Со скоростью гонок

Обычный день в Берке начинался с дождя или тумана. К часам девяти все медленно рассевалось, позволяя вечно мерзнущим жителями немного погреться на солнце, но уже через два часа абсолютно все были рады тому факту, что находятся в хоть каком-то, но помещении. Утро Уилла началось на полтора часа раньше. — Ну ещё пять минут, — парень попытался спрятать голову под подушку, но и из-под подушки кто-то его достал, активно тыкая носом в лицо. Хэддок-младший наконец открыл глаза, увидев перед собой чью-то чёрную морду. — Беззубик?.. События вчерашнего вечера ещё переваривались в голове Уилла, оставляя после себя долгое послевкусие обмана и предательства. В купе с многочисленными проблемами в школе, а также нежеланием связывать свою жизнь с полиций, шатен чувствовал, что выброситься из окна стало бы самым простым решением. Щенок, правда, так не думал, активно крутясь подле кровати хозяина и иногда негромко тявкая, напоминая о своём существовании. — Тебя, наверное, покормить надо... — сонно предположил подросток под бодрые прыжки лабрадора. — Чем там щенков обычно кормят? Парень в компании щенка вышел из комнаты. Босые ступни, согретые одеялом, теперь ступали по холодной плитке в коридоре, отчего новоиспечённый хозяин морщился, мялся, перепрыгивал в темп собаки с ноги на ногу. Проходя мимо спальни отца, тот не удержался и заглянул в неё, но родителя там не было. Точно также полицейского не оказалось и в гостиной. Единственное, что говорило о его вчерашнем приезде, так это два конверта на барной стойке: Миле и Уиллу, и небольшой лист, где указывалось, что с щенком надо делать. — Спасибо, пап, что-то полезное, — в потолок произнёс паренёк, принявшись список изучать. Покормить питомца стало проблемой не самой главной. Минут через десять, когда сам Уилл давился бутербродами и водой – чайник не хотелось включать, чтобы не разбудить сестру, щенок уже сидел под дверью, негромко поскуливая. Намёк был понят сразу, каприз же выполнен через гордое мужское не хочу. На улице было сыро и холодно. Ветер в это время года – самую середину зимы – был промозглый и режущий щеки. Январь в Берке всегда был холодным и снежным, но в этом году снега ещё не выпадало, потому довольствоваться приходилось елями и редкими облезлыми и замерзшими деревьями на улице. Стены домов, по большей части старых, были разрисованы различными граффити, на асфальте мелькали рекламные записи, следы от шин и, иногда, лужи. Светофоры уже работали, каждые полминуты меняя красный на зелёный и наоборот, где-то проходили первые пешеходы, спешащие на работу. Уилл редко гулял в полседьмого по родным улицам, потому понятия не имел, когда жизнь в городе просыпается. Засыпает все, конечно, поздно-поздно ночью, с последними отблесками фар машин и мотоциклов, уезжающих с трасс и гонок. Хэддок проходил возле полицейской будки. На секунду он затормозил, вглядываясь на другую сторону улицы. В наушниках негромким басом звучали Green day, после на десять секунд замолчали, оповещая о том, что на телефон пришло новое оповещение, и снова запели. Недолго думая, он оглянулся на питомца и снял телефон с блокировки. С экрана на парня смотрел шумный и тёмный лес и чьи-то глаза. Заставку Уилл имел привычку менять каждые две недели, потому он даже не всматривался в обои, сразу открывая соцсети. На страничке Заи замелькали разноцветные фотографии из парка аттракционов, Зак так и вовсе постоянно постил разные шутки и карикатуры, Билл предпочитал цитаты и какие-то интересные факты. Его страничка, Уилла Хэддока, была абсолютно пустой. Пришедшее оповещение было, неудивительно, от Заи. Та, в своём голосовом сообщении, звучала несколько побито и уставше. Из потока странных слов на непонятном языке (как позже он выяснил, шведском) он выловил лишь просьбу передать профессору Флегме, что близнецов сегодня не будет. Коротко пробежавшись пальцами по клавиатуре, соглашаясь с просьбой, он вновь заблокировал телефон и кивнул Беззубику в сторону квартиры. Перед входной дверью их встретила немного заспанная Мила с зубной щеткой во рту. Она показала указательный палец, мол, секунду, забежала в ванную и, спустя негромкий шум воды, вернулась обратно. — Я его мыть не буду. — Я и не просил, — развёл руками Уилл. — Ты только последи, чтобы он никуда не ускакал, пока я ищу подходящее полотенце. Вымыть щенка лабрадора задачей оказалось несложной, но уже сейчас будущий механик задумался о том, как мыть его будет месяца через два, когда он подрастёт. Животное, отряхнувшись, побежало вытираться обо все ковры в комнатах. Мила понаблюдала за зверем и наконец произнесла: — Сегодня гонка, помнишь? — девушка доплела косу и поправила бретельку майки на себе. — Помню, — кивнул Уилл. — Ключи от байка у тебя? Под утвердительный кивок Милы парень ушёл переодеваться. Ключи от своего мотоцикла он предпочитал держать в комнате названной сестры, ведь в идеальной чистоте этих двадцати трёх квадратов отыскать что-то могла только сама Вереск или, если сделать карту, кто-то ещё. Да и, к тому же, кому вздумается искать ключи от транспорта в комнате несовершеннолетней? Наверное, только, ворам, но тогда ворам ещё придётся искать и этот самый несчастный транспорт, находящийся совсем не в этом дворе. Как в самом начале показалось стритрейсеру, многоходовка получилась хорошая. Беззубик провожал ребят в школу долгим непонимающим взглядом и, когда ключ вынули из замка двери, истошно залаял. Уилл, слыша этот лай с улицы, вспомнил, что забыл закрыть все окна в квартире. Недолгую дорогу к школе они обсуждали, что им предстоит сделать в ближайшее время. Поскольку ночная гонка обещала быть последней за эти две недели, то необходимость затаиться и с головой уйти в бытовые проблемы стала ещё острее. Мила сразу же предложила пройтись по ветеринарным клиникам, поставить все необходимые прививки и заполнить все бумаги для щенка; хозяин одобрил, также предложив как-нибудь на выходных зайти в приют для более подробного ознакомления с уходом за питомцем. Билл ждал их на скамейке около школы, лениво кидая стайке голубей крошки из пакетика от какой-то булочки. Заметив шатена, он тут же поднялся с места и поспешил к дуэту; Мила, коротко с ним поздоровавшись, убежала к своим подругам, что уже звонко звали её с крыльца. — Слышал новости? Завтра же пятница, ребята собираются отмечать день рождения Астрид, — восторг плескался в глазах Ингермана океаном неиспытанных эмоций. — Правда, придти туда можно лишь по личному приглашению, но я могу тебя провести. — А, так тебя тоже пригласили, — лениво протянул Хэддок. Он спрятал свои наушники в карман, выключил приложение, небрежно кинув мобильный в сумку, и потянулся. — Прости, но у меня и без того много дел. К тому же, раз пятница, то самое время начать заниматься проектом. Проверочную по биологии, конечно, Уилл заваливать не планировал, но получалось все, как всегда: он краем уха прислушивался к шёпоту сидящей где-то в другом конце класса Астрид, диктующей ответы какой-то однокласснице, чьё имя парень даже не помнит. Сбоку, в своей работе, Билл каллиграфическим почерком выводит правильные ответы, сжимаясь под напором одноклассников своего варианта ещё сильнее. Сам же Хэддок едва не засыпал, открывая глаза лишь в моменты, когда действительно стоило подумать над ответом. — Дети, темы ваших проектов и ваши пары уже определены и сейчас будут выведены на экраны, — едва последняя тетрадь (или это был листик?) оказалась на столе мадам Флегмы, как она включила проектор и поднялась со своего места. — Поскольку этот проект будет итоговым в этом году, то постарайтесь выполнить его как следует. В этот раз я решила дать каждой паре индивидуальную работу самых разных тематик, чтобы списать не было возможности. Проектор, наконец, разгорелся, выводя ещё нечеткое изображение на доску. Спустя десять секунд буквы стали чётче и ярче, и ученики повставали со своих мест, чтобы взглянуть на имя напарника и название проекта. Уилл последовал их примеру. — Химия и физика в литературе? — нахмурится Билл, смотря на имя напарника. — Иззи? — Я думаю, что имелось в виду форма представления проекта, — неуверенно предположил зеленоглазый. — Типа, изучаешь физику и химию и представляешь проект как роман с главными героями, изучающими эту муть. Зае должно понравиться, она же любит такое. Билл что-то забормотал в микрофон телефона – голосовое сообщение, спустя полминуты слушая такой же ответ. Уилл принялся искать свои имя и фамилию в табличке. — Противоположность наших жизней, — он фыркнул. — Как романтично звучит, вот точно название для романа. С кем там мне это надо делать... — он провёл глазами по своей строчке раза три, пока не убедился, что не ошибся. — Хофферсон?! Астрид, очевидно, уже увидевшая своё имя, поднялась с места и направилась прямиком к парте Уилла; Спенсер, аки группа поддержки и обожания, шёл следом. — Так, Хэддок, — довольно грубо начала девушка, отчего по уши влюблённый парень сжался. — У меня нет времени на встречи, болтовню и долгие нудные наблюдения, так что есть предложение. Вот тебе моя почта, — она быстро написала буквы и символы на вырванном из скетчбука Уилла огрызке бумаги, — сюда можешь скидывать все мысли, идеи и прочее; если с этим будут проблемы, то пиши в личку. — Астрид, так не пойдёт, — неожиданно, но мягко вмешалась в разговор биолог. — Ваш проект подразумевает изучение и наблюдение друг за другом, за жизнью и поступками, чтобы определить, насколько вы разные, но одновременно и похожие. Как вы будете его представлять – дело ваше, но принцип переписки здесь не подойдёт. Хофферсон, пускай и отличавшаяся гордым и независимым нравом, учителей и преподавателей, все-таки, слушалась. Несколько оскалившись, она почти что выплюнула: — Тогда вот ещё, ты же в курсе, что завтра у меня вечеринка? — Уилл медленно кивнул. — Твоё кодовое слово, которое, вообще-то, предназначалось Миле. Приходи, понаблюдаешь за мной, если так надо. Шатен лишь отсалютовал, как бы говоря, что все хорошо и нормально. Милу он поймал на перемене перед последним уроком, новости передавал сумбурно и скомкано, как и лист со словом. — Ты же не откажешь брату в помощи? — Закадрить за тебя Астрид не смогу, звиняй, — брюнетка развела руками. — Но что там тебе нужно? — Это связано с проектом. Можешь понаблюдать за ней и что-то рассказать? У меня, кажется, есть идея, как я могу свою часть проекта представить, — писатель и критик из Уилла был не совсем уж великолепный, но и не настолько уж плохой. — Да и мне будет чем заняться завтра, Беззубику нужна компания. — Окей, — девушка хлопнула в ладоши. — И с меня ничего не причитается? — Завтрак по утрам всю следующую неделю. Всю дорогу к квартире, что он проходил в одиночестве – у Милы был вокал – по наизусть выученным переулкам, он думал о том, какая же эта девчонка шантажистка, а всю дневную прогулку с псом думал о том, что же делать с проектом, поскольку Астрид вряд ли согласится прийти и заниматься им к нему домой. Вечер отпускался на город плавно, его мягкие сумерки окутывали улицы, создавая морозную свежесть, которую обычно описывают в рекламе стирального порошка. Милана убежала ещё час назад, не забыв закинуть Уиллу карту сегодняшней гонки. Сейчас стритрейсер внимательно её изучал. Откуда Вереск берет их и в каких кругах ради вертится, он понятия не имел, но и соваться туда тоже желанием не горел – чтобы там о правосудии в полиции Берка не кричали, но преступность и чернь города все ещё сидели в подвалах, устраивали свои мелкие конторки и продавали людские радости за бешеные деньги; те, кому становилось скучно, выгоняли гонщиков на трассы и составляли карты. Сама по себе карта напоминает криво распечатанный кусок бумаги, на котором нарисованы основные центральные улицы города. Улицы прочерчены двумя цветами: красный означал трассу для гонки, синий – улицы основного полицейского контроля. Большая синяя точка означала четкую позицию полиции на том или ином повороте. Составителям этих дорог приходилось работать аккуратно, чтобы водители, даже если и попадутся на глаза полиции, смогли свернуть в какие-нибудь переулки и переждать бурю там. Беззубик провожал хозяина все тем же тоскливым и одиноким взглядом. Уилл сел напротив пса, потрепав его по голове. — Я скоро вернусь, а потом займусь целиком и полностью тобой. Зима на улице колола по щекам и носу, до которых шарф, временно прятавший лицо Хэддока, не доставал. Если бы на дорогах лежал снег или был гололёд, то гонок бы точно не было, что срывало работу как полиции, так и заказчикам, но сегодня дороги были сухие и чистые, снега не наблюдалось второй месяц, так что об отмене ещё одного способа неплохо заработать речи и не шло. На него, Ночную Фурию, ставили огромные деньги и всегда побеждали. Проезжая по каким-то левым и никому неизвестным улочкам спальных районов, Уиллу жутко хотелось снять шлем, подставить лицо морозному воздуху и почувствовать ветер в волосах, но это могло стоить ему жизни и, ещё хуже, свободы. Он нервно жал на газ, не думая об остановках на красный сигнал светофора, спешил к точке старта, попутно проверяя все необходимые мелочи, вроде количества бензина в баке или более серьёзные мелочи, вроде телефона и бумажника в карманах гоночного костюма. В точке сбора, менявшейся каждую гонку, уже кричали болельщики; девушки в откровенных нарядах проверяли исправность автомобилей и мотоциклов; не очень опрятные мужчины кричали имена гонщиков под громкие ставки стоящих перед ним людей. Где-то в стороне были зачинщики всего этого подпольного развлечения, среди которых Уилл без труда узнал Милу и, будь он проклят, Зака. То, что Торстон-младший тоже крутится в этих кругах, ему однажды разболтала сестрица, но Уилл решил на это внимания не обращать. Закори смотрел в какие-то списки, фыркал и ворчал, ставил какие-то значки на листке и снова переводил взгляд на собирающихся гонщиков и их команд поддержки. У Хэддока как таковой не было – необходимость поддержания статуса невидимки и загадки, но Мила точно была его единственной настоящей поддержкой на всех гонках. Хотя бы потому, что именно Милана привела его в подпольный мир, за которым его отец охотится уже много лет. Организаторы уже во всю кричали правила игры, систему объявления победителей и передачи денег в случае победы и поражения, имена участников – просто показывали рукой на гонщика под бурные крики. Уилл до сих пор поражался, как эти идиоты сами себя не выдали с таким шумом, потом вспоминал, что в район, где обычно начинались гонки, копы заезжать сильно не рисковали. Дальше от импровизированных ведущих шла информация про следующую гонку, которую обещали в воскресенье, после они позвали какую-то девицу с двумя флагами. Образ девушки напомнил о Формуле-1, но лишь флагами и откровенным для такого холода костюма. Буквально за три секунды она опустила флаги, объявляя о старте гонки, после чего вновь где-то скрылась погреться. Задачей Уилла было просто доехать до финала, промчавшись под двести километров в час мимо толпы и уехать обратно в сторону гаража, пока за ним не началась более серьёзная слежка, чем бессмысленные попытки полиции поймать мотоцикл. Зеленые полосы светились режущим глаз ионом от подсветок баров и ночных клубов по дороге, отчего гонщик сделал вывод, что сегодня их заставили гонять не где-то там, а по самым модным молодежным улицам; мимо точек, откуда пьяные подростки могут вывалиться из окна в обнимку с выпивкой. Признаться, мерзкое место, но отличная точка сбора золотой молодёжи и гонщиков, вроде них. Трое ехали позади Уилла, двое перед ним, где были остальные – он не знал. Руль мотоцикла парень сжимал сильнее, давя на газ и иногда смотря на стрелку спидометра, выводящую почти что двести десять и больше. Ночная фурия, его шедевр и гордость, могла развить скорость и до трехста, но сам Уилл боялся такого, боялся за свою жизнь и когда-то поклялся, что так рисковать не станет. Ещё один позади, перед ним лишь гоночный мерс, нахально виляющий с полосы на встречную и обратно. При таком раскладе и скорости Уилла обогнать спорткар было просто нереально, потому включать приходилось не свои таланты и способности, а мозги. Оглядываясь по сторонам, парень выискивал какой-нибудь уголок, куда можно было бы срезать и обогнать автомобиль, не съезжая с трассы. Такими трюками парень предпочитал не пользоваться, но сейчас не было выбора: в гонке на первое место встаёт победа, на второе – безопасность, на третье же уходил здравый смысл; последнее рекомендовалось оставлять на экстренные ситуации. Заметив подходящую арку, выводящую в двор с подобными дорогами, Уилл срезал туда, выехав с асфальта на брусчатку, отчего скорость пришлось резко сбросить, чтобы не свалиться от резкой смены покрытия. Думать приходилось ещё быстрее, чем стрелка спидометра выводила цифру сто двадцать, а потом сто и восемьдесят; Уилл резко повернул влево, вылетая из арки и едва успевая свернуть на дорогу, оставляя за собой долгий черный след от шин. В стекле шлема отражались все те же неоновые вывески с самыми причудливыми и дурацкими названиями для баров, по улицам уже шатались дети богачей с обнимку с девушками по вызову, какие-то излишне элитные барышни сажались в красивые дорогие автомобили, что повезут их домой. Хэддок ненавидел эту часть города, прогнившую отовсюду: что из самых подвалов, что из самых высоток. Морщась от отвращения, он снова зажал газ, позволяя своему верному мотоциклу набирать скорость. Стрелка опасно показывала двести пятьдесят, когда мотоцикл пронёсся мимо клетчатого длинного флага, оповещавшего о том, что все закончилось. Вокруг орали люди, многие о том, что их деньги вернуться обратно, а Уилл просто сбавил немного скорость, чтобы украдкой оглянуть толпу. Позади послышались мигалки, сердце вновь пропустило один удар (как и каждый чертов раз), и стритрейсер снова нажал на газ, тут же сворачивая на более нелюдимую улицу. Сзади он слышал уже и не мигалки, а голос собственного отца, кричащего о необходимости отловить эту "тварь, выбравшуюся из глубин ада". Хэддок уже давно не воспринимал такие оскорбления в свой адрес, просто смутно осознавал, что однажды отец поймёт, кто прячется под шлемом, а он выплюнет это все ему в лицо в таким ядом и сарказмом, с каким ещё никогда ни с кем не говорил. Четыре поворота, переулок, двор со статуей какого-то там правителя по счёту, ещё одна длинная улица, магазин, в который Уилл бегает по выходным, вот мастерская дяди Пита и, убедившись, что полиция заглохла вдалеке, гараж, откуда гонщик уже пешком, со своими вещами по холодной улице, рассматривая тёплые огни ночного города, возвращался домой. В памяти начали всплывать короткие воспоминания, как мимо кто-то прошёл, едва касаясь плечом плеча парня, а волосы точно ударили по щеке. Уилльям остановился, обернулся и опешил: вперед, не замечая никого и ничего, быстрым шагом шла сама Хофферсон. О том, откуда она могла так бежать, он думал уже в квартире с Беззубиком под боком и под довольную болтовню об очередной победе Миланы, утверждавшей, что эта была последняя гонка лишь на сейчас.