Лучше быть каракатицей

День идет не так с самого начала, заказчики словно соревнуются между собой за право предъявить самое идиотское требование, и если бы глупость или некомпетентность входили в список олимпийских дисциплин, то Лео еще до обеда успел бы набрать японскую сборную. Он не выспался, и раздражение начинает прорываться наружу. Кофе-брейк спасает: закрыв глаза, Лео отхлебывает понемножку и снова воскрешает в памяти давнюю игру, в которую играл всю старшую школу. Суть ее заключалась в том, чтобы не обращать внимания на внешние факторы и добиваться цели. Каждый разговор как мини-квест, каждая успешная попытка – левел-ап. Ничто не выведет из себя, если рассматривать оппонентов как неодушевленные препятствия, управляемые абстрактным искусственным интеллектом. Даже Сей говорил, что восхищается его самообладанием, и, наверное, единственный знал, чего это стоило самому Лео. Успокоившись, он звонит Ханамии. Голос у того сонный, он даже не язвит, когда Лео говорит, что не придет ночевать, просто говорит, что закажет пиццу, раз холодильник пустой, и дает отбой. К концу рабочего дня квест пройден успешно, даже с бонусом от одного симпатичного пресс-секретаря, который с таким многозначительным видом протянул свою визитку, что Лео с трудом сдержал улыбку. Усталость наваливается в машине, и пару минут он просто сидит, уткнувшись лбом в сложенные на руле руки. Мелькает мысль заехать купить что-нибудь к ужину, но к черту, он слишком устал, а Джун достаточно хозяйственный, чтобы позаботиться о еде самостоятельно. Джун. Ох, Джун! При мысли о том, что они будут делать сегодняшней ночью, усталость отступает под натиском возбуждения. Слишком долго не виделись, как же хочется… Звоня в дверь, Лео держит перед собой сверток с одеждой, чтобы скрыть возбуждение, и мысленно уже зажимает Джуна в прихожей, но тот не дается даже поцеловать, только коротко кивает и сразу же уходит вглубь дома, вместо приветствия бросив: – Теппей пришел. Ну зашибись! Прежде чем пойти за Джунпеем, приходится сделать несколько глубоких вдохов: если сейчас не успокоиться, то точно будет скандал. Киеши не виноват, что связался с Ханамией, но у того вывих плеча, а у Лео, судя по всему, – второй испорченный вечер подряд, ведь он очень рассчитывал побыть сегодня с Хьюгой наедине. Может, удастся выпроводить Киеши по-быстрому? Наплести что-нибудь и отправить мириться с Ханамией, а самим заняться делом? Лео с укором смотрит на себя в зеркало, вспоминая искаженное от боли бледное лицо. Какое там мириться… Черт. Вздохнув, в том числе и из-за глубоких теней под глазами, он идет на кухню. Стол, за которым сейчас сидит Киеши, немного поднимает настроение. Это вообще одно из любимых воспоминаний Лео – как они с Джунпеем его покупали. Тогда тот еще встречался с Айдой, но у нее были срочные дела, и Джун позвал его на помощь. Конечно, Лео не мог отказать, он же не был девушкой Джуна, чтоб вечно находить какие-то отговорки! Это было незабываемо: целый вечер они провели перед монитором, Джун – рассматривая модели, Лео – приобняв его и млея от близости. Тогда казалось, что эти будто бы случайные прикосновения – самое большее, на что он может рассчитывать. На следующий день они поехали посмотреть на выбранный стол, и там их снова приняли за пару, а Джун даже не стал протестовать и не оборвал его после двусмысленной шуточки… В груди собирается тепло. Как же ему повезло, ведь совсем недавно о том, чтобы начать встречаться с Хьюгой Джунпеем он не мог и мечтать! Раздражение рассеивается. Ладно уж, он потерпит. – Привет, – улыбается Лео. – Что с ним? – тут же вскидывается Киеши. – Э-э… привет, извини. Волнуется? Это хорошо. – Теперь все более-менее в норме, – строго говорит он и веско добавляет: – Повезло, что обошлось только вывихом, без перелома. – Вы что, подрались? – разливавший вино Джун чуть не роняет бутылку. – Ты не сказал, что все так серьезно, я подумал, он снова что-то выкинул… и все… – Он Ханамии плечо выбил. – Лео вздыхает: – Киеши, я все понимаю, он тот еще мудак временами, но ты бы его видел сейчас… – Так ему и надо! – горячо вмешивается Джун. – Заслужил! Я бы эту сволочь… – Джун! Перестань, – просит Лео. Киеши опускает голову. – Я никого всерьез не бил… никогда, ни разу в жизни. Бабушка говорила, что проблему кулаками не решить, я ей обещал, что не буду драться. Но когда Макото начал меня сравнивать… с тем парнем, прямо так, в процессе, рассуждать, кто из нас в чем лучше, я… – Его голос становится тише и глуше: – Я знал, что он хочет отомстить, но все равно словно обезумел. Думал, что понимаю. В конце концов, у него было на это право. Я убеждал себя, что теперь он остановится и простит, но Макото не такой, ему мало вогнать в тело нож, надо еще и провернуть, чтоб надежнее. И я сорвался. Хорошо, что в одеяле запутался, а то, наверное, убил бы его. Он шарахнулся, врезался в стену – я его не бил, Лео! Хотя и очень хотел. Что угодно сделал бы, лишь бы он замолчал. – Ну, поднимите руки те, кому никогда не хотелось придушить Ханамию, – с нервным смешком говорит Лео. – Я тут точно пас. Ладно, будем считать, что все обошлось, он поправится. – Я, наверное, слишком много выпил, – снова подает голос Джун, – но вообще не понимаю, о чем вы говорите. Какой еще парень? И за что тебя прощать, Теппей? За излишнюю дурость, что связался с этим говнюком? Лео ахает от внезапной догадки: – Подожди… Ты ему что, тоже изменял?! Киеши отрицательно мотает головой, а Джун давится вином. – Он еще и налево бегает?! Боже, Теппей, да что ты в нем нашел?! Другого такого же мерзкого, подлого… – Джун… – Что? Сам ты тоже хорош! От Ханамии у тебя сплошные проблемы, а еще друг называется! Что вы оба с ним носитесь, неужели не видите, каков он на самом деле?! Больной урод, только и мечтает, как кому-нибудь жизнь испоганить! – Джунпей, замолчи. Джун в поисках поддержки переводит взгляд на него, но Лео согласен с Киеши. Да, Ханамия далек от идеала, но все равно его друг. Зло фыркнув, Джун встает: – Пойду постелю тебе в гостевой, – говорит он Киеши. – Мне иногда кажется, что Ханамия колдун. Кроме приворота не вижу другой причины его защищать. Окажись любой из вас на краю обрыва, он бы в спину подтолкнул, еще и посмеялся, а вы за него рубашки на груди рвете. Не понимаю… Когда он уходит, они с Киеши переглядываются и вздыхают. Джун, конечно, в чем-то прав насчет Ханамии, но он еще многого не знает о самом Лео. – Не обижайся на него, он за тебя переживает. – Да все нормально, – Киеши допивает вино и со стуком опускает маленький стаканчик на стол. – Ты лучше скажи, что мне делать с Макото, – с тоской говорит он и тут же продолжает, не дожидаясь ответа: – Знаешь, когда все начиналось, мне и в голову не приходило, что это может быть надолго. Так, думал, потрахаемся и разбежимся к обоюдному удовольствию, я же не очень по парням-то… Просто попробовать, он умеет уговаривать, ты же знаешь, – Киеши усмехается. – И ничего серьезного. Джунпей меня всегда ругал за легкомыслие, безалаберным придурком называл, – оглянувшись на дверь, тихо говорит он, – но мне не хотелось постоянных отношений. Куда спешить, да? Успеется же. И еще… я… ну, мне нравится, чтобы… блин! – Киеши заливается румянцем, а потом с лукавой улыбкой поднимает взгляд: – Не люблю сдерживаться в постели. – Вот как ты девчонок клеишь! Что ж, действенно, даже меня пробрало, – он смеется. – А жена и дети – это же совсем другое. Когда Джунпей планировал, как… – Киеши неловко осекается, и Лео становится не до смеха. – Извини, я не хотел об этом упоминать. – Ничего страшного. Джун не раз вслух прикидывал, что бы такое сделать, чтобы его предложение руки и сердца запомнилось как самое романтичное в мире. Каждый вечер после этого был непоправимо испорчен. Лео снова напоминает себе, что Айда в прошлом, и уже тверже произносит: – Все нормально. Так что там с твоей будущей женой? – Не знаю… Я был уверен, что максимум того, что у меня получится с Макото – короткий романчик на пару месяцев. У нас не было ничего общего, мы хоть и сблизились немного, когда он перевелся в мой отдел, но от жизни хотели абсолютно разного. Я думал, что он потеряет интерес сразу, как только мы вылезем из койки, а потом заметил, как он на меня смотрит. – Он тогда сам на себя был не похож. Я его таким никогда не видел. – Да? – Киеши задумчиво крутит в руках стаканчик. – Вот как… Я думал, что он просто изменился с годами, повзрослел… – Ты сделал ему очень больно, когда бросил. Киеши сжался: – Я хотел как лучше! Чувствовал, что происходит что-то не то, Макото стал мягче, спокойнее, а я тогда считал, что мне это не нужно, и решил все прекратить, пока дело не зашло слишком далеко. Знаешь, когда я ему сказал, что лучше нам разбежаться, он так посмотрел… Мне страшно стало, захотелось все отыграть, списать на неудачную шутку, он бы взбесился, конечно, но быстро бы простил. – Ханамия не прощает. – Нет, он отошел бы, может, сделал бы какую-нибудь гадость, но ничего серьезного, так, его обычные проверки на прочность. Я к ним привык. Лео только головой покачал – с такой нежностью это прозвучало. Оба они с Ханамией были слегка ненормальные, может, поэтому и сошлись. – Поговори с ним. – Он не станет слушать, а даже если и станет… Макото сказал, что он не в первый раз так развлекался, просто я вернулся невовремя. И что одного меня ему мало. – Ты ему веришь? – Я уже и сам не знаю… Лео смущенно откашливается и начинает рассказывать, как Ханамия к нему приставал, подгадывая время к возвращению Киеши, и именно этот момент выбирает Джун, чтобы вернуться. К несчастью, они слишком поздно его замечают. – Лео! – он вздрагивает от громкого голоса и мысленно обзывает себя идиотом. Они как раз понимающе пересмеивались с Киеши по поводу одного очень умелого рта. Просто замечательно. Лео надеялся, что Джун никогда не узнает об этой странице его биографии, и сам же все выболтал. Превосходно! Покачав головой, Джун разворачивается и уходит. – Джун, подожди! – взглядом извинившись перед Киеши, он торопливо выбирается из-за стола. Ноги кажутся какими-то чересчур длинными, сколько они уже выпили, что он путается в собственных конечностях? Сердитый Джун обнаруживается в спальне. Он вынимает из шкафа полотенца и не торопится оборачиваться, хотя знает, что Лео в комнате. – Прости меня. – За что? – Не знаю, просто прости, – он подходит со спины и утыкается носом Джуну в макушку. Кажется, даже коротко остриженные волоски сейчас топорщатся с осуждением. Он пытается обнять, но Джун сбрасывает его руки. – Этот ублюдок действительно настолько хорош? – Нет, – вообще-то да, но Лео этого и под пытками не признает. Если для того чтобы не поссориться с Джуном, Ханамия должен внезапно разучиться сосать, то Лео готов принести эту жертву. Прости, Киеши. – Я в душ, – хмуро бросает Джун и протискивается мимо него в коридор. Лео коротко ругается и возвращается на кухню. – Все в порядке? – спрашивает Киеши. Лео неопределенно пожимает плечами, трет ладонью лоб и подставляет стаканчик. Киеши поглядывает на него. – А у вас с Макото что-то было? – Не-а, глупости сплошные, – отмахивается Лео, зная, что Киеши поймет правильно. С ним вообще легко разговаривать. – У меня же… – он кивает вглубь квартиры, и Киеши хмыкает, отпивая еще глоток. – Мне кажется, вранье все это – про других. Вы же как кролики, куда ему еще кого-то? – Я тоже так думал, пока не увидел его с тем… – Киеши сжимает кулаки. – Никогда такого не испытывал, я вообще не считал себя ревнивым. Но с Макото все по-другому, когда я с ним… Лео, ты не представляешь, что это такое – быть с ним рядом. Лео представляет даже лучше, чем ему хотелось бы, но Киеши надо выговориться, поэтому он просто согласно кивает. – Он ни в чем меры не знает, выжимает все соки, ему вечно мало… Мне казалось, что я поступаю правильно, бросая его, стыдно не было, я был спокоен, пока не увидел его в ресторане. Представляешь, сидим мы в ресторане с Миюки, – это коллега Джунпея, – и вдруг я вижу его в костюме горничной. Идет такой, чепчиком размахивает… Лео засмеялся, представив эту сцену. – А потом он подсел к нам и начал рассказывать о моих предпочтениях. И не врал же, сука, как мы трахались в комнате отдыха, чуть ли не дословно воспроизвел! – У него хорошая память, – вворачивает Лео. – Да, у него вообще много достоинств, – хищно улыбается Киеши. – И я должен был увести ее оттуда или просто оборвать его, хоть что-нибудь сделать, все-таки Миюки очень милая девушка, близкого знакомства с Макото она не заслужила, но я просто сидел и слушал его. И вспоминал. Потом все-таки очнулся, выволок его из зала, пока охрану не позвали, он даже не сопротивлялся, просто назвал меня дураком и ушел. А я извинился перед Миюки, сказал, что ничего у нас не выйдет, и всю ночь о нем думал. Я действительно дурак, знаю, чего он добивается, и все равно не могу устоять. Когда я держу его в руках, когда он бьется подо мной… Лео в панике оглядывается на дверь. – Ладно, я все понял, лишние подробности, – останавливает он разошедшегося Киеши. – Послушай, уже поздно, я с ног валюсь, тебе тоже надо отдохнуть. Вы помиритесь и все у вас будет хорошо, по-другому и быть не может. Киеши улыбается, но совсем не так, как пару минут назад, а мягко и доверчиво. Он трет глаза кулаком, с силой выдыхает. – Кажется, с вином мы перестарались. Бедняга Джунпей! – Ничего, я постараюсь ему… воздать, – подмигивает Лео. Они снова пересмеиваются, пытаются тихо навести порядок, но Киеши опрокидывает стул, и все заканчивается пьяным хохотом. С уборкой придется обождать до утра. Лео заползает на футон к Джуну, пытается обнять, но тот недовольно отмахивается и глубже зарывается в одеяло. Чего он кутается в такую жару? Лео ложится, раскинув руки и ноги, смотрит в потолок и думает о том, как отчаянно ему хочется, чтобы у Киеши с Ханамией все наладилось. Очевидно же, что они жить друг без друга не могут. С этой мыслью он и засыпает.