Сборник фемслэшных драбблов по Гарри Поттеру

      Кроны деревья шелестели последней листвой высоко над головой слизеринки. Ночные сумерки сгущались вокруг, и лишь шаги Андромеды глухо отдавались от покрытой старинной каменной плиткой дорожки, да листья изредка шуршали под ногами шестикурсницы.       "Вечером в 21.00 возле старого дуба на дальнем конце озера. Твоя М.П."       И Андромеда пришла. Сердце билось в груди, словно хотело вырваться на свободу и улететь, как те птицы высоко над горизонтом. Поляна была пуста, редкие жёлтые листья плавали на зеркале озера. Слизеринке в голову закралась первая коварная мысль: "Она не придёт. Оно просто подшутила надо мной. Жестоко подшутила!"       Но перед глазами так некстати вставало лицо гриффиндорки, её дерзкие голубые глаза на лице цвета белых лепестков лилии, на лице, обрамлённом огненно-рыжими волосами, струящимися по плечам и спине, как раскалённая лава из жерла вулкана. Лава, сжигающая всё на своём пути, как воспламенила и сердце слизеринки, заставила юную душу мучаться днём от осознания этой такой запретной любви, а ночью - от снов, дарящих мимолетное счастье, и от рассветов, безжалостно его отнимающих.       Как назло, вместо того, чтобы развернуться и уйти прочь, Андромеда застыла месте, снова и снова мучая себя картинами тела Молли, её полных бедер, таких притягательных, пышной груди, тонкой шеи, на которой хотелось оставлять засосы...       Внезапно Андромеда погрузилась в темноту. Последним, что она увидела, был шарф в красно-жёлтую полоску, нежно повязанный на глаза такими милыми руками... Пульс участился, воздух вокруг словно потеплел от близости желанного тела.       Молли ласково приобняла дрожащую от волнения, любопытства и страсти слизеринку, взяла её холодную руку с длинными аристократичными пальцами и тихо шепнула на ухо Андромеды, заставляя ту содрогнуться от такой близости: "Иди за мной!"       Андромеда покорилась. Она готова была выполнить сейчас любое желание гриффиндорки, готова была умереть, лишь бы услышать те заветные слова, которые Молли говорила ей каждую ночь... во сне!       Слизеринка не помнила, сколько она шла вслепую, взяв за руку возлюбленную. Мгновения соприкосновений дрожащих пальцев с нежной пухлой рукой Молли растягивались для Андромеды в часы и при этом пролетали со скоростью света.       Наконец рыжеволосая остановилась и медленно обошла слизеринку с боку, как бы невзначай задев ту бедром, сорвав с губ Андромеды стон, показавшийся таким запредельно громким в этой звенящей тишине.       Гриффиндорский шарф упал на пол, и Андромеда, не сдержавшись, ахнула от восторга, увидев мистическую, поистине волшебную красоту этого места. Сквозь куски старого разбитого стекла, опутывая тяжёлые горшки, ввысь стремились растения. Причудливо извивающиеся лианы с гигантскими алыми и пурпурными цветами, кусты роз, белых, малиновых, бордовых, алых, лимонно-желтых, раскинулись по всей площади заброшенных теплиц. У самых ног росли мелкие робкие цветы, от этого не менее прекрасные. Роскошные тигровые лилии соседствовали с колючими цветущими кактусами, обитателями пустынь, зубастой геранью и еще какими-то совсем экзотическими растениями с изящными лиловыми лепестками и ослепительно белыми цветами.       В сумерках это место казалось таким прекрасным и загадочным, что Андромеда на миг забыла о той, которая привела её сюда, но лишь на миг. Слизеринка обернулась, её шоколадные глаза столкнулись с пронзительно-голубым взглядом Молли, и шестикурсница забыла обо всём. Молли подошла ближе и опустила руку Андромеде на талию, придвинулась ближе, недвусмысленно облизав свои тонкие губы. Слизеринка раскрыла губы и покорно откинула голову назад, подставляя свой рот, лицо и шею под поцелуи. Рыжеволосая очертила чувственные губы шатенки своим язычком, затем осторожно дотронулась до них губами, мечась между желанием растянуть удовольствие и настойчивой необходимостью овладеть влюблённой слизеринкой прямо сейчас. Андромеда неуверенно ответила на поцелуй, закусывая влажные губы партнёрши, чуть оттягивая их, а потом впиваясь со всей страстью, которой её наделило то прекрасное чувство, именуемое любовью. Молли отвечала тем же, она вцепилась одной рукой в тёмно-каштановые волосы Андромеды, а другой скользила по её спине, опускаясь изредка всё ниже.       Девушки отстранились друг от друга лишь для того, что бы снять ненужные мантии и жилетки, гриффиндорке и слизеринке и так было уже очень тепло. Молли принялась расстёгивать мелкий жемчуг пуговиц на рубашке Андромеды, та перебирала вспотевшими пальцами огненные волосы возлюбленной, тяжело дыша и жадно хватая ртом ночной воздух, подставляла своё лицо под легкий ветерок, колыхавший величественные листья сиреневых в темноте папоротников. Ветерок охлаждал разгоряченное лицо девушки, но только не её сердце, которое пылало от такой запретной, но от этого не менее желанной близости...       Молли и Андромеда стояли обнажёнными друг напротив друга, жадно вбирая глазами прелесть юных тел. Молли не выдержала первая. Повалив Андромеду прямо на груду одежды, она стала целовать партнёршу везде, где можно и особенно где нельзя. Прикосновениями разгорячённых губ к напрягшимся соскам Молли срывала с губ слизеринки бесстыдные стоны. Сон происходил наяву, и мысли Андромеды путались, а тело покорялось желанию, чувственно реагировало на малейшие прикосновения умелых пальцев гриффиндорки к мочкам ушей, нежной шее, небольшим грудям и между ног. Молли исследовала каждый сантиметр тела партнерши, наслаждаясь этими вскриками, когда гриффиндорка прикусывала нежную кожу, а затем властно ласкала губами, оставляя засосы на шее, груди, животе, бёдрах Андромеды.       Шатенка вцепилась в прекрасные густые волосы гриффиндорки и притянула её к себе, вновь целуя эти губы, подобные нежнейшим лепесткам алой розы, такой, чей аромат витал в теплицах.       Молли села своим бёдрами на бедра слизеринки и принялась двигаться, тереться о промежность Андромеды, уже увлажнённую сладкими соками. Слизеринка поймала напрягшийся от возбуждения сосок семикурсницы и принялась посасывать его, теребя языком или слегка оттягивая губами. Внезапно все мышцы тела Андромеды напряглись, по телу прошла мучительно-сладкая судорога, и внутри взорвалось таившееся там уже давно удовольствие. Взорвалось, наполняя все тело раскалённой лавой наслаждения, заставляя чуть ли не рычать и исступлённо выкрикивать лишь одно только имя: "Молли!"       Гриффиндорка достигла вершины почти одновременно с Андромедой. В порыве удовольствия она прикусила мочку уха Андромеды, заставляя слизеринку застонать ещё больше, и слизнула выступившую каплю крови, солоноватую на вкус.       ...Уже совсем стемнело. Холодный ночной ветерок гулях по верху деревьев и изредка залетал в теплицы, охлаждая разгорячённые тела девушек...       В изнеможении Молли откинулась было на холодный камень пола, но тут же встала и принялась спешно одеваться, всё ещё хрипло дыша и стараясь не смотреть на слизеринку. Секунды тянулись мучительно долго, а Молли, хоть убей, не знала, что сказать.       Тяжёлое молчание нарушила Андромеда: - Мы ведь ещё увидимся? - спросила она с отчаянной надеждой, а Молли взглянула ей в глаза, вдруг тепло улыбнулась и прошептала: - Завтра вечером в 21.00 возле старого дуба на дальнем конце озера.       А воздух был по-прежнему наполнен ароматом роз, лилий и прочих цветов, но теперь к нему добавился ещё какой-то запах, похожий на нежное веяние ранней весны, мяты и мёда. Быть может, так пахнет счастье?