Сборник фемслэшных драбблов по Гарри Поттеру

      Было уже далеко за полночь, и поместье Патил-холл давно погрузилось в темноту, лишь две его обитательницы не спали. Парвати услышала шорох, а через секунду в её кровать скользнула сестра. Падма посмотрела на близнеца горящими глазами и возбуждённого прошептала: - Смотри, что ещё я нашла на нашем чердаке!       На чердаке поместья, как выяснили девочки 2 месяца назад, было много книжек самого что ни на есть неприличного содержания. Новая книжка, добытая когтевранкой, представляла собой старую, рассыпающуюся в руках брошюрку с огромным изображением немного полной обнажённой девушки на обложке. - Читай! - поторопила Парвати сестру, лишь только та зажгла свечу. И Падма начала читать: - Однажды в тёмном поместье... - девушки лукаво переглянулись, и Падма продолжила: - ...жила была девушка невиданной красоты. Она была сиротой... - сестру перебила Парвати: - Да ну, это не интересно! - отобрала книжку у Падмы и открыла на середине. - ...Девушки прижались друг к другу в любовном экстазе, и Мэрилон ласкала сладкую плоть подруги... - Парвати краем глаза заметила, как рука сестры перемещается по животу всё ниже, к треугольнику волос. - ...Они впились друг другу в уста и не отрывались, пока не достигли вершины одновременно! - почти торжествующе закончила уже довольно сиплым от возбуждения голосом Парвати и вновь посмотрела на сестру. - Слушай, Парвати, мы ведь завтра едем в Хогвартс... - неловко начала Падма и заметно смутилась, - так почему бы нам... - Ты предлагаешь?.. - Парвати всегда понимала сестру с полуслова, и в данный момент ей нравился ход мыслей той. - А почему бы и... - начала было дрожащим от волнения голосом Падма, но Парвати заткнула её поцелуем. Горячие сухие губы индианок соприкоснулись, и Парвати, как более опытная, начала целовать по очереди то нижнюю, то верхнюю губу сестры, изредка облизывая их своим тёмным язычком или покусывая. Падма поставила свечу на тумбочку и обоими руками обхватила голову Парвати, притягивая близнеца к себе и неумело отвечая на поцелуй.       Когда девушки оторвались друг от друга, они были уже сильно возбуждены, их волосы были всклочены, ночные рубашки измяты, а сами сёстры сгорали пока ещё скорее от любопытства, чем от страсти. Первая очнулась Парвати: - Продолжим? - лукаво спросила она. Падме захотелось снова впиться поцелуем в эти сочные тёмные губы, но сестра отстранила её. - Смотри, как надо! - с этими словами Парвати сняла с сестры ночную рубашку, а затем разделась сама. Некоторое время девушки любовались обнажёнными телами друг друга, а потом Парвати принялась за дело. Придвинувшись вплотную к Падме, она внезапно лизнула тёмный сосок на полной груди сестры. - Я всегда хотела такую грудь, как у тебя... - прошептала Парвати и внезапно сомкнула свои белые зубки, причиняя сестре лёгкую боль и сильное наслаждение. Гриффиндорка начала целовать соски когтевранки так же страстно, как и её губы несколько минут назад. Падма выгнулась вперёд, отдавая себя во власть прикосновений сестры, и, уже не стесняясь, в голос застонала. Тогда Парвати с некоторым сожалением оторвалась от груди Падмы и легла на спину, недвусмысленно разведя ноги. Падме не нужно было намекать дважды. Когтевранка жадно впилась в зовущую и уже изрядно намокшую плоть сестры, то едва-едва проводя языком по нежным губкам, то практически просовывая его внутрь сестры. Своими неумелыми движениями Падма доставляла Парвати ещё больше наслаждение, та стонала и выгибалась, закусывая губу практически до крови и иногда сдавленно, но повелительно шепча: "Ещё!" Падма опустила руку себе между ног и начала ласкать себя подобно тому, как её язычок ласкал Парвати.       Гриффиндорка достигла вершины первая. Изогнувшись в сладкой истоме, она не сдерживала стоны, позволяла себе покориться удовольствию, забыть обо всём на свете, кроме нежного язычка сестры, которым та дарила такое мучительное и запретное наслаждение.       В порыве страсти Парвати притянула к себе сестру, даря сладкий и глубокий поцелуй, слизывая собственные соки с пухлых губ когтевранки. Одной рукой гриффиндорка обняла сестру-близнеца за шею, а второй повелительно раздвинула Падме ноги, проникая одним пальцем внутрь неё и заставляя сестру тоже выгнуться в сладкой истоме. Падма громко стонала, испытывая не с чем несравнимое и такое запретное удовольствие; палец Парвати намок от соков сестры.       В изнеможении индианки и будущие семикурсницы опустились на кровать. Падма задула одинокую свечу на прикроватной тумбочке, и комната погрузилась во мрак. Это последняя ночь сестёр дома в этом году, и эту ночь они проведут вместе...