Ты теперь мой питомец

Когда я открыл дверь в его комнату, то буквально застыл на месте, широко распахнув глаза... Испуг, смятение, шок, в какой-то степени и радость – все эти чувства захлестнули меня разом. На полу лежал обнажённый Коля, не кот, а человек! «Коля?..», - доносилось из глубины сознания. В первые несколько секунд мне просто не верилось, казалось, что это лишь сладкая иллюзия, наваждение... Но стоило приглядеться чуть повнимательнее, как мне стало ясно, что Николаю плохо. Он был весь в поту, и его бил озноб, хвост был подогнут под себя, уши прижаты, а на лице была гримаса боли. Сердце вновь забилось сильнее от страха, казалось, что я тоже почувствовал его страдания, его агонию. Тут же придя в себя и подскочив к Коле, я попытался поднять его, ухватив под руки, чтобы положить на диван. Но стоило мне подтянуть Николая, как он издал сдавленный стон и только сильнее сжался, а на его глазах блеснули капли слез. Страх причинить ему вред заглушал разум. На секунду я даже отпрянул. - Прости! Что с тобой?! Где больно, - мой голос дрожал, а взгляд скользил по содрогающемуся влажному телу. «Что делать!?», - этот вопрос, не переставая, клокотал в моей голове. Но надо было что-то придумать, помочь, прекратить его муку! В течение последующих пяти минут я растерянно метался по квартире в поисках обезболивающего. Не помню, что и где было, и как я нашел, но когда я вернулся, Коля все так же лежал возле окна. Упав на колени рядом с ним, не смотря на то, что каждое движение причиняло Николаю боль, мне пришлось посадить его так, чтобы он смог выпить таблетки. Коля пытался оттолкнуть меня, отвернуться и пресечь все попытки движения, но я буквально железной хваткой удерживал его, заставляя принимать лекарства. Было видно, насколько это болезненно... От происходящего мое сердце рвалось на куски, словно под натиском чьих-то цепких когтей. Не знаю, ради себя или ради него, но я прижал Колю к себе, стараясь унять эти пугающие чувства. Я ощущал, как его лоб буквально пылал, в то время как руки казались просто ледяными. - Все хорошо, все пройдет, потерпи немного. Я здесь, и с тобой все будет в порядке... – этими словами я, наверное, успокаивал нас обоих. Пока боль Коли унималась, я крепко прижимал его к себе, проводил по волосам, целовал в шею, плечи, голову, не выпуская из объятий. И... я плакал? Да, даже не заметил, когда начал. Слезы, одна за одной, просто сами начали катиться по щекам... Вскоре Коля заснул прямо у меня на руках, наверное, он был сильно измотан произошедшим. Тревожить его я боялся, так что решил просто постелить ему прямо на полу. Подушка, вместо матраса - два одеяла, обернутые простыней, и еще два пледа, чтобы согреть его – это все, что я мог сделать для Николая. Он дремал, как ни в чем не бывало, тихо посапывая, пока я сжимал его ладонь. Тишина в квартире и напускное спокойствие на моем лице... А на самом деле, в душе все еще царил сумбур из противоречий. Прошло где-то полтора часа, и за окном стали сгущаться сумерки, а комната все сильнее погружалась во мрак. Мои ноги стали затекать от сидения на одном месте, но Коля все еще мирно спал, прижимаясь к моей руке. «Действие лекарства может скоро закончится, надо принести еще таблеток и градусник, компресс тоже не повредит», - словно в тумане, думал я. Но стоило мне привстать, как я почувствовал, что Колина хватка, все еще слабая, крепче сжала мою кисть. Без очков и в темноте было бы сложно разглядеть едва приоткрытые глаза, но их радужка отчего-то испускала бледно-зеленое свечение и почти незаметно переливалась. Это не вызывало ужаса или опасения, скорее, казалось странным и немного чарующим, завораживающим. - Привет, Саш, - устало, но счастливо улыбаясь, тихо произнес Коля. В ответ на это, в моей душе словно что-то ожило, и облегченно выдохнув, я просиял в ответ: - Привет, ты как себя чувствуешь? - Хех, уже лучше. Тебе спасибо, - почти шёпотом хрипло говорил он. Казалось, Коля радовался от всего сердца, и ничто не могло бы это изменить. Но уже спустя несколько секунд, его выражение лица переменилось. Только что беззаботное, оно стало серьезным и недовольным, глаза начали поблескивать ярче, а на переносице появились морщинки. Он крепче сжал мою ладонь и буквально вонзил в меня свой, слегка пугающий или, правильней сказать, волнующий взгляд. Коля был явно чем-то расстроен. - Что такое? - чуть встревоженно спросил я. - Что это за Таня? – Коля даже не пытался скрыть отвращение в голосе. Я был немного шокирован таким неожиданным вопросом. Прокрутив в памяти приход Танюши, я невольно вспомнил эпизоды первого визита Вики и Сергея, а так же Люды и Лены, после чего вывел некую закономерность. Стоит кому-либо наведаться ко мне в гости, будь то знакомые, друзья или коллеги, после их ухода Коля начинает себя вести агрессивней... Проанализировав все эти эпизоды, я тоже изменился в лице, а точнее, приоткрыв рот в легком шоке и смятении, уставился на Колю. «Мне это только кажется, или он ревнует?..», - сам не до конца веря в это, думал я, поскольку других версий на ум не приходило. У меня начался ненавязчивый приступ смеха от такого развития событий, на что Коля, явно смутившись из-за моей реакции, стал удивленно хлопать глазами. - Что в этом смешного? – как-то обиженно возмутился он. - Коль, ты что, ревнуешь? – с сарказмом вопросил я, даже не ожидая подобного ответа. - Естественно! А что еще прикажешь делать, если ты со всеми подряд, да, собственно, как и с тобой все, воркуешь? От этой новости я выпал в нерастворимый осадок и уже не смеялся. – Мог бы и раньше заметить... – чуть более спокойно процедил Николай. Это одновременно и смешило и удивляло меня. Но, оно и к лучшему. Та напряжённость и волнение, словно по мановению волшебной палочки, испарилось. Мы, как прежде, непринужденно болтали, я слышал такой родной и близкий моему сердцу голос, по которому уже успел истосковаться за последние семь дней. Неужели прошла лишь неделя? Для меня это время тянулось невообразимо долго... Порой мне даже казалось, что секунды в стенах этой квартиры застыли для нас обоих. Серые дни протекали, словно в полусумрачном вакууме, казалось, что жизнь утратила свои краски. Но теперь, я, словно по новой, начал дышать. - Ну, прости меня. Теперь я буду внимательнее, - сказал я, и, нагнувшись нежно, но настойчиво, поцеловал Колю. Изумрудные блики в его глазах вспыхнули ярче и заметались, словно искры от бенгальских огней. Уже через секунду я чувствовал его горячий язык у себя во рту, ощущал жадную, пылкую настойчивость этих губ, по которым я так изголодался. Колины руки, еще слабые, но нежные, скользнули под мой свитер. Они ласкали мою спину, блуждая вдоль позвоночника и обводя лопатки, заставляя меня слегка выгибаться, трепетать и прижиматься к его обнажённому телу. Сладкая истома и дрожь, вызванная жаждой близости, охватывала нас, затмевая рассудок. Теперь полностью осознанно я сам подавался ему навстречу, отвечая еще большим жаром. Наше дыхание становилось все более громким и прерывистым, перерастая в сдавленные стоны. Все происходило как-то спонтанно и дико. Этот животный инстинкт и страсть просто вытесняли все мысли, заставляя слиться воедино. По нашим телам бежали мурашки от удовольствия и желания. Я зарывался своими пальцами в белесые волосы моего любимого, проводил горячими от возбуждения ладонями по его скулам, шее и тяжело вздымающейся груди. И вот уже я нависал над Колей, терся об него своим пахом, не прерывая наших поцелуев. Я впервые желал этого с такой неистовой, необузданной страстью. Отстранившись от его губ и оголенного торса, всего на несколько секунд, я попытался стянуть с себя так раздражавший меня свитер, но Николай тут же резким рывком подался вслед за мной, не желая терпеть. Но вдруг Коля рухнул обратно, прогнувшись и прикусив собственное запястье от боли, издав резкий, глухой стон. В этот момент я словно протрезвел ко мне вернулось чувство реальности. Удовольствие и спокойствие сменились паникой. Все вновь повторилось... К тому времени, как приступ закончился, а я постепенно пришел в себя, за окном уже был поздний вечер и только сейчас я заметил, что на улице раздаются взрывы салютов. Народ праздновал Рождество, о котором мы и позабыли. Тем временем в комнате горел свет, а тихо работающий телевизор помогал разрядить ситуацию. Мне же удалось помочь Коле перебраться на диван, и теперь я сидел возле Николая, облокотившись спиной на холодную стену, слегка почесывая его макушку, от чего он едва подергивал ухом. Даже после случившегося и в таком состоянии Коля долго отказывался засыпать, продолжая повторять, что все в порядке и через пару дней он будет как новенький, что мне не стоит так переживать. Он успокаивал меня, как мог, хоть это именно ему пришлось пережить этот кошмар наяву, который мне было страшно даже представить. - Понял. Засыпай давай, – устало отвечал я. - Нет! Пока не поцелуешь, даже не подумаю! – в Колином голосе слышалось наигранно-детское бунтарство и эгоизм. Он снова улыбался и валял дурака, пытаясь скрыть свою дремоту. Расстраивать и разочаровывать его мне не хотелось, так что я, как можно более нежно, приложился к его губам. Но в ответ меня встретила пара недовольных и возмущенных глаз: - Ты что, решил поиграть со мной в «Дочки-матери»? – обиженно буркнул он. В ответ я лишь усмехнулся и уже уверенно поцеловал его теплые губы. Наш поцелуй длился всего несколько секунд, но был прерван шумным лиловым залпом, просиявшим чуть ли не перед нашим балконом. Я почти не испугался, лишь слегка вздрогнул, а вот Колю словно прошиб электрошок. Он резко обернулся на этот звук, при этом по нему прокатилась волна мурашек, а округлый зрачок тут же приобрел форму веретена. Это было неудивительно. Пережить такой стресс и не травмировать психику, было бы, по крайней мере, странно. - Коль, кстати, у меня ведь для тебя сюрприз есть! – нарушил я возникшее напряжение, на что он тут же пришел в себя. – Сегодня же Рождество, я сейчас! – подскочив с кровати, я быстрым шагом пошел в свою комнату, где собственно и лежали заготовленные подарки, среди которых был и Колин. Вернувшись обратно с увесистым фиолетовым пакетом в руке, я сел обратно на диван и начал показ презентов. - Честно говоря, не знал, что тебе подарить... В общем, решил быть практичным, - я принялся выкладывать поочередно все на кровать. - Вот набор для душа, тут гель, мыло, шампунь, все с ароматом морской свежести, еще полотенце и в довесок зубная щетка, прозапас. Ну, а тут домашний набор: тапки, носки, футболки и домашние джинсы, выбирал не очень длинные, по колено, чтобы удобно было. Надеюсь, все подойдет. Вот как-то так скромненько, - закончил я свою тираду, слегка пожав плечами. Все то время, пока я разбирал свертки, Коля с довольной улыбкой смотрел на меня , беря подарки в руки, чтобы рассмотреть их получше и понюхать. - Мне нравится. Слушай, Саш, а мне же теперь нельзя лишний раз двигаться, да? – произнес он это с плохо скрываемой радостью в голосе, причина которой была мне не ясна. Я насторожился, ожидая подвоха. – Ты же будешь помогать мне мыться? – после этой фразы его широкая улыбка с оголившимися клыками приобрела хищнический оттенок, а от взгляда стало казаться, что меня хотят либо съесть, либо изнасиловать, а может все и по очереди. После чего его ладонь в аккурат легла мне на ягодицы. К моим щекам и ушам мгновенно прилила кровь. Уж не знаю, покраснел ли я, но было стыдно, в особенности за мой ответ: - Конечно, буду, куда ж деваться-то, - булькнул я, смущенно прикрывая лицо ладонью. - Ха-ха-ха, - захохотал вечно озабоченный кот. – Что в мире ни делается, все - к лучшему! Может и хорошо, что все так вышло?! – продолжал нагловато смеяться он, в то время, как мне было не до смеха. - Совсем дурак? Ладно, все! Подарки мы с тобой посмотрели, пора на горшок и в люльку! – недовольно скомандовал я, собирая разбросанные по дивану пузырьки и упаковки. - Хорошо... только ты спишь со мной, - в Коле не переставал бушевать энтузиазм пятнадцатилетнего капризного мальчика-переростка. - А когда было иначе? – с толикой иронии спросил я. После чего, словно случайно, я навис над Николаем, якобы забрать тюбик пасты, который Коля кинул на подушку, а сам поцеловал его все еще ухмыляющиеся губы, от чего он слегка оторопел. Затем все с той же безмятежностью я продолжил ликвидацию легкого беспорядка. В итоге с дивана все было убрано, бра уже был погашен, а мы с Колей лежали обнявшись. Но если он был в царстве Морфея и видел десятый сон, то мне не давали сомкнуть глаз дурные мысли о нашем будущем и настоящем. Я рассуждал о том, что, возможно, Николай никогда не сможет нормально ходить и его жизнь превратится в сущий Ад. Думал, как мне надо будет за ним постоянно ухаживать и поддерживать, думал, что, возможно, мы рано или поздно отдалимся или же вовсе возненавидим друг друга... Все это пугало, но я четко понимал, насколько реальным и неизбежным может оказаться этот сценарий. Иногда в голову начинали навязчиво лезть кадры событий недельной давности. Напоминали они слегка размытую киноленту, на которой было видно, с чего все началось и чем закончилось... Может я последний подлец и эгоист, но во мне просыпалось тяжелое и злое чувство, которое вырывалось наружу из самых глубин черным жгучими языками пламени, как только я думал о Сергее, словно это была его вина. Мне казалось, что если бы он не позвал нас посмотреть на эту чертову батарею, ничего бы не случилось!.. Может, так оно и было... Но одновременно я осознавал: случившееся не его вина, а чистое стечение обстоятельств. От таких мыслей я начинал ненавидеть и самого себя. Теперь с наступлением ночи все, что угнетало меня в последнее время, вернулось и накатило с новой силой. Мою грудь и горло словно сдавливал кто-то невидимый, не давая вздохнуть и сглотнуть, казалось, я вот-вот задохнусь. Глаза наполнялись слезами горечи, но я не плакал, не имел права. Ведь если бы Коля проснулся, то я только вызвал бы в нем ненужные волнения. Так прошло еще где-то часа два, но сон никак не шел, хотя тело меня уже не слушалось, и даже мысли начинали путаться, утекая в непонятное русло. Вглядываясь в черную мглу, я уже видел красные и синие плавающие точки, вырисовывающие какие-то странные узоры. Что это такое, я не понимал, хоть и видел их с детства. Звуки монотонного дыхания моего любимого действовали на меня удивительно успокаивающе. Когда и как я провалился в сон, непонятно...