Breathless

      Трис стоит перед зеркалом и маниакальным взглядом исследует себя. Ее взгляд безумен, как у волка. Она — волчица, потерявшая себя. Внутри нее черная бездна, возникшая так же неожиданно, как и безумие. Трис думает, что действительно сошла с ума. Она потеряна, разбита и полностью лишена всяких целей. Она знает, что стоит на месте. Одна точка. Мертвая точка. Неужели сумасшествие приходит таким образом? Сначала влечет за собой легкую грусть, а затем невосполнимую ничем тоску. А дальше еще хуже...       Она смотрит на себя и не узнает. Когда она стала такой? Когда потеряла все, к чему так сильно стремилась? Беатрис знает, когда это случилось, но всеми силами заставляет свой разум лгать, чтобы сердце не узнало правды. Это настолько глупо и так по-детски, думает она. Казалось, что забвение вовсе не настигнет ее. Ведь это сказки... Не так ли?        Беатрис думала, что это сказки, но это быль, которая зовется жизнью. Да жизнь ли это? Она так не думает. В зеркале отражается хрупкая девушка с бледным до ужаса лицом. Ее волосы неряшливо лежат на плечах, они будто скомканы и пережеваны, но Трис плевать. Теперь плевать.       Она потеряла всех своих близких. У нее никого нет. Она одна. И эта чертова мысль до дыр проедает мозг, будто подкрадываясь еще глубже, но дальше уже некуда. Она впустила в сердце темноту, очернила свою душу. Назад пути нет, только в ад. Хотя Трис сомневается, что ее там примут. Она до боли хочет уснуть. Крепко-крепко уснуть, чтобы никогда не просыпаться и в глаза не видеть этот мир, который разрушил ее жизнь. Просто уснуть, чтобы видеть сплошную черноту, которая стала ей другом.       Она похудела до невозможности. Мешковатые штаны свисали с нее, а майка обнажала ее ужасно выпячивающиеся ключицы. Зеленые глаза потухли, и кажется, что в них появилась темнота. Это точно не она. Трис смотрит на свою татуировку и проглатывает огромный комок, полный горести. Три птицы. Три члена ее семьи. И все разрушено. Она сама разрушена.       Трис отворачивается от своего отражения, которое выглядит просто мерзким. Она одна в пустующей комнате, стены которой давят и заставляют кричать от ужаса. Ей до невыносимости страшно, Беатрис хочет громко кричать, но как назло крик застревает в горле. Она думает, что никогда не сможет что-то сказать, а тем более закричать, потому что боль слишком сильно давит на грудь и мешает ей свободно жить.       Внезапно ее взгляд цепляет нож, так неосторожно оставленный Кристиной после себя. Трис ни секунды не медлит, а сразу идет к ножу, который находится на столе. Она берет его, такой сверкающий и новенький, смотрит на нож под разными углами и краем глаза цепляет свое отражение, от чего ей становится паршиво. Мысль в голове так и вертится, заглушая здравый смысл. Она думает, что у нее нет другого выхода. Хотя, может быть, так оно и есть.        Девушка отходит от стола, не отпуская из рук предмет. Она босыми ногами ступает по деревянному полу и возвращается к огромному зеркалу.        Перед ней нож, а в зеркале жалкое создание, которое с полу ужасом глядит на нее с той стороны. Она ощущает, как с каждой секундой безумие в венах усиливается. Внутри нее ничего не осталось. Она, словно сад, внутри которого завяли все прекраснейшие цветы. И кому нужен этот сад, когда цветы уродливы?       —  Ты ужасна, Трис, — шепчет она себе, глядя на свой вид. Она улыбается коварной и одновременно сумасшедшей улыбкой. — Ты никчемна и жалка, девочка.       Ее руки дрожат, а сердце бешено колотится в груди. Страх, боль и полное одиночество, что так мучили ее, усилили свою ежедневную дозу. Беатрис кажется, что она и правда тронулась умом, что она настолько опустошена и разбита, и теперь она не видит никакого другого выхода.        Нож в руке поднимается на уровне живота. Она делает глубокий вдох, готовясь почувствовать удар внутри себя. Беатрис закрывает глаза, потому что не хочет запоминать себя такой. Она снова набирает в легкие воздух. Одинокая слеза скатывается по щеке и заканчивает слезы у подбородка. Это конец.       — Я никчемна... — снова говорит она.       И тут она резко чувствует неумолимую слабость внутри себя, будто все соки выжили. Беатрис ощущает, как падает куда-то в огромную черную бездну, где кроются все ее демоны. Что-то ужасающее и пугающее цепляет ее душу и зовет за собой на тонкой нити. Что-то необъяснимое заставляет ее резко ощутить себя слабой, отключить все органы восприятия, оставив только слабо бьющееся сердце. Ее глаза плотно закрыты, а губы сжаты в тонкую трубочку. На лице Трис нет ни единой эмоции, потому что ее беспомощность съела всю ее несчастную душу.         Девушка не шевелиться, ее глаза по-прежнему до боли зажмурены, потому что ей внезапно становится страшно.  Трис наедине со своими мыслями, которые буквально въелись ей под кожу.  Она слабо ощущает чужое тело рядом с собой, но не может дать команду головному мозгу, чтобы тот хоть что-то предпринял. Беатрис не сразу понимает, что по щекам скатываются хрустальные слезы, обжигая нежную кожу.       — Трис... — слышится издалека голос.       Она знает этот голос. Она знает, кому он принадлежит. Трис внезапно почувствовала себя подлой, потому что оставила Тобиаса. Она думает, что будь у него выбор, он бы ее не оставил.       — Трис, ты меня слышишь? —  снова раздается любимый голос, и теперь кажется, что он стал ближе. — Пожалуйста, Трис, не оставляй меня, — умоляет он.       Трис хочет узнать, откуда идет голос, но боится открыть глаза. Ей удается услышать собственное сердцебиение, а спустя секунду она слышит второе сердце, которое безумно быстро бьется рядом с ее ухом. Он рядом, и теперь она ощущает его горячие руки, которые обвивают ее талию, прижимая к себе. Слабость потихоньку оставляет, панический страх медленно покидает ее разум и тело, и тогда девушка открывает глаза. Она видит над собой Тобиаса, чье лицо исказила гримаса боли и тревоги.       Она не смогла вонзить в живот кинжал, потому что огромное горе поработило ее разум, и она упала в обморок. И сейчас она в его руках, уткнувшаяся в шею парня. Он часто дышит, его руки дрожат от страха. Внезапно громкий крик отчаяния вырывается из горла. Трис кричит, понимая, что она может это делать. Она чувствует некую радость от того, что вся ее боль выходит через сумасшедший крик, от которого закладывает уши.        Тобиас молчит. Он ждет, пока она сможет прийти в себя. Парень давно замечал, как жизнь постепенно покидала тело его любимой, но он ждал, пока она сама сможет избавиться от своих демонов. Тобиас знал, что Трис сильная. Он знал, что она сможет сделать это, и она сделала.       Трис чувствует, как вся темнота выходит из нее, очищая душу. Руки Тобиаса сильнее обнимают ее, создавая чувство защищенности.        Ее крики стихают, и она всеми силами прижимается к нему, а потом горько плачет, отчего ее слезы текут по шее парня, достигая его футболки. Громадное сплетение чувств мешают здраво мыслить, но сейчас это не так уж и надо, потому что он рядом, и он поможет ей.       — Я никому не нужна, — шепчет она прерывисто, горячо дыша ему в шею. — Тобиас, моя жизнь разрушена.       Он целует ее в волосы, прижимает к себе и чувствует комок в горле, который мешает ему говорить.       — Ты мне нужна. Ты нужна мне. Слышишь, Трис? — шепчет он ей в волосы. — Ты не одна, и я всегда буду с тобой. Даже когда мир разрушен, я с тобой. Даже когда ты потеряешь себя, я всегда буду рядом. Я не дам тебе сойти с ума, потому что я сам до безумия люблю тебя.       Беатрис  плачет, ее плечи сотрясают рыдания. Кажется, что грудная клетка вот-вот взорвется.        — Я стою на одном месте, никуда не двигаясь, — говорит она, заикаясь.       Находясь в его объятьях, стены кажутся менее устрашающими. Она смотрит на Тобиаса заплаканными глазами и видит сплошную боль, застилающую синеву его глаз. Трис осторожно касается его губ своими губами, осторожно обвивает руками его шею, прижимаясь крепче. Она целует его, освобождаясь от тяжкого груза и тоски по семье. Теперь он — ее семья.        Тобиас думает, что опоздай он на секунду, у него не было бы Трис. Эта мысль пронзает сердце стрелой, но в следующее мгновение ее губы заставляют его забыть обо всем.        Они оба потеряли близких, но обрели друг друга. Когда кажется, что город разрушен, нужно оглянуться, дабы увидеть единственного жителя, оставшегося в живых.