень непростой, Рено, — он поднял голову и, встретившись со мной глазами, слегка напрягся. — Думаю, поэтому его и влечет к тебе... У вас с ним намного больше общего, чем вы думаете. После этих слов настала моя очередь неловко поерзать на стуле. — Ты на м'ня не злишься? — А с чего бы мне злиться на тебя? — с полуулыбкой спросил он. — Руфус всегда делал, что хотел. Никто не мог заставить его делать что-то против воли, — Ценг пожал плечами, словно в первый раз об этом задумался. — Он избалованный мальчишка-аристократ, ему плевать на то, что о нем могут подумать, и его не волнует, какое влияние он оказывает на других... Его и не должно волновать, — объяснил Ценг и улыбнулся. — И, судя по тому, что видели мы с Еленой... Ну... Скажем, выглядело не так, будто это ты пытался его использовать. Я дернул головой и нервно хохотнул, чувствуя, как краска подступает к щекам. — Было б' круто, если б ты не припоминал это каждый раз. Взгляд Ценга сделался лукавым. — Рено, ты не хуже меня знаешь, что шантаж в стенах Шин-Ра бывает порой очень кстати. А сейчас... прошу прощения, меня ждет захватывающее путешествие в страну пыльных архивов и старых бумаг. Должен признать, что, несмотря на свою сдержанность, Ценг обладал весьма тонким чувством юмора и любил поиграть у людей на нервах. Вообще, прошлое Ценга всегда было для меня самой большой загадкой. Казалось, он просто возник однажды из ниоткуда и решил, что будет работать на Шин-Ра. За все время нашей совместной работы нам ни разу не встретился ни один его знакомый из прошлого. Ну, не считая Аэрис. И сам Ценг никогда даже отдаленно не намекал, что такие знакомые у него есть. Хотя, конечно, учитывая, что он был убийцей-одиночкой и предателем своего народа, вполне возможно, что он убил всех, с кем был когда-то знаком. Не скажу, что мне было не любопытно его прошлое. Да и кому, черт возьми, было бы не любопытно? Но, к сожалению, мне никогда не хватало смелости спросить. Если Ценг когда-нибудь и испытывал раскаяние или угрызения совести, он этого не демонстрировал. Как и не показывал того, что хоть что-то за пределами Шин-Ра имеет для него значение. Отчасти я даже подозревал, что у него проблемы с проявлением эмоций, и я, наверное, так и был бы в этом уверен, если бы не Елена. Вообще, довольно странно, что он позволил себе настолько к ней привязаться. Наводит на мысли, что даже самый бессердечный и отстраненный человек может найти в себе слабость и будет нуждаться в ком-то, чтобы эту слабость обратить в силу. Ценг и Елена находили друг в друге то, чего не было в них самих. Они были совершенно разными, но прекрасно дополняли друг друга. Но самым удивительным было то, что из всех нас Ценг первый, если не единственный, собирался стать отцом. И я не сомневался, что он прекрасно справится с этой ролью. Я помню, как маленький Руфус цеплялся за него, когда я только начинал работать в Шин-Ра. Мальчик чувствовал себя в безопасности рядом с Ценгом, уважал его и ровнялся на него даже больше, чем на собственного отца. Конечно, зная то, что знаю сейчас, я понимаю, что с ним Руфус, вероятно, чувствовал себя защищенным... от собственного отца. Но это заметно даже сейчас: каким бы чванливым Руфус ни был в общении с Ценгом, он все равно безмерно уважал его. === Когда мы с Рудом и Джаредом загрузились в вертолет, я сделал для себя одно из самых ужасающих открытий о Джареде. Этот долбоклюй понятия не имел, как управлять вертолетом. Хуже того, он заявил, что даже и учиться не собирается. Меня просто убило, что ему хватило наглости такое сказать. А что, если мы будем с ним на задании вдвоем, и со мной что-нибудь случится? Как, драть его, он собирается доставить нас в безопасное место? Черт, да не только со мной. Что, если он будет с любым из нас и по какой-то немыслимой случайности единственный окажется не ранен? Это ни в какие ворота не лезет. Ему придется научиться. Руд был вынужден пересесть назад, пока я вдалбливал пацану, что ему по-любому придется научиться управлять вертолетом. Но, по-моему, вполне очевидно, что особой терпеливостью или терпимостью к людям я не отличался и был не самым лучшим кандидатом на роль учителя. — Просто посади его позаниматься с инструктором, — взмолился Руд по гарнитуре, изо всех сил вцепившись в свое кресло. Руд был парнем суровым, но в некоторых ситуациях даже ему становилось реально страшно. Я заметил, как его всего аж перекосило, когда вертолет завалился набок и стал двигаться в обратном направлении. Было похоже, что Руд пытался спиной проделать дыру в своем кресле, упираясь ногами в пол. — Ааа, бля, все у тя через задницу! — орал я на Джареда. — Ты че творишь? Убить нас п'таешься? — Да все вы, пилоты, одинаковые! — орал он в ответ. — Думаете, что лучше всех все умеете! — Инструктора! — раздался крик Руда в наушниках, и было понятно, что он очень настаивает на своем предложении. — Варежку прикрой, шкет! — я угрожающе ткнул пальцем в Джареда, пропустив девчачью панику Руда мимо ушей. — И убери грабли от моего штурвала... Ты ваще не соображаешь, че делаешь! Руд заметно расслабился на заднем сидении, когда я снова взял управление на себя. Я обернулся и подмигнул ему, но он не оценил. А вот меня почему-то все это здорово веселило. И я бы поигрался еще немного, но мы уже подлетали к Нибельхейму, и мне нужно было нормально посадить вертолет, без угрозы того, что нам придется возвращаться домой пешком из-за одного сопляка, который не знал, что творит. === Войдя в особняк, мы спустились в подземелье и дошли по коридору до поворота. Остановившись, мы разглядывали стены вокруг, вмиг растеряв все желание здесь находиться. Из своего сна я хорошо помнил, куда именно нажал тот ученый, но мне нужно было хоть чему-то научить Джареда, так что я предоставил возможность ему самому разобраться. Стена была сложена из грубо обтесанных каменных блоков, расположенных в шахматном порядке, и через каждый метр от пола до потолка проходили четкие вертикальные борозды. Никаких царапин или потертостей, выдающих наличие тайной двери. Но около соседней стены блоки едва заметно отличались по цвету, что давало некую подсказку. — Зажигалка есть? — спросил я у Джареда. Руд стоял в углу и молча наблюдал. Он знал общий принцип работы, так что не вмешивался. — Я не курю, — язвительно ответил Джаред. — Я не спрашивал, куришь ты или нет, — сказал я. От его оскорбительного тона мне сразу захотелось закурить. Я достал сигарету, прикурил и добавил: — Я спросил, есть ли у тя зажигалка... Это обычное дело. — Для чего? — Подумай... — я постучал средним пальцем по виску, кинул ему зажигалку, а потом отошел к Руду и прислонился к стене рядом с ним. — Тока не слишком долго... Не хочу торчать тут весь день. Руд усмехнулся и переступил с ноги на ногу. — Рено, ты уверен, что это хорошая идея? — А как еще он научится? — Я имел в виду тебя. — Не понимаю, о чем ты, — пробормотал я и затянулся, а потом стряхнул пепел, всем видом давая понять, что даже знать не хочу. Я с демонстративным интересом стал наблюдать за Джаредом, который, поигрывая зажигалкой, сосредоточенно разглядывал стену, словно пытаясь решить одну из самых загадочных и сложных в мире головоломок. — Я о том, — немного нерешительно начал Руд, — что, может быть, есть какая-то серьезная причина, по которой ты ничего не помнишь. — Мож'т быть, причина, по к'торой я ниче не помню, в том, что мне тупо нечего помнить? Руд повернулся и посмотрел на меня сверху вниз, а потом вздохнул, явно не согласный со мной. — Или именно в том, что есть. — Сквозняк! — вдруг воскликнул наш юный исследователь. — Поднести пламя к трещинам... да? — спросил он, посмотрев на меня горящими от внезапной догадки глазами. Я немного подался вперед и, подмигнув и цокнув языком, сложил пальцы пистолетиком, показывая, что он попал в точку. — Те'рь давай, пацан, работай. Не знаю почему, но мелкий засранец смерил меня просто убийственным взглядом, но потом все же стал водить зажигалкой вдоль стены. — Я бы помнил, Руд. Я уверен. — Нет — если воспоминания травмирующие. Я поморщился, боясь, что он может оказаться прав. Уставившись на свою сигарету, я попытался рассуждать логически: — Я помню все остальное... Как что-то мож'т быть более травмирующим, чем то, что я помню? — Все остальное ты хоть как-то мог контролировать... Ты мог уйти в любой момент, — ответил Руд и, поправив очки, посмотрел на меня. — Только так и не ушел. — Кроме него у м'ня никого не было, — пробормотал я и решил, что наблюдать за Джаредом все же немного интересней, чем разглядывать сигарету. Он медленно водил зажигалкой вдоль борозд на стене, как вдруг весь просиял, когда пламя начало слегка колебаться у стыка двух первых блоков. Он посмотрел на нас так, словно только что разгадал тайну существования Цетра. — Неплохо, — сказал я. — А те'рь разбирайся, как эту хрень открыть. — Ты издеваешься? — выпалил он. — Ты вроде хотел быть турком? — ответил я. — Ну так веди себя как турк и давай работай! — Я заметил, что ты не пьешь, — сказал Руд, не обращая никакого внимания на нашу с Джаредом перепалку. Привык уже. — Наверно, немного поумнел... Знаешь, — я поднял на него взгляд. В паре метров от нас Джаред выругался себе под нос, прощупывая каменные плиты. — По-моему, я злоупотреблял, и это отражалось на моей работе. — Да что ты говоришь? — насмешливо удивился Руд. — И как же ты пришел к такому выводу? — Считаешь, что я не прав? — поднял брови я. — Я считаю, что ты чертовски прав, — сказал он, опустив руку мне на плечо. — Просто удивлен, что после стольких лет уговоров ты наконец решил прислушаться. — Ну, в общем... Клауд немного вправил мне мозги, — пробормотал я, снова затянувшись, и посмотрел на свою сигарету. — Те'рь бы еще как-то завязать с этим дерьмом. — Клауд? — переспросил Руд, удивленно подняв брови. — Ага. Он вроде как растолковал мне, что к чему. — Клауд! — я заметил, что ему оказалось непросто принять эту информацию. — Ну да... Знаешь... Клауд, — насмешливо ответил я и, слегка пихнув Руда локтем, улыбнулся ему. — Черт, Рено... Да он такой же ебнутый, как и ты. — Неа... Не настолько, — задумчиво сказал я, пожимая плечами. — Жутковатый... Но не такой ебнутый. — Жутковатый? — повторил он, глядя, как Джаред отступил от стены, покусывая большой палец, усердно думая над своей задачей. — Да он просто псих. — Да... Ну... Как и я. — Не буду с этим спорить. — Я понял! — воскликнул Джаред. Потом он шагнул к стене и нажал на один из камней в углу. И был вознагражден низким гулким скрежетом, когда стена немного подалась назад и стала отъезжать в сторону. Руд слегка напрягся, будто расстроился, что здесь действительно что-то было, а я оттолкнулся от стены и встал прямо, чувствуя, как нарастает нервозность. С трудом сглотнув, я сделал глубокую затяжку и отступил на шаг, когда остальные направились в открывшийся проход. ”Я очень доволен твоими результатами... Скажи мне... Что ты чувствуешь?” — Ээ... Руд? — я почему-то засомневался. Я словно примерз к месту и почувствовал, как стремительно бледнею. — Мож'т, это не такая уж хорошая идея? Руд вздохнул и обернулся, взглянув на меня поверх очков. — Хочешь остаться здесь? — Не знаю... Нет, — ответил я и подошел к ним. — Думаю, я справлюсь. Выбросив окурок и затоптав его, я тут же достал новую сигарету и, забрав у Джареда зажигалку, прикурил. Руд обеспокоенно взглянул на меня и подошел ближе. — Если ты думаешь, что тебе будет тяжело с этим... — Нет... Я справлюсь, — заверил я и шагнул в открывшийся проем. Все здесь было точно так же, как в моем сне, только время неумолимо оставило свой отпечаток. Вдоль стен растянулись металлические стеллажи, покрытые пылью и паутиной. Паутина была повсюду: в углах, на стенах, на потолке. По всем поверхностям было видно, что к ним не прикасались много лет. Я рефлекторно взялся за рукоять шокера и вцепился в нее, готовый в любую секунду применить его, хотя умом понимал, что вряд ли придется. Руда мое поведение здорово беспокоило, и он старался держаться поближе ко мне. Джаред шел впереди, недоуменно озираясь. Все слышали об этой лаборатории, но никто никогда не находил ее. И вот... мы были в ней. — С чего начнем? — спросил Руд у меня из-за плеча. — Кабинет должен быть в задней части... Думаю, все записи там, — сказал я, уставившись в одну точку. Я знал, что видели здесь Руд и Джаред, но я видел кое-что совсем иное. Лаборатория представала передо мной такой, какой она была в моем сне, и от этого во мне поднималась паника. Когда мы проходили мимо комнатушки, в которой меня держали во сне, я остановился и уставился на нее. ”Шприцы...? Так-так... Кто бы мог подумать! Закоротить систему безопасности таким... неожиданным способом... Я, пожалуй, их заберу... Если не возражаешь...” — Рено? Голос Руда заставил меня дернуться от неожиданности. — Прости, — пробормотал я, гадая, как долго уже стою так, уставившись в пространство. Дверь в комнату была открыта, и царапины на внутренней ее стороне по-прежнему были там. Как и подпалины на сгоревшем автоматическом замке снаружи. «Может, это все тоже часть моего сна, которую я просто не помнил, когда проснулся», — мысленно сказал я сам себе. От ремней, приделанных к кровати, мне стало не по себе. Это значило, что того, кого держали в этой камере, привязывали к кровати, чтобы он не сбежал... а то и для чего похуже. Но мне не хотелось об этом думать. — У меня мурашки по коже от этого места, — отрешенно сказал я, все еще глядя в комнату, будто она представляла для меня угрозу. — Не у тебя одного, — ответил Руд и взял меня за руку, уводя от злополучной камеры. — Пойдем, найдем этот кабинет. — Да... Кабинет. Джаред был уже в конце коридора. Он стоял там уже какое-то время и просто смотрел сквозь открытые двери в другое помещение. Примерно так же, как только что стоял я, только, наверное, с другим выражением лица. Казалось, он был чем-то встревожен. Он ничего не говорил и не шевелился, просто стоял и смотрел. — Джаред, — позвал Руд. — В чем дело? — Операционная, — пробормотал я, не имея ни малейшего желания подходить и тоже туда заглядывать. Но мы все равно встали рядом с Джаредом и поняли, почему он пялился, как загипнотизированный. Там не было ничего такого, чего бы мы с Рудом не видели раньше. Будучи частью Шин-Ра во времена Ходжо, мы повидали такое, в сравнении с чем эта лаборатория была просто магазинчиком сладостей. Но для новичка, который раньше не видел ничего, связанного с экспериментами, это зрелище могло оказаться шокирующим. Вдоль правой стены выстроились восстанавливающие капсулы, достаточно большие, чтобы в них мог поместиться крупный человек. У дальней стены была длинная холодильная камера с контейнерами, полными образцов. В одних находились части человеческого тела, в других — что-то похожее на результаты мутаций. И, как обычно бывает во всех лабораториях, там стоял большой стол с двумя сливными отверстиями. У левой стены были шкафы с инструментами и медикаментами. В центре помещения стоял экзаменационный стол с ремнями. Они выглядели потертыми и изношенными, что наводило на мысли о частом использовании и о попытках подопытных сопротивляться. Над столом висело какое-то хитрое приспособление с кучей трубок и лампой посередине. ”На твоем месте я бы этого не делал... Боюсь, от сопротивления будет только больнее”. Рядом со столом стояла какая-то машина с большим сосудом для жидкостей. От нее шло множество трубок, простиравшихся на всю длину и ширину стола. Три других машины поменьше наверняка служили для сбора и записи данных об объекте исследований. — Как в каком-нить ужастике, а, пацан? — когда я положил руку Джареду на плечо, он подскочил, и мне стало немного лучше от осознания, что не мне одному не по себе от увиденного. Потом я подтолкнул его вперед, чтобы он вошел в операционную. — Почему б' тебе не начать отсюда? — сказал я. — Готов поспорить, в этих машинах куча ценной информации. И те образцы в банках... — я сделал паузу и посмотрел на Руда. Тот кивнул, и я продолжил: — Тож' надо бы собрать. Джаред с трудом сглотнул и посмотрел на меня так, будто я отрастил вторую голову. — Ты же не серьезно? — промямлил он. — О, боюсь, очень даже серьезно, — заверил я и похлопал его по спине. — Добро пожаловать в Шин-Ра, малыш. Джаред выругался себе под нос, зная, что у него нет выбора, и неохотно вошел в операционную. — С чего мне начать? — Личн' я начал бы с аппаратуры возле стола. Запусти машины, надеюсь, они работают, спиши данные и забери жесткие диски. Если они откажутся запускаться, придумай, как достать данные по-другому. П'том я бы выгреб все с тех полок в холодильнике, — я сделал паузу и с тоской вздохнул, думая, какая же мерзкая у нас работа бывает временами. Особенно, когда всем этим приходится заниматься мне самому. Потом я махнул в сторону дальних полок холодильной камеры: — Эти образцы самые большие, так что я взял бы их в последнюю очередь... Но ты мож'шь делать все так, как тебе удобнее. Главное — сделай, — я улыбнулся и добавил: — И убедись, что нич'го не забыл. Последнее, что нам нужно, это возвращаться сюда, если ты облажаешься. — Что? С какого хрена я должен делать всю грязную работу? — похоже, Джаред думал, что может качать права, но Руд быстро просветил его на этот счет: — С такого, что ты салага. — Именно... Мы делали все это уже тысячу раз, — добавил я, и мы с Рудом переглянулись. — Те'рь твоя очередь, — я не смог сдержать широкой усмешки, чувствуя странное нездоровое удовлетворение от происходящего. Но нам еще многое нужно было сделать, так что я потянул Руда за рукав, намекая, что нам пора оставить Джареда наедине с его задачей и заняться своей. Трудно было не посочувствовать пацану. Хоть у меня самого никогда не было проблем с такими заданиями, он, казалось, был не очень к этому готов. Но, к несчастью, он подписался в турки, и это была часть его новой жизни. Начинать с подобного задания было не хуже, чем с любого другого. Все равно ему придется проделать это еще сотню раз, если не больше, как в прошлом делали мы с Рудом и будем продолжать делать до конца жизни. — Мне кажется, он тебя недолюбливает, — задумчиво сказал Руд, когда мы направились к кабинету в конце коридора. — Любить меня — не его работа, — ответил я. — Думаешь, он справится? — Справляться — как раз его работа, — сказал Руд. — Меня больше беспокоишь ты. Ты периодически подвисаешь с тех пор, как мы сюда вошли. — Забей, — пробормотал я. — Думаю, эт' всего лишь всплывают фрагменты моего сна, к'торые я не запомнил. — Или воспоминания. Мне очень хотелось, чтобы Руд перестал постоянно повторять свое предположение, и я шутливо толкнул его в плечо, чтобы он заткнулся. Если честно, мне больше нравилось считать, что все это лишь куски моего сна. Хотя не важно, будь даже это действительно воспоминаниями. Все осталось в прошлом... А с прошлым покончено. Когда мы подошли к кабинету, он оказался заперт. Так что я опустился на колени и достал свой набор отмычек. Руд терпеливо стоял рядом, пока я колдовал над замком, и вскоре мои усилия увенчались успехом. Убрав все инструменты в небольшой кейс и обратно в карман, я открыл дверь. ”Я впечатлен твоей недавней попыткой побега... Твои методы весьма... оригинальны... Однако, боюсь, нам придется начать заново все твои тесты... Если, конечно, ты не будешь так любезен вернуть свою карту... Надеюсь — для твоего же блага, конечно — что ты не потерял и не уничтожил ее”. Сам не знаю, почему, но у меня мурашки пробежали по спине, когда мы вошли и огляделись. В комнате не было ничего примечательного. Это был самый обыкновенный кабинет с письменным столом в центре и четырьмя книжными шкафами у дальней стены. Два из них были слева от стола, два — справа. И еще на левой стене была закрытая дверь, на которой, похоже, вообще не было замка. — Ну, посмотрим, что там такое, — сказал я, указывая на дверь и направляясь к ней. Руд кивнул и пошел следом, не сводя с меня настороженного взгляда. Казалось, он думал, что за мной нужно приглядывать, и я не понимал, почему он так решил. Со мной было все в порядке. За дверью оказалось именно то, что мы искали: бесконечные ряды стеллажей и полок, заставленных папками, тетрадями и журналами с записями. Похоже, нам предстояло много работы. — Бляяяя... Эт' займет целый день, — недовольно протянул я. — Тогда лучше начать прямо сейчас, — вздохнул Руд, подталкивая меня внутрь архива. Красочно выругавшись себе под нос, я указал Руду на правую часть комнаты, а сам направился налево, чтобы начать с другого конца. Как и предполагалось, в картах не было указано никаких имен, так что нам предстояло прочитать каждую чертову запись, чтобы найти информацию об Олдриче. И я в очередной раз мысленно отругал себя за желание сюда приехать. Мы копались в записях уже где-то пару часов, когда я наконец наткнулся на что-то многообещающее. Это была карта пациента B-42-3. Одного из первых объектов исследования различных штаммов Дженовы и Мако с добавлением Материи. В файле было множество записей о деградации, о регенерации, о ярко-выраженном устойчивом угнетении нервных окончаний. В результате экспериментов некоторые области мозга были повреждены, другие — развиты наиболее сильно, и среди них: отвечающие за агрессию и мыслительные способности. А еще у подопытного наблюдалась склонность к социопатии, прогрессирующая с ходом экспериментов. Результаты были признаны неудачными, и объект был направлен на тесты с повышенным риском, так как благополучие и состояние подопытного больше не имели приоритетного значения. Я не мог оторваться от чтения и проигнорировал Руда, когда он позвал меня: — Рено... — Минутку, Руд, — ответил я. — Я, каж'тся, нашел. Я не собирался сейчас отвлекаться. Парень был неудачным экспериментом, однако по результатам тестов стало ясно, что он все же перспективен. Окончательные изменения не могли проявиться мгновенно. С течением времени клетки Дженовы, введенные подопытному, постоянно мутировали... — Рено... — Да, да... Сейчас, Руд. С течением времени клетки Дженовы, введенные подопытному, постоянно мутировали, и нельзя было сказать, когда станет возможным зафиксировать окончательные результаты. Предположительно, на это могли уйти годы. — Рено! — Что?! — рявкнул я, сам не зная, почему был настолько раздражен. — Что, блять, у тебя там настолько важное, что не может подождать минуту? — я резко развернулся и уставился на Руда. А потом почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног. Руд держал в руках раскрытую папку, продолжая просматривать ее, и выражение его лица было мрачнее некуда. Он успел уже перелистнуть пару страниц и держал еще одну между пальцев, читая записи на следующей. Потом он медленно поднял голову и сочувствующе посмотрел на меня. — Рено... Я побледнел и чуть не упал на стоящий сзади стеллаж. Карта Олдрича выпала у меня из рук, и ее содержимое рассыпалось по полу. Все мое тело онемело, все мысли и чувства куда-то улетучились. А потом мой ступор неожиданно сменился истерикой. — Сожги ее! — закричал я и ринулся вперед, словно был готов разорвать все на своем пути. Руд побледнел, насколько это было возможно с его смуглой кожей. Не говоря ни слова, он крепче сжал папку и глубоко вздохнул. — Я сказал, сожги ее к хуям! — Рено... — повторил Руд и покачал головой. Он собирался сказать что-то еще, но я не дал ему, не желая ничего слушать. — Сожги ее!!! — заорал я что было мочи. Меня всего колотило. Я попытался выхватить у Руда папку, и когда, наконец, понял, что он не намерен отдавать ее, достал зажигалку, чтобы спалить ее самостоятельно. Но Руд обхватил меня сзади поперек груди и крепко сжал, другой рукой убирая папку как можно дальше от меня. — Отпусти! — закричал я и стал вырываться, как дикий зверь, угодивший в капкан. Но он не отпустил. Наоборот, стиснул меня обеими руками, прижимая мои руки к телу и не давая двигаться. Я сопротивлялся, как мог, и беспрестанно чиркал зажигалкой, пытаясь подпалить эту проклятую карту, которая не имела никакого права на существование. — Рено! — прикрикнул Руд. — Успокойся! — Пошел ты, Руд... Пошел ты! — вопил я, продолжая вырываться. Я стал пинать его по ногам, не бросая своих попыток поджечь папку. Но у меня не слишком хорошо получалось. Я так и продолжал бороться и кричать, чтобы он отпустил меня, но Руд только все сильнее и сильнее сжимал меня. В какой-то момент мне удалось выхватить у него папку, но Руд тут же вырвал ее у меня из рук, надорвав по краю. — Я не могу позволить тебе ее уничтожить! Рено, если с тобой что-то сделали, мы должны знать! — Гребаный сукин сын! — закричал я и попытался ударить его затылком в лицо, чтобы он отпустил. Я полностью потерял над собой контроль. Я вел себя, как истеричный трехлетний ребенок. — Ненавижу! Ненавижу тебя, Руд!!! Ааааггггхх!!! Отпусти! Отпусти меня! Отпусти... — Черт... Джаред!!! — заорал Руд, надеясь, что мелкий засранец услышит его. Я все не унимался, продолжая вырываться и брыкаться, и чуть не поджег Руду рукав. Он схватил меня за запястье и сжал, едва не ломая кости, заставляя выронить зажигалку. Тогда я укусил его, и он дернулся и зашипел. — Рено... Да успокойся же! — Нет! Нет! Нет! Нет! Нет! — Джаред! Тащи свою задницу сюда! — снова закричал Руд. — Живо! Джаред вбежал в архив и замер у порога, уставившись на нас. Ошарашено глядя на то, как я изо всех сил вырывался из медвежьей хватки Руда, он только и смог произнести: — Ни хрена се... — Там в вертолете есть транквилизаторы! — крикнул ему Руд. — Принеси их мне! — он сдавил меня с такой силой, что я думал, задохнусь. — Быстро! Я не знаю, как долго Джаред бегал туда и обратно, но все это время я не бросал попыток освободиться из захвата Руда и бился, как в лихорадочном припадке. Так могло продолжаться долго, до тех пор, пока кто-то из нас не выдохся бы, и кто знает, кто был бы первым. Однако нам не представился шанс это выяснить, потому что в архив влетел Джаред, сжимая в руках небольшой кейс с успокоительным. Он снова замер у порога, не зная, что делать, пока я продолжал истерить. — Что мне делать? — с нервным возбуждением в голосе спросил он. — Уколи его! Неуверенно кивнув, Джаред подошел к нам и взял меня за руку, пытаясь задрать рукав. У меня сработал рефлекс, и я, используя Руда как опору, поднял обе ноги и ударил ими пацана, отбрасывая его от себя. Джаред отлетел к противоположной стене и врезался в стеллаж, роняя инъектор, который упал на пол и разбился вдребезги. — Не делай этого... Не надо, — умолял я, едва не плача. — Не надо больше игл... Прошу... Не надо игл... Руд... Руд, пожал'ста... Не отдавай меня им... — У меня нет выхода, — с горечью ответил Руд. — Возьми другой шприц и уколи его прямо сквозь рукав! — крикнул он Джареду. — Давай! Снова кивнув, Джаред взял новый инъектор и, подскочив к нам с другой стороны, сделал, как велел Руд. — Я буду х'рошо себя вести... Пожал'ста... Не делай этого... Не заставляй меня возвращаться туда... — просил я, полностью потеряв контроль над собой. Я не мог остановиться. Я не знаю, почему говорил все это. Но я не мог перестать... Просто не мог... Через несколько секунд меня окутала темнота, и если после этого что и происходило, то я уже не могу вам рассказать. === Все у меня внутри горело огнем. Каждая вена, каждый нерв, каждый мускул. Меня тошнило. Голова была готова взорваться от боли. Мне было трудно дышать. В горле пересохло, а голос был сорван от криков. Вся одежда была насквозь мокрой от пота из-за постоянных попыток вырваться. Меня опутывало множество трубок, и я знал, что они подсоединены к моему телу. Надо мной склонился очкарик с сальными волосами, изучая мои реакции... Результаты тестов. — Ты действительно самый полезный экземпляр, — напевно сказал он. — Большинство уже потеряли бы сознание к этому времени. Мои мышцы были уставшими, но все еще напряженными, пока Мако восстанавливало повреждения, причиненные моему телу во время тестов. — Мозговая активность выросла на тридцать процентов, — сказал ученый, поглаживая меня по волосам, словно хваля питомца, выполнившего сложный трюк. — Думаю, теперь тебе можно дать отдохнуть... Эти результаты будут очень полезны для следующей фазы проекта «Дженова». Он стал отсоединять трубки от моего тела, а потом отстегнул удерживающие меня ремни, чтобы ассистент мог забрать меня обратно в камеру. Я не мог пошевелиться от усталости. Я был слишком измотан тестами и своим сопротивлением. — Подождите секунду... Я еще не закончил... Мне нужно взять анализ крови, чтобы получше изучить антитела. У него очень редкая группа крови, я не хочу допустить ошибок в ходе эксперимента. Мы зашли так далеко, что надо исключить все риски, способные поставить проект под угрозу. Взяв у меня анализ, он махнул лаборанту, чтобы тот забрал меня из операционной. — Я хочу снова с ним поработать... Завтра с утра... Его естественная способность к регенерации весьма впечатляет. Нам крайне полезно узнать, почему он может выдерживать самые тяжелые тесты без потребности в лечении. Меня стащили со стола и, подхватив под мышки, поволокли к выходу. Когда мы оказались в коридоре, меня согнуло пополам, я упал на колени, и меня вырвало. В основном кровью и желчью. Лаборант отпустил меня и оставил валяться на полу, чтобы позвать кого-нибудь убрать за мной. Он не боялся оставлять меня одного. Он знал, что я никуда не денусь. Я приподнял голову и увидел Холдрика, вырывающегося из рук другого лаборанта. Он смотрел на меня глазами, полными ужаса. — Ренальт! — ему все же удалось вырваться, и он бросился ко мне. Упав на колени, он поднял меня и обнял, прижав к себе. Меня трясло, я с трудом мог дышать, стоя на коленях и цепляясь за него. — Что они делают с нами? — прошептал Холдрик, лихорадочно поглаживая меня по затылку, будто пытаясь усмирить свой собственный страх. Но я не смог ответить. Вместо этого меня снова вырвало, пока он все еще обнимал меня, и я с ужасом уставился на склизкую кровавую массу, липнувшую к его одежде. Потом лаборанты отцепили нас друг от друга. Холдрик кричал и отчаянно сопротивлялся, пытаясь снова подбежать ко мне. Но мы были всего лишь детьми, и против взрослых у нас было мало шансов. Примерно так мы и проводили время вместе в лаборатории. Всегда один из нас пытался подбежать к другому. И всегда одного из нас отрывали от другого. И всегда кого-то из нас мучили в той операционной.