***
Без ванны всё-таки не обошлось. Саша напустил сладкой пены, зажёг золотые свечи и вытащил бутылку шампанского из ведра талой воды. Сияя от удовольствия, сел в ванну напротив Вани и разлил шампанское: — За нас! Обессиленный Ваня лежал в пене, едва удерживая бокал над водой. Спросил: — В этот раз тебе всё понравилось? — Боюсь, это станет моим хобби, — Саша подмигнул. — Так, может, с этого и надо было начинать? — А кто тебе мешал начать с этого? Дай мне тот розовый персик, пожалуйста. Ваня наполовину вылез из пены: — В смысле?! Ты же сам… — Не выдумывай. У тебя была свобода выбора. — Не было! Ты хотел… — Ты с ума сошёл? Я был пьян, но я не говорил, что хочу от тебя чего-то, кроме закупки материала. Ты мог выбирать, что со мной делать. Будешь ещё шампанского? Ваня хотел возразить и доказать, что выбора не было, что Саша явно напрашивался, но почувствовал, что спорить бесполезно. — Как с тобой сложно. Саша возмутился: — Со мной? Это с тобой сложно! Я никогда не знаю, чего ты хочешь. Молчишь, как партизан на допросе. Я же тогда по-человечески тебя спросил: как ты хочешь со мной переспать? Ты начал нервничать и на встречку выезжать. А там лесовозы, между прочим. С прицепами. Потом ты сознался, что по-всякому хочешь — ага, мне это очень помогло! Поэтому я просто пришёл к тебе, а ты… А ты трахнул меня, недолго думая. Нет, я без претензий, но в следующий раз выражай свои желания конкретнее, ладно? Ваня впервые взглянул на ситуацию глазами Саши. — Ты мог сказать, чтобы я остановился… — Мог, да не мог. — Почему? — Отстань. Налить тебе шампанского? Неплохое, кстати. Жаль, что тёплое. — Почему?! — Блять, Ваня! Я понравиться тебе хотел. Что непонятного? Наливать? Ваня заулыбался, стараясь не выглядеть слишком довольным. Гар хотел понравиться. Как будто можно нравиться ещё сильнее, как будто Ваня в своей симпатии не достиг самых крайних пределов. — Конечно, наливай. Вкусное! Они долго сидели в ванне. Не могли наговориться. Натрахаться не могли. Познавали друг друга всеми доступными способами, разбрызгивая вокруг пену. И не пену. После шампанского перешли на коньяк и два часа тестировали Сашины аптечные покупки. Сошлись на том, что пролонгатор с морозным эффектом — ерунда полная, не пролонгирует ни разу, а вот стимулирующий можжевельник вызывает прилив крови, как и обещано в инструкции. Ваня был так убедителен в своих нежных настойчивых просьбах, что можжевельнику посчастливилось устроить маленький пожар внутри Саши. Правда, внутрь он попал лишь на кончике Ваниного пальца и лишь на минутку, но зато ресницы у Саши были сухими — по крайней мере до тех пор, пока он не нырнул под воду от избытка чувств. Этой ночью обошлось без слёз. Но утром Саша всё равно был недоволен. Стоя в потоках солнечного света посреди разгромленной спальни, он разглядывал себя в большом напольном зеркале, поворачиваясь то одним боком, то другим. Синяки и потёртости на коленях, два засоса — это объяснимо. Но что за непонятная аллергия на лице? Пока Саша ощупывал покрасневший подбородок, Иван, зевая, подошёл сзади: — Сколько времени? Ты зачем так рано встал? — Мы на Мёртвое море едем, собирайся. Что у меня с мордой? Иван развернул Сашу к себе и осмотрел его лицо: — Обычное раздражение от щетины. — У меня раньше никогда не было. — Так от моей. И от спермы, возможно. — Что?! Больше небритым ко мне не подходи. Вот засада! Иван засмеялся: — А ты думал, всё так сладко, да? Ни одного минуса? Привыкай теперь! И никакого Мёртвого моря. Ты знаешь, какое оно солёное? Все твои ранки будет жечь как огнём, представь только. У тебя в попе ничего не натёрто? Судя по сосредоточенному лицу Саши, он напрягал некоторые мышцы своего организма, проверяя целостность входа: — Не знаю… — Жечь будет страшно. У меня так точно. Да и жарко там — уверен, градусов пятьдесят. Или шестьдесят. Давай дальше спать? — Так я же гида оплатил. Персонального… Ты что, не хочешь на Мёртвое море? — Спасибо, что заботишься о моём досуге, но я — тебя хочу. Есть хочу, на пляж хочу, в ночной клуб хочу. Но больше всего я сейчас спать хочу, — Иван обхватил Сашу и потащил в сторону кровати. — Я сам как мёртвое море, давай ложись на меня, я тебя покачаю... Саша не без труда вырвался из цепких объятий: — Ладно, уговорил. Не будем сыпать соль на раны. Прощайте, полторы тысячи шекелей. Тщательно задёрнув шторы, Саша понизил температуру до восемнадцати привычных градусов и скользнул под одеяло к Ивану, прижимаясь к тёплой широкой спине. А сонному Ивану в какой-то момент вдруг почудилось, что они на Дачном, в его пустой квартире с единственным диваном, и он заснул с ощущением сбывшейся мечты.***
Проснулись после полудня — голод заставил вылезти из постели. Пообедали в гостиничном ресторане, где Ваня снова подозрительно косился на фарфоровые в цветочек тарелки и стулья в стиле барокко. Рискнул спросить: — Ты как нашёл такое пафосное место? — Сам ты пафосный. У этого отеля самый высокий рейтинг среди гейских отелей. Я думал, тебе такое нравится, ты же… — Саша прервал сам себя, не желая в очередной раз обсуждать, кто из них какой ориентации. Вся гейскость отеля в полный рост проявилась на пляже. Русоволосый бледнолицый Ваня и Саша с засосами на шее вызвали ажиотаж среди отдыхающей публики, даром что самый молодой из постояльцев давно достиг пенсионного возраста. Иван смущался столь пристального внимания, а Сашу всё веселило: и похотливые взгляды, и принесённые барменом коктейли с толстыми полосатыми трубочками. Открыто забавляясь вниманием сомнительного рода, Саша вёл себя разнузданно: энергично сосал трубочку, раздвигал ноги в широких купальных трусах и тискал Ваню, который поклялся ни разу больше не останавливаться в таких дружелюбных отелях. На этот пляж больше не приходили — оба согласились, что назойливое внимание мешает отдыхать. Загорали на пляже Шератон, где можно было поваляться под зонтом, поплавать в неспокойных волнах и полюбоваться на смелых серферов. После заката зажигалась яркая подсветка, превращая пляж в концертную площадку для уличных музыкантов и открытое кафе для горожан. Сидя на песке, Саша с Иваном ужинали жареной рыбой из картонных коробочек и пили дешёвое вино, передавая бутылку друг другу. Сашины глаза наливались влажным блеском — верным признаком желания, и Ваня знал, что скоро они вытряхнут свои полотенца и пойдут домой. По ещё горячим от дневного зноя улицам, вдоль цветущих зарослей чего-то одуряюще пахучего, мимо уличных кафе и сверкающих витрин ювелирных магазинов — прямиком в свою помпезную гостиницу. В постель с чистыми прохладными простынями, которые будут беспощадно измяты, увлажнены и забрызганы. Иван не соврал, когда сказал, что его интересует только секс, еда и ночные развлечения. Он отказался от Галилейского моря так же решительно, как от Мёртвого. Отказался от Иерусалима и Вифлеема. От пустыни Негев и реки Иордан. Вот на экскурсию в Содом он бы съездил, да только тот давно и безнадёжно разрушен за грехи его простодушных жителей. Саша удивлялся безразличию и не понимал, что Ваня так переполнен впечатлениями, что в него не влезет ни кусочка от Стены плача. Влюблённый Ваня был никудышным туристом. Но в ночной клуб он хотел. Сам выспросил на ресепшен, где в пятницу вечером можно потанцевать двум парням, и потащил Сашу в клуб. Оторвался за все те разы, когда в Питерских клубах он был вынужден сидеть за столиком и накачиваться алкоголем, отгоняя от Саши настырных девиц. Впрочем, к Саше и в этом клубе клеились, но он не сводил глаз с танцующего Вани, который расстёгивал рубашку до последней пуговицы и собирал обильную жатву горячих взглядов и якобы случайных прикосновений. Саша вдруг увидел Ваню чужими заинтересованными глазами: жаркий румянец поперёк скул, блестящая от пота грудь. Впервые заревновал, удивившись остроте этого чувства. Притянул за талию и принялся целовать прямо посреди толпы, в бешеном грохоте музыки и световых вспышках. Ваня таял под грубым нажимом, а в танцующем качании его бёдер появился красноречивый напор, вызвавший лавину ответных ласк. Оглянувшись, Ваня потащил Сашу в ближайший тёмный угол, куда не добивали ослепляющие софиты, в какой-то коридор, проход, наполненный слившимися парочками, троечками. Упёрся спиной в стену и рванул на себя Сашу, который снова набросился с поцелуями, лихорадочно расстёгивая обе ширинки. Не рискуя снимать штаны в разгорячённой толпе, засунули друг к другу руки. Быстро и жёстко иногда выходит слаще, чем медленно и мягко. Жадные горячие языки превращали поцелуй в акт другого рода. Кончили вместе, содрогаясь почти синхронно. Пришлось отдохнуть, лёжа на гостеприимной стене, прежде чем проталкиваться в туалет, чтоб помыть испачканные ладони. А потом — снова на танцпол, ночь продолжается. Вернулись в отель утром, уставшие и уже протрезвевшие. Залезли вдвоём под душ — сначала мылись, потом начали толкаться попами и брызгаться. Ваня был сильнее — как он думал. Пусть не намного, но тяжелее и крепче, и в случае настоящей драки победа осталась бы за ним, но они не собирались драться. Шутливая схватка закончилась капитуляцией Вани: он упёрся руками в стену и гибко прогнулся в пояснице, подставляя Саше круглые ягодицы. Саша не стонал — он выл в голос, когда кончал в пятый за прошедший день раз. Или в седьмой, кто же им считает? — Саш, ты в порядке? — Я в жизни столько не трахался. Ни с кем. Я даже не знал, что способен на такое.***
В воскресенье после пляжа пошли на ужин с Шимоном, потенциальным покупателем груза. Ваня уже покрылся золотистым южным загаром, а нос и плечи здорово покраснели. Он выглядел таким счастливым и расслабленным, что Саша никак не мог удержать руки вдали от него: постоянно трогал, прижимал и гладил. Себя он трогать не давал: от лёгких прикосновений покрывался мурашками и корчился от нервной щекотки, хотя более интенсивное воздействие переносил хорошо. К сожалению, на людях Ваня не мог ласкать Сашу достаточно интенсивно. Большим удовольствием была сама возможность идти по улице, держась за руки или приобнявшись, не натыкаясь на злобные взгляды прохожих. Три дня восхитительной свободы без необходимости носить маску вызывали у Вани жгучее желание порвать сегодняшний билет на самолёт, но — работа, нетерпеливые клиенты, неподписанные документы, непроверенные акты. И начальник, который обещал своему ребёнку отпуск на море с папой. Ваня вкалывал за двоих. За четверых, если считать уволенных менеджеров. Шимон предсказуемо оказался пожилым евреем. Крупный нос и шапка вьющихся волос — всё как положено. Ещё красив и харизматичен, несмотря на возраст, но от этого только более опасен. Разговор начался после долгого ужина, когда Шимон заказал виски. Первым делом он спросил, куда исчезли голландцы, которые выкупали Сашин груз. Саша заверил, что голландцы никуда не делись, а груза хватит для двоих покупателей. Шимон посмаковал виски и поинтересовался, сколько тысяч тонн Саша готов поставлять ежегодно. Саша улыбнулся и назвал такую бешеную цифру, что Ваня чуть не поперхнулся. Столько груза у них нет, разве что голландцы расторгли договор, и Саша срочно ищет нового покупателя. Но если это правда, то почему голландские партнёры решили прервать такое выгодное многолетнее сотрудничество? Неужели Дик постарался? Ивану казалось невероятным, что Дик разрушит бизнес только из-за того, что мужчина, которого он любил, выбрал другого. Но чужая душа потёмки. Если так, то Шимон — единственная надежда «Нордекса» не остаться с грузом, хранение которого приносит чудовищные ежедневные убытки. Иван внимательно слушал разговор. Саша и Шимон уже торговались о цене. — Четыреста долларов — хорошая цена, — Саша так сладко улыбался, что Иван испугался скорого банкротства. — Неплохая. А почём вы там в Санкт-Петербурге закупаетесь? По триста сорок, мне говорили, — Шимон умел улыбаться не хуже. Его белоснежные вставные зубы сверкали ярче Сашиных натуральных. — Если вы проавансируете, то я и вам куплю в том месте, где сам закупаюсь. И комиссию не большую возьму. А если я за свои деньги буду вам груз собирать, то — четыреста, Шимон. Прекрасная цена, вы знаете. — Надо подумать, надо подумать, — раздумчиво тянул еврей и махал рукой официанту, чтобы принёс ещё виски. Иван производил подсчёты в уме. Впервые он услышал продажные цены. Закупочные-то он знал: сам воевал за каждый доллар. Подсчитывал и понимал, что если Саша продаст будущий груз Шимону, то станет миллионером. Хотя нужно вычесть расходы на содержание базы, офиса и персонала, но всё равно — прибыльный бизнес. Затем Ваня посчитал свой личный бонус и мысленно ахнул. Два дельца улыбались друг другу и чокались стаканами, но договор ещё не был заключён. Осторожный Шимон, наверняка всё заранее разузнавший о «Нордексе», никак не мог принять решение. Ему надо было подумать, а потом подумать ещё раз. Он спросил: — Как вам нравится отдыхать в Израиле? — Очень нравится! Мой заместитель просто в восторге, — Саша привычно закинул руку на шею Ивана и погладил пальцами по щеке. Иван замер. Он понял, что Саша перенервничал и машинально прикоснулся к нему чересчур интимным жестом. Шимон затих, глядя то на Сашу, то на Ивана, который почувствовал себя голым. — Вы двое... не только деловые партнёры, да? Саша потёр подбородок, подумал и выдал: — Мы, можно сказать, партнёры по жизни, — соврал. — Давно вместе? — Меньше года, — слукавил. Иван затаил дыхание. Внезапно с набережной стали слышны музыка и многоязычный людской гомон. Шимон поболтал льдинками в стакане и произнёс: — Вы знаете, я в начале девяностых эмигрировал из России. Со своим... бойфрендом. Нам тогда было столько, сколько вам сейчас примерно... — казалось, он уплыл в воспоминания. Саша вернул его: — Вы до сих пор вместе? — Что? Нет. Жизнь — штука сложная... Саша потянулся к Ивану и крепко переплёл пальцы. Шимон смотрел на их сплетённые руки, долго молчал, а потом сказал: — Договор при себе? Я подпишу. Триста девяносто, парни, ни центом больше. Разумеется, договор у Саши был с собой. А Ваня и не знал, хоть и числился замом.***
Сложить два и два — нетрудно. Иван выстраивал логическую цепочку. Ковал звено за звеном. На свою беду он был хорошим аналитиком. По каким-то причинам разрывается сотрудничество с голландцами. Это раз. Или Дик смертельно обиделся на нелюбовь Саши, или Саша решил подстраховаться — не важно. В любом случае Саша находит нового покупателя. Два. Он копает информацию и узнаёт, что Шимон — гей. Три. Саша назначает встречу, готовит договор и приезжает в Тель-Авив. Четыре. Чтобы переговоры прошли успешнее, Саша приглашает своего заместителя — по чудесному совпадению, гея. Пять. Они три дня отрываются в благословенном городе и появляются перед Шимоном счастливые и вусмерть затраханные. Шесть. Саша совершает очень неловкое, но бесконечно нежное движение пальцами по щеке. Семь. Сердце старого бизнесмена ёкает от умиления, и он подписывает волшебный контракт. Восемь. Кто-то становится очень, очень богатым человеком. Девять. Бинго, как говорит Саша Гар. Джекпот. И если позавчера Иван легко отказался от посещения Стены плача, то сегодня она сама явилась к нему. Ивану хотелось колотиться головой в древние камни и раскачиваться от горя. Мужчина, которому он отдал своё сердце, воспользовался им ради получения выгодного контракта. И не то даже омерзительно, что воспользовался, а то, что втёмную. Ваня едва не скрипел зубами, когда кидал в сумку свои вещи. Саша не отходил от него: — Вань, что с тобой? Не молчи, не пугай меня. — Всё нормально. Я сам в аэропорт поеду, не надо провожать. — Объясни, что случилось. Иван бы объяснил, да боялся сорваться в безобразную истерику со взаимными оскорблениями и мордобоем. А учитывая его силу и хрупкость недавно зажившего Сашиного носа, Иван предпочёл отложить разборки на потом: — Саша, позже поговорим. Дай мне нормально уехать. — Что значит позже?! Что, блять, случилось?! Всё же хорошо было! — Сашу потряхивало. Иван не сдержался: — Что хорошо было? Между нами ничего и не было! — Ты охренел?! Всё было! — Был только секс! А кроме секса? Между нами есть что-нибудь, кроме секса?! — Ваня всматривался в растерянное лицо Саши. — Я не рассчитывал... — А если я скажу, что люблю тебя? — тихо и серьёзно спросил Ваня. Зря спросил. Саша совсем сник, сморщился, будто от боли, прошептал едва слышно: — Не вариант... Конечно, не вариант. Вот дружить с самоотверженно спивающимся Диком — это вариант. Принимать чужую беззаветную любовь — тоже вариант. Ожидать от других жертвенности — отличный вариант. Использовать людей втёмную — ещё какой вариант! Любить самому? Что за бред? Не вариант. Иван летел в Петербург в бизнес-классе. Пил, уставясь в тёмное окно, пока не почувствовал, что пьян в дым. Из мазохизма вытащил телефон и начал пересматривать фотографии, сделанные в Израиле. Заплакал и тихо всхлипывал до самой посадки. Впрочем, белая питерская ночь, ветреная и студёная, милосердно высушила слёзы, да и хмель выветрила. В такси Иван первым делом попросил сигарету. И окунулся в наступивший понедельник, как в омут, однако не забыл посреди рабочей суеты отправить своё резюме в два крупнейших кадровых агентства.