Змей-искуситель

10:00 дом Удзумаки. — Ну, вот ты и дома, надеюсь, теперь довольна, — закатив глаза, Саске открыл входную дверь, пропуская внутрь свою спутницу и заходя следом за ней. — Да, ведь теперь тебе не нужно со мной возиться, — голос Сакуры прозвучал ядовито, обида от сказанных вчера слов Учихой до сих пор в ней теплится, и она еще долго не пройдет, слишком сильно его слова задели девушку. — А тебе это просто невыносимо тяжело. — Я не говорил, что мне тяжело, не нужно перевирать мои слова, — выдохнув, брюнет смотрит на Харуно в своей привычной высокомерной манере, скрывая за ней свою усталость от всего происходящего. Как же он устал от всего этого! И честно сам не понимает, почему продолжает вариться в этом котле? Почему просто не может развернуться, пожелать удачи и уйти? Какого черта позволяет этому розоволосому чуду вторгаться в его разум и устанавливать свои правила? Он, Саске Учиха, за которым бегают и с которым готово разделить постель не малое количество девушек, сейчас бьется об стену головой, пытаясь пробить выстраиваемую Сакурой баррикаду. Пытается что-то доказать, сам, правда, не до конца понимая, что именно. Но его брызжущее слюной внутреннее эго твердит, что он просто обязан добиться своего и не имеет права отступать. Только вот вопрос: Нахуя ему это надо? А вот Сакуре это точно не нужно, и она не устает повторять об этом Саске. Правда, самообман вещь тонкая, и не всегда его можно распознать. Харуно так же, как и Учиха устала от всего этого, от его вечного мелькания на горизонте, постоянного вышвыривания ее из спокойного состояния своими появлениями. Но почему-то она не может отрезать их общение под корень, сказать: свали, вскройся, закопайся. Хоть Сакура и скрывает это, но ей льстит его присутствие в ее жизни. Только вот надолго-то его хватит с ее то загонами? — Врач, по-моему, понятным языком сказал, что тебе нужен покой и отдых, поэтому прекрати пыхтеть, что вскипевший чайник, — усмехнувшись, Саске запустил руки в карманы джинс, направляясь к лестнице, его тело требует нормального отдыха и нормальной кровати, все же ночь, проведенная на стуле, сказывается. — Ты и отдых для меня — две несовместимые вещи, — парировала Сакура, последовав за брюнетом и мысленно ругая себя за то, что она опять быстро уступила этой наглой учиховской роже. — За какие грехи мне тебя подсунули? — подняв глаза вверх, проскулила девушка, обращаясь в данный момент к всевышнему. — За смертные, — усмехнувшись, Саске щелкнул пальцами, посмотрев на Харуно через плечо. — Но, знаешь, ты тоже так себе подарочек, — скривившись, он наигранно-отчаянно выдохнул, состроив самую правдоподобную страдальческую гримасу. — Что заслужил, то и получил, — разведя руки в стороны, Сакура буднично пожала плечами, словно они о погоде говорят. — Смирилась уже, это хорошо, — остановившись на втором этаже, Учиха повернулся к девушке, криво усмехаясь. — Да пошел ты, — скрипнув зубами, Харуно демонстративно прошла мимо него, показывая ему средний палец. Такого Саске стерпеть просто не смог, его рука резко схватила девушку за предплечье, тут же разворачивая и дергая на себя. Дабы не дать Сакуре вырваться, он заводит ее руку за спину, притягивая к себе, а второй рукой берет ее за подбородок, заставляя смотреть прямо в глаза, не отворачиваясь. — Еще раз, и я тебя так отшлепаю, сидеть сутки не сможешь, — глухо рычит прямо в лицо американской строптивицы, немного болезненно выворачивая ее руку за спиной. — Тебя разве не учили хорошим манерам? — Отпусти, придурок, мне больно, — шипит, морщась, а к краешкам зеленных глаз подступают вынужденные слезы, все же хватка у Учихи не слабая, и он не всегда может контролировать свою силу. — Сперва извинись, — самодовольно улыбаясь, брюнет наклоняется к ее уху, еще крепче прижимая девушку к себе. — Тогда и отпущу, — шепчет, немного отворачивая голову Харуно, открывая для себя доступ к ее шее, его губы касаются кожи, но тут же на их место приходят ровные зубы, слегка прикусывая. Свободной рукой Сакура упирается в грудь брюнета, надавливая, пытаясь оттолкнуть, но Учиха не поддается. Стиснув зубы, она глухо рычит от некого чувства безысходности. Вот же скотина недобитая! Извиняться она еще перед ним должна, не дождется. — Я жду, — переместив руку с подбородка девушки на ее затылок, он зарывается пальцами в мягкие розовые волосы, слегка оттягивая голову назад и продолжая прокладывать дорожку из влажных поцелуев до ворота ее кофты. — Скажи: прости меня, Саске, за то, что я не могу контролировать свои пальчики. — Я лучше повторюсь, — зажмурив глаза, Сакура пытается втянуть голову в свои плечи, чтобы больше не ощущать на своей шее его губы, язык, зубы, которые вызывают в ее теле долбанный трепет. — Пошел ты, Саске. — Не правильный вариант, — немного надавив на руку девушки, Учиха заставляет ее прогнуться в спине, его рука отпускает волосы, перемещаясь на грудь строптивицы, сильно сжимая ее. Это стало последней каплей для Сакуры, и никакая хваленая реакция Саске сейчас ему не поможет. Со всей своей силой Харуно наступает на ногу брюнета, намеренно давя на нее, пытаясь сделать ему как можно больнее. Опешивший от подобного, Учиха глухо зарычал от боли сквозь стиснутые зубы, ослабляя свою хватку. А это только на руку строптивице, и следующим ее коварным приемом стало носком ноги по коленке парня со всей дури. В момент отпустив девушку, Саске просто взревел, хватаясь руками за пострадавшее место, отскакивая от Сакуры на пару шагов. — Харуно! — яростный рык Саске, кажется, услышал весь дом, а он посмотрел на девушку убийственным взглядом, его глаза стремительно наливаются красным, а это ничего хорошего за собой не сулит. — Сам виноват, нечего было ко мне приставать, — инстинкт самосохранения у Сакуры уже давно отсутствует, и, вместо того, чтобы убегать, она приготовилась обороняться. И их стычка продолжилась бы, если бы не корректное покашливание, раздавшееся где-то за спиной американки. Обернувшись, Сакура увидела вопросительное выражение лица хозяйки дома. Саске же тихо выругался, когда его взору пристала Саёри. — Я не буду спрашивать, что у вас опять происходит, это не мое дело, — выдохнув, Удзумаки устало потерла переносицу двумя пальцами. — Просто скажу, что вы вовремя приехали, мы только завтракать собираемся, поэтому идите, собирайтесь и спускайтесь в столовую, а я за Какаши, — посмотрев на друзей поочередно, девушка направилась в сторону кабинета Хатаке. — Хорошо, спустимся через десять минут, — проводя Саёри недовольным взглядом, ведь она своим появлением помешала его игре с американской строптивицей, Саске посмотрел на Харуно, которая от его слов скептически закатила глаза. — Тебе вообще тут делать нечего, — поджав губы, Сакура поспешила к своей временной комнате, от нахождения Учихи в такой непозволительной близости у девушки уже голова трещит по швам, а от подобных его выходок просто руки чешутся придушить. — Нет, Харуно, ты точно просишь, чтобы я тебя отшлепал, — оскалившись, Саске неспешно последовал за своей строптивицей, наблюдая за тем, как соблазнительно покачивается ее зад при ходьбе. — Да хватит уже, — тихо взвыв, Удзумаки ускорила шаг, дабы как можно быстрее оказаться подальше от этой парочки ненормальных, склок, которые порядком надоели всем в этом доме, да и не только им, группа Учихи также страдает из-за того, что эти двое все никак не могут наладить отношения. Саёри честно надеялась на то, что после вчерашнего они хоть немного смогут нормально общаться. Все же Саске, несмотря на его гнусную натуру, вчера поступил благородно, оставшись с Сакурой в больнице и взяв на себя все расходы. Правда, хозяйка дома на пару с Какаши так и не поняли, с чего это вдруг столь щедрый жест от Учихи. Но сути дела это не меняет. Да Саске вчера, видимо, хорошенько обо что-то головой ударился, раз позволил эмоциям взять над ним вверх, а вот Харуно молодец, стойкая баба, так и продолжает нос воротить. Эти, двое либо в скором времени поубивают друг друга, либо любить будут до гроба. Хотя слово «любовь» от них двоих в этой жизни точно не услышишь. Удзумаки же для себя решила, что больше не будет лезть в отношения этой недопарочки, пускай сами разбираются. Себе дороже, потом во всем виноватой и будет. Хорошо, что эти двое приехали вместе, а Саёри так быстро спровадила их от себя, иначе возмущенных воплей от Сакуры наслушалась бы. Ведь как она посмела оставить подругу в лапах Учихи? А это, в понимании Харуно, еще то предательство, и она обязательно выудит момент, когда можно будет этим потыкать в сторону хозяйки дома. Подходя к кабинету Какаши, Саёри так и представляет брюзжащую слюной и возмущенно размахивающую руками подругу — от подобного образа бестию передернуло. Все же иногда плохо иметь воспаленную фантазию. Но стоило только девушке остановиться у кабинета, как она услышала голос Хатаке через плохо прикрытую дверь, а, судя по всему, мужчина говорит по телефону. Прислушавшись, Удзумаки пытается понять, насколько важен разговор и может ли она его прервать, или же ей стоит быть хорошей девочкой и не мешать, не подслушивать. Хотя, Саёри и понятие «хорошая девочка» — где-то из ряда фантастики. Особенно, когда она услышала собственное имя, доносящееся из кабинета. Подойдя ближе к двери, девушка прислушалась. Разум кричит ей о том, что она не должна этого делать, не должна совать нос туда, куда не следует. Но любопытство взяло вверх, как бы она потом не пожалела об этом. — Да, она стояла на том месте, куда упал софит, — находясь спиной к двери, Какаши даже не подозревает о том, что та, которая не должна слышать этот разговор, стоит за ней. — Да, Шикамару, я уверен, что к этому причастен Мадара, — взяв стакан с водой со стола, мужчина сделал глоток, выслушивая то, что ему говорят на том конце трубки. — Нет, она не пострадала, отошла перед тем, как софит грохнулся, а вот Сакуре меньше повезло. Мадара? К этому причастен? Затаив дыхание, Саёри вслушивается в дальнейший разговор, стараясь себя не выдать. Она, конечно же, подозревала, что софит не мог сам собой упасть, ведь все оборудование по несколько раз проверяют перед съемками, чтобы избежать подобных аварийных ситуаций. Тем более, с педантичностью Дейдары это делают не только перед съемками, но и перед каждым новым дублем. У режиссёра уже был печальный опыт с декорациями, когда те, рухнув, чуть ли не прибили актеров, и Удзумаки об этом знает. Но неужели ее подозрения подтвердились: целью была она, а не Сакура? — Съемки сейчас приостановлены на три дня, включая сегодняшний день, — обойдя стол, Какаши сел за него, откидываясь на спинку кресла и прикрывая глаза. — Днем там орудует полиция и охрана студии, а ночью вы можете пробраться на площадку и установить необходимое оборудование. Голос Хатаке звучит спокойно, словно он говорит о простых будничных вещах, и это не может не вызывать в Саёри еще больше подозрений. Закусив нижнюю губу, девушка пытается осмыслить услышанное. Она чувствовала, что Какаши ведет какую-то опасную игру и знает намного больше, чем говорит ей. И это всегда злило ее. Правда, Удзумаки ничего с этим не могла поделать, и ей оставалось только молча беситься. Но, если целью является она, то Хатаке осознанно подставляет под удар окружающих девушку людей. От осознания этого сердце Саёри пропустило удар, и она тут же прикрыла рот рукой, дабы мужчина не услышал ее взволнованный вдох. — Нет, вы сделаете это сегодня, я не думаю, что они будут проверять гримерки, — вновь раздавшийся голос Какаши не дал бестии время прийти в себя, принося с собой порцию новых ударов от открывшихся тайн. — А через два дня оборудуете всем необходимым саму площадку, я хочу, чтобы вы сутками следили за тем, что там происходит, и не забудь про людей, которых нужно заслать на площадку. В голове девушки рождаются новые вопросы, она уже плохо воспринимает реальность, которая в мгновение обрушилась для нее. О каком оборудование он говорит? За кем они собираются следить? Что за люди теперь будут на площадке, и сможет ли она их распознать? Сейчас, стоя у двери, Саёри не может узнать в сидящем в кабинете мужчине своего Хатаке Какаши. Его словно подменили, а в его голосе лишь холодный расчет человека, который не остановится ни перед чем для достижения своей цели. И это пугает. Сглотнув, Удзумаки пытается удержать себя на месте, чтобы дослушать разрушающий ее привычный мир разговор до конца. — Я позволю себе напомнить тебе, Шикамару, что, если бы ты раньше сообщил мне эту информацию, то всего этого можно было бы избежать, — посмотрев на наручные часы, Какаши перевел взгляд на дверь, нахмурившись: он знает, что Саёри должна зайти за ним перед завтраком. Что же ее задержало? — Да, я знаю, но теперь нам нужно ждать новый ход Мадары, чтобы схватить его, — постучав пальцами по столу, мужчина поднялся, направившись к окну. — Хорошо, подготовьте все, и, Шикамару, если Саёри пострадает, то ни тебе, ни твоему отделу не сносить головы. Тело девушки пробивает мелкая дрожь, а голова кружится, перед глазами все плывет, и в ушах жуткий гул. Она цель. И Какаши знает это, знает, но не вмешивается, а ждет, что чертов охотник в засаде. Он намеренно подставляет ее, создавая иллюзию незащищенности. Чем же она так могла не угодить Мадаре, что он пытается избавиться от нее? Саёри помнит свою первую встречу с Учихой, помнит исходящую от него опасность и смертельный холод. Авария. Что вспышка пронеслось в голове девушки озарение. Черный зрачок ее глаз уменьшился до мизерного размера, а в них отражается охвативший Саёри ужас. Он виноват в ней. Учиха Мадара виноват в том, что с ней случилось шесть лет назад. Но как? Зачем? Для чего ему необходимо ее устранение? Она находится на грани панической истерики, но не может сдвинуться с места, чтобы уйти. Лучше она будет знать. Знать того, от которого ей нужно держаться как можно дальше, а не быть в неведении, в котором Саёри прибывала все это время. — Я не позволю Мадаре добраться до Саёри с Наруто, — пытаясь успокоить биение своего сердца и прерывистое дыхание, Удзумаки вслушивается в дальнейший монолог Какаши. — Я не смог уберечь от него Минато с Кушиной, хоть и подозревал о замыслах Учихи, но не дам ему причинить вред их детям. По щекам девушки текут слезы. Вот она, правда, которую Саёри так хотела узнать. Горькая, удушающая правда. Теперь она знает имя человека, который виноват во всех трагедиях в ее семье. Виноват в том, что случилось с ее родителями, с ней. Но легче от этого не становится. Потому что она не знает, что делать с этой проклятой правдой. Сердце сжимается, отдаваясь тупой болью, и дышать становится практически невыносимо. Хочется орать, вопить, биться в истерике. Хочется ворваться в кабинет и проклинать Какаши за то, что все это время он скрывал от нее эту гребанную правду. Молчал о том, что все прекрасно знает. Но она стоит, не двигаясь, слушая эту правду, убиваясь ею. — Как ты помнишь, наши люди должны засветиться перед Мадарой, чтобы он знал, что Саёри под защитой, тогда он предпримет необдуманные действия, — выдохнув, Хатаке провел рукой по волосам, если бы он знал, что его любимая стоит за дверью, готовая в любую секунду сорваться, заходясь в истерике, то не стал бы говорить этого. — И все равно мне не нравится этот план, хоть и я его придумал, — поморщившись, мужчина посмотрел на свои наручные часы, еще раз задаваясь вопросом, где же Саёри, завтрак уже должны были подать. — Ладно, мне нужно идти, увидимся в понедельник в офисе, я сейчас буду дома работать, не хочу оставлять Саёри после случившегося одну. Поняв, что Какаши собрался покинуть кабинет, Удзумаки бесшумно отошла назад. Посмотрев на соседнюю комнату, девушка постаралась как можно быстрее и тише добраться до нее, чтобы ее ни в коем случае не заметили и не услышали. Сейчас она не готова встретиться с ним. Только не после услышанного. Только не в таком состоянии. Иначе тогда он поймет, что она все теперь знает. А этого никак нельзя допустить. Зайдя в комнату и аккуратно прикрыв за собой дверь, Саёри прижалась к ней спиной, медленно сползая на пол. Она наконец-то может дать волю своим эмоциям. Но только тихо. Чтобы никто не услышал. Девушка подтягивает к себе ноги, обнимает колени руками, опуская на них голову. Чуть ли не до крови закусывает нижнюю губу, сдерживая свои всхлипы. Ногтями впивается в кожу руки, если бы это только помогло прийти в себя. Голова гудит, а сознание плывет, стремительно возвращая ее в прошлое. Дождь. Даже небо плачет сегодня, скрывая за своими холодными каплями слезы собравшихся на кладбище. Тяжелые черные тучи еще с ночи нависают над городом, и они не разойдутся еще очень долго. До тех пор, пока не заберут всю печаль, боль, пустоту, поселившуюся в душах стоящих у двух могил людей. Церемония погребения уже прошла, и чета Удзумаки теперь покоится с миром, но никто не спешит расходиться. Минато и Кушину пришли проводить все их друзья, близкие, коллеги, все те люди, которые искренне любили их. А во главе, ближе всех к могилам, стоят их дети. Еще такие юные, но уже оставшиеся одни в этом мире. Сочувственные взгляды, бросаемые в их сторону, убивают. Они не понимают их, не понимают того, что они чувствуют сейчас. Так они думают и ошибаются. Ведь каждый когда-нибудь теряет близких, рано или поздно, и этого, как бы не хотелось, не избежать. Саёри и Наруто единственные, кто стоят без зонтов, позволяя каплям дождя проникнуть в самую глубь их душ, чтобы он забрал с собой их невыносимую, удушающую боль. Они стоят рядом, практически не дыша, неотрывно смотря на надгробья. Они держатся за руки, до боли сжимая кисти друг друга, чтобы хоть как-то не уходить из реальности. Ведь физическая боль отрезвляет. А реальность жестока. В ней больше нет их родителей, теперь они должны быть друг другу опорой и поддержкой. Ведь кому они теперь нужны? Так они думают и ошибаются. На плечи брата и сестры ложатся руки, слегка сжимая их. Медленно повернув головы, они видят Какаши. — Я вам обещаю, я вас не брошу, — хрипло, тихо, со сдерживаемой болью произносит Хатаке эти слова, смотря на могилы друзей. — Пока я жив, пока дышу, я буду заботиться о вас так же, как Минато и Кушина заботились обо мне. Судорожно выдохнув, Саёри подходит ближе к могилам, прижимая к груди два цветка. Опустившись на колени, она еле сдерживается, чтобы не разрыдаться в голос. Дрожащими руками девочка кладет цветы на могилы родителей, всхлипывая. Подойдя к сестре, Наруто садится рядом, обнимая ее за плечи и прижимая к себе. Люди смотрят на детей, не имея сил сдерживать слезы и тихо перешептываясь о том, какие же они бедные. Что же теперь с ними будет? Закрыв глаза, Какаши подставляет лицо дождю. Его душа разрывается в клочья, а сердце обливается кровью, и так хочется выпустить сдерживаемую боль. Позволить себе слезы, чтобы хоть чуточку стало легче. Но он не может. Он должен быть сильным для них. Он готов взять на себя ответственность за Саёри и Наруто. Готов заботиться о них. Учить их тому, чему не успели научить родители. Стать для них другом, тем, кому они смогут доверять всецело. И поэтому он не может быть слабым. Хатаке невыносимо видеть их такими. Слышать, как Саёри плачет, ее всхлипы, судорожное дыхание. Видеть, как Наруто себя сдерживает, проглатывает ком, стоящий в горле, но слезы все равно текут по его щекам, смешиваясь с дождем. Они такие беззащитные, и он должен стать тем, кто будет всегда их защищать, уберегать от всех бед. В этом Какаши клянется перед могилами Минато и Кушины. В этом теперь будет смысл его жизни. — Нам пора, — подойдя к брату и сестре, Хатаке помогает подняться Саёри, придерживая ее за плечи. — Да, — поднявшись, Наруто посмотрел на сестру, беря ту за руку, и они втроем направились к ожидающим их машинам. Люди, которые пришли на похороны, последовали за ними, бросая на две могилы прощальный взгляд. Стоя недалеко от машин, Саёри смотрит на то, как люди садятся в них, медленно отъезжая. Они все едут в сторону дома Удзумаки, где должны пройти поминки. Но она не может сдвинуться с места, чтобы сесть в машину. Она не хочет уезжать, оставлять родителей одних в холодной и сырой земле. По ее щекам больше не текут слезы, а темно зеленные глаза потускнели, в них пропал жизненный блеск. Она не чувствует холода, не чувствует, как мокрая одежда неприятно прилипает к телу. Ее душа пуста. Частично мертва. Посмотрев на Наруто, который о чем-то разговаривает с Какаши и еще двумя мужчинами, Саёри сглатывает. Он еще так мал, ему всего четырнадцать лет, но за одну неделю в нем пропала детская наивность. Ему пришлось очень резко повзрослеть. Так же, как и ей. Теперь от них зависит многое, и они это понимают. Но разве это справедливо, что на их детские плечи так быстро обрушивается взрослый мир? Справедливо то, что от них теперь зависит столько судеб людей, которые работали на их отца, хотя они сами еще не научились нести ответственность за собственные жизни? — Примите мои глубочайшие соболезнования, — чей-то незнакомый голос привлек внимание Саёри, обернувшись, она увидела неизвестного ей мужчину, довольно пугающей внешности. — А? — моргнув, девчонка смотрит на незнакомца, пытаясь вспомнить, откуда он мог бы знать ее семью. — У меня не было чести познакомиться с вами, Саёри, но я работаю, точнее, работал на твоего отца, — подойдя ближе, так, чтобы их разделяло всего пара шагов, мужчина протянул руку. — Меня зовут Мадара Учиха, и я вхожу в состав директоров корпорации Удзумаки. Со скрываемой опаской во взгляде, Саёри смотрит на мужчину, неуверенно пожав его руку и кивнув головой. Весь его вид пугает до чертовых мурашек по спине. Черные, торчащие в разные стороны длинные волосы, которые собраны в низкий хвост, полностью черная одежда, вплоть до кожаных перчаток на руках, и холодные, пронзающие черные глаза. Словно он истинный демон воплоти, а не человек. — Красотой вы пошли в свою мать, — внимательно рассматривая девчонку, Мадара слегка наклонил голову вбок. — Даже в таком юном возрасте вы довольно привлекательны, жаль будет губить такую красоту, — последнюю часть предложения Учиха произнес еле слышанным шепотом, смотря в глаза Саёри и растянув губы в подобие улыбки. — Что, простите? — моргнув, Саёри посмотрела в сторону Какаши и Наруто, проследив за ее взглядом, Мадара увидел, как Хатаке направился в их сторону. — Я говорю: берегите себя и брата, теперь от вас двоих зависит судьба корпорации Удзумаки, а она многих волнует, и еще раз, примите мои соболезнования, — кивнув головой на прощание, Учиха неспешно удалился, уходя в противоположную сторону от вездесущего Хатаке. — Ты в порядке? — положив руку на плечо Саёри, Какаши внимательно смотрит на нее, пытаясь понять, не успел ли Мадара навредить ей. — Что он от тебя хотел? — Ничего, выразил свои соболезнования, — прикрыв на мгновение глаза, девчонка тихо и устало выдохнула, опустив плечи. — Какаши, поехали домой, — кивнув в знак согласия и посмотрев на удаляющегося Учиху, Хатаке повел Саёри в сторону машины, в которой их уже ожидал Наруто. Резко открыв глаза, девушка смотрит прямо перед собой, возвращаясь из потерянных воспоминаний в реальность. По ее щекам так и продолжают течь слезы, но она больше не чувствует удушающей боли. Ее глаза потемнели от гнева и жажды мести, а душа наполняется чернью. Она знала его раньше, еще тогда чувствовала исходящую от него опасность. Но не могла ее разглядеть из-за боли утраты. Теперь она знает, кто виноват в пролитых ею слезах, кто виноват в том, что она чуть ли не стала инвалидом после аварии. Она знает того, кто должен понести перед ней ответ. Учиха Мадара. 12:00; комната Сакуры. После завтрака обитатели дома разошлись кто куда. Саёри скрылась в своей комнате под предлогом того, что у нее разболелась голова и ей нужно отдохнуть. Какаши вернулся в свой кабинет, дабы продолжить работать. А Сакура и Саске поднялись в комнату американки. Да Учиха так и не отходит от ней, правда, Харуно уже не так остро на это реагирует. Ибо поняла, что без толку. Будь что будет. Потерпит она его, пока находится в Токио, все равно он ее в покое не оставит. А так он хоть меньше ее достает, да и не кажется таким уж и раздражающим. — Тебе Саёри не показалась странной? — оторвавшись от журнала, Сакура посмотрела на лежащего напротив нее Саске. Закусив нижнюю губу, Харуно нахмурилась, вспоминая то, как подруга себя вела за завтраком. Саёри молчала, не поддерживала разговор, с опозданием реагировала на вопросы или же просьбы что-то передать, была какой-то рассеянной. Сакура не часто видела Удзумаки в таком состоянии, но, если оное за ней замечалось, то это могло значить лишь одно: случилось что-то серьезное. Харуно хотела поговорить с подругой, но та быстро ретировалась в свою комнату и пока из нее не выходила. А еще Саске, которого американка не может оставить одного в своей комнате. Мало ли он что-нибудь да выкинет этакое. Хотя, вроде бы, большой мальчик, да и всякой ерундой Саске не привык страдать. Эта привилегия Наруто. Учиха добровольно отдал ее другу. — Странно? — переведя взгляд со своего телефона на девушку, Саске покачал головой. — Нет, не заметил, а что? — У нее глаза были немного опухшие, думаю, она плакала, — сев на кровати, Сакура подобрала под себя ноги. — Не думаю, что она поругалась с Какаши, он вел себя обычно, правда, я заметила волнение в его глазах, когда он смотрел на Саёри, — чувство беспокойства за подругу закралось в ее душу, и оно не покинет ее, пока девушка все не выяснит. — Так иди и спроси ее, — пожав плечами, Саске кивком головы указал на дверь, в которую постучались. — А, не, легка на помине. — Можно? — приоткрыв дверь, в комнату вошла Саёри — она смотрит исключительно на Сакуру, намекая одним взглядом, что ей срочно нужно поговорить. — Саске, — начала было Харуно, но ее перебили. — Да-да, ухожу и не мешаю, — поднявшись с кровати, брюнет направился к выходу, посмотрев на Удзумаки и делая в голове вывод, что Сакура была права и девушка выглядит как-то удручающе. — Если что, я в гостиной. Закрыв за Саске дверь, Саёри прошла к кровати и присела на ее край, прижавшись плечом к невысокой перегородке. Она решилась поговорить с подругой, но вот как начать разговор — так и не придумала. — Саёри, что случилось? — подсев ближе к хозяйке дома, Сакура положила руку на ее плечо, смотря на девушку с беспокойством. — Я кое-что вспомнила, — проведя рукой по волосам, Удзумаки выдохнула, зажмурившись. — Я вспомнила похороны родителей, а еще я теперь знаю, кто виноват в том, что произошло с ними и в моей аварии. Сакура так и застыла, пораженно смотря на Саёри, пытаясь переварить услышанное. То, что сказала Удзумаки, превзошло все ее ожидания, она даже подумать не могла, что ситуация настолько серьезная. По щекам бестии вновь потекли слезы, она только успокоилась, но стоило только девушке сказать об этом, начать этот разговор, как боль с новой силой сжала ее сердце. — Так, для начала успокойся и расскажи мне все, — немного наклонившись, Сакура попыталась заглянуть в глаза подруги, но девушка сидит с опушенной головой, поэтому это практически невозможно. — Я случайно подслушала разговор Какаши, Сакура, он все знает, — всхлипнув, Удзумаки сжала руки в кулаки, ногтями впиваясь в кожу ладоней, чтобы хоть как-то сдерживать свои эмоции. — Понимаешь, он все знает, знает о том, кто во всем виноват, черт возьми, он знает того, кто принес моей семье столько трагедий, — закрыв лицо руками, Саёри больше не смогла себя сдерживать, она зарыдала надрывно, просто задыхаясь от тяжести в сердце. Обняв подругу за плечи, Сакура прижала ее к себе, успокаивающе поглаживая по волосам. Закрыв глаза, Харуно ждет, пока Саёри успокоится, придет в себя. Она понимает, что сейчас ей это необходимо. Необходимо выплакать боль, которая вернулась к ней вместе с воспоминаниями. Боль, которую она почувствовала, когда поняла, что Какаши столько лет скрывал от нее правду. Поэтому Сакура не будет ее успокаивать. Она будет молча слушать ее всхлипы, надрывное дыхание, завывания, обнимать и прижимать к себе ее дрожащее тело. Пока Саёри не станет хоть чуточку легче. Пока слезы не перестанут течь по ее щекам. — Учиха Мадара — это он, он виноват в гибели моих родителей, он подстроил мою аварию, — хриплым голосом проговорила Саёри сквозь рыдание, сжимая в руках на спине ткань кофты подруги. — И это он виноват в падении софита. — Что? — немного отстранив от себя Удзумаки, Сакура смотрит в ее блестящие от слез глаза, еще одно потрясение никак не хотело укладываться в голове американки. — Но как? — Я не знаю, — простонав, Саёри зажмурилась, делая глубокий вдох-выдох, чтобы хоть немного успокоиться. — Но я слышала, Какаши об этом сказал кому-то по телефону, если бы я только знала, о, Сакура, если бы я только знала, то ты не пострадала бы, этот софит должен был упасть на меня, понимаешь? Но Харуно уже ничего не понимает. Ее мозг лихорадочно пытается анализировать полученную информацию. В зеленных глазах американки отображается искренний шок и ужас, когда в ее голове выстроилась логическая цепочка. То, что произошло на площадке, было подстроено, и, самое ужасное, ее подругу хотят убить. — Помнишь на моем дне рождения я танцевала с мужчиной? — получив от подруги утвердительный кивок, Саёри продолжила: — Это и был Мадара, я думала, что первый раз его увидела, когда он приходил за документами, которые Какаши просил передать в день твоего приезда, но это не так, он был на похоронах родителей, он подошел ко мне и сказал одну фразу, а когда мои воспоминания вернулись сегодня, я поняла, что именно его видела в своих снах, когда мне снилась авария, а он также говорил эту фразу. — Так что он тебе сказал? — руки Сакуры соскользнули с плеч подруги, отпуская ее. — Жаль губить такую красоту, — проговорив на одном дыхание, Саёри сглотнула, а в ее глазах появилось какое-то осознание. — Теперь я поняла, что он имел ввиду, Сакура, он хочет меня убить. — Тебе не кажется, что все это похоже на плохой фильм? — нервный смешок вырвался из Харуно, а она дико смотрит на подругу, да Саске, по сравнению с этим, те еще цветочки. — Лучше бы это был чертов фильм, чем моя жизнь, — поднявшись с кровати, бестия принялась расхаживать по комнате, нервно покусывая нижнюю губу. Голова разболелась с новой силой, отдаваясь пульсацией в висках. Да, Саёри не врала, когда после завтрака говорила о том, что у нее болит голова. Воспалённый мозг отказывается нормально соображать. Но ей нужно решить, что со всем этим делать. Какаши об этом рассказать она не может. Если он узнает о ее воспоминаниях и о том, что она подслушала его разговор, то точно запрет ее дома, чтобы не рыпалась. И тогда она ни черта не сможет сделать. Но и долго скрывать все это она не сможет, уж слишком Хатаке проницательный, особенно, если это касается Саёри. — И еще, — остановившись, бестия посмотрела на подругу. — Какаши приказал установить на съемочной площадки какое-то оборудование, сегодня его должны установить в гримерках, а послезавтра по всей площадке, также должны подослать людей. — А это еще зачем? — Сакура просто охреневает от происходящего, и по-другому это никак не назвать, мысленно она уже успела пожалеть о том, что согласилась на эту роль, но, с другой стороны, она бы себе не простила, если бы оставила Саёри одну с такими-то проблемами. — Как я поняла, они хотят следить за тем, что там происходит, о, нет, — пораженно выдохнув собственной догадке, Саёри сглотнула, чувствуя, как страх подбирается к ее сердцу. — Сакура, я думаю, это было не последнее происшествие на студии. — Ты должна обо всем рассказать Какаши, о том, что вспомнила, и о подслушанном разговоре, — твердо, бескомпромиссно, Харуно не видит другого выхода из ситуации, они не супер-герои из фильмов, чтобы самостоятельно справиться с этим. — Нет, — покачав головой, Саёри подошла к кровати, указывая на подругу пальцем. — И ты не скажешь, он не должен об этом знать, — нездоровый блеск в глазах подруги насторожил Сакуру, она слишком хорошо знает этот взгляд, и он ей уже не нравится. — Что ты задумала? — предчувствие Сакуры зачастую спит, но когда надо, оно работает, и никогда еще не подводило, а сейчас оное орет, забив в барабаны, что подругу нужно вразумить. — Я пока еще не придумала, — честно призналась Саёри, давая проблеск надежды американке на то, что она все же одумается. — Но Мадаре нужна я, а мне нужны ответы, и я должна придумать, как их получить от него, при этом не попасть в его лапы, — а, нет, процесс не обратим, шестеренки в голове Удзумаки заработали в ускоренном темпе, придумывая план, правда, пока он еще смутно представляется. — Да очнись ты уже наконец! — резко поднявшись с кровати, Харуно кое-как поборола в себе желание подлететь к бестии и хорошенько ее встряхнуть. — Ты не понимаешь, что из-за ваших интриг с Какаши могут пострадать люди? Вам мало того, что меня чуть не прибили? Опустив голову, Саёри потупила взгляд. Она помнит, как переживала вчера за подругу, как с ума практически сошла в ожидании вердикта врача. Помнит тот страх, который до сих пор частично остался в ней. Но также Удзумаки винит себя в этом. Ведь, если бы не она, если бы ее не пытались убрать, то ничего этого вчера не произошло бы. Да, она понимает, что из-за нее могут пострадать другие, ее близкие. И это удерживает ее от необдуманных действий. Но Саёри должна добраться до истины. Должна все вспомнить. И, наконец-то, расправиться с тем, кто заставил ее и Наруто страдать. — Сакура, — подняв голову, бестия смотрит на подругу решительно и твердо. — Я все прекрасно понимаю и не прошу тебя мне помогать, или как-то в это лезть, но это касается моей семьи, Мадара и так уже достаточно отравил жизнь мне и Наруто, я должна защитить от него то, что у меня осталось, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы из-за меня больше никто не пострадал. — Но как? — выдохнув, Харуно провела рукой по волосам, понимая, что подругу уже не остановить. — Саёри, ни ты, ни я не знали, что этот софит упадет. Кто знает, что произойдет в следующий раз? — Я не думаю, что они попытаются меня убрать, когда я буду в окружении людей, я уверена, им не нужны лишние жертвы, — обойдя кровать, Удзумаки села на нее, смотря прямо перед собой. — Также я уверена: Какаши не допустит того, чтобы со мной что-то случилось, это дает мне чувство некой безопасности. — Тогда почему ты не хочешь ему все рассказать? Тогда мы бы придумали какой-нибудь план, — сев рядом с подругой, Харуно смотрит на нее с волнением, как она может за нее не переживать? Зная, что над ней нависла такая опасность. — Нет, Сакура, если он узнает, то запрет меня дома, и тогда все это опять затянется, — посмотрев на девушку, Саёри устало выдохнула, опустив плечи, а эта усталость с ней с тех самых пор, как начались все эти расследования, попытки вернуть воспоминания, поймать виновного в ее бедах. — И я прошу тебя, даже не думай в это лезть, я не прощу себя, если с тобой что-то из-за меня случиться.  — Саёри я… — от взгляда Удзумаки у Харуно сжалось сердце, она понимает, что ничем не может ей помочь, в такой ситуации она бессильна, и это сжирает изнутри. — Хорошо, я не буду в это лезть. — И еще, не подходи ко мне на съемках, держись как можно дальше, если мы не снимаемся вместе, — поднявшись с кровати, бестия направилась к выходу из комнаты. Закрыв глаза, Сакура позволила скатиться по ее щекам паре слез. Как же отвратительно и гадко осознавать то, что близкий тебе человек находится под ударом и ты ни черта не можешь с этим поделать, ничем, сука, не можешь помочь. Бесполезная, способная только наблюдать и ничего больше. Или же нет? 16:00; корпорация Удзумаки. Ярость в Мадаре растет в геометрической прогрессии, доводя до бешенства, пробуждая желание поубивать всех к гребанной матери. Его подчиненные, что с цепи сорвались, творили какой-то хаос в офисе. То документы перепутают, то сканы не те пришлют, секретарша кофе умудрилась облить, один смельчак или же полный мазохист попытался выбить прибавки к жалованию, ссылаясь на прибавление в его семье. Словно Учиху это каким-то боком должно волновать — не он плодится, что кролик. И он бы с радостью их всех уволил, если бы не одно проклятое «но». А именно разговор с Какузу, который собой перекрыл всю творящуюся бесовщину в его отделе. Все в сравнении с тем, что ему поведал партнер, кажется Мадаре мизерным и нахер не важным. Документы можно исправить, сканы переслать, рубашку отстирать, секретаршу трахнуть, а подчиненного стерилизовать. Мадара догадывался, что Обито может пойти против него и затеять собственную игру. Но, чтобы этот выродок начал действовать так быстро, и предположить не мог. Тем более, за его спиной. Или он думал, что Учиха не поймет, что это по его указке софит грохнулся на площадке? Обито проявил присущую ему нетерпимость и тем самым подставил их план под удар. Конечно, снующая по площадке полиция и охрана студии ни черта не найдут, Акасуна слишком хорошо делает свою работу, и произошедшее спишут на брак оборудования. Но вот Хатаке — другое дело — он не глуп, сразу догадается, откуда растут руки, и Мадара в этом уверен. Сидя в своем кабинете, Учиха тихо звереет, ожидая прихода Обито. Он просто не может спустить подобную оплошность ему с рук. Из-за его спешки их план полетел в гребанные тартарары, и теперь им придется действовать по ситуации. А Мадара ненавидит терять контроль. — Вызывал? — зайдя в кабинет, Обито подошел к столу, за которым сидит начальник, остановившись в паре шагов от него. — Да, — кротко кивнув головой, Мадара откинулся на спинку кресла, сцепляя пальцы рук перед собой, упираясь локтями в подлокотники кресла. — Сегодня я разговаривал с Какузу, — медленно проговаривая каждое слово, Учиха внимательно следит за выражением лица подчиненного, но на нем не дрогнул ни единый гребанный мускул. Играть вздумал? Притворяться, что ни черта не понимает? — Да? — слегка приподняв правую бровь, Обито стоически выдерживает пронизывающий взгляд начальника, прекрасно ощущая царствующую в кабинете ауру напряжения. – Как дела на съемках? — Их приостановили на три дня, — взяв со стола ручку, Мадара пару раз постучал ей по нему, продолжая испытывающие смотреть на мужчину. — Из-за одного происшествия. — И что же случилось? — руки Обито непроизвольно сжались в кулаки, а он отчетливо предчувствует бурю, которая обрушится на него в лице начальника, но Учиха не пойдет на попятную, он до самого конца будет делать вид, что никак к этому не причастен. — Это я у тебя хотел спросить, Обито, — скрипнув зубами, Мадара с силой сжал в руке ручку, пытаясь перебороть в себе желание того, чтобы эта ручка оказалась в глазе подчиненного. — Не имею ни малейшего представления, — пожав плечами, Учиха запустил руки в карманы брюк, внимательно следя за каждым движением родственника. — Да? — протянув, мужчина усмехнулся, поднимаясь из-за стола. — Ну, раз так, тогда я тебе расскажу, — подойдя к мини-бару, достал из него бутылку виски и стакан. — Вчера на съемках упал софит, он чуть не прибил одну из актрис, Сакура, кажется, — налив себе немного напитка, Мадара повернулся к Обито, делая глоток. — Но вот, что самое интересное, за пару минут до того, как софит упал, рядом с этой девушкой стояла Саёри, если бы она не отошла, то софит упал бы именно на нее. — Это съемки, ты сам говорил, что там может произойти все, что угодно, — посмотрев на Мадару, Обито пожал плечами. — Да, но на эти же самые съемки, когда я подослал первоклассного убийцу, контроль над которым доверил своему подчиненному, — поставив стакан с так и не допитым виски на стол, Учиха облокотился спиной, скрестив руки на груди. — Я не имею к этому никакого отношения, — твердо, словно сам в это верит. Нервы сдают у двоих. Напряжение между ними ощущается физически, заставляя все мышцы в теле напрягаться. — Не имеешь, говоришь, — кротко кивнув головой, Мадара в мгновение ока оказывается перед подчиненным и бьет его по лицу кулаком наотмашь. От удара Обито рухнул на пол, хватаясь рукой за пострадавшую челюсть, которую каким-то чудным образом не выбили. Лицо взорвалась от тупой боли, а в глазах заплясали искры. Во рту отчетливо чувствуется металлический вкус крови. Зуб точно выбит. Сплюнув, Обито медленно поднялся на ноги, посмотрев на начальника, он пару раз рукой пошевелил челюсть. — Я дам тебе последний шанс, — поправив пиджак, Учиха взял свой стакан с виски. — Но еще раз будешь действовать за моей спиной, похороны тебе обеспечены, — обойдя стол, мужчина сел за него. — И теперь контролировать действия Акасуна буду я, свободен. Сжав руки в кулаки и ничего не говоря, Обито вышел из кабинета начальника, громко хлопнув дверью. Ярость в нем клокочет, требуя свободы. И это ощущают сотрудники корпорации, мимо которых он проходит стремительным шагом. Кабинет. Ему как можно быстрее нужно оказаться в своем кабинете, иначе он разнесет все вокруг себя к гребанной матери. Челюсть отдается пульсирующей болью от того, что он сильно ее сжимает. С разбитой губы течет кровь. Но черт со всем этим! Обито понимал, что Мадара сразу обо все догадается и ему придется подставиться под удар. Но ничего, Учиха за это еще поплатится, когда Обито доведет дело до конца. И начальнику ничего не останется, как ускорить процесс, ведь теперь у них больше нет такой роскоши, как время. — Меня ни для кого нет, — рыкнув в сторону секретарши, от чего миловидная девушка аж подпрыгнула на месте, Обито влетел в свой кабинет, с грохотом закрывая дверь. Стол. Мобильник. Номер. Вызов. — Как я и думал, Мадара взбесился, — усмехнувшись в трубку, когда после гудков в ней раздалась тишина, Обито закатал рукава рубашки по локоть. — Зато теперь он будет действовать, а не ждать манны небесной. — Отлично, я не собираюсь больше месяца тратить на вас свое время, если бы эта девка тогда не отошла, то все закончилось бы уже вчера, да, просчитался я немного. — Даже хорошо, что так вышло, — сев на небольшой диван, Учиха откинулся на его спинку, закрывая глаза. — Какаши теперь усилит свою бдительность, я уверен, съемочная площадка будет вся в прослушке и камерах, кстати, вычисли их перед тем, как устраивать новый несчастный случай, чтобы тебя не засекли, — сжав руку в кулак, Обито открыл глаза, зловеще смотря куда-то в потолок, уже предвкушая будущие события. – Эти двое обязательно сцепятся, и один из них точно помрет, а мне потом будет проще избавиться от второго и захватить всю власть над корпорацией. Мадара думает, что я пляшу под его дудку, пускай думает так и дальше. — Опасный ты человек, Обито, а Мадара пригрел на своей груди змею, но мне всегда это в тебе нравилось. — Если уж играть, так по-крупному, мой друг, — усмехнувшись, Учиха слизал с разбитой губы кровь. — Но, для начала, нужно убрать Саёри, после ее смерти коньки отбросят и эти двое, а вот пацаненка я лично придушу. — Не забудь потом только о том, что обещал мне, иначе мой следующей целью станешь ты. — Не переживай, долг платежом красен, я это хорошо усвоил, — поднявшись с дивана, Обито подошел к окну. Посмотрев на свое отражение в нем, мужчина оскалился так, как будто вместо себя он видит начальника. — Вот и мне пора вернуть долг Мадаре. — Какие будут указания? — Съемки возобновятся через два дня, если к их началу Мадара не даст каких-либо особых указаний, то я свяжусь с тобой, — не дожидаясь ответа, Учиха сбросил вызов, довольно ухмыляясь. Скоро он наконец-то выйдет из тени и покажет свое истинное лицо. Как там говорится? Держите друзей близко, а врагов еще ближе? И Обито прекрасно с этим справляется, держа своего самого главного врага ближе всех, играя перед ним послушного мальчика на побегушках. Но скоро все изменится. И он отомстит Мадаре за то, что тот сделал с его семьей. С его жизнью. 20:00; дом Удзумаки. Сидя в кресле и просматривая важные документы, Какаши слегка кивает головой в такт музыки, которую играет Саёри на пианино. Учиха, удобно рассевшись на диване, напевает песню, мелодию которой и играет бестия. Сакура же, лежа на диване и примостив свою голову на ноге Саске, бесцельно листает глянцевый журнал, млея от того, что брюнет перебирает пальцами ее волосы. Идиллия прям какая-та. Конечно же, если закрыть глаза на то, что происходило в доме Удзумаки до сего момента, то данное можно назвать таковым. Посмотрев на Саёри поверх бумаг, Какаши нахмурился. Ему все не давало покоя ее странное поведение сегодня, а именно затворничество в собственной комнате. И Хатаке уверен, что здесь дело не только в простой головной боли. Ибо с чего она тогда плакала? А этому свидетельствуют опухшие глаза девушки, правда, сейчас это уже практически не заметно. Но вот что же стало причиной ее слез, мужчине так выяснить и не удалось. Саёри отнекивалась, пытаясь убедить его в том, что это из-за головной боли она слезы лила. Тогда почему сейчас она так спокойно играет на пианино? Если еще пару часов назад отказывалась выходить из комнаты. Да еще настроения не прибавил Какаши разговор с Шикамару. Поначалу он обрадовался новости, им удалось записать разговор Мадары и Обито, где Учиха признается в том, что подослал на съемочную площадку убийцу. Но по факту пока от этой записи нет никакого толка, в будущем, конечно же, ее можно прикрепить к делу, но не сейчас. Если сейчас они с этой записью подадут на Мадару в суд, обвиняя его в покушении на Саёри, то ни черта этим не добьются. Учиха наймет лучших адвокатов, и эту запись представят, как фальсификацию, да и Обито не будет подтверждать то, что этот разговор был. И все, эти двое опять на свободе. Чувствуя на своей спине пронизывающий взгляд, Саёри поежилась, прекрасно зная, от кого он исходит. Как оказалось, скрываться от Какаши в одном доме, та еще невыполнимая миссия. Особенно, если у этого Змея есть ключи от всех комнат, и он не побоится ими воспользоваться, если это потребуется. А еще труднее оказалось, врать ему, смотря прямо в глаза и придумывать нелепые отговорки, которым он точно не поверил. А в этом Саёри не сомневается. Его глаза так и говорили: ага, ври-ври, все равно до правды докопаюсь рано или поздно. Лучше поздно. Иначе будет сидеть краса в темнице, без косы снаружи. Конечно же, ее может сдать Сакура, если передумает прикрывать. Не, бред. Харуно даже под страхом смерти не выдаст подругу. Хотя, за свою жизнь стоит беспокоиться только Саёри. Ведь это именно по ее душонку Мадара протянул руки. И что делать с этими знаниями теперь? План действий бестии так и не удалось придумать. Вообще, она еще смутно представляет то, что может с этим сделать. Как ей выудить из Мадары ответы и при этом самой не попасться к нему в лапы? Да Лара Крофт отдыхает. А может, прислушаться к Сакуре и рассказать все Какаши? Пусть мужики сами разбираются. Закусив нижнюю губу, Саёри перевела взгляд с клавиш на подругу, обдумывая, как ей поступить. Согнув ноги в коленях и закинув одну на другую, Сакура качает ступней в такт мелодии, продолжая листать журнал. Да, Саске и вправду хорошо поет, в этом Харуно уже неоднократно убедилась, и неспроста же у его группы столько поклонников. Но вот данное безмятежное состояние к самой девушке пришло не так уж и давно. Учихе все же в очередной раз удалось вывести ее на эмоции, и Харуно была в шаге от совершения преступления. А их склоки слышал практически весь дом, и это всем действовало на нервы. Какаши даже подумывал растащить этих двоих по разным комнатам и запереть. Ключи же есть, почему и не воспользоваться ими? А очередным камнем преткновения у этих двоих стал предстоящий концерт группы «DEVIL». Точнее то, что Сакура не захотела на него идти. Она уже была пару раз, хватит с него. И почему она вообще должна таскаться на его выступления? Он же на ее съемках не присутствует. Дискриминация, одним словом. Ну, в понимании Харуно. А спор их был как всегда горяч и мог дойти и до мордобоя. Но Саске уже просек то, как можно быстро успокоить американку. Сжать в своих руках, поцеловать, и все прекрасно. Тишь да гладь. Правда, не долго, пока кто-нибудь из них не скажет чего-нибудь этакое, и они не сцепятся языками, потом кулаками, и так по кругу. Интересно, когда им это уже надоест? Мысленно все в доме Удзумаки, включая и прислугу, давно уже окрестили их ненормальными. Харуно, конечно же, поддерживает это мнение, правда, себя исключая из него, а вот на счет Саске, да, всеми руками и ногами за. Оторвавшись от журнала, девушка посмотрела на брюнета, когда тот, убрав руку с ее волос, положил вторую на более пикантную часть ее тела, слегка сжав. За что и получил по своей конечности журналом. Шикнув, Саске подмигнул своей американской нимфе, а в его черных глазах черти так и отплясывают вокруг костра. Если сказать, что его уже порядком достала эта игра в кошки-мышки — ничего не сказать. Но с другой стороны, все же ему это нравится, ведь первый раз ему попалась такая чертовка. А бесить ее для него истинное удовольствие. Хотя, терпение его тоже не резиновое и скоро лопнет, если Сакура не приубавит свой нрав. Ага, мечтать не вредно. Харуно без боя не сдастся и до последнего будет отрицать тот факт, что все же брюнет ее зацепил. Что не так уж ее и напрягает его присутствие в ее жизни. Да и чего греха таить, с ним она впервые познала, что такое удовольствие от секса. А тут, как правило, один раз попробуешь, потом уже не сможешь остановиться. И Саске знает это, знает, что американку влечет к нему так же сильно, как и его к ней. На физическом уровне так точно. А вот в душе они оба друг другу желает всего наилучшего. И что их все еще держит рядом с друг другом — одному черту известно. Но он, зараза этакая, молчит и не хочет раскрывать свои замыслы им. Пущай помучаются и сами додумают. Учиха как-то даже сравнивал то, что между ними происходит с тем, что происходит между четой Хозуки. Но и тут промашка. Те ж любят друг друга, хоть и собачатся каждый божий день. А между ними что? У Саске язык не повернется сказать, что это обычное физическое влечение, хоть сам себя в этом и пытается убедить. Он чувствует, что есть что-то больше. И, сам так и не понимая, какую яму роет себе своим любопытством, желает разузнать и понять, что это за большее. В общем, день у всех выдался довольно насыщенным и не безоблачным. Поэтому, разместившись в гостиной, они негласно заключили некий пакт перемирия, каждый со своими чертями. Их разумы и тела требуют отдыха. Нормального человеческого отдыха хотя бы на один гребанный день. Чтобы хоть ненадолго отключиться и абстрагироваться от насущных проблем. А главное, нажраться до потери пульса и вообще ни о чем не думать. О, да, это было бы сейчас самое то, а то нервы вот-вот и нажмут по газам. А там и дурка не за горами приветливо машет руками. Но данная перспектива никому из них не улыбается и уж точно не придел мечтаний. — Народ, I have an idea, — хлопнув в ладоши, Саске привлек к себе всеобщее внимание, заставив обитателей гостиной оторваться от своих дел. — Почему бы нам завтра не поехать в мой загородный коттедж? Приготовим барбекю, выпьем, отдохнем, да что угодно будем делать, только давайте уедем из города хотя бы на день? — воодушевленно посмотрев на друзей, Учиха ожидает от них только согласия и ничего больше. — Я не думаю, что это хорошая идея, хоть съемки и отменили на эти пару дней, нам с Сакурой все равно нужно репетировать, — повернувшись к пианино спиной, Саёри выдохнула, нет, идея Саске ей кажется хорошей, даже прекрасной, но работа есть работа. — Поддерживаю, — подняв руку, сжатую в кулак, кивнула головой Сакура, так и не отрываясь от своего журнала. — А я наоборот думаю, что предложение Саске хорошее, — положив документы, от которых уже голова взрывается на журнальный столик, Какаши откинулся на спинку кресла. — Нам всем нужно отдохнуть и отвлечься, а Сакуре будет полезен свежий воздух, — устало потирая переносицу двумя пальцами, Хатаке скрестил руки на груди, посмотрев на друзей. — Во, наш человек, — щелкнув пальцами, Учиха перевел взгляд с Какаши на Харуно, которая все еще лежит на его коленях. — Давай, крошка, соглашайся, там еще и бассейн есть, а я так хочу посмотреть на тебя в купальнике и порезвиться с тобой в водичке, — растянув губы в лукавой улыбке, Саске многозначительно поиграл бровями. — Озабоченный, — протянув это слово, Сакура села на диване, закрыв журнал. — Но все же есть в этом какой-то смысл, на дворе лето, а я так и ни разу за этот год еще и не купалась, — посмотрев на брюнета через плечо, девушка хмыкнула. — И купальник у меня сплошной. — Да какая разница сплошной или раздельный, все равно сниму, — голос Саске раздался у уха Харуно, обхватив мочку губами, Учиха слегка прикусил ее. Сакура на это отреагировала предсказуемо, пихнув брюнета локтем в грудь, оттолкнула его от себя, недобро посмотрев на него. На это Какаши и Саёри закатили глаза, мысленно подумав: начинается. — ОК, раз все за, то и я тоже, — подняв руки перед собой, капитулировала бестия. — Но при одном условии: вы, двое, не собачитесь, мне и здесь хватает ваших криков, раз едем все вместе, то, будьте добры, утихомирьтесь. — Договорились, — хмыкнув, Учиха откинулся на спинку дивана, увлекая за собой Харуно, которую обнял одной рукой за плечи. — Да, Сакура? Ты же не хочешь расстраивать свою милую подругу? — прошептав, брюнет с вызовом смотрит в зеленые глаза своей нимфы. — Конечно, — проговорив лилейным голосом, Сакура ущипнула Саске за бок, от чего тот недовольно поморщился, слегка дернувшись в сторону. — Тогда решено, завтра едем отдыхать, — поднявшись с кресла, Какаши потянулся, разминая все мышцы. — Предлагаю выехать в девять-десять утра, чтобы не тратить времени зря, — на предложение Хатаке все дружно кивнули, полностью соглашаясь с ним. — Я еще Ино сейчас наберу, может, и она с нами сможет поехать, — достав из кармана мобильный и набрав нужный номер, Учиха приложил трубку к уху. — Привет, дорогая, слушай, мы тут собрались завтра ехать в мой коттедж, ты как, с нами? Отлично, тогда в районе десяти мы за тобой заедем, — сбросив вызов, брюнет обвел друзей взглядом, хмыкнув. — Ино с нами, так что давайте расходиться и собираться, чтобы завтра этим не заниматься, а то я знаю вас, девушки, будете носиться по дому, не зная, что брать, и убьете на сборы целое утро. — Тогда тебе нужно валить к себе, чтобы собраться, — да, надежда в Харуно на то, что она проведет эту ночь без Учихи, так и отказывается в ней подыхать. — Зачем? Я и так еду в свой дом, там есть мои вещи, — усмехнувшись и поднявшись с дивана, Саске сгреб Сакуру в охапку и быстро направился к выходу из гостиной, чтобы Какаши и Саёри не слышали их черт знает какую по счету перебранку, ага, как будто их можно не услышать. — Такими темпами нам точно придется заказывать по кому-нибудь из них панихиду, — выдохнув, Саёри закусила нижнюю губу, опустив голову, да, как-то в ее ситуации шутки про смерть не уместны, а тут она сама об этом шутит. Какаши же с нетерпением ждал случая, когда им наконец-то удастся остаться наедине. Хоть он за сегодняшний день неоднократно заходил в комнату Саёри, ему так и не удалось поговорить с ней нормально. То бестия умело притворялась спящей, то Сакура обязательно была там. Да и на все его вопросы о том, что с ней, черт возьми, происходит, девушка твердила одно и то же, голова болит и так далее. Этого всего он уже наслушался сегодня. Подойдя к любимой, мужчина опустился перед ней на колени, беря ее руки в свои. — Саёри, — взяв девушку за подбородок, он слегка приподнял ее голову, чтобы смотреть в ее темно-зеленые глаза. — Я уже сегодня неоднократно задавал тебе этот вопрос, но спрошу еще раз: что случилось? — Ничего, я тебе уже говорила у меня просто… — но договорить он ей не дал, резко перебив. — Я уже наслушался этого сегодня, — поднявшись на ноги, Какаши смотрит на нее сверху вниз, чувствуя, как раздражение захватывает его разум. — Голова болит и так далее, но сейчас же она у тебя не болит, иначе ты бы не сидела здесь и не играла на пианино, — раздражение стремительно сменяется злостью, но он даже не понимает, что и является одной из причин ее подавленного настроения. — Я чувствую, что ты что-то от меня скрываешь, но не могу понять, какого дьявола ты это делаешь? Неужели я не заслуживаю твоего доверия? — Нет, Какаши, я доверяю тебе, просто, — поднявшись со стула, Саёри кладет руки на грудь мужчины, смотря ему в глаза. — Просто я все никак не могу забыть о том, что случилось на съемках, о том, как Сакура могла погибнуть вчера, я почему-то не могу избавиться от чувства того, что я виновата в этом, — ее слова звучат так искренне, что в них волей-неволей начинаешь верить. — И поэтому ты плакала сегодня? — кивнув в ответ, девушка прижалась к Хатаке, положив голову на его грудь. Выдохнув, мужчина обнял ее, прижимая к себе еще крепче. — Тогда почему ты молчала все это время и ничего мне не говорила? — зарывшись рукой в рыжие волосы, Какаши прижался губами к затылку любимой. — Не знаю, — тихо прошептав, Саёри закрыла глаза, в его руках так спокойно, но сердце ее сжимается от боли, когда она вспоминает подслушанный разговор и то, что он столько лет скрывал от нее правду. — Какаши, я так боюсь, я чувствую, что должно произойти что-то ужасное, — зажмурив глаза, девушка всеми силами сдерживает подступающие к глазам слезы, она так устала плакать за сегодняшний день и чувствует себя такой опустошенной и вымотанной. — Тебе нечего бояться, — немного отстранив от себя любимую, Хатаке положил руку на ее щеку, нежно поглаживая по коже большим пальцем и смотря прямо ей в глаза. — Я никому не позволю тебе навредить, — прошептав, мужчина нежно касается ее губ своими, целуя трепетно и неспешно. Сжав в руках рубашку Какаши, Саёри отвечает на его поцелуй, позволяя ему еще крепче прижимать ее к себе. Даже узнав правду, она ничего не может с собой поделать. Она также отдает ему всю себя, теряясь в его руках и даря свой разум в объятия дурмана от его опьяняющей близости. Но их поцелуй отдает горечью. От ее слез, от его обмана, от нависшей между ними тайны.