Змей-искуситель

10:00; продюсерский центр. Наверняка каждый в своей жизни хотя бы раз сталкивался с таким пониманием, как вселенский облом! Когда вы уже все распланировали, находитесь на низком старте и именно в этот момент обязательно должна произойти невероятная эпическая хуйня, которая в мгновение ока рушит все ваши планы и отправляет их к чертям собачьим. А добродушная фортуна злорадно посмеивается, потирая свои ручки. Вот и наших героев настигла эта эпическая хуйня в лице Дейдары. Ведь стоило только ребятам собраться и уже быть одной ногой на выходе из дома, как Саёри позвонил ее самодур-режиссёр и приказал ей и Сакуре в течение часа быть в его офисе, а его тон был именно приказным, который точно не терпел отказа или же неподчинения. Поэтому поездка в загородный коттедж Учихи у компании накрылась медным тазом. Схватив в охапку Сакуру и не теряя времени на переодевания, Саёри вместе со своей подругой и Саске поехали к неугомонному режиссёру. Конечно же, Сакура не совсем охотно согласилась на предложение Учихи подвезти их, но выбор был не велик, а получить бонусных пиздюлей за опоздание от Дейдары ей не хотелось, ведь этот фанатик искусства был дьявольски пунктуален и ценил такое же проявление своевременности в людях. Доехали они до продюсерского центра, как ни странно, тихо и мирно, чему до безумия была рада Саёри, ибо очередной перебранки между Сакурой и Саске она бы точно не выдержала и организовала им по сотрясению, а кому-то и второму за последние трое суток. Так сказать, Бог отвел и на время подарил ума этим двоим дьяволятам. - Прибыли, - обратился к своим спутницам Саске, припарковав машину у центра. – Простите, красавицы, забрать не смогу, раз уж мы не поехали, то придется репетировать с группой, у нас на завтрашний вечер запланировано выступление в баре у брата, - сев немного боком, Учиха посмотрел на Сакуру, которая сидела рядом с ним на переднем сидении, на заднее он ее не пустил. – Вы приглашены, - произнес так, словно с барского плеча подал. - Мы подумаем, - вздернув носик, Сакура выбралась из машины, не имея никакого желания слушать очередную язвительную колкость Учихи. – Но, скорее всего, нет, - все же не удержавшись, добавила перед тем, как закрыть дверь автомобиля. Саёри на это лишь глаза закатила и, выбравшись из машины, не забыв при этом попрощаться с Саске, неодобрительно посмотрела на подругу, правда, решила воздержаться от каких-либо замечаний и своей мысли по поводу ее поведения. Нет уж, пусть эти ненормальные сами разбираются, тогда целее будут окружающие их люди, ибо вмешиваться в их отношения определенно себе дороже, это факт, который никто не горит желанием доказывать на деле. Когда же девушки оказались у кабинета продюсера, то их встретила все та же милая секретарша, которая, поздоровавшись с актрисами, сразу же проводила к режиссёру. О том, кто такая Саёри и Сакура, знает теперь весь продюсерский центр, и теперь нет необходимости объяснять, куда они и зачем. - Доброе утро, мои дорогие, - последнюю часть предложения Дейдара проговорил немного удивленно, рассматривая внешний вид девушек, он привык видеть их всегда с иголочки, а сейчас перед ним стоят две обычные девушки, которые явно не на встречу с режиссёром собирались. Что у Саёри, что у Сакуры на лице нет и грамма косметики, они-то планировали позагорать и погреться на солнышке, поэтому и не стали мучить кожу тональниками, пудрами и подобной атрибутикой женской косметики. Волосы Удзумаки собраны в высокий хвост, а одета она по-простому, по-другому это и не назвать, светло-голубые джинсы и белая футболка, а на ногах красуются кеды. Сакура одета практически так же, белая футболка, кеды, только вместо джинсов - черные шорты, и ее короткие волосы не собраны в хвост, но на голове надета белая кепка с небольшими стразами на козырьке. - Вы сегодня выглядите весьма необычно, - усмехнувшись, нашелся, что сказать режиссёр, почесав затылок. - Да, доброе утро, - поприветствовав Дейдару, Удзумаки прошла к одному из кресел и села в него. – Видишь ли, мы хотели поехать за город и уже собирались выезжать, когда ты позвонил, поэтому и приехали, в чем были, - пожав плечами, Саёри кивком головы поприветствовала остальных в кабинете, а именно Хидана и Какузу. - Да, именно так, - подтвердив слова подруги, Сакура села в кресло рядом с ней, сняв с головы кепку и проведя рукой по волосам. - Как себя чувствуешь, Сакура? – обратился к Харуно Хидан, а присутствующие немного удивленно посмотрели на актера, когда не услышали в его речи уже привычного мата - головой двинулся? – Чего, бля, так на меня смотрите? – а, нет, нормально все. - Лучше, Хидан, спасибо, - улыбнувшись, Сакура посмотрела на брата по фильму. – И спасибо за тогда, мне Саёри все рассказала. - Да не за что, бля, я ничего особенного не сделал, - хмыкнув, актер перевел взгляд на режиссёра. – Ну? Все собрались, так что рассказывай, какого хуя нас собрал и не даешь отдохнуть? - Итак, - хлопнув в ладоши, Дейдара поднялся из-за стола и стал расхаживать по кабинету, нервируя тем самым Какузу и собираясь с мыслями, а вот нервировать Какузу для него приятный бонус, – из-за произошедшего позавчера, как вы знаете, съемки приостановили на три дня, что довольно накладно и неудобно, из-за этого придется сдвигать график, пострадают ваши отпуска, выходные, - да он знает на что давить у Хидана, ведь он еще тот халтурщик. – Так же мы можем не успеть с новыми декорациями, костюмами и всем необходимым, а это ударит по финансам. - Это не приемлемо, - прервал монолог режиссёра продюсер, когда тот заговорил уже о его болезненной теме, про алчность и скрупулёзность в финансовых вопросах Какузу ходят легенды. - Да-да, именно так, - кивнув головой, Дейдара продолжил свою речь. – Так вот, я приложил все свои силы, и мне удалось добиться того, чтобы съемки возобновились уже завтра, правда работать нам придется какое-то время в двойном режиме, чтобы успеть отснять все запланированное за прошлые два дня и уложиться в график, поэтому я вас собрал, чтобы узнать о вашей готовности, точнее, нет, чтобы узнать у тебя, Сакура, как ты себя чувствуешь и что тебе сказал врач? Сможешь работать в таком режиме? – наконец-то остановившись, Дейдара посмотрел на Харуно, сейчас все зависит от нее, ибо остальные просто обязаны согласиться и не возникать. - Чувствую я себя лучше, и врач сказал пару дней отлежаться, а так я готова к съемкам, - утвердительно кивнув головой, Сакура полностью удовлетворила режиссёра своим ответом. - Прекрасно, тогда завтра в восемь утра жду всех на площадке. - Попридержи коней, - недовольство так и читается на лице Хидана. – Я, бля, уже распланировал эти дни, рассчитывая на выходные, а ты выкидываешь такую хуйню? Я, блядь, не могу отменить свои планы уже. - Какие у тебя планы? Очередные свидания? – скептически усмехнувшись, Дейдара подошел к столу и облокотился об него спиной, скрестив руки на груди. - Нет, блядь, и тебя это не касается, - откинувшись на спинку дивана, на котором Хидан сидит, развалившись, актер сжал челюсть. - Тогда постарайся решить их сегодня, - пожав плечами, режиссёр остался непреклонным. – У тебя весь день впереди, а завтра, что штык, быть на площадке. Саёри? – Дейдара переключил свое внимание на Удзумаки, которая сидит тише мыши. - А ты что скажешь? - Мне без разницы, завтра - так завтра, - разведя руками, ответила Саёри, смотря на режиссёра, – если Сакура уверена в том, что ей это не навредит и она может сниматься, то меня все устраивает. Харуно еще раз кивнула головой в знак согласия, она мысленно уже возвела памятник Дейдаре за то, что он своим звонком прервал их планируемую поездку, ибо у нее есть теперь какое-то время побыть подальше от Учихи. - Дейдара-сама, - в кабинет после стука в дверь вошла секретарша. – Вам прислали диск с отснятыми моментами, который нужно передать группе “DEVIL”, чтобы они написали к ним музыку, - подойдя к боссу, девушка отдала ему диск. - Спасибо, - кивнув головой, Дейдара было уже задумался, как лучше отправить такую ценную и важную вещь, как тут же вспомнил о том, как солист группы приехал на съемки и долго разговаривал с Харуно. – Сакура, - тут же обратился он к девушке, протянув ей диск. – Насколько я помню, ты общаешься с Учихой, можешь передать ему диск? Это очень важно, и я не могу доверить это кому попало. - Ага, общается, - хмыкнув, Саёри с интересом следит за реакцией подруги. - Конечно, - чуть ли не скрипя зубами, Харуно забрала злосчастный диск, да, радоваться было рано, но подвести Дейдару ей не хотелось, и поэтому, как бы она ни желала не видеть Саске, отказать режиссёру просто не смогла. - Тогда на этом все, можете идти, - нарушил минутную тишину Какуза, поднявшись из-за стола. Попрощавшись, актеры вышли из кабинета, оставив тех двоих дальше заниматься своими делами. Саёри украдкой посмотрела на Хидана, который выглядел мрачнее тучи, пока они шли до лифта. После того, как он ее поддержал в тот злополучный день, она прониклась к нему симпатией, и ей не нравится видеть его таким. - Что у тебя случилось? – тихо спросила Удзумаки у идущего рядом с ней Хидана, Сакура же идет впереди. - Забей, тебя это не касается, - немного резко прозвучал его ответ, а Саёри увидела, как сжались его руки в кулаки. - Хорошо, сам расскажешь, если захочешь, - Удзумаки только было хотела догнать Сакуру, как рука актера схватила ее за руку, останавливая. - Прости, я, бля, не привык, что кто-то интересуется моим проблемами, - выдохнув, Хидан усмехнулся, смотря в глаза Удзумаки. – У меня матушка в больнице лежит в Киото, я хотел съездить к ней на эти пару дней, проведать, - проведя рукой по волосам, мужчина выдохнул, слегка поморщившись, не любит он говорить о том, что у него происходит, привык держать все в себе. - Так поговори с Дейдарой, объясни ему все, уверена, он тебя отпустит, - Саёри такого ответа не ожидала, хоть она и заметила, что Хидан сам на себя не похож сегодня, но не думала, что ситуация такова. – Хидан, расскажи ему, уверена, если он узнает причину, то не будет возражать и сам посадит тебя в поезд до Киото. - Думаешь? – получив на свой вопрос утвердительный кивок, актер перевел взгляд на кабинет режиссёра. – Ладно, попробую, - усмехнувшись, Хидан посмотрел на Саёри еще с мгновения и направился обратно в кабинет Дейдары. - А где Хидан? – удивленно поинтересовалась Сакура, когда Саёри подошла к ней без их коллеги. - У него появились дела, - пожав плечами, Удзумаки зашла в лифт, Харуно же последовала за ней, не став задавать лишних вопросов. Только вот домой вместе они не поедут, одной из них предстоит встреча с человеком, от которого она надеялась избавиться хотя бы на один день. Сжав в руках треклятый диск, Сакура смотрит на здания, мимо которых проезжает на такси. Мысленно она уже прокручивает сценарий, как просто отдаст Учихе диск и будет таковой, как не будет вступать с ним в перебранки, вестись на его провокации. А. Просто. Отдаст. Диск. 11:00; корпорация Удзумаки. Так как поездка была отменена, Какаши не стал терять время за зря и поехал в офис, чтобы заняться работой, в которую погрузился с головой. Хоть его и не отпускало нехорошее предчувствие после звонка Дейдары Саёри, он старался не обращать на него внимания и всеми силами старался погрузиться в работу. Но мысли о том, какого это черта Дею приспичило вызвать к себе девушек, не хотели просто так уходить из его головы, и он бы до вечера себя бы извел или же до первого звонка Саёри, если бы в его кабинет бесцеремонно, впрочем, как и всегда, не вошел Шикамару. Оторвавшись от документов, Хатаке вопросительно посмотрел на друга, ожидая объяснений. - Ты должен об этом знать, - закрыв дверь на замок, Нара подошел к столу, за которым сидел Какаши. – Мне только что доложили: съемки начнутся завтра. Откинувшись на спинку кресла, Хатаке провел руками по волосам, тихо выругавшись. Но теперь он знает причину, по которой самодур-режиссёр вызвал к себе девушек. Час от часу не легче. Все же он надеялся на то, что хотя бы еще немного они смогут пожить спокойно, а не ожидать очередного удара от Мадары. Ведь он бы бездействовал до начала съемок, но кто-то свыше решил, что пора с этим заканчивать, слишком долго они ведут эту скрытую и тихую войну. - Сегодня же ночью все должно быть сделано, - не став ходить вокруг да около, отдал распоряжение Какаши, поднимаясь из-за стола и прихватив с собой некоторые документы. – Сообщишь мне, как все будет готово, - пройдя мимо немного опешившего Нары, Хатаке подошел к двери. - А ты это куда? – вопросительно посмотрев на друга, Шикамару вышел следом за ним. - Домой, - короткий ответ, и Какаши быстрым шагом направляется к выходу, Саёри наверняка уже дома, и он не хочет оставлять ее одну, а работу и там можно закончить. Размышления Какаши прервало появление Мадары из-за поворота в сопровождении своих подчиненных и незаменимого помощника Обито. Они оба остановились, когда увидели друг друга, а все окружающие их в момент почувствовали нарастающее напряжение между Хатаке и Учиха. Они смотрят друг другу в глаза, словно ведут безмолвный диалог: “Я знаю, что все это твоих рук дела, Учиха”. “Попробуй докажи, Хатаке”. “В следующий раз ты от меня не уйдешь”. “Поживем, увидим”. - Здравствуй, Какаши, - усмехнувшись, воцарившуюся тишину нарушил Мадара, запустив руки в карманы брюк. – Давно тебя не видно было, я уж подумал, что-то случилось. - Дел много, и ты из них последнее, - пожав плечами, Хатаке не отрывает взгляда от глаз Учихи, словно они играют в игру, и тот, кто первый отведет взгляд - проиграет во всем. - Уверен, это очень важные дела, особенно, если они кое-кого касаются, ведь так? – Мадара наслаждается тем, как глаза Какаши темнеют от ярости, ведь вот он, причина всех бед семьи Удзумаки, а их защитник бессилен и ничего не может сделать ему. Да, Учиха не откажет себе в удовольствии видеть это бессилие, которое перемешивается с яростью в глазах своего врага. Какаши скрипнул зубами, сжав руки в кулаки, благо, он убрал их в карманы штанов, и данного жеста никто не заметил, кроме, конечно же, Учих. Если бы он мог, если бы его руки не были связаны, то он бы прямо сейчас набил морду Мадаре, выпустил из него дух и наконец-то выдохнул с облегчением за столько лет, смотря на свои руки в крови Учихи. Но он не будет, не будет марать об эту падаль свои руки, он сделает все красиво, да так, что Учиха до конца жизни не сможет от этого оправиться. Он смешает его с его собственным дерьмом, разрушит его жизнь и сотрет с его лица эту ухмылку. - Не имею представления, о ком ты говоришь, опять фантазия разыгралась, или же очередных сплетней пособирал? – хмыкнув, Какаши наклонил голову вбок. - Как скажешь, - пожав плечами, Учиха усмехнулся, не отрывая взгляда от глаз Хатаке. “Ты покойник, Учиха, я уничтожу все, чем ты дорожишь”. “Если я не сделаю это первым”. “Только тронь ее, и тогда ты будешь мечтать о тюрьме”. “Цени каждое время, проведенное с ней, ей не долго осталось”. - Как поживает Наруто? Я так и не смог поздравить его со свадьбой, - напряжение между Мадарой и Какаший растет с каждой секундой, и кажется, что над ними нависло грозовое облако, которое очень скоро разойдется ураганом. – Они еще не вернулись? - Прекрасно поживает, и нет, не вернулись, сам понимаешь, молодожены хотят как можно дольше побыть только вдвоем, - пожав плечами, Хатаке давно бы уже взглядом убил Мадару, если бы это только было возможно. – И не переживай, еще успеешь поздравить. - Все непременно, я подготовил прекрасный подарок новоиспеченной миссис Удзумаки, - хмыкнув, Мадара слегка оскалился. – Уверен, он ей очень понравится. “После Саёри я возьмусь за Наруто, пусть пока наслаждается семейной жизнью”. “У тебя ничего не выйдет, я остановлю тебя”. “Так же, как и Минато и Кушиной?” “Ублюдок”. - Кстати, Какаши, я отправил тебе несколько контрактов, ты ознакомился с ними? Я так и не получил от тебя ответа, - если бы этих двоих не окружало столько людей сейчас, то они бы уже выбили друг из друга души. - Еще не смотрел, чуть позже этим займусь, - хвала выдержки Какаши, не смотря ни на что, его голос все так же звучит ровно и спокойно, ни капли не выдавая его истинного состояния. - Посмотри обязательно, это очень важные контракты с некоторыми фирмами, которые будут очень полезны для нашей корпорации, поэтому чем раньше ты это сделаешь, тем лучше, - самообладанию Учихи также можно петь дифирамбы, ибо как бы внутренне он сейчас и ни ликовал и ни был самодоволен, внешне это никак не показано. - Посмотрю сегодня, - кивнув головой, Какаши направился к лифту, тем самым показывая, что разговор окончен, но он все также не отводит взгляда от глаз Учихи. “Осталось не долго, Учиха”. “Согласен, Хатаке”. Только когда Какаши оказался в своей машине, он позволил себе зарычать, что дикий зверь, нанося удары кулаками по ни в чем не повинном руле. Как же сложно себя сдерживать, как же сложно не вмазать Учихе по его наглой роже за все хорошее, отметелить его до смерти, вытрясти из него всю его прогнившую душонку и раз и навсегда покончить с ним, со всем тем дерьмом, которое скопилось за столько лет. Но нет, смерть для Учихи будет слишком щедрым подарком, а Какаши не Санта Клаус, чтобы поощрять хороших детишек подарками. Но Хатаке чувствует, знает, что еще не долго осталось Учихе гулять на воле, что он сделает все, чтобы о Мадаре не осталось и воспоминаний, он сотрет его из истории, из памяти всех, кому когда-то этот ублюдок причинил боль, кому когда-то разрушил жизнь. Он избавит этот мир от подонка Учихи. И только тогда он сможет спокойно вздохнуть и прийти на могилы своих друзей. Минато и Кушины. 12:00; рок-бар “Taka” Сакура стоит перед входом в бар уже как битые полчаса и все никак не решается войти, только вот откуда столько неуверенности в этой розоволосой фурии - не известно. Но факт один: перешагнуть через порог бара она все никак не может, и это ее жутко бесит, раздражает, злит. Хотя причина ее странному, даже для нее самой, поведению предельно ясна – Учиха Саске. Вот и какого черта, спрашивается, он тогда приперся на съемки, а Дейдара их увидел вместе? А теперь стой, сжимай булки, давай себе пинков, чтобы уже перешагнуть порог и войти внутрь, передать Саске диск, и дело с концом. Правда, причина появления Учихи на площадке ясна, как Божий день, ведь если бы кто-то отвечал на его звонки и сообщение, то брюнету и в голову не пришло бы ехать, выяснять отношения. Чего его высочество доселе не делало, обычно это к нему наведываются и устраивают разбор полетов, а тут - на тебе, - явилась его пафосность, да и корона, видите ли, от этого не упала. Харуно уже ни раз в жизни себя корила за то, что не может продумывать события наперед, ибо, если бы она знала, что Учиха способен выкинуть подобный фокус, то отвечала бы на все его звонки, все его сообщении, и тогда бы их не застукали в ее гримерной в не очень-то и приличном виде. Учиха же был просто обязан доказывать свои права на нее, вот и доказывал так, как только он мог. Им повезло, что сотрудница съемочной площадки оказалась адекватной, и увиденная ею сцена не была предана огласки среди сотрудников съемочной группы, а так и осталась тайной этих троих. А Сакура говорила запереть дверь или же не говорила? Кто теперь-то докажет? - Соберись, Харуно! Просто зайди и отдай ему диск, - да, мысленное уговаривание уже не работает, поэтому поуговариваем себя вслух, молодец. - Сакура? – от неожиданности розоволосая вскрикнула, подпрыгнув на месте и резко обернулась, посмотрев на немного удивленного Итачи, который так вовремя вышел из бара. – Что ты тут стоишь? - Эм… я… я… - прекрасно, еще заикаться ей перед братом Саске не хватало. – Я, эм, - посмотрев на диск в своих руках, Харуно резко подняла голову, от чего уже Итачи дернулся. – Я приехала отдать Саске диск, его Дейдара попросил передать, о! – Сакуру прям осенило, ведь Учиха же может передать брату диск, и ей не придется сталкиваться с Саске. – Может, ты ему передашь, а то у меня дела есть. - Не-а, нет, - покачав головой, Итачи усмехнулся, смотря на взволнованную Харуно. – Я не могу, приехал товар, нужно его принять и разгрузить, а ты заходи, Саске в гримерке, он будет рад тебя увидеть, - подмигнув красавице, Учиха, довольный собой, поспешил на задний двор к грузовику с товаром, все же он ее не обманул. - Теперь появился еще один Учиха, которого я ненавижу, Итачи-то - подлец, - пробубнив себе под нос, Сакура с выдохом полным обреченности, все же вошла в злосчастный бар, а вот настроение ее очень даже быстро опустилось до уровня плинтуса или даже ниже, туда, к ядру земли. Бар был довольно оживлен, несмотря на ранее время, участники группы “DEVIL” находились на сцене и настраивали свои инструменты для репетиции. За столиками и барной стойкой сидела немногочисленная публика, правда, их интерес был направлен скорее на плазменный телевизор, по которому транслировали какой-то футбольный матч, нежели на группу на сцене. Саске среди них не наблюдалось, видимо, как и говорил Итачи, Учиха находился в гримерной, куда Харуно и постаралась проскочить незаметной, но не тут-то было, бестия группы заметила розоволосую макушку и окликнув ее, позвала к ним, чтобы поздороваться и, конечно же, выпытать, зачем же она к ним пожаловала. А вот в гримерной, в которой сейчас находился Саске, разворачивались очень даже интересные и неожиданные события. Когда Учиха вошел в небольшое помещение и включил свет, то обнаружил в нем незнакомую ему девушку, как оказалось в последствии, одну из его ярых фанаток. А, как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Вот и Саске решил себя потешить восторженными воплями девицы и ее клятвами в вечной любви, не все же время ему только спорить с Сакурой и сходить с ума из-за этой розоволосой фурии. Но переходить через какие-либо границы Саске не собирается, все же Харуно слишком ему интересна, да и привыкнуть он к ней успел, так что менять ее на какую-то там фанатку он уж точно не собирается. - И, как же ты пробралась в гримерку незамеченной? – облокотившись о столик, который предназначен для наведения красоты артистов, Саске скрестил руки на груди, смотря на свою фанатку. - Это один из моих талантов, - улыбнувшись, девица смотрит на своего кумира игривым взглядом. Да, имя ее Учиха не запомнил, да и это ему без надобности. – И это один из них. - И чего же ты хочешь? – глупый вопрос, Саске и так прекрасно знает, чего от него хочет нежданная гостья, они все хотят от него одного и того же, но не задать этот вопрос он просто не мог, мало ли, свершится чудо, и желание этой девицы будет иным. - А ты разве не понимаешь? – поднявшись с небольшого диванчика, красавица медленным шагом, с грацией кошки, подходит к Учихе, да, уродиной ее назвать язык не повернется, все же она и вправду хороша, пустышка, но красивая, раньше Учиха таких любил. – Тебя хочу. Саске поморщился, когда руки фанатки легли на его грудь, первым его желанием было оттолкнуть от себя эту даму легкого поведения, но что-то в нем его остановило. Возможно, то, что в его голове промелькнула мысль о Сакуре, о том, что только она может его касаться. В это мгновение он почувствовал себя пленником розоволосой фурии, чего себе никогда не позволял, и это его разозлило. За своими размышлениями Учиха не заметил, как девица прильнула к его губам страстным поцелуем. И именно в этот момент в гримерку тихо открылась дверь, а на пороге оказалась Харуно. Взгляды Саске и Сакуры встретились, и в это же мгновение брюнет уже точно собрался оттолкнуть от себя в конец обнаглевшую девушку, наорать на нее, выставить вон и заставить Харуно выслушать его объяснение. Но то, что он увидел в глазах розоволосой красавицы, его остановило. В них сперва отразился шок, удивление, но это тут же сменилось болью в ее глазах, а это значит, что он для нее не безразличен, как пыталась убедить его и саму себя в этом Сакура. Подняв руку, Учиха зарылся пальцами в волосах фанатки, и он ответил на ее поцелуй, но вот его взгляд был прикован к глазам Харуно. Он заставит ее почувствовать это, принять свои чувства, он пробьет в ней эту бронированную стену, даже если для этого придется причинить ей боль. Он все исправит, потом, обязательно исправит, и она уже никогда не сможет отрицать и говорить ему, что он ей безразличен, что она ничего не чувствует к нему. Противно. Сакуре противно смотреть на то, как эта дрянь льнет к Саске, как целует его, а он отвечает, смотрит в глаза Харуно и отвечает другой. Сердце розоволосой сжалось от боли, в него словно тысяча иголок одновременно воткнулась. Ей хочется кричать, орать, устроить скандал, вцепиться в волосы этой мерзавки и выволочь ее вон из бара, а потом устроить самый настоящий Апокалипсис Учихе. Но. Она стоит, что в землю вросшая, и не может пошевелиться. Она смотрит в глаза Саске, смотрит на то, как он проводит руками по телу своей любовницы, и задыхается от этого. Ее голова начала кружиться, а легкие требуют воздуха, желудок сворачивается, и до одурения тянет блевать. Сакура не может больше этого выдерживать, видеть, она резко разворачивается и, что пуля, бежит ко выходу из бара, проносясь мимо удивленных членов группы и гостей. Саске резко отталкивает от себя фанатку и быстрым шагом следует за Харуно, его руки сжаты в кулаки, а глаза полны решимости, он настигает розоволосую фурию на улице и не церемонясь прижимает ее к стене всем своим телом, не давая выйти из безлюдного переулка. Сакура кричит, пытается вырваться, толкает Учиху в грудь изо всех своих сил, но он стоит, что каменный, не двигаясь. - Почему ты так реагируешь? Ты же сама хотела, чтобы я отстал от тебя, вот, получай, - Саске, перехватив руки Харуно и прижав их к стене, смотрит в ее глаза, он говорит тихо, не повышая голос, но его голос перекрыл крики розоволосой, а вопрос заставил в момент успокоиться. Сакура не знает ответа на его вопрос, она молчит, смотрит в его глаза и молчит. Да кого она обманывает! Она прекрасно знает, почему так реагирует, прекрасно знает, почему ее сердце ноет от боли и дышать все труднее и труднее, будто легкие сжаты в железных тисках. Но она не признается, не признается ни себе, ни ему. Молчит и смотрит. И от этого Саске уже свирепеет, теряет над собой контроль. - Ответь, Харуно! – его кулак ударяется в стену в паре миллиметрах от головы Сакуры, от чего та, вскрикнув, инстинктивно закрывает лицо руками, ее трясет, трясет от страха, только его она сейчас испытывает. – Чего ты боишься? Чего ты боишься больше? Меня? Или своих чувств ко мне? – схватив Харуно за скулы и не сильно сдавив их, Саске заставляет ее смотреть ему в глаза. – Отвечай! - Тебя, - выдыхает, от страха она не может соображать нормально, она никогда не видела его таким злым, никогда, сколько бы они ни ссорились, сколько бы они ни дрались, он никогда не был настолько злым. Выдохнув, Учиха отпустил лицо Харуно, он уперся лбом в стену рядом с ее головой, его руки также уперлись в стену по обе стороны от Сакуры, заключая ее в капкан. - Я устал, - прошептав, Саске зажмурил на мгновение глаза. – Устал, понимаешь? Я бьюсь, бьюсь, а ты этого не видишь. Сколько мне еще нужно бегать за тобой, чтобы ты увидела и поняла мои чувства к тебе? Почему, черт возьми, я их принял, а ты не можешь? Мне было противно с той девкой, мне противно с любой, а до тебя все это никак не доходит. Дьявол! – резко отстранившись, Учиха вновь ударил о стену кулаками по бокам от головы Харуно. – Видишь до чего ты меня довела?! Я заебался! Заебался бегать за тобой! Заебался пытаться достучаться до тебя! Как можно быть такой дурой, Сакура?! – отойдя от чуть ли не теряющей сознания розоволосой, Саске глухо зарычал, зарывшись руками в волосах и сгибаясь пополам. – Ты раздражаешь, бесишь, но, сука! Я никак не могу вытащить тебя из моей головы! Но тебе похуй, ты кроме себя никого не видишь! – в мгновение ока оказавшись рядом с Харуно, Учиха прошипел прямо в ее лицо. – Я больше не буду бегать за тобой, больше не буду пытаться, но, если ты сама ко мне придешь, то я приму тебя, только помни, после этого даже не пытайся от меня уйти. С секунду посмотрев в глаза Сакуры, Саске резко отошел от нее и быстрым шагом вернулся обратно в бар. А Харуно больше не может стоять на ногах, она медленно сползает по стене вниз, закрывая лицо руками, скрывая свои щеки, по которым текут слезы обиды, боли, отчаяния, но понимания нет, оно все еще отказывается придти. Но оно придет, немного позже, обязательно придет. А пока одного держат трое, чтобы не дать обезумевшему от ярости Учихе разнести бар к Дьяволу, а другая тихо плачет, захлебывается слезами, прижавшись спиной к стене здания и не обращает внимания на редких прохожих. А треклятый диск, передать который приехала Сакура, лежит в ее сумочке, и это значит, что еще одной встречи им не миновать. Но будет она последней или же нет? 15:00; дом Удзумаки. После того, как Какаши покинул офис, он не стал сразу же ехать домой, а решил немного покататься по городу, чтобы успокоиться, чтобы привести сознание и мысли в порядок. Он не хотел, чтобы Саёри увидела его таким злым и раздраженным, это бы заставило ее волноваться и породило целую тону вопросов, на которые Хатаке не хочет отвечать. Ибо опять пришлось бы врать ей, придумывать на ходу какую-нибудь не небылицу. А он этого не хочет, он устал ей лгать, скрывать от нее правду, оправдывая это все тем, что так он ее защищает. Между ними и так много лжи и еще больше будет до тех пор, пока Мадара на свободе, и поэтому Какаши постарается максимально сильно сократить порцию вранья своей любимой. Чем меньше этого между ними будет, тем лучше. Какаши приехал домой часам к трем, предварительно заехав в цветочный магазин, чтобы купить букет любимых желтых роз для своей красавицы. Он давно не радовал ее подобными мелочами и в этот раз не собирался отказывать себе в подобной радости. Радости видеть в ее глазах счастье, улыбку на ее лице, ее восторг. Он готов мир положить к ее ногам, лишь бы только она всегда ему улыбалась, лишь бы в ее красивых темно-зеленных глазах никогда не было налета грусти. И он это сделает, он окутает ее своей любовью, и никто и никогда больше не посмеет причинить ей вред. Это его обещание, и он костьми ляжет, но выполнит его. Зайдя в дом, Какаши первым же делом отправился на поиски Саёри и обнаружил ее довольно быстро по льющимся звукам музыки из гостиной с пианино. Тихо зайдя в гостиную, Какаши остановился в дверях, чтобы у него была возможность полюбоваться своей нимфой, пока та его не заметила. На Саёри надеты ее излюбленные короткие джинсовые шорты и голубая майка, помнится, она была так же одета в первый день своего приезда из Америки после шестилетней разлуки. Ее красивые и густые волосы распушены и слегка влажные после душа. Да, она точно так же выглядела в тот день, в столовой, Хатаке хорошо помнит, как ему потребовалось не мало самообладания, чтобы не сорваться и не взять ее прямо там, на столе, рассказав обо всем, о своих чувствах и о том, что между ними произошло долгие шесть лет назад. - И давно ты тут стоишь? – Какаши так сильно погрузился в свои воспоминания, что ни сразу понял, как перестала играть музыка, а голос Саёри вернул его в реальность. Тряхнув головой, Хатаке улыбнулся своей любимой. - Нет, недавно, - подойдя к Удзумаки, Змей протянул ей букет роз, на который же бестия смотрела все это время с огоньками в глазах. – Это тебе. - А ты кому-то еще цветы даришь? – улыбнувшись, Саёри забрала цветы и опустив голову, понюхала их, закрывая глаза от их сладкого запаха. - Я бы сейчас ответил, но не стану, - сев рядом с Удзумаки на широкий табурет, Какаши усмехнулся, проведя рукой по волосам любимой, он поцеловал ее в лоб, закрыв глаза. – Ты пахнешь шоколадом, - прошептал, целуя бестию в правое веко. - Нравится? – глаза Саёри так и остаются закрытыми, а она просто млеет от нежных поцелуев Хатке. - Очень, - шепчет в ее губы перед тем, как накрыть их нежным поцелуем, пальцами он зарывается в ее волосах, притягивая любимую к себе, а подаренный им букет падает на пол. Саёри обнимает Какаши за шею, сильнее прижимаясь к нему и отвечая на его опьяняющий поцелуй. Они оба понимают то, что между ними сейчас произойдет, и оба этого хотят так, как не хотели раньше. Им это необходимо. Жизненно необходимо. Слишком многое произошло за последнее время, слишком много правды узнала Саёри, слишком многое скрывает от нее Какаши. Слишком сильно они соскучились друг по другу. Чтобы отказывать себе в этой слабости, в этом временном забвении. Какаши аккуратно пересаживает Саёри на свои колени, его руки поднимаются по ее спине, нежно поглаживая, добираются до лямок майки и стягивают их вниз, оголяя ее манящую грудь. Хатаке медленно разрывает их поцелуй и прикасается губами к ее шее в легких, еле ощутимых поцелуях, заставляя любимую откинуть голову назад и срывая с ее губ шумные выдохи. Он медленно опускается поцелуями к ее вздымающейся груди, а кончиками пальцев до мурашек по коже проводит по ее спине, от чего Саёри прогибается и практически ложится на клавиши пианино. Какаши обхватывает губами сосок бестии, слегка прикусывает его зубами, до сумасшествия медленно проводит по нему языком, а рукой обхватывает вторую грудь, слегка сжимая ее. Сегодня он нежен с ней как никогда, сегодня он словно открывает перед ней новые ощущения, новую страсть, новые чувства. Он прикасается к ней так, будто она сделана из самого хрупкого материала на земле, так, будто от малейшего нажатия или же грубости она рассыплется в его руках, превратится в кристальную пыль. Они сами не поняли, как оказались на мягком ковре, как их одежда была снята, как они лежат, прижатые к друг другу, кожа к коже. Какаши проводит руками по телу Саёри, касаясь ее только кончиками пальцев, он осыпает ее шею, ключицы, грудь легкими, практически не уловимыми поцелуями, словно дразня ее, пробуждая в ней еще более сильное желание. Саёри тихо стонет, шумно выдыхает и тает от новых ощущений, уходя от реальности и отдавая свой разум дурману. Он аккуратно разводит ее ножки, касается кончиками пальцев внутренней стороны ноги, проводит ими ниже, к бедру, к ее чувствительной зоне. Он касается ее там, вбирая в рот ее сосок и слегка прикусывая его, заставляя любимую сильнее прогибаться под ним и вырывая из ее груди сладкий стон. Этот стон кружит ему голову, но он не позволяет себе терять контроль, он хочет сполна насладиться своей бестией сегодня. Саёри проводит руками по спине, плечам любимого, слегка впиваясь в его кожу ногтями, она закусывает нижнюю губу, сдавленно постанывает, ее тело вздрагивает от умелых ласк Какаши, она изнемогает от желания и подается бедрами вперед, показывая свое нетерпение. Хатаке улыбается сквозь поцелуй, которым был награжден верх живота любимой, он чувствует ее нетерпение и более не собирается мучить ее своей медлительностью. Хатаке накрывает губы Саёри сладким и нежным поцелуем, а она чувствует, как он медленно, мучительно медленно входит в нее. Она прогибается под ним спиной, в их поцелуе утихнет ее стон, полный удовольствия, когда он прекращает эту пытку и полностью входит в нее, замирая на какое-то мгновение, чтобы они насладились этим моментом единения их тел. Какаши двигается плавно, не собираясь торопиться, не прекращая их поцелуя. Он обнимает ее, прижимая к себе, тихо рычит в ее губы, и его рычание сливается с ее стонами. Саёри зарывается пальцами одной руки в его волосы, а второй рукой обнимает любимого за плечи, сильнее прижимая его к себе. Его движения постепенно становятся быстрее, их пальцы сплетаются, и он вдавливает запястья Саёри в мягкий ворс ковра, он наслаждается ее стонами, ее видом, сходит от этого с ума. Она прекрасна, как же она прекрасна сейчас. Такая открытая перед ним, с румянцем на щеках, с растрепанными волосами, припухшими от долгих поцелуев губами и еще сильнее потемневшими от страсти зеленными глазами. Хатаке чувствует, как они оба на пределе, как оба подходят к своему пику. В Саёри это выдает то, как она мечется под ним, как прогибается, ее стоны, которые стали громче, то, как она закусывает нижнюю губу, а это, что красная тряпка для быка, застилает глаза Какаши пеленой безумия страсти. Его движения еще больше ускоряются, но от этого в них не пропадает нежность, он вновь обнимает любимую, сильно прижимая к себе и рычит в ее плечо, жмуря глаза, чувствуя, как практически достиг своего пика. Саёри зарывается пальцами в волосах Какаши, сжимает мягкие пряди между пальцев, закусывает нижнюю губу, чтобы приглушить свои стоны, она обхватывает его бедра ногами, и так же, как и он, жмурит глаза от подходящего оргазма. И они оба доходят до него, содрогаются, не выпуская друг друга из объятий, но их стоны тихие, а он все же успевает вовремя выскользнуть из нее. Они еще долго лежат в объятиях друг друга. Саёри перебирает пальцами волосы любимого, а он целует ее плечо, шею, что-то невнятное шепча. Она улыбается, утыкаясь носом в ямку между его плечом и шей, он целует ее в щеку и медленно немного отстраняется, чтобы заглянуть в глаза своей бестии. - Я люблю тебя, - шепчет Какаши, нежно касаясь ее щеки ладонью, и погладил кожу большим пальцем. – И всегда буду любить. - Я тоже тебя люблю, - вторит его шепоту Саёри, смотря в его глаза, улыбаясь. – Всегда буду любить. Их губы встречаются в сладком поцелуе. Пусть между ними есть тайны, ложь, но их чувства настоящие, а все остальное временное, проходящее и в скором времени станет не важным. Пока они есть друг у друга, пока их любовь сильна, они преодолеют любые преграды, любые трудности, любые испытания. Точно так же, как их любовь преодолела держащие их предрассудки, страхи, сомнения, шестилетнюю разлуку и все равно свела их вместе. Вот она, сила любви. 21:00; где-то в районах Токио. Желтое такси медленно проезжает по районам вечернего Токио. Город полон огней, света, все такое яркое, радостное, живое. Город полон людей, все куда-то идут, бегут, спешат. Город полон звуков, какие-то разговоры, смех, крики, сигналы машин, музыка из кафе и ресторанов. Только вот Сакура ничего этого не замечает, она смотрит пустым взглядом в окно, сидя на заднем сидении желтого такси. Это такси на время стало ее убежищем, маленькими мирком, в котором она может погрузиться в свои мысли и не боятся того, что ее кто-нибудь может потревожить, что кто-нибудь попытается выпытать о том, что творится сейчас у нее на душе, в голове, мыслях, сердце. А творится у нее в душе целая буря, которая проливается слезами из ее глаз, и они все никак не прекращают течь. Но это ее не волнует. Она увидела его с другой, и это причинило ей давно забытую боль. Но кто в этом виноват? Он? Нет, сейчас Сакура это понимает. Она? Да. Она сама виновата в том, что сегодня произошло. Ведь, если бы она не закрывалась от него, не отталкивала его каждый раз, не противилась ему и не скрывала то, что в ней начало зарождаться, то все бы сложилось по-другому. Саске открыл перед ней дверь в забытые чувства, в забытые желания, он вернул ей это. И, что сделала она? Сакура из-за своих страхов, сомнений, болезненного прошлого, захлопнула эту дверь, заперев на замок. Она отказывалась, отрицала, не хотела верить в то, что начала испытывать к нему влюбленность, которая пробудила в ней какую-то странную привязанность к нему. За это короткое время она привыкла к присутствию Учихи в своей жизни, хоть и не признавала этого. Как бы она ни злилась на него, как бы он ни раздражал ее своим нахальством, наглостью, как бы ни сводил сума, все это меркло, становилось не важным каждый раз, когда он целовал ее, прижимал к себе, делал ее своей. Сакуре трудно было это признать, но она все чаще стала замечать, как лишний раз проверяет телефон, если от него нет долго сообщения, а когда же оно приходит, читает и не отвечает. Она игралась с ним, с его чувствами, попытками достучаться до нее, не желая сдаваться ему, еще сильнее впускать в свою жизнь. Ведь она уедет, все равно уедет, а он навряд ли бросит все ради нее и сорвется в Америку. Так ведь правильней, лучше, держать между ними дистанцию, и теперь она добилась своего, он больше не напишет, не позвонит, она свободна теперь от него. Так, какого хрена, Сакура захлебывается слезами, под звуки песни Mylene Farmer – Innamoramento, которая играет в такси, которая, как ни что другое отражает ее состояние, ее боль? Какого хрена она не едет домой, а уже черт знает сколько времени катается по улицам Токио? Какого хрена не отвечает на звонки Саёри, не желая изливать ей душу и что-либо объяснять? Какого хрена она горит желанием разорвать на кусочки ту дрянь, которая посмела быть с ним сегодня? Какого хрена смотрит на экран телефона и ждет его сообщения, звонка? И на эти вопросы она знает ответ, он ясен ей, что Божий день, и она больше не противится ему, не отрицает его. Он ей дорог, нужен, необходим, что гребаный воздух. Только Сакура не может перешагнуть через ту боль, которую он сегодня ей причинил, и сделать шаг к нему. Он сдался. Саске сдался слишком рано, отказался от нее. А она бы уже не могла долго сопротивляться ему, ее оборона уже была практически сломлена. Но он выстроил между ними сегодня новую стену, когда отвернулся от нее, ушел, оставив одну, и нарушил данное ей обещание, которое было важным для нее, хоть она и не понимала этого до сего момента, и поэтому Сакура просто не может вернуться к нему. Это ни к чему хорошему не приведет. Ее возвращение к нему. Они все равно расстанутся, так лучше, чтобы это произошло сейчас, а не тогда, когда она сильнее привяжется к нему, когда необходимость его присутствия возрастет многократно, тогда их расставание будет для нее намного болезненным, чем сейчас. Так правильней. Так лучше. Так необходимо. Ведь так? Разумом Сакура это понимает, только вот душе и сердцу этого не объяснить. Я всегда буду рядом… Эхом, голосом Саске, раздалось в голове Сакуры, от чего она, откинувшись на спинку заднего сиденья, закрыла глаза, сжав руки в кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу. Лжец. Он бы никогда не сдержал своего обещания, они не герои фильмов. Только в кино бывает такое, только в кино герой бросает все и едет за любимой на край света. И Сакура неоднократно играла такую роль. Она знает, уверяет себя в том, что Учиха никогда так не поступит, но в ней все равно теплилась надежда о правдивости его слов. Но между ними нет той любви, ради которой так поступают, ради, которой, несмотря ни на что, влюбленные все равно остаются вместе. Между ними есть непреодолимая тяга, желание обладать друг другом, необходимость быть вместе, чтобы не чувствовать себя одинокими. Сакура не видит в этом любви. Да и о какой любви может идти речь? Если они при каждой встрече ругаются, злятся друг на друга, доходят до мордобоя, который перерастает в дикую животную страсть. Их отношения полны взрывоопасными эмоциями, но разве это можно назвать любовью? Они подобны ярким вспышкам, у которых есть лишь миг на жизнь. И в этот миг они ярче всего на свете. И, как известно, у подобных романов конец такой же яркий, как и начало. Ведь это ненормальные отношения, сжигающие, пожирающие, убивающие. Но бывают же исключения. Да? Бывает, но не тогда, когда хотя бы один изначально уверен и пророчит провал. А Сакура не понимает, что во всем виновата она. Она слишком сильно привыкла быть одна. На столько сильно, что присутствие еще кого-то в своей жизни ее пугает до потери рассудка. Ведь она боится, что и в этот раз потеряет, она всегда боится потерять, поэтому и держит всегда дистанцию и лишь единицам удается ее сократить. Только для этого необходимо безграничное терпение и желание, а в Саске эти два фактора уже исчерпаны. И, что теперь? Конец? - Так будет лучше, - тихо прошептав, Сакура выдыхает, посмотрев в окно и назвав уже водителю адрес дома Удзумаки, просит отвезти ее туда. Хватит с нее катаний, хватит самобичевания, хватит мыслей о нем, она приняла решение. И, как бы ей сейчас ни хотелось развернуть это желтое такси, поехать обратно в бар, найти Саске и дать им шанс, шанс, который она так и ни разу им не дала, она сдерживает себя всеми силами, уверяет себя в том, что забудет, сможет без него, что им лучше быть, как можно дальше друг от друга. Так лучше. Лучше… Слишком долгое одиночество опасно, ведь чем дольше ты один, тем сложнее отказываться от своей свободы и одиночества. Но правильно ли это? Если твое сердце и душа желает другого? Время покажет, только оно способно дать на эти вопросы ответ. 00:00 рок-бар “Taka” В баре толпа народу, музыка бьет по барабанным перепонкам и сознанию, алкоголь течет рекой. Хоть и будний день, и завтра на работу, бар словно живет собственной жизнью, а хорошенько погулять после долгого трудового дня - за милую душу. И только Саске, сидящий за барной стойкой и сжимающий в руке уже черт знает какой по счету стакан с виски, словно не в этой реальности, погруженный в свои отнюдь не радостные мысли. Его черные глаза смотрят прямо перед собой, и проведи перед ними хоть миллионами рук, в ответ получишь ноль реакции. Его скулы сводит от сдерживаемой злости, он давно так не выходил из себя, как сегодня. По его гримерке, словно табун обезумевших бизонов, промчался, превратив все в щепки. Правая ладонь Учихи перебинтована, как он умудрился пораниться, он даже и не помнит. И только Дьяволу известно, как он будет завтра играть. Плевать. Плевать на все, когда перед глазами стоит образ розоволосой фурии, которая своим появлением в его жизни перевернула его привычный мир к чертям собачьим, потопталась по его чувствам и вытерла о них ноги. Он был готов отдать ей себя, стать для нее миром, создать для нее новую жизнь. Он столько раз переступал через собственные правила, через свою гордость, рушил свои устои, лишь бы достучаться до нее. А Сакура этого так и не увидела, а он не железный и остатки гордости не позволят ему перед ней унижаться и, что послушная собачка, бегать за ней. Велика честь, красавица. Не ценила, вот и получай. Он себя не на помойке нашел и уж тем более не станет терпеть к себе такого отношения, особенно, когда вокруг него столько девушек, которые готовы ради него на все, стоит только пальцами щелкнуть. А тут, посмотрите, королева нашлась. Хватит с него этого дерьма. Теперь сама пускай за ним побегает, пусть теперь она пытается, мучается, страдает, бьется в закрытую дверь, как это делал он все это время. У каждого есть своя чаша терпения, и у Саске она переполнена, проливается за края. Он не за одной девкой так не бегал, как за ней. И что в ней такого особенного, спрашивается? Не лучше и не красивей многих из его знакомых девушек, но нет, блядь, зацепила. И поэтому Учиха не забывается сейчас с какой-нибудь красоткой, а сидит и напивается до потери сознания, думая о розоволосой фурии. Дикая. И именно эта дикость и непокорность привлекла в Сакуре Саске. Он не привык, не привык получать отказ, не привык, что девушка перед ним не растекается лужей. И вляпался. Вляпался в эти дерьмовые отношения, которые, сука, стали для него сейчас важнее всего. И что, блядь, с этим делать теперь? Но нет, он больше палец о палец не ударит, пускай теперь Харуно за ним побегает, почувствует себя в его шкуре, может, тогда до нее дойдет, какой сукой она была. А он ее примет и больше не даст уйти, а если попробует, то голову ей оторвет и скажет, что так и было, и только пусть попробует ему хоть кто-то что-то сказать. Пускай сперва на его месте побудет, прежде чем рот открывать. А то нашлись тут советчики. Конечно, же ни Итачи, ни члены группы не захотели оставаться в стороне, и каждый посчитал своим священным долгом вставить свои, нахер никому не нужные, пять копеек. Правда, Саске не стал долго их выслушивать и церемониться с ними, практически сразу же пожелав “хорошего и долгого пути”. Благо, ума ребятам хватает, и лезть дальше к Учихе никто не рискнул. Но это не отменяет их волнение и переживание за него, особенно у Итачи. Учиха-старший хорошо помнит, что повлек за собой последний раз такой вспышки ярости у брата. И именно это сделало его таким, каким он стал. Последний раз Саске сорвало и отправило во все тяжкие после того, как им сообщили, что их родителей убили. Правда, в тот раз было намного хуже, чем сегодня, и это хоть немного, но радует Итачи, он надеется, что в этот раз обойдется без серьезных последствий. Ведь после смерти родителей Саске, что с цепи сорвался, вечные запои, именно запои, пьянками это не назвать, толпа различных девок на одну ночь, он умудрился связаться с одной из криминальных банд города и даже был засвечен в нескольких уголовных делах, благо, доказательств не было, и Саске не было выдвинутых обвинений. Учиха-старший за первый год постарел лет так на пять из-за переживаний за брата и невозможности его утихомирить, вправить ему мозги и вернуть на истинный путь. Саске неоднократно сбегал из дома, где-то пропадал, мог по несколько месяцев не выходить на связь с братом, за что и получал бонусных пиздюлей каждый раз, когда Итачи его находил. И в такие моменты Учиха-старший не щадил брата, со всей своей щедростью старался выбить из его башки поселившуюся в ней дурь, и продолжалось все это пару лет, но безрезультатно. Тогда-то в Саске и появилась его наглость, надменность, высокомерие, жажда внимания и фирменная ухмылка. И с каждым годом становилось все хуже. Саске несколько раз побывал на грани отчисления из школы, потом института, куда смог поступить только благодаря связям брата, и каждый раз Учиха-старший спасал шкуру младшего. Итачи уже было бы опустил руки, когда на брата хотели завести очередное уголовное дело, уже думая, что ничего не выйдет и больше Саске никогда не станет прежнем, не возьмется за ум, после стольких лет стараний вправить ему мозги. Как стал замечать, что Учиха-младший с интересом смотрит на его гитару, втихаря пытается играть на ней, как музыка заполнила его сущность, тогда Итачи, что окрыленный, загорелся новым огнем надежды. Ведь кто знает, если он начнет его учить играть на гитаре, привьет ему любовь к музыке, может, что-то, да и изменится. И это дало свои плоды. По мере того, как Саске усовершенствовал свое мастерство игры и вокала, менялся образ его жизни. Он перестал водиться с сомнительными компаниями, подолгу пропадать из дома, шастать по всем возможным вечеринкам, приводить домой девиц легкого повеления, вернулся к учебе и умудрился закончить институт с отличием, собрал группу и полностью посвятил себя творчеству. Музыка подарила ему новую жизнь, но отголоски прошлого все же остались. С увеличением его популярности, в нем увеличивалось его высокомерие, надменность, наглость, и с лица редко сходила фирменная ухмылка. А также у него появилось неизменное правило: бери, что хочешь, и ничего не отдавай взамен. Ага, взял, что хотел, но что-то в правиле пошло не так, и он слишком, по его меркам, отдал взамен. И кому? Розоволосой фурии, которая этого даже не ценила и ни ценит. - Да пошла она к черту, - прорычав, Саске залпом выпил виски из своего стакана и тут же налил новую порцию из стоящей рядом практически пустой бутылки. Да, пошла и именно туда. Да кого он обманывает? Если бы он не был настолько пьян, и экран мобильного телефона не являл собой мутное яркое пятно, то он бы уже давно ей позвонил. Все же иногда нужная стадия опьянения спасает от необдуманных поступках. Ведь он обещал больше не бегать за ней, не звонить и не писать, пускай Сакура теперь помучается. А она придет к нему, и он голову готов отдать на отсечение от своей уверенности в этом. А если, не дай черт, финал будет иным, то он лично возведет ей памятник, как самой ненормальной, роковой и ебанутой девушке в своей жизни. Но его уверенность в том, что иное невозможно настолько сильна, что мысли о памятнике вызвали в Саске истерический смех. А уверен он в том, что Харуно притащит к нему свой зад, подогревается тем, что он слишком глубоко залез в ее маленькое сердечко. Он увидел это в ее глазах сегодня, когда целовался с той фанаткой. И теперь, как бы Сакура ни хорохорилась, как бы ни храбрилась, как бы ни считала иначе, жить без него она уже не сможет, и отрицать данный факт она уже не сможет. И Учиха понимает, что Сакура туго соображает, чтобы понять это в ближайшее время. Но он подождет, правда, не долго и, если она не придет к нему сама, то он ее из-под земли достанет и хорошенько отлупит по заднице за вредность. И черт с ним, что он пообещал больше не появляться в ее жизни самостоятельно, есть более важное обещание, которое он умудрился ей дать, и это обещание сжирает его изнутри. И он не будет собой, если только он один будет мучиться от этого проклятого обещания, он обязательно должен разделить это с Харуно. Он не может оставить ее без такого подарка. - Ты все равно будешь моей, - усмехнувшись, Саске допил остатки виски и, поднявшись со стула, шатающимся шагом направился к выходу из бара. Пусть Сакура думает, что он отказался от нее, пусть помучается сегодня, может, мозги встанут на место. А это полезно. Но их игра будет закончена только тогда, когда это решит Учиха. Так всегда было, есть и будет.