Something Like Home (Что-то вроде дома)

Если бы он не знал, если бы не был свидетелем тому, как отец неделями не отходил от постели мамы, если бы не слышал, как надломился его голос на словах она бы сделала для меня то же самое, если бы мы поменялись ролями, Гарруса после ее смерти мог бы поверить в его бессердечность. Беспомощный муж исчез, и ему на смену пришел мужчина, концентрирующийся только на одной цели. Уверенный. Холодный. Спокойный. Кому-то другому могло бы показаться, что так он пытался стереть все прошедшие страдания, притвориться, что ничего не происходило, уничтожив все свидетельства, но по крайней мере в этом Гаррус понимал отца. Он не мог вернуть ее — ничто не могло ее вернуть — но он пытался найти смысл в мире, который она покинула. Больше никакого ожидания. Никакой неуверенности. Хотя бы на какое-то время серый вновь сменился более ясными полярными белым и черным. В отчаянных стараниях отца быть всегда занятым Гаррус видел скорбь. Пусть его задачами не было раскрытие дел, накрытие сетей работорговцев или перехват партий красного песка, но у него была работа. Что-то, чем себя занять. Может, это было своего рода побегом, но не Гаррусу было его винить. С Соланой все было прямо наоборот. Пока отец разбирался с планами, решениями и проработкой тысяч деталей, что нуждались в проработке, Гаррус преследовал сестру как молчаливый дух, чтобы каждый раз, когда она срывалась, она не оказывалась одна. Она много срывалась. Сперва он этого не понимал. Солана никогда не была склонна к эмоциональным надрывам — или, по крайней мере, не на глазах у других. Она всегда была спокойной, той, что все держала под контролем, той, на которую остальные смотрели, когда все катилось к чертям. В этом отношении она была очень похожа на отца. И все же, чем больше Гаррус смотрел, чем больше слушал, тем ближе он подходил к осознанию, что на сестру давила не только смерть матери. Она скорбела, но еще она оказалась внезапно выброшена на берег. Она потеряла свою цель. Годами Сол отдавала все — и бросала все, начал осознавать он — ради того чтобы быть главной опекуншей мамы. Она штудировала медицину, следила за всеми исследованиями и первой узнавала, когда на медицинском горизонте появлялось что-то новое. Она была домашним экспертом по всему, что касалось корпалиса, всему, что касалось мамы. И сейчас, подозревал он, она не представляла, куда себя деть. Пару раз Гаррус терял ее из виду, а затем находил посреди комнаты, что стала для мамы самодельной больницей. Все медицинское оборудование исчезло, конечно: папа проследил, чтобы его тут же убрали; никому не нужно было лишнее напоминание — но Солана стояла, глядя в пустое пространство, словно это могло снова подарить ей какое-то занятие. — Сол? Она повернула голову, заторможено моргнув, словно ее резко разбудили. — Не спрашивай, в порядке ли я, — сказала она, дрожь скорби искажала тон ее слов. — И не собирался, — солгал он. Она сцепила пальцы у основания черепа и так и замерла, полускрыв лицо за согнутыми локтями. Затем она опустила руки и сделала глубокий, прерывистый вдох. — Ты всегда отвратительно врал, Гаррус, — сказала она. — Не знаю, что за хрень со мной творится. Я ненавидела смотреть на ее страдания. Но сейчас… сейчас я бы все отдала, чтобы вернуть ее. Даже если бы это означало, что она все еще была бы больна. Это… Думаю, я запуталась. Я просто запуталась. Он подошел ближе, но не коснулся ее. Он физически чувствовал нагнетенную в ней энергию, ищущую выхода. Если бы здесь оставались какие-нибудь бесценные фамильные ценности, он бы сам подал ей одну, чтобы запустить в невыносимые голые стены. — Что мне теперь делать, Гаррус? — спросила Солана, не отводя пустого взгляда от голого пола на месте, где была кровать. — Я не та, кем была. Не думаю, что я могу просто… вернуться. — Нет, не можешь, — сказал он, слишком быстро. Слишком жестко. Она вздрогнула. Если бы он не стоял так близко, то мог бы не заметить. Уже мягче, он добавил: — Никто не может. — У папы похоже с этим проблем нет, — отозвалась она с проблеском горечи. — Для него все дела идут как обычно. — Это не не правда, Сол. Он… черт, думаю, он скорбит так, как только умеет. — Знаю, — сказала она устало. — Я просто… я никогда не позволяла себе задумываться о том, что будет потом. Что будет после. Я не знаю, что делать. Он подумал о Шепард, еще пахнувшей кровью и схваткой, и ее словах: они придут уже скоро. Ты не понимаешь. Если бы я… они бы уже были здесь. Время сейчас было относительным понятием. Ненадежным. А он уже позволил неделям — месяцам — утечь сквозь пальцы. — Ты… ты не обязана решать прямо сейчас. — Может, нет, — он ожидал, что она станет вновь обвинять его во лжи. Но, может, он все же был в этом не так плох, как она думала, потому что после долгой паузы она выдала еще один вздох и отвернулась от пустой комнаты с ее плохими воспоминаниями. — Идешь? Я бы перекусила. На полпути к кухне она спросила: — А что собираешься делать ты? Ее тон был почти будничным, но что-то в простоте вопроса задержало его. Он прилетел сюда с целью сделать что-то, что-то исправить, а взамен оказался пойман в прошлом, в проблемах данного момента, которые не будут иметь значения, если Жнецы придут, когда никто в галактике даже не начал готовиться. Правда, болезнь умела красть время. Как и скорбь. В последний раз, когда он скорбел — действительно скорбел — он даже толком этого не признавал. Андерсон отвел его в сторону и сказал множество отвратительных слов, вроде Нормандия потерпела крушение у Алкеры, и сейчас коммандер Шепард считается пропавшей без вести, но лейтенант Моро говорит, что видел, как она умерла, и я подумал, Вам лучше услышать это от меня. Вы заслужили хотя бы этого. Тогда это казалось нелепым, так переживать об одном погибшем человеке, которого он даже не особенно долго знал. Так что он тогда на какое-то вернулся к своим обычным делам, игнорируя зудящее чувство в глубине сознания, что не давало ему покоя, и убеждая себя, что иногда раздававшийся в голове голос был ни капли не похож на голос Шепард. (Солана тут же раскусила бы и эту его ложь.) Он был несдержанным, всегда на взводе и нарушал правила даже чаще, чем обычно. Он выплескивал раздражение на преступников и сослуживцев, потому что не мог признать, даже самому себе, что на самом деле хотел найти того, кто сбил Нормандию, и засадить пули в их гребаные черепа. А затем он ушел, сказав себе, что может принести пользу где-нибудь в другом месте, хотя по большей части его голова была все еще забита размышлениями, насколько засекреченными могут быть документы спектров и Альянса. Он остановился на Омеге, по пути к Алкере (хотя знал, что Алкера необитаема, и что там не найдется зацепок, которые еще не расследовали), и нашел себе отвлечение. Гаррусу Вакариану с его неоформленной скорбью был позволен покой, пока Архангел убивал мерзавцев, заслуживающих смерти, неся поэтическое правосудие. После предательства Сидониса он тоже скорбел, его руки и совесть пропитались кровью мертвых товарищей, но это был траур другого рода. Он тогда погрузился в отмщение, месть подогревала его там, где скорбь оставила бы холод. Теперь, когда он думал об этом, он понимал, как холоден был в дни после того, как Андерсон рассказал ему о Шепард. Турианцы не любят холод, Шепард. Я упоминал об этом? Он не осознавал, что замер, пока Солана не развернулась и не подошла назад к нему. — Духи, Гаррус, я не собиралась взрывать тебе мозг. Это просто вопрос. — Я просто… — Пять минут стоял, уставившись в пространство, хотя я раз десять позвала тебя по имени? — она покачала головой. — Что за чертовщина там с тобой произошла, Гаррус? — Я в порядке. — Ага, — сказала она. Из ее голоса ушла усталая безнадежность, и на ее место пришла странная смесь скепсиса, беспокойства и заботы, и это так напомнило ему о маме, что ему пришлось отвести взгляд. — Это мы проходили. Забавно, но из твоих уст правдоподобнее это не звучит, — она облокотилась о стену, скрестив ноги и сложив на груди руки. — Кажется, я ни разу не спрашивала, останешься ли ты. Просто не хотела услышать ответ до сих пор. Но мне любопытно, Гаррус, потому что если это отпуск, то он чертовски затянулся, а если нет… — Это не отпуск, — сказал он, скорее чтобы остановить поток размышлений, чем потому что у него были для нее какие-либо объяснения. — Не… совсем. — И знаешь, что еще? — спросила Солана, повысив голос, и в тонких нотах ее субгармоник раздражение сменило печаль. Он был бы рад перемене, если бы раздражение не было направлено на него. — Мне надоели неясность, увиливания и хрень из разряда хочу-быть-спектром. Я все жду, пока… не знаю, проявишься ты. — Спасибо, — прорычал он, ощетинившись. — Ты знаешь, что я имею в виду! — Нет, — сказал он, — на самом деле нет. — Ты… ты просто так изменился. — Ага, — сказал он. — Так и есть. Я ушел. Мне нравится говорить, что я повзрослел, но… твою мать, Солана, я облажался так много раз, что не могу сосчитать, я… терял людей, позволял людям умереть, едва сам не умер. И не раз. Ты злишься на меня. Я это понимаю. Я, наверное, этого даже заслуживаю. Но это то, кто я есть. Я не какая-то сломанная версия твоего брата, над которой ты можешь повозиться, починить и поставить назад на полку такой же, как прежде. — Это не то, что я… — Тогда что? — огрызнулся Гаррус. — О чем ты говоришь? — Об этом, — сказала Солана, махнув рукой в его сторону и затем снова прижав ее к груди. — Ходишь за мной. Следишь, чтобы со мной все было нормально. Ты не должен этого делать. Ты не можешь появляться, когда захочешь, и изображать, что тебе не все равно. Не можешь заставлять меня доверяться тебе, полагаться на тебя, когда я знаю, что ты вот-вот собираешься развернуться и снова уйти. Потому что я знаю, что случится дальше, Гаррус. Твое дело — что бы это ни было, Жнецы, свихнувшиеся геты, человеческий спектр, которой ты, похоже, предан больше, чем своей семье — что из этого?. Когда это дело подаст сигнал, когда ты наконец получишь сообщение, в ожидании которого без конца проверяешь свой омни-тул, ты снова исчезнешь. Так что я не могу позволить себя впустить тебя. И я бы хотела, чтобы ты перестал так стараться заставить меня это сделать. Он невольно отступил назад, словно она его ударила. — Хорошо, — сказал он, хотя ничего не было хорошо, и слово прозвучало едва ли громче шепота. Его омни-тул просигналил, оглушительно громко во внезапной тишине, словно подчеркивая ее слова. Он проигнорировал сигнал. Солана — нет. — Может, сегодня твой счастливый день, — сказал она. Она ушла прежде, чем он успел закончить возражение. Он не последовал за ней. Он знал, что все равно не может с ней поспорить. Сообщение было не от Шепард. Даже не о Андерсона. Но сестра была права. Если бы Шепард объявилась, с винтовкой, ухмылкой и вакантным местом на своем корабле, он бы ушел. # Сообщение получено: 7 ИЮЛ 86 Почему ты не отвечаешь на мои сообщения, Гаррус? От тебя я в последнюю очередь ожидала резких, односложных ответов. От Миранды — да. Или от Джек. (Ее ответ состоял бы из одного матерного слова.) Ты слышал что-нибудь про Шепард? Никто не слышал, насколько я смогла выяснить. Я бы хотела, чтобы она… я знаю. В подобных желаниях смысла нет, но я ничего не могу с собой поделать. Они поговаривают сделать меня адмиралом. Меня. Адмиралом. По-моему, это смешно. И еще жутко. Часть меня, уже даже не знаю какая, мечтает, чтобы мы все снова оказались на Нормандии. Она была домом. Тали Сообщение: 9 ИЮЛ 86 Прости, Тали. Все было… Сообщение удалено. Сообщение: 11 ИЮЛ 86 Привет, Тали. Не намеревался быть резким. Или уже адмирал Тали’Зора? Все еще на Палавене, пока еще даже не думал о том, чтобы поднять тему Жнецов в Иерархии, не сделал ничего, только рассиживался и испытывал жалость к себе… Сообщение удалено. Сообщение: 14 ИЮЛ 86 Я тоже скучаю по Нормандии. Сообщение удалено. # Соланы в саду не было. Поскольку их ссора была еще свежа, а ее секретное убежище не было для него секретом, здесь он ожидал увидеть ее в последнюю очередь. Потому он сюда и пришел. Сад был всеми заброшен с тех пор, как… с тех пор. Сейчас, стоя посреди разросшейся растительности, он осознал свою ошибку. В саду можно было спастись от Соланы, но мама была здесь повсюду. Ее потеря ощущалась во всем. А ему так хорошо удавалось от этого скрываться. Она ощущалась в букетах соцветий, придушенных вторгшимися сорняками, и в дереве велары, ветви которого едва не ломались под тяжестью никем не собираемых фруктов. В скамейке под решеткой, прогнувшейся под тяжестью цветов. В мириадах перемешавшихся ароматов. Во влажном воздухе и согревающем свете, падающем сквозь панели золотого стекла. Сад был налит жизнью. Пылал ею. А его мать была мертва. А что собираешься делать ты? Он услышал низкий стон, лишь смутно осознавая, что сам издал звук. Вздрогнув от внезапного холода, он бросился на колени и начал выдирать сорняки. Кажется, это были сорняки, по крайней мере. Растения были темными, уродливыми и колючими, и ему хотелось от них избавиться. Если бы только он приложил достаточно усилий, достаточно постарался, он мог бы все исправить. Сделать так, чтобы все снова было хорошо. Чтобы все стало лучше. Разбить серый на черное и белое. Стон стал громче, движения более неистовыми. Он замер, когда нечаянно вырвал охапку кирисов. Любимые цветы мамы, бутоны повисли, бледные и омертвевшие, погубленные его безрассудной прополкой. Запах, сладкий и резкий, было ни с чем не спутать. Они выпускали свой аромат, только когда их раздавливали. Они умирают красиво, сказала однажды мама. Такие непритязательные в жизни, они испускают аромат, несравнимый с другими, когда отдают свою жизнь. — Но они все равно мертвы, — сказал Гаррус вслух в пустоту сада. Так сделай так, чтобы их смерть была не напрасной, сказал голос матери. Он представил, как ее пальцы треплют его по голове. Он представил ее лоб, нежно прижатый к его. Он представил, всего на мгновение, как ее руки сжимают его в последнем объятии. Убедись, что это будет что-то значить, дорогой. Они отдавали жизнь для будущих ростков. Гаррус просидел в саду час, преследуемый ароматом кирисов, разрываясь между желанием остаться и уйти, между жизнью и смертью, между горем и яростью. — Как в старые времена, — сказал он, наконец, поднимаясь с разрушенного ковра цветов. Если Солана хочет, чтобы он ушел, он уйдет. Но он не станет убегать. Он просто… найдет другой путь. Другую тактику. Он это умел. # Сообщение отправлено: 15 ИЮЛ 86 Андерсон. Не прошу Вас ради меня нарушать какие-либо правила, но… копии отчетов по определенным миссиям не пропали бы зря, если бы каким-нибудь способом попали ко мне. Мне нужно убедить пару политиков. И одного отставного офицера СБЦ. Он будет тем еще крепким орешком. Сообщение получено: 15 ИЮЛ 86 Все что угодно, чтобы помочь делу. Не вижу причин не передать как минимум те, где упоминается Ваше имя. При том, как долго Вы прикрывали ей спину. Было бы неплохо заполучить этого крепкого орешка в союзники. Его голос все еще имеет серьезный вес. ДА # Он паковал вещи, когда его нашел отец. Папа ничего не сказал об открытой сумке. Только перекинул старую снайперку от Крисае, устаревшую еще до того, как Гаррус поступил в СБЦ. Гаррус поймал ее одной рукой и вопросительно поднял плечи. Его руки все еще пахли кирисами. — Хочу посмотреть, не забыл ли ты всего, чему я тебя учил. Так как тема явно не касалась планируемого им отлета, Гаррус заглотил наживку. — Ты ведь знаешь, что у меня есть своя винтовка, верно? Низкий смешок отца удивил его даже больше, чем кинутая винтовка. — А еще я знаю, что ты наверняка напичкал ее модами так, что сами изготовители ее не узнают, — он постучал пальцем по виску. — Эту штуку я тебя тоже заставлю снять. Опасно слишком сильно полагаться на внешние устройства. Ты должен это знать. Они могут подвести в самый критический момент. Гаррус скривился, но спорить не стал. К тому же, он знал, насколько хорошим стал стрелком. Со старой винтовкой, или новой. С визором или без. Они проследовали за дом, на ту самую старую каменистую площадку, которую Гаррус с такой болезненно-унизительной ясностью помнил из детства. Пока отец устанавливал мишени, Гаррус осматривал антиквариат в своих руках. Черт, да это может даже оказаться та самая пушка, на которой папа заставлял его тренироваться в детстве; настолько старой она была. Отдача у нее будет чрезмерной, а система наведения сбита на милю — ничего, что он не сможет компенсировать, но все равно жаль, что у него нет времени должным образом ее откалибровать. Тем не менее, если отец полагает, что какая-то неотрегулированная винтовка выбросит его из игры, то его ждет сюрприз. Эта мысль едва не заставила его улыбнуться. Когда отец закончил, Гаррус протянул винтовку. — Не хочешь показать мне, как это делается? Он покачал головой и указал на мишени. — И не думай, что я не услышал этого непроизнесенного старик. Давай. Я вижу, как тебе не терпится порисоваться. Усмехнувшись, Гаррус поднял руку и выключил визор. Потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к миру без вспышек света и неизменного информационного контекста, но прежде чем папа мог это прокомментировать, Гаррус приноровился ко всем недостаткам винтовки и выстрелил в самую дальнюю бутылку. Он прицеливался для второго выстрела, когда папа спросил: — Не хочешь сказать, зачем ты здесь на самом деле, сын? Гаррус промахнулся. Совсем. Не мог даже притвориться, что это не так. Пуля прошла так далеко от мишени, что он даже не видел, куда она в действительности попала. Шепард бы его за это безжалостно задразнила. Отец лишь уставился на него твердым, немигающим взглядом, который все еще преследовал Гарруса в некоторых ночных кошмарах. В тех, где его ролью было неизменно приносить разочарование. — Тебя Солана в это посвятила? — Ей и не нужно. Я был отвлечен, но не слеп. Думаешь, я не разгляжу, когда у мужчины на плечах лежит такой груз, как у тебя сейчас? — он вздохнул, отведя взгляд от каменистого пейзажа. Гаррус заставил пальцы разжать их смертельный захват на винтовке. — Я рад, что ты вернулся именно сейчас, — добавил отец, все еще не глядя на него. — Но мы с тобой оба знаем, что дело было не в… не только в ней. Что-то, касающееся тех историй, что ты рассказывал сестре? Про гетов, которые не геты? Вместо ответа, Гаррус взял на прицел следующую бутылку и выстрелил. Он не знал, пытался ли доказать что-то себе или отцу, но в любом случае попытка провалилась. О, выстрел был чистым, бутылка аккуратно разлетелась на осколки — попадание в голову, если бы у бутылок были головы — но он не смог поймать того спокойствия, что обычно сопутствует хорошему выстрелу. — Геты — это геты, — сказал Гаррус. — Но проблема не в гетах. Черт, геты даже могут стать союзниками, и если бы ты сказал мне это полгода назад, я бы рассмеялся тебе в лицо. Жнецы — проблема. Как я и сказал сестре. — И ты здесь… для чего? Остановить их? Как? Гаррус сделал глубокий вдох, задержал дыхание до тех пор, пока не решил, что может говорит, не выходя из себя, и медленно выдохнул. — Чему ты всегда учил меня, па? Следовать за уликами. И вот. Мы следовали за гребаными уликами. И они привели нас к выводу, что галактику ждет чертовски неприятный сюрприз, если мы не вытащим наши коллективные головы из наших коллективных задниц до того, как сюда доберутся Жнецы. А они доберутся. Это просто вопрос времени. — Ты начинаешь говорить, как один из них. Людей. Человеческие фразы. Человеческие слова. Ты звучишь не как ты. В раздражении, Гаррус отвернулся и снова прицелился. Солнце закатывалось за горизонт, протягивая свои длинные пальцы яркого света по сколотым камням. Он моргнул, отрегулировал винтовку, чтобы компенсировать яркость, и постарался не думать о том, как будет выглядеть этот пейзаж, когда прибудут Жнецы. Свет будет исходить не от солнца. В этом он не сомневался. Он сделал еще один выстрел. Еще одна бутылка убита. Если бы все было так просто. — Ты подразумеваешь, что я звучу не как ты, пап. Я звучу в точности как я. К удивлению Гаррус, отец только усмехнулся. — Справедливо, сын. Итак, начинай с начала. — С… начала? — Твои улики. Начинай с самого начала. Ничего не опускай. — Ты выслушаешь? Папа не ответил. Это была та тишина, что значила я не собираюсь удостаивать такой дурацкий вопрос ответом. Гаррус стер воображаемое пятнышко с древней винтовки и произнес: — Слушай, прежде чем я начну, есть кое-что, что ты должен понять. И тебе это не понравится. Его отец только склонил голову, и его лицо приобрело выражение, что Гаррус прекрасно помнил с тех дней, когда они оба еще работали в СБЦ. Оно говорило "скажи мне правду и получишь мое уважение; попытайся скормить мне порцию бреда, и я скормлю тебя по кусочкам стае бешеных варренов". — Совет… не прав. Не просто заблуждается. Не просто сбит с толку. Точно не дезинформирован. Они практически единственные, кто информирован, но ничего не делают с этой информацией. Они умышленно закопали все, что Шепард узнала о Жнецах. Они прекрасно знают, что за атакой на Цитадель стояли не просто геты. Но они этого не признают. Так что если пойдешь к ним за подтверждением, то получишь только дезинформацию и чепуху. Отец кивнул. Всего раз. Его мандибулы даже не дернулись. — Ты их видел? Это одно предложение, один вопрос, не являвшийся четким выражением поддержки, было большим, чем Совет дал Шепард, по сути одной из своих людей, когда она в последний раз стояла перед ними и едва не умоляла принять ее слова — и надвигавшуюся угрозу — всерьез. Гаррус выдохнул, почувствовав, словно прошел некое испытание. Или выиграл битву, которую готовился проиграть. — Да. Может, не так же, как их видела Шепард, но… я видел их. Я видел достаточно. Его папа может и не улыбнулся, но его левая мандибула определенно дрогнула. — Ну, Спаратус всегда был напыщенной задницей, что не признает правду, которая ему не по вкусу, даже если ткнуть его в нее лицом. — Так ты… — Предоставь мне улики, сын. Я знаю, что ты знаешь, как. Я даже не буду заставлять тебя заполнять формы в трех экземплярах. Гаррус удивленно рассмеялся. Веселье звучало натянуто даже для его ушей, но это уже было что-то. — Изобразить, что это отчет по происшествию? — Неудачная ночь в Логове Коры. Гаррус ухмыльнулся и фыркнул в еще одном коротком смешке. У всех, кто работал в СБЦ, была своя ужасная история неудачной ночи в Логове Коры. — Показания очевидцев? Или только то, что я видел своими глазами? — То, что относится к делу. — Хорошо. Что ж. Для Шепард, все началось на Иден Прайм… Он успел услышать звук выстрела, прежде чем одна из оставшихся бутылок разбилась. Гаррус вскинул оружие, проклиная молчащий визор, когда прозвучал второй выстрел и вторая бутылка исчезла в облаке осколков. Значит, снайпер. Хороший. Предупреждает, а не пытается убить, или бы оба выстрела пришлись в их с отцом головы. Без визора он не разглядел достаточно, чтобы вычислить траекторию, но если он сможет… — Достаточно, Солана. Мы тебя поняли. Воздух дрогнул, и его сестра появилась из-под тактической маскировки, которая была настолько бесшовной, что Гаррус тут же начал раздумывать, как тяжело будет вымолить — или на что обменять — у нее что-нибудь подобное для Шепард. Даже Касуми пришла бы в восторг (или зажглась бы алчущим вожделением. Или начала бы планировать кражу). Насколько хорошо эта маскировка могла бы обдурить его визор? Солана устроила длинный ствол своей снайперки на плече и кивнула на него. — Что это за сумка у тебя в комнате? — Я подумал, что уже злоупотребляю гостеприимством, — сказал он, пытаясь быть небрежным. — Не неси чушь, — возразила она. — С каких это пор ты стал так беспокоиться из-за каждой ерунды? Мы поругались. Если ты уже забыл, обычно мы этим часто занимаемся. Затем мы прощаем друг друга и забываем. Желательно без необходимости это обсуждать. Он пожал плечами и, наконец, опустил оружие. Он заметил, что ее винтовка была новее. Не дотягивает, конечно, до лежащего в его комнате Клыка, но… — Сол, ты украла мой прицел? Она усмехнулась. — Это ускорило процесс твоего прощения. Подняв сворованный прицел к глазу, Солана легко застрелила последнюю из оставшихся бутылок. — Но ты прав. Это классный мод. Думаю, я могу его улучшить, — она ухмыльнулась. — Но я не собиралась вас прерывать. — Верно, — сказал Гаррус, в то время как отец весело и нежно улыбнулся. — Просто случайно оказалось, что наш разговор проходит возле мишеней, в которые тебе как раз захотелось пострелять. — Именно! Но теперь я закончила, так что можете свободно продолжать. Вы, кажется, обсуждали Иден Прайм? Гаррус фыркнул. — Как долго ты тут простояла? Солана сложила винтовку быстрым отточенным движением. — Изначально было хамством с вашей стороны меня не позвать. Но мы не будем по этому поводу ругаться, потому что у тебя больше не осталось модов, которые я могла бы взять в плату за твое козлинство. — Есть удлиненный ствол… Она рассмеялась. Он был почти уверен, что это был первый искренний смех с… с той ночи, когда она разбудила его со словами ее не стало. — Насчет этого… — Иден Прайма? — спросил папа спокойно. Гаррус сердито уставился на сестру и продолжил: — Да. Иден Прайм. Вроде как, предполагалось, что это будет рутинная миссия. — Так всегда говорят перед тем, как все полетит к чертям, — сказала Солана. — Или перед тем, как кто-то выстрелит тебе в спину, — отозвался отец. Гаррус удивленно обернулся к нему. — Может, они ловко стерли упоминания о расе разумных машин, но то, что случилось с Найлусом Крайком, я знаю. Продолжай. Гаррус начал рассказ. Время от времени один из слушателей прерывал его замечанием, вопросом или размышлением, и Гаррус останавливался, чтобы ответить, или обдумать дальнейшие слова, или, когда осознавал, что забыл что-то важное, вернуться назад. Он, насколько мог, придерживался фактов, стараясь отрешиться от эмоций. Четко. Сжато. Отчет о происшествии длиной в три года. Иден Прайм. Вермайр. Властелин. Предвестник. Коллекционеры. Омеги он коснулся вскользь; отец одарил его долгим, твердым взглядом, говорившим, что тот прекрасно распознает упущения в рассказе, но так как прямого отношения к угрозе Жнецов это не имело, он ничего не сказал. К тому времени, как он добрался до Аратота, в горле у него пересохло, желудок урчал, а родные глядели на него с натянутыми, озадаченными выражениями, настолько идентичными, что это могло бы показаться забавным, если бы не тот факт, что он только что рассказал о враге, намеренном уничтожить их всех. Он попытался выдавить улыбку и провалился. — Итак, — сказал он. — Насколько я, по-вашему, свихнулся? — Окончательно, — сказала Солана, но без привычной язвительности. Она поднялась на ноги, но не потрудилась стряхнуть грязь с одежды. Ее пальцы сжались на оружии. — Но… думаю, мне стоит сказать Наксусу. Он выслушает. Может, даже сможет что-нибудь сделать. Она исчезла под маскировкой, прежде чем Гаррус успел спросить какой Наксус?, и он снова включил визор. Ее фигуру выдавал тончайший искаженный контур. Она не осталась дальше слушать и двинулась к дому. — Наксус? — спросил Гаррус. — Он из Федорианов, — объяснил папа. — Хотя и из отдаленной от Тайвуса ветви. Кузен или вроде того. Они с Соланой вместе служили в Шестом. Их… дружба многое пережила. Он выделился в Битве за Цитадель, когда погиб его капитан. По слухам он вскоре может стать генералом. Одним из самых юных. Гаррус вздохнул. — И Солана думает, что он поможет? Когда на горизонте маячит повышение? — Он поможет. Как и Тайвус. — Ты думаешь, примарх выслушает? Я не преувеличивал скепсис турианского советника… — У нас с Тайвусом схожие мнения о Спаратусе, сын. И Тайвус выслушает меня. Не могу гарантировать, что он сделает так много, как тебе бы хотелось, но он выслушает. Он мне задолжал, — отец рассмеялся и похлопал его по плечу. — Длинная история. А мы сегодня уже наслушались длинных историй, и мне нужно сделать несколько вызовов. — Мне тоже, — сказал Гаррус тихо. Надежда — это опасное чувство. Он не хотел к ней привыкать. Но всего на минуту, пока они с отцом шли обратно к дому, он позволил себе ей насладиться. # Сообщение отправлено: 1 АВГ 86 Как она? ГВ Сообщение получено: 2 АВГ 86 Две недели как как преодолела стадию раздражения. Сейчас на верном пути к помешательству. Мне кажется, она пытается соорудить тактическую маскировку из того безвредного барахла, что ей разрешили иметь. Не стал никому сообщать о своих подозрениях. ДА Сообщение отправлено: 2 АВГ 86 Если кто на это и способен, то это она. ГВ Сообщение получено: 3 АВГ 86 Не уверен. Основой для модели, похоже, служит одеяло. ДА # Когда ему дали титул Эксперт-Консультант по Угрозе Жнецов, Гаррус подумал, что это шутка. К счастью, он не засмеялся. В конце концов, как-то не принято смеяться в лицо примарху Палавена, если ты не уверен на сто процентов, что тот шутит. Тем более, когда никто из собравшегося множества сановников, политиков и генералов с тобой явно смеяться не собирается. Каким бы нелепым не было только что сделанное примархом заявление. Титаническим усилием воли Гаррус сумел не дать себе обернуться на папу и сестру. Потому что если кто из них и ждал такого поворота, то не потрудился поделиться с ним информацией. Он был относительно уверен, что Солана как минимум ухмыляется. Он почти чувствовал, как ее самодовольный взгляд сверлит дырку в его затылке. Для той, кто провел последние несколько лет, с головой погрузившись в роль сиделки при одном-единственном пациенте, она отличалась поразительной осведомленностью. Или, может, так бывает со всеми, кто не обрывает все связи и сжигает мосты, сбегая в поисках смерти на Духами забытую космическую станцию на краю Терминуса. Шепард, сказал он, во всей этой сраной галактике у меня, фактически, есть только один друг — ты. Он тогда не преувеличивал. В такие моменты он сожалел, что ему так плохо удавалось заводить друзей. И сохранять их. Но об этом своем друге он не мог себе позволить думать. Не сейчас. Не когда эта сраная галактика может окончательно потонуть в дерьме, если он не справится со своей работой. Примарх Федориан все продолжал говорить, но Гаррус перестал слушать, после того как были произнесены те самые ошеломляющие слова, означавшие, по-видимому, его повышение. Теперь примарх говорил что-то насчет долга, чести и службы; те же сухие речи, которые каждый турианец с самого рождения впитывает с едой и питьем, вдыхает с воздухом и в которые верит всем сердцем. Гаррус отбросил мысли о Шепард и заставил себя вслушаться в слова примарха. Он-то думал, что сегодня предстоит еще одна… ну, они звали это информационная сессия, что, по сути, представляло собой много криков и много выпрашиваний, заевших на повторе. Дошло до того, что ему стало сниться, как он пытается втолковать суть примарху и его советникам, а проснувшись, ему приходилось повторять все то же в реальности. Он занимался одним и тем же, раз за разом, день за днем, без каких-либо видимых результатов. И вдруг это. Эксперт-Консультант по Угрозе Жнецов. Названьице еще то, но если это не шутка… возможно, просто возможно… И вот вновь появилась надежда. Подкралась. Выскочила из засады. Взяла его на прицел. — Вы останетесь на ужин, — сказал примарх. От Гарруса не ускользнуло, что это явно был не вопрос. Это было что-то новенькое. Раньше его никогда не приглашали остаться после их вызывающих желание побиться головой об стенку конференций. — И завтра Вы встретитесь с полковником Федорианом и соберете свою оперативную группу. У Наксуса должны быть идеи. От Вас требуются поверхностные, но регулярные отчеты, Вакариан. Мы не окажемся застигнутыми врасплох. Понятно? Гаррус кивнул, еще ожидая кульминации, а затем уважительно склонил голову. После этого к нему подошел отец и положил руку ему на плечо. — Я говорил тебе, что он согласится, — сказал он, понизив голос. — Теперь, конечно, вся ответственность лежит на тебе. Впервые в жизни Гаррус не услышал — или вообразил — в голосе отца неизменного разочарования. Его слова звучали весомо, несомненно, но возможно, просто возможно, в них было и немного гордости. — Я знаю, — сказал он. — И я до сих пор не понимаю, как ты убедил его прислушаться. — Мы заставили его прислушаться. Твои достижения — твоя заслуга, — папа улыбнулся, хлопнул его по плечу и жестом показал следовать за чиновниками к обеденному залу. — Отчеты по миссиям в этом… помогли. Возможно, я намекнул, что Альянс запускает такую же программу. — Па, — сказал Гаррус с искренним изумлением, и понизил голос под суровым взглядом отца. — Своего эксперта по Жнецам они запихнули за решетку. Его отец пожал плечами и продолжил путь. Его отец. Практически солгал. Самому примарху. Гаррус осознал, что замер, и сделал несколько широких шагов, чтобы его догнать. — Но она у них есть. Они ее просто не слушают. И я не позволю турианской Иерархии совершить ту же ошибку, — он обернулся на Гарруса. — Для тех, кто внимательно следит, проявление слабости — это возможность. Ты это знаешь. Гаррус кивнул. — Иерархию нервирует стремительный рост влияния Альянса. — Иерархию нервирует рост Альянса с самого Инцидента у Ретранслятора 314. Гордость не дает им привлекать к этому внимание. Человечество за сотню лет совершило то, на достижение чего у нас ушла тысяча лет. Поэтому они никогда не признают своего зашкаливающего беспокойства. Они не хотят показывать свою слабость. Не когда столько на кону. Так что намека на то, что Альянс может принимать меры, которых не принимают они… — Достаточно, чтобы они согласились на то, на что не согласились бы иначе, потому что они не хотят, чтобы человечество вылезло и сыграло роль галактических героев, в то время как они окажутся пойманными со спущенными штанами. Его отец усмехнулся и покачал головой. — Человеческие идиомы. Грубы, но временами удивительно уместны. Быть может, на фоне остальных рас Цитадели они наивные, глупые детишки, но смелые. Альянс не обязан был жертвовать своими ради Пути Предназначения, и пусть никто об этом не говорит, все это знают. — Это было решение Шепард, знаешь. Я… я советовал ей пожертвовать Советом. — Я бы поступил так же, — сказал папа. — Но это я и подразумевал под их дерзостью. Пожертвовать собственной расой — расой, которая имеет очень мало влияния на этот Совет — было смело. И, как и множество других их дерзких решений, оно сыграло в их пользу. Человеческий Советник меньше чем за тридцать лет. — Звучит так, словно ты ими восхищаешься. — Отчасти. И отчасти я ими возмущен. — Верно. Просто образцовый турианец. — Времена меняются. Думаю, только идиот откажется меняться вместе с ними, — сказал отец. — А у меня нет никакого желания быть идиотом. Ответить Гаррусу не дало внезапное появление помощника, желавшего отвести его за стол к месту по правую руку от примарха. Он даже задумался, можно ли запустить съемку на омни-туле так, чтобы никто не заметил. Или хотя бы звукозапись. Иначе Шепард в жизни не поверит. # 16 АВГ 86 Похоже, Иерархия прониклась, Андерсон. Спасибо за файлы: они помогли. Меня теперь называют Экспертом-Консультантом по Угрозе Жнецов. Хотелось бы мне увидеть лицо Шепард, когда она это услышит. Слово Жнецы, произносимое турианцем без применения воздушных кавычек. Она бы чертовски… — Так кто она? Гаррус поднял взгляд от датапада, усилием воли заставляя лицо сохранить невозмутимость. Но правая мандибула предательски дрогнула. — Она? Солана нахмурилась, пусть и добродушно. — Девушка? — Девушка? — ему хотелось опустить взгляд, понять, что из его сообщения она могла увидеть, но он сумел зафиксировать взгляд на ней. Может слишком пристальный, если судить по ее выражению "ты там часом не свихнулся". Медленно, словно это ничего не значило, он отодвинул датапад с недописанным сообщением подальше от ее любопытного взгляда. Опустившись на стул рядом с ним, Солана сильно пихнула его в плечо. — Да ладно, Гаррус. Девушка явно есть. Решив прибегнуть к другой тактике, он усмехнулся: — Я же неотразим. Солану это явно не одурачило. — Если ты вдруг не заметил — а по-моему, так и есть — дочка примарха вчера за ужином активно пыталась затащить тебя в постель. Он моргнул. — Не правда. — Правда, Гаррус. Так и было. Это было настолько очевидно, что мне было ее просто жалко. На это было больно смотреть. Потому что ты просто… — Солана неопределенно махнула рукой, — делал то, что ты делаешь. — Что я делаю? — Серьезно? Ты действительно продолжаешь так играть? Даже со мной? — Солана фыркнула и откинулась на стуле, не разрывая с ним зрительного контакта. — Я хороша в этой игре, знаешь, — она сложила руки на животе и скрестила ноги у лодыжек в расслабленной позе. — Просуммируем, что я поняла: девушка есть. И не просто какая-то девушка, потому что простое увлечение не помешало бы тебе воспользоваться изобилием лежащих перед тобой возможностей. Нет, правда, дочь примарха. Значит, у тебя с ней серьезно. Ты о ней не рассказывал, что значит, что ты думаешь, что либо она не отвечает тебе взаимностью, либо что мы — папа — ее не одобрит? Последним словам она придала вопросительную интонацию, но Гаррус ответил твердым взглядом, пытаясь изобразить невозмутимость и надеясь, что она не сможет расслышать биение его пульса. — Ммм, — протянула она. — И никакого остроумного ответа о том, как очевидно, что ни одна девушка не сможет сопротивляться твоему обаянию? — Очевидно, что ни одна девушка не может сопротивляться моему обаянию, — ответил он невозмутимо. Мандибулы Соланы весело дернулись. — Тогда парень? Гаррус коротко рассмеялся. — Уже ближе. — Лжец. Это был контрольный вопрос. Сомневаюсь, что за время, что ты игрался во всегалактического космического героя, твои вкусы настолько изменились. Но она не турианка. Его смех резко потух. — Как ты догадалась? Она дернула плечом. — Зови это интуицией. Плюс, выражение твоего лица сейчас. Духи. Итак. Насколько синяя у нее кожа? Подходит под цвет твоих татуировок? Когда ты нас познакомишь? — Синяя, — повторил Гаррус. — Синяя? Солана, безразличная к его ошеломлению, рассмеялась. — Я так и знала. Ты прав, папе это не понравится, но… сейчас это уже не такая редкость. Аликс Вераниус нашел себе в спутницы азари, и никто ничего ему не сказал. А у него не такое уж низкое положение в Иерархии. Она с ним даже на некоторых видео появляется. Один мой друг однажды встретился с ней на вечеринке, говорит, она ничего. Говорит, приятный голос, хотя я сомневаюсь. Без субгармоник? Это как без одной конечности. Как ты с этим уживаешься? — Сол… Его сестра ухмыльнулась, и на мгновение ему захотелось оставить ее наедине с теми маленькими фантазиями, что она себе насочиняла. — У меня нет азарийской… спутницы. Девушки. Любовницы. Как ни назови. Никаких азари. Клянусь. Они слишком… синие. То, как она удивленно моргнула и закинула вверх голову, показало, насколько его ответ застал ее врасплох. Затем она протянула руку и сжала его локоть. — Ты не… ты пересмотрел Флота и Флотилии? Как это вообще работает? Ну, знаешь… с костюмами? Они всегда так… щепетильны в этом вопросе, так? Тебе пришлось проводить исследования? В твоей экстранет истории должен был сохраниться чертовски неловкий поисковый запрос. Он часто дразнил Шепард за ее румянец — ее щеки вспыхивали алым при малейшей провокации, и ему нравилось ее провоцировать — но у турианцев были свои сигналы. К счастью, его сестра была так увлечена своими теориями, что все их упустила, и он уже вернул контроль над собой, когда перебил: — С кварианками я тоже не сплю, — не дрогнув, не поколебавшись ни мгновения, он добавил: — Вообще-то, она кроганка. Все дело в шрамах. Она не могла устоять. — Что? Как это… как оно… что? Он рассмеялся. Действительно рассмеялся. Его первый искренний смех с тех пор… как все это произошло. Расставание с Шепард. Мама. Все. — Ну и у кого теперь бесценное выражение лица? Где бы я вообще нашел кроганскую женщину, Сол? Я бы мог, наверное, поискать, когда был на Тучанке, но тогда Рекс оторвал бы мне гребень и скормил бы одному из своих ручных варренов. — Тучанка? — она помотала головой, сжав пальцы на его локте. — Рекс? Ты… у тебя что, теперь есть друзья кроганы? Кто ты, и что ты сделал с моим братом? — Друг — это несколько громковато. У Шепард есть друзья кроганы. У меня есть знакомые кроганы, которые великодушно решили не заострять внимания на моем турианском происхождении, дабы не убивать меня. В первую очередь потому, что ей бы это не понравилось. Забавно, чем многие готовы пожертвовать, лишь бы не раздражать Шепард. Беспричинное убийство ее… Солана слышимо втянула ртом воздух, и Гаррус услышал свои слова слишком поздно, чтобы успеть забрать их назад. — …Оружейника, — закончил он. С запинкой. — Беспричинное убийство ее оружейника могло бы вызвать раздражение. Сестра слегка ткнула его в бок, уставившись взглядом, говорившим, что она его раскусила. Он не знал, что именно его выдало. Он был так осторожен, когда раньше о ней говорил. Наверное, его открыли субгармоники. Или выражение его лица, когда он подумал о том, как бы Шепард спасала его от Рекса. Наверняка задействовав лобовой удар. Солана еще раз его толкнула, уже сильнее. — Да ты шутишь. Спектр. Человеческий спектр? Он сглотнул и пожал плечами. — Я служил на ее корабле. Не вижу ничего удивительного в том, что я упомянул о ней в одной из баек. — Вот я дура, я, должно быть, упустила ту часть, где ты упомянул, что влюблен в нее. — Это не так. — Ага, сам себе это говори, старший братец, — Солана спрятала лицо в ладони и помотала головой; у него было неприятное чувство, что она прятала смех, а не ужас. – Папа будет… — Ничего папа не будет, — огрызнулся Гаррус, достаточно резко, чтобы сестра вновь подняла на него взгляд. — Это тяжелая битва, Сол. Меня слушают. Мне нужно, чтобы меня слушали. Если это… это все усложнит. А нам не надо усложнять все еще сильнее, чем есть сейчас. Она словно сдулась, как обрушивающееся в замедленной съемке здание. Сперва изменилось ее лицо, затем сгорбились плечи, и она согнулась в пояснице, вцепившись руками в колени, словно чтобы остановить то, что рвануло ее вниз. — Да, — сказала она. — Осложнения, — она вздохнула, но даже когда она выпрямилась, он чувствовал некую ауру меланхолии вокруг нее. — Я не имела в виду… я ничего не скажу. Но, эм, это же папа. Ты же знаешь его выдающийся список арестов и навыки допроса. Есть шанс, что он уже знает. Гаррус пожал плечами и неуютно поерзал. — Тогда он не поднимает это темы, а я первый начинать не собираюсь. — Ах, да, — протянула она. — Семейный девиз Вакарианов. Если тебе что-то не нравится, игнорируй это и надейся, что все пройдет само. — До сих пор работало. Она скривилась. — Нет, не работало. Ты ведь видел, в каком мы развале? Разве… разве некая часть тебя не рада, что я знаю? То есть, ты теперь можешь поговорить со мной, если захочешь. — Сол... Но она не стала настаивать. Повернувшись, она зафиксировала на нем пристальный взгляд и жарко подалась вперед. Гаррусу пришлось подвить инстинкт сбежать. — Все дело в том, что это было запрещено? Затяжной роман, разворачивающийся прямо под носом начальства, нарушающий все возможные правила? У них ведь есть правила на этот счет? У людей? Ее пыл вызвал легкую улыбку. — Ты перечитала романов, Сол. Мы, эм… между нами ничего не было, когда корабль принадлежал Альянсу. Не уверен, помышлял ли когда Цербер ввести запрет на, эм, внеуставные отношения. — Особенно внеуставные отношения между людьми и не-людьми. Надеюсь ты, знаешь, показал им, что почем. Во всех доступных вариациях… Он поежился и опустил голову, при этом слишком живо вспомнив некоторые из этих что почем. И некоторые из вариаций. — Солана. Замолчи. Пожалуйста. — Что? Ты боишься говорить об интимной близости? Половой связи? Соитии? — она рассмеялась. — Как там люди говорят? Занятия любовью? Секс? О, или можно по азарийски. Объятья вечности. Звучит так мило и мелодраматично. Как насчет… Гаррус застонал и закатил глаза, пока его сестра перебирала еще дюжину синонимов возрастающей вульгарности. У него было искушение — тягостное искушение — запустить по аудиоканалу воспроизведение плейлиста, обычно проигрываемого во время боя. Бэнг-бэнг-бум ее бы заглушил. — Ты закончила? Она на мгновение прикрыла глаза, демонстративно размышляя. Как раз когда он начал верить, что получил помилование, она ухмыльнулась и спросила: — А они на ощупь такие же рыхлые, как на вид? — Солана! — Что, я никогда не встречала турианца, который… ты знаешь. С человеком. Мне нельзя полюбопытствовать? — Если тебе любопытно, посмотри в экстранете. Она захихикала. Захихикала. Это было ужасно. Гаррус начал остро желать, чтобы земля разверзлась и поглотила его. Или чтобы внезапно высадились батарианские работорговцы. Отряд разъяренных элкоров вломился через окно. Что угодно. Атака Жнецов точно окончила бы разговор. Он раньше никогда не надеялся на атаку Жнецов, но воистину, все когда-то случается впервые. — Тебе так и пришлось сделать? Могу поспорить, что да. О, что бы я только не отдала за доступ к истории твоих поисковых запросов. Это намного лучше, чем с кварианкой. Он мрачно уставился на нее. Хихиканье не прекратилось. Скорее, только усилилось. — Даже не думай об этом. — Я ни о чем не думаю. — Там нечего искать. Даже если ты хакнешь защиту. Она ухмыльнулась. — Всегда есть, что искать, Гаррус, ты это знаешь. Тем более, когда кто-то потрудился выстроить защиту. Уж лучше оставить свою порнографию в папке под названием, не знаю, Logs, Config или Нудные Отчеты По Миссиям. — У меня нет… — Пожалуйста, — простонала она. — Ты даже близко недостаточно хороший врун, чтобы пытаться загнать настолько наглую ложь. — Мы можем уже закончить этот разговор? Я тебе заплачу. Я дам тебе миллион. Она смягчилась и сжалилась, подарив ему тишину, непрерываемую вопросами. И хихиканьем. Он даже почти жалел, что из-за него ее веселое и задиристое настроение вновь скатилось до темного, тихого и даже еще более меланхоличного. — Так… так все же кто она? По тому, как ее изображают на видео, не поймешь. Какая она? Он уже хотел уйти от ответа, но вместо этого у него вышло: — Честно? Тебе бы она понравилась. Она увлеченная. Целеустремленная. Испытывает чрезмерную нежность к своей тактической маскировке. Невозмутима. Никогда ничего мне не спускает. Никогда не позволяет мне действовать необдуманно. Но знает цену хорошей шутке и никогда не упустит возможности ввернуть подколку. И она меня смешит. Когда я… — он замолчал, застигнутый воспоминаниями первых моментов своего пробуждения на SR-2 с лицом, горящим от боли даже сквозь туман обезболивающих Чаквас, и улыбки Шепард. Он тогда все еще не был уверен, что ее возвращение не было затянувшимся, запутанным, необычайно ярким сном, означавшим, что он либо уже мертв, либо что умрет по пробуждении. Но что-то в той улыбке заставило его поверить, что она реальна. Действительно реальна. Может потому, что он даже во сне не мог представить такой беззаботной улыбки; он никогда прежде такой не видел. Не на лице Шепард. Она была просто счастлива. Счастлива видеть его. Он неопределенно махнул в сторону своей поврежденной мандибулы. — Я едва не умер. Никто об этом не говорил, но смерть подошла близко. Слишком близко. И вместо переживаний, осуждений или… нежностей, она только осмотрела меня и сказала: "Черт, Гаррус, ты всегда был уродом. Ляпни немного синей краски, и никто не заметит". Это были самые правильные слова. Все остальное было бы банальностью. — Он прикоснулся к шрамированной стороне лица. — Она… она лучший друг, что у меня когда-либо был. — Тогда… Прости. Я знаю, тебе вряд ли хочется об этом говорить, но я должна спросить. Почему ты не с ней? — Потому, — ответил он тихо, — что она решила передать себя властям, и она не позволила мне пойти с ней. — Ты любишь ее. — Она Шепард, — повторил он слова, что уже говорил матери. Солана кивнула, словно это что-то объясняло — так же, как было с мамой — и сложила руки на коленях. Гаррус знал, что теперь можно было оставить тему, можно было взять датапад и попытаться вернуться к работе — хотя знал, что сообщение сейчас будет нести для него не больше смысла, чем если бы оно было написано на кроганском, саларианском или криво переведенном ханарском — и разговор был бы окончен, но он этого не сделал. Он обратил внимание на позу сестры, тонкий диалект языка ее тела, и, поколебавшись еще мгновение, спросил: — А ты? Что разделяет вас с Наксусом? Она промолчала, не вскочила и не убежала прочь, как он отчасти ожидал, но линии ее тела напряглись, одеревенели. — Ну же, Сол. Я могу вернуть тебе твои же слова. Что хорошо, когда кто-то знает? Когда есть, с кем поговорить, если хочешь? — Это… это так очевидно? — Папа говорит, вы давние друзья. Эти слова заставили ее встретиться с ним взглядом, и на ее лице без сомнения промелькнула паника. — Он так и сказал? — Ты не можешь винить меня за любопытство. Он был первым, с кем ты подумала связаться, когда услышала, что галактика летит к чертям. Я, может, и не папа, но я не был плохим следователем. Не так уж сложно было понять, что он что-то для тебя значит. — Он… у него есть связи. Он почти генерал. Он пользуется уважением. Я подумала… я знала, что он сможет помочь. — Верно, — ответил Гаррус. — Все это, конечно, логично, и я мог бы даже принять это за чистую монету, но ты моя маленькая сестренка. Я могу не заметить, что кто-то заглядывается на меня, но поверь, я буду внимательно следить за теми, кто заглядывается на тебя. Она помотала головой, словно не верила ему, и он не упустил того, как на мгновение дернулись и сжались ее пальцы. — Мы друзья, — сказала она. — Верь мне или нет, у меня есть небольшой опыт по части ситуаций "друзья, которые решили, что могут быть больше, чем друзьями". Если пообещаешь не использовать больше слова вроде интимная близость и объятья вечности, я, может даже, великодушно поделюсь с тобой своими знаниями. Она не то что бы рассмеялась, но ее мандибулы дрогнули весело, а не раздраженно. Уже мягче, он продолжил: — Ты не ответила на мой вопрос. Почему вы не вместе? — Все… сложно. — О, это не прокатит. Вы, по крайней мере, оба одной расы. Черт, он даже папе, похоже, нравится. Солана вздохнула. — Дело не в папе. И не в Наксусе. Это… ты знаешь, как это бывает. — Я знаю, как бывает что? Она уставилась на него, словно обвиняя умышленной тупости. — Иерархия. Одно время, мы шли по одной траектории. Сейчас ему светит звание одного из самых молодых генералов армии, а я… я не знаю, что я. — Ты Вакариан, — возразил Гаррус. — Вакариан, которая ничего из себя не представляет. И ты видел дом. Мы уже не те, кем были когда-то. — Чушь, Солана. Она удивленно моргнула и вопросительно наклонила голову. — Я имею в виду не дом. И не деньги. Черт, я имею в виду даже не имя, хотя оно все еще имеет достаточной вес, чтобы папе для аудиенции с примархом не пришлось ждать три месяца. Итак, твой жизненный путь сменил курс. Наксуса это беспокоит? Он отдалился, когда ты решила остаться и приглядывать за мамой? — Ничего не… — Я на это не куплюсь. Она издала короткий, раздраженный рык. — Он хотел сделать все по правилам. Свериться с Реестрами, убедиться, что отец не против. И мама, конечно, но все понимают, что папа придирчивей. Хотел, чтобы я сохранила достоинство. Тогда… тогда я считала, что выгляжу в Реестрах лучше, чем он. Его ветвь семьи ничего особенного не добилась, а имя Федориана не давало ему того… престижа, полагаю. За неимением лучшего термина. Гаррус кивнул, словно все было предельно ясно. — Так что ты его отослала и велела возвращаться, когда поднимется на пару ступенек. — Конечно, нет. Он посмотрел на нее в притворном замешательстве. — Ах, но затем все изменилось, ситуация перевернулась, и он поступил так с тобой? Похоже, он не стоит твоего времени, Сол. Возможно, мне стоит вызвать его на бой. Или снять с расстояния. Если бы у меня был мой модифицированный прицел. Она вызывающе выпрямилась и обратила на него горящий взгляд. Чего он, собственно, и добивался. — Все было не так. Он никогда… Мама заболела, и я забросила все остальное. Я думала, он заслуживает большего, чем я могла предложить. Я… мы… корпалис отнимает много времени. — И он сказал, что не хочет тебя ждать. — Прекрати, — выпалила она. — Он сказал, что подождет — он хотел помочь — и я сказала, что не могу этого принять. На нем итак много всего было. Так что я со всем порвала, пока это не зашло слишком далеко, и он улетел служить во Флот Цитадели. Он служил в 24-ом, знаешь. Первые на линии огня. Вот… вот почему я решила, что он тебе поверит. Он был там. Видел, с чем они сражались. Не думаю, что он когда-либо верил, что это были просто геты. — А сейчас? — Все сложно, — повторила она. — Отношения закончились прежде, чем мы успели кому-либо сказать, и его родители нашли ему пару. Она… соответствует. Было бы неправильно вмешиваться. Эгоистично. Гаррус подавил стон и взамен спросил: — Хочешь знать, что я думаю? — Не особенно, — ответила она, — но почему-то мне кажется, что тебе плевать. — Ты только что заставила меня выслушать все известные синонимы слова секс. Я бы сказал, ты обязана дать меня пять минут и выслушать братский совет. Она сгримассничала. — Продав парочку фамильных реликвий и приостановив восхождение многообещающей карьеры, ты не перестала быть собой. Ты соответствуешь. И вы друг другу не безразличны. Жнецы могут напасть через неделю или через месяц. Они могут напасть завтра. И тогда все может закончиться. Не трать времени зря, пока оно у тебя есть. Когда ты что-то находишь… ты должна за это держаться, вот что я хочу сказать. Никаких гарантий нет. Побудь эгоисткой. Хотя бы немного. — Ты отвратительный турианец. Он пожал плечами и выдохнул смешок. — Я всегда так и говорю. Слишком долго зависал с людьми. Она снова вздохнула, но ее поза теперь была более расслабленной. — Но может ты в чем-то прав. — Конечно, я прав, — ответил он с как можно большей самонадеянностью. Солана скривилась. — Ты невыносим, Гаррус. — И это тоже. Она поднялась на ноги и встряхнулась, словно сбрасывая с себя сон после пробуждения. — Спасибо, — сказала она. — За это, но в первую очередь за то, что рассказал мне о ней. Думаю, теперь я понимаю. Знаю, почему. И я смогу принять твой уход. Он опустил голову, стараясь сбежать от этих слов. Никогда еще уход не казался таким далеким. — Скажи ему, что если он тебя обидит, то будет иметь дело со мной. Я действительно хороший стрелок. Солана протянула руку и легко коснулась его лба. Один из маминых жестов. У Гарруса сердце сжалось от тоски. И скорби. И сожаления. Никуда без сожаления. — Могу сказать то же самое, — ответила она. # Сообщение отправлено: 1 СЕН 86 Мне кажется, или гам со стороны Гегемонии постепенно утихает? Нам бы она здесь пригодилась, Андерсон. Я стараюсь изо всех сил, но никто не умеет так управлять толпой, как Шепард. Вы бы слышали речь, что она произнесла перед кварианцами. Вы бы возгордились. ГВ Сообщение получено: 2 СЕН 86 Если бы у меня был для Вас ответ, сынок. Мои запросы, похоже, затерялись по пути к людям, которые должны дать на них ответы. Забавно, как это работает. ДА Сообщение отправлено: 2 СЕН 86 Разве что под забавно Вы подразумеваете дьявольски изнурительно? ГВ Сообщение получено: 2 СЕН 86 Сам бы лучше не сказал. ДА # Броня была навороченной. Высшее качество. Таких кинетических щитов у Гарруса никогда прежде не было. Сидит как влитая. Даже цвет был подходящим – в точности таким, какой выбрал бы он сам. Он невольно задавался вопросом, откуда взялись деньги, и решил, что пора перечислить часть средств, которые Шепард оставила на его счету, когда узнала (когда решила), что команда распускается. В тот момент ему казалось забавным, что она готова отдать Альянсу церберовский корабль, но не остатки церберовских денег. Но теперь он был благодарен. Он подавил улыбку и мысленно сделал пометку потом связаться с Лиарой. Если Серый Посредник не сможет организовать неотслеживаемый анонимный перевод, то никто не сможет. Если — когда; он был реалистом — произойдет худшее, ему не хотелось бы, чтобы его семья осталась без спасения потому, что потратила последние кредиты на какую-то навороченную броню. И все же, когда он благодарил отца, его признательность была искренней. — Нужно было сделать это раньше, — отмахнулся от благодарностей отец, а затем подцепил пальцем броню за дырку, оставленную летуном, и потянул с такой силой, что Гаррусу пришлось отшагнуть, чтобы не потерять баланс. — Нам следует извлекать уроки из прошлого, а не носить постоянные напоминания о нем. Особенно когда ты стоишь на руководящем посту. Ты хочешь, чтобы на тебя смотрели и видели компетентность, а не иллюстрацию прошлого провала. Какие верные слова. И как непросто осуществить их на практике, как обнаружил для себя Гаррус. Духи прошлого — Омеги, Архангела — боролись с воспоминаниями потерь и провалов, пока Гаррус осваивался с новой ролью. Собирая новый отряд, он невольно высматривал потенциального Лантара Сидониса. Он прочесывал досье, выискивая зацепки, выискивая трещины, по которым в случае нажима пойдет надлом, отчаянно высматривая дыры в броне, прежде чем сквозь них пролетит смертельная пуля. Когда образ мыслей Архангела вызывал сомнения, он пытался мыслить, как Шепард. Если в ее прошлом и был свой Лантар Сидонис, то она никогда об этом не говорила, и ее экипаж последовал бы — и последовал — за ней в ад. Может, члены собираемой им команды и не видели приближающийся ад в лицо, но Гаррус видел. Он знал, что ему было от них нужно. Ему нужны были бойцы, которые последуют за ним, но не слепо. Ему нужны были бойцы, которые не сломаются. И если — когда — Шепард придет забрать его, ему нужны были бойцы, которые смогут закончить работу без его подсказок. И здесь он пытался подражать Наксусу. Молодой полковник был неоценимым ресурсом. Он знал всех, пользовался уважением, приказы отдавал уверенно, но Гаррусу подчинялся без вопросов. Гаррус видел, что другие следуют примеру Наксуса, и медленно, медленно порядок начал укладываться. Про себя Гаррус думал, что этот мужчина подойдет Солане, если она все же решится с ним поговорить. И семейный девиз он, кстати, тоже явно разделял. Они вместе работали, ели за одним столом, даже пару раз спарринговались, и оба притворялись, что не знают, что Наксус влюблен в сестру Гарруса. Все же, как Гаррус и сказал сестре, это была тяжелая битва. Ему приходилось просить и умолять о получении каждого необходимого ресурса, введении каждого необходимого изменения, установки каждой необходимой линии обороны. Как и в СБЦ ему каждодневно приходилось упираться в стену правил, ограничений и бюрократии. Как и на Омеге, он преодолевал ее – но посредством слов, примеров и тщательно проработанных планов, а не превосходящей огневой мощи и поэтического правосудия. Эта тактика не приносила такого же удовлетворения, но была эффективна. И в некоторые дни – в хорошие дни – он почти верил, что действительно что-то меняет. # Сообщение получено: 10 СЕН 86 Ей, братец. Подумала, ты можешь найти эти видео… любопытными. Все равно считаю, что они выглядят до отвратительного рыхлыми. Сол. Прикрепленные файлы: человеческиеобычаи.vid, земноевоссоединение.vid, форнакслюдитурианцы.zip, 10лучшихпоцелуев.vid, приветпрощай.vid, мойбратизвращенецсотклонениями.zip Загрузить файлы? Сообщение отправлено: 10 СЕН 86 Не хочу знать, сколько времени ты потратила, выискивая это в экстранете. И я не могу поверить, что ты посылаешь мне порно. На работу. Сообщение получено: 10 СЕН 86 Самая лучшая сестра или самая лучшая сестра? Сообщение отправлено: 10 СЕН 86 Я за тебя переживаю, Сол. Файлы загружены. # Спустя месяц после того, как он начал работу в своем отряде, названном без придумки Группой Противодействия Жнецам, Гаррус с удивлением обнаружил, как однажды утром его сестра пришла к нему на работу вместе с Наксусом. Юный полковник только коротко приветственно кивнул и поспешил к своей рабочей станции, но Солана задержалась, осматриваясь вокруг с распахнутыми глазами и радостным выражением лица. — Собираешься сказать, что вы случайно столкнулись по пути сюда? – спросил Гаррус, излучая скепсис. Солана не опустила взгляда, не уставилась на него сердито и даже не наградила его одним из своих любых тычков в плечо. Она только рассмеялась, а закончив, не перестала улыбаться, слишком счастливая для их положения на пороге войны, и Гаррус почувствовал, как ей навстречу растет его собственный оптимизм. — Конечно, — сказала она весело, — мы случайно столкнулись по пути. Поговорили о погоде. – Сузив глаза, она добавила: — Будешь меня дразнить, и я перешлю копии тех файлов на все здешние рабочие терминалы. С твоего адреса. Гаррус примирительно вскинул руки. — Ни слова. Клянусь честью. Она насмешливо фыркнула. — И всего-то? Сдалась мне твоя честь. Он ухмыльнулся. — Ладно, как насчет экскурсии? — Уже лучше. Введешь меня для разнообразия в курс сверхсекретной миссии? — Не такой уж секретной, — ответил он. – Но засекреченной по всем фронтам. Так что было бы не плохо, если бы ты не распространялась об увиденном. Это ни в коем случае не должно пройти дальше твоего парня. Она одарила его лукавым взглядом. — Порно на рабочие терминалы, Гаррус. Это серьезно подорвет вашу продуктивность. — Ну и грязно же ты играешь, Сол. С наигранным коварством, она ответила: — А как же. Как на том ролике, где они делали… я даже не знаю. Это не опасно? То есть… зубы. И я думала, что декстро и лево должны быть осторожнее с… — Я могу потребовать изолировать тебя, как угрозу национального масштаба. — Но не прежде, чем я разоблачу тебя, как изращенца-человекофила. Он послал ей грозный взгляд и огляделся, чтобы убедиться, что их не слышали. — Время и место, Сол. Время и место. Она подняла омни-тул. — У меня есть такая новомодная прогаммка на такой случай. Подчищает записи, сжигает жучки, сохраняет приватные разговоры приватными. Она твоя за рекордно низкую цену – не дразнить свою сестру, но позволять ей дразнить тебя. — Ауч. Она ухмыльнулась. — Так все же, помимо разговоров о погоде с моим фактическим заместителем, зачем ты здесь? — Не могу я просто нанести дружеский визит? — Можешь, — ответил Гаррус. – Не уверен, что я в это верю, но можешь. Она кивнула и неловко перемялась, хотя улыбка никуда не ушла. — Тогда давай звать это так. Покажи мне, чем ты нынче занят. Так он и сделал. Она следовала за ним, как безмолвный дух, молчаливая тень. Время от времени он оборачивался, и видел, что она смотрит на него с тем же выражением, с каким, наверное, он наблюдал за лениво плавающими в аквариуме Шепард рыбками. Он показывал ей изменения, которые он внес в аварийные протоколы, когда их прервал размахивавший датападом лейтенант с недовольным, запыхавшимся лицом. Гаррус знал его – Лаэтус был выдающимся солдатом, поступил с высокими рекомендациями и отзывами, и из всей команды доставлял больше всего проблем. Он даже временами подозревал, что лейтенанта подослал кто-то, желавший подорвать авторитет Гарруса. Но он был чертовски хорош с цифрами, и Гаррус еще никогда не встречал такого блестящего логиста. Лаэтус даже не взглянул на Солану; Гаррус услышал, как она хмыкнула по этому поводу. Он протянул датапад, едва не ткнув Гарруса им в лицо. — Вы… сэр, это крайне нестандартная тактика. — Жнецы – крайне нестандартный противник, лейтенант. Что мы уже обсуждали. Детально. Выражение лица Лаэтуса было крайне близко к осуждающему. По крайней мере, насколько мог позволить себе профессиональный военный в присутствии начальства. Хотя у Гаррус были свои сомнения по поводу того, считал ли вообще тот его начальством. Если был выбор, Латэус предпочитал передавать сообщения через Наксуса. Его должно быть немало раздражало, что в этот раз пришлось обойтись без посредника. — Как скажете. Сэр. К своей чести, Гаррус не ответил на ужимки лейтенанта тем же. Он даже не опустился до презрения, как того хотел. — Ваши враги умнее вас. Быстрее, сильнее, и один из них – всего один – едва не уничтожил Цитадель со всем ее флотом и мощью. Что Вы будете делать, лейтенант? — Генерал Таксен продержался против более сильного, быстрого и мощно вооруженного врага. И он следовал протоколу. Мы турианцы. Мы бы не располагали сильнейшей в галактике армией, если бы по каждому случаю меняли правила или без причины отказывались от хорошей тактики. Протокол существует не просто так. А потому, что он работает. Гаррус отрывисто рассмеялся и оглядел лейтенанта. Протянутый датапад дрогнул. — Не знаю, хочется ли мне похвалить Вас за высказывание своего мнения, или отчитать за неуважение, Лаэтус. Как насчет компромисса? Вы скажете мне, какому протоколу хотели бы следовать, а я объясню, почему он не сработает. Если не окажется иначе. Тогда я возьму Ваши рекомендации на заметку. Я отплачу Вам терпением за Ваше согласие принять, что я могу немного разбираться в том, о чем говорю. И Вы начнете вести себя уважительно. Ясно? — Сэр, — ответил Лаэтус, сподобившийся выглядеть пристыженным за свой предыдущий срыв. – Так точно, сэр. К тому времени, как Лаэтус наконец ушел, с датападом и, как надеялся Гаррус, укрепившейся приверженностью делу в душе (рассказы о капсулах коллекционеров и легкости, с которой Властелин пробился сквозь флот Цитадели здесь были бессильны), он почти забыл о сестре. Развернувшись, он увидел, что та смотрит на него с откровенным изумлением: — Ты в этом хорош. — Ты во мне сомневалась? – ответил он сухо. Ее мандибулы разлетелись в широкой ухмылке. — Конечно. – И, опомнившись, добавила: — Я… всегда не понимала. Я знала, что вы с папой всегда расходились во взглядах относительно свода правил СБЦ, и я… полагаю, я всегда считала, что это делает тебя… — Некомпетентным? – подсказал Гаррус. Она соблаговолила выглядеть чуть пристыженной. — Да. Прости. Я просто… никто обычно не убегает от вещей, в которых хорош, понимаешь? — Ммм, — сказал он. – И поэтому ты так тщательно игнорировала вызовы из Армакс Арсенал? Она опешила. — Как ты вообще… — Пожалуйста, — протянул он с усмешкой. – Думаешь, ты единственная, кто умеет взламывать аккаунты, Сол? Она покачала головой, свесив мандибулы: — Невозможно. — Взломал практически во сне, — сказал он с притворным сочувствием. – Каково это, чувствовать, что тебя побили в твоей же игре? — Так, словно я готова разослать порно. Он всегда восхищался тем, как Шепард умела добиваться от людей желаемого при помощи долгого, твердого, нервирующего взгляда. Гаррус попытался. Спустя минуту Солана заерзала. — Я вижу твой блеф насквозь. — В этот раз ты выиграл, — сказала она со смехом. – Но моя месть будет сладка, Гаррус Вакариан. Запомни мои слова. Однажды, когда ты меньше всего будешь ожидать… — Да, да, — сказал он. – Я весь дрожу. Посмотри. Она протаскалась за ним весь день, и даже предложила несколько дельных советов по модификации их бронебойного вооружения. — Интересно, — сказала она задумчиво, уставившись на рабочий терминал, — можно ли модифицировать тактическую маскировку, чтобы скрыть сверху склады боеприпасов. Если удастся подключить его к источнику питания… Гаррус не упустил нежного взгляда, что послал Солане Наксус, пока та увлеченно бормотала себе под нос в порыве вдохновения. Она же, похоже, ничего не замечала, быстро печатая заметки на омни-туле. Гаррус послал Наксусу взгляд, вопрошающий: что тут поделаешь? Полковник был слишком стойким, чтобы дрогнуть под его взглядом. Он лишь коротко кивнул и вернулся к своей работе. Иногда может быть так просто достичь понимания. После пяти минут наблюдения за печатающей и бормочущей сестрой, Гаррус наконец сказал: — Ты собираешься здесь ночевать? Потому что я иду домой. Он осознал, что под словом дом действительно подразумевал дом. Интересно, в какой момент он им стал. Солана, не видевшая его заминки, вздрогнула. — Как долго я… — Несколько часов, — сказал он веско, подавив эмоции и замаскировав их за высокомерием. – Народ уже ставки начал делать. После этих слов она бросила взгляд на часы и, увидев время, рассержено на него уставилась. — Ты легкая мишень, — сказал он. – Буквально сама подставилась. Но действительно пора домой. Идешь? — Я, эм… — Должна обсудить погоду? — Вроде того. – Ее глубокий, успокоительный вздох заставил его замереть и развернуться к ней. Он опешил, увидев внезапную нервозность, в ее сцепленных на противоположных локтях ладонях. Ее мандибулы дрогнули в легком смятении. — Слушай, — сказала она быстро, но не резко, — я скорее всего никогда больше этого не скажу, так что слушай внимательно. Ты был прав. Насчет Наксуса. Так что. Спасибо. Гаррус поднял омни-тул. — Хорошо, что я записывал. Сохранено для потомков. Солана Вакариан своему старшему брату. Ты был прав. Она слабо его толкнула. Достаточно слабо, чтобы он понял, что она говорила спасибо. И, может даже, я люблю тебя, большой придурок. — Сволочь. — Ага, и я тебя, Солана. И я тебя. Она переступила с одной ноги на другую и добавила: — Слушай, я… мы пропустили много праздников, на которые дарят подарки, и я… возможно, испытываю слабейшую вину за то, что забрала твои моды, так что я… в твоей комнате тебя ждет подарок. Мне не хотелось мелочиться с Клыком, и ты сам сказал, что больше любишь однозарядное оружие, но я ни в коем случае не могла наложить руки на такую винтовку, как Вдова, так что пришлось довольствоваться Богомолом. Они хороши, эти М-95, особенно после того, как я с ними поработаю, и… — Сол, — перебил он. – Тебя заносит. Речь, опасно близкая к бессмыслице. Я знаю саларианца, который бы тебе понравился, но мне бы хотелось выбраться отсюда до начала следующего рабочего дня. Ее смех был слабым и нервозным. — Верно. Да. Ладно. Две вещи. Я… в общем, я оставила тебе схемы моей тактической маскировки. Я знаю, что это не твой стиль, но если то, что говорят о твоем коммандере – правда, я подумала, может ей… но может и нет. Это просто прототип. Гаррус был тронут, но скрыл свои эмоции за ухмылкой. — Уверена, ей понравится. Если там на Земле когда-нибудь очухаются и дадут ей доступ к ее технике. Солана опустила голову и неловко пожала плечами. — Только если ты считаешь, что это будет полезно. — Солана Вакариан робеет. Нет, практически онемела. Запись в графе: вещи, которые ее брат никогда не ожидал увидеть. Это мне, пожалуй, тоже следовало бы записать. Это заставило ее бросить на него сердитый взгляд, но, по крайней мере, она больше не выглядела стесненно. — А вторая вещь? Ты сказала две. Дискомфорт вернулся со всей силой и она провела рукой по голове и снова пожала плечами. Или дернулась. Ему показалось, что все-таки пожала. Затем она быстро выпалила: — Я сделала тебе винтовку. Ну, модифицировала винтовку. Она дома. Подумала, что тебе не помешало бы что-нибудь под стать твоей новой броне. Я трудилась над прицелом, который будет работать при плохих условиях – знаешь, дым или туман – и, кажется, мне удалось. Добавила несколько великолепных биометрических опций, хотя, да, да, я знаю, что ты величайший стрелок из когда-либо живших. А этот бронебойный мод! Гаррус, ты должен увидеть этот бронебойный мод! Протестировать, конечно, у меня возможности не было, но я уверена, что он крогана насквозь прошьет. — Спасибо, Сол, — сказал он. Она дернула плечами в ответ на благодарность и опустила голову. — Это ерунда. — Конечно, — сказал он, — и ты с Наксусом обсуждала погоду. Она издала смешок. — Именно. # Сообщение отправлено: 16 СЕН 86 Прикладываю подарок, комплимент от моей сестры. Не знаю, удастся ли Вам передать ей их, но если Вы сможете… ГВ Сообщение получено: 18 СЕН 86 Черт побери. Это не моя область, но даже я вижу, насколько сложны эти схемы. Я приложу все усилия, чтобы хоть что-то из них попало ей в руки. Скрестим пальцы на удачу, сынок. Они позволили ей говорить. И мне даже кажется, что они слушали. Следующим шагом будет позволить ей делать то, что у нее выходит лучше всего. Хотелось бы, чтобы когда это время придет, она была должным образом подготовлена. ДА Сообщение отправлено: 18 СЕН 86 Лучше новостей я за последние месяцы не получал, сэр. ГВ Сообщение получено: 27 СЕН 86 Похоже, время наконец пришло, Вакариан. Наконец-то. Дата была назначена. На сколько я понял, дело осталось только за формальностями. Не думаю, что ей прямо к выходу подадут ее корабль, но слушанье должно в какой-то мере очистить ее имя. ДА Сообщение отправлено: 27 СЕН 86 Скажите ей "неразменный пятак". Она поймет. ГВ Сообщение не может быть доставлено и возвращено отправителю. # Призыв к мобилизации пришел почти тут же, как поступили первые сообщения о Таерусе. После разгрома на Таерусе войска отступили к Палавену, но примарх хотел иметь тактические отряды на Менае, Дигерисе, Нанусе, Феиросе и Ома Кер. Гаррус, конечно, этого ожидал. Это он предложил организовать множество запасных баз на случай полномасштабной атаки. Было непросто убедить примарха в необходимости столь расточительной меры, но в итоге он выиграл, и отряды были размещены, и им были выданы ресурсы и приказы на случай различных возможных сценариев. Если одна база падет, остальные продолжат функционировать. Менае был защищен лучше всего. И если случится худшее – Духи, как он надеялся, что худшего не случится – и Палавен падет, центральное командование разместится на Менае. А если Менае падет… Не падет. Не может. Он уже знал, что там его ждет хороший отряд – не найти генералов лучше, чем Коринфий и Виктус. Менае выстоит, как это было всегда. Он замер на пороге, когда вещи были собраны, улучшенная Соланой винтовка сложена и прикреплена к новой броне, а сумка висела на плече. Теперь уже никто не будет косо на него смотреть за ношение оружия. Окинув взглядом комнату, он попытался запечатлеть ее в памяти. Может, это и не было домом – не в полном смысле слова, больше нет – но это было частью его истории, а история тоже важна. История стоит запоминания. Особенно сейчас. — Транспорт прибыл, — неожиданно раздался отцовский голос. Гаррус развернулся. Папа завис в дверном проеме. Лишь легкая сгорбленность плеч, словно ворот стал тянуть его к земле, показывала его усталость. Тем не менее, когда он шагнул в свет, он выглядел таким же собранным и внушительным, как и всегда. — Твоя сестра передает, чтобы ты был осторожен. В более выразительных выражениях, чем умею я. – Он сделал паузу. – Не вини ее в том, что ее здесь сейчас нет. Она не любит прощания. Никогда не любила. — Как и я. Улыбка отца была короткой и печальной. — Надеюсь, ты планировал оставить хотя бы записку. Гаррус в ответ усмехнулся и поднял руку с омни-тулом. — Собирался послать сообщение. Но вижу, ты ожидал мой уход. — Однажды полицейский, всегда полицейский. Я всегда видел, когда преступник планирует совершить побег. Гаррус вздохнул. — Я мог бы остаться… — Нет, — перебил отец. – Ты нужен там, сын. Ты единственный, кто видел своими глазами, с чем мы сражаемся. — Я видел одного, но не флот. Я не знаю, насколько от меня будет польза. Не нужно быть никаким экспертом, чтобы отдать приказ "стреляйте и продолжайте стрелять, и постарайтесь, чтобы вас не застрелили". Его папа рассмеялся. — Даже если ты чуть приукрашивал, Гаррус, из твоих рассказов я понял, что ты весьма эффективен с оружием в руках. Не недооценивай себя. Гаррус сглотнул и выпрямился по стойке смирно. — У меня был хороший учитель. — Это так. Но, думаю, это лишь малая из причин. – Он сделал паузу, а затем положил руку Гаррусу на плечо. Гаррус старался не представлять, что это может быть последний раз. – Когда встретишься с ней, скажи человеческому спе… скажи коммандеру Шепард, что есть те, кто благодарен, что она хотя бы пыталась. — Ты мог бы пойти со мной. Вы оба. Ты знаешь, что сюда придется первый удар, и бояться будет нужно не смерти. — Нет, сын. Здесь мое место. А твоя сестра никуда не пойдет, пока здесь размещен Наксус. Мы оба это знаем. — Тогда мне следует… Его отец покачал головой. — Ты оставил на Палавене подходящих бойцов. И отправляешь на Менае подходящих. Мы будем осторожны. — И если все… слушай, пап, если начнется эвакуация, обещай мне, что пойдешь. — Гаррус… — Прошу, — сказал Гаррус. Взмолил. Его не смутила дрожь в собственном голосе. Он помнил – так четко, слишком четко – распылившуюся девушку в капсуле на корабле коллекционеров. Он не хотел думать – не мог даже начать представлять – что то же самое случится с отцом или сестрой. К черту стойкость. — Пожалуйста, папа. Не так просто заставить его отца опешить, но каким-то образом слово пожалуйста возымело такой эффект. Может, Гаррус просто никогда раньше его не использовал. Это было вполне возможно. Решимость отца чуть смягчилась и он слегка склонил голову. Гаррус знал, что это самое близкое к обещанию, что он может получить, но этого было достаточно. Он достаточно хорошо знал отца, чтобы понимать, что этого достаточно. — И пап… Взгляд отца заставил его замолчать. — Постарайся не затягивать со своим следующим визитом. Твоя сестра переживает. — Ты скажешь ей… Отец поднял руку и резко качнул головой. — Сам ей скажешь. Потом. После. Гаррус кивнул. — Передай ей Клык. — Он махнул рукой, показывая на винтовку в кейсе. Он уже откалибровал ее под рост и вес сестры и ее склонность косить при выстреле чуть влево. – Скажи ей, чтобы сохранила ее для меня. Отец наклонил голову. — Я рад, что ты вернулся, сын. Хотелось бы, чтобы обстоятельства были иными, но… — Папа, — сказал Гаррус. – Я знаю, что ты и сам не любишь прощаний. Затем он обнял отца и тот крепко обнял его в ответ. Гаррус знал, что об этом они тоже никогда потом не будут говорить. Но сейчас это было нормально. Иногда слова не нужны. # Сообщение получено: 3 ОКТ 86 Я знаю, для тебя это будет тяжело, но не наделай глупостей. Дыши. Стреляй ровно и целься в голову. С. Сообщение отправлено: 2 ОКТ 86 Я тоже люблю тебя, Солана. Г. # В этот раз, покидая Палавен, Гаррус стоял на мостике и молча наблюдал, как его родная планета становится все меньше, стараясь сохранить в памяти каждую деталь. Сипритин сужался до далекого пятна, а за ним и континент, а затем были облака, ничего кроме облаков, и он снова мог видеть звезды. Уже не нахальный юнец, уходивший в СБЦ, и даже не борец с преступностью, сводивший счеты любыми доступными средствами и убегавший от мальчишки, которым он был, Гаррус наблюдал, как отдаляется его первый дом – первый и на данный момент последний – и говорил себе, что видит его не в последний раз. Он не сильно в это верил. # Сообщение отправлено: 4 OКT 86 Турианцы подверглись атаке. Мы держимся, но с трудом. Каков ваш статус, Андерсон? ГВ Сообщение не может быть доставлено и возвращено отправителю.