Домашние животные бывают разные...

      Кухня, спальня и ванная.       Только к вечеру их удалось разобрать до приличного состояния. Ванна оказалась белой, лапки, на которых она стояла — чёрными, а зеркало в спальне действительно было мутным от старости, а не от пыли. Конечно, не помешало бы пройтись тряпкой ещё раз, завершающим штрихом, чтобы вовсе всё сверкало. Прикупить полироль для мебели, затереть слишком уж непрезентабельные царапины, чтобы ретро смотрелось солидно, а не просто потасканно.       То есть Герберт сделал всё, чтобы квартира была подготовлена для визита любимой матушки. А в том, что он наверняка случится в самом скором времени, сомнений не оставалось — надо ведь контролировать съехавшее чадо.       Очень хотелось доказать, что в самостоятельности нет ничего страшного.       Увы, когда за окном сгустились сумерки, на ещё одну пробежку по квартире уже не хватало ни сил, ни желания. Смелости, впрочем, тоже не хватало, и это, наверное, было главным.       Весь день Герберта продолжали донимать мутировавшие непонятно во что тараканы. Прикосновениями, смехом, ощущением дыхания на коже, шевелением штор и шорохом вещей — стандартный набор деловитого призрака, в общем. Это что-то вреда не причиняло никакого, кроме морального. Вон, даже люстру обратно повесило — в том, что она всё-таки валялась ночью на полу, Герберт уже и не сомневался.       Иначе впору было считать себя совсем психом со слишком прогрессирующей шизофренией.       Да и как бы поступил нормальный человек на его месте? Конечно, стоило бежать из этой проклятой квартиры со всех ног, едва пришло осознание, что одними тараканами от происходящего не огородишься. Но… Ох уж это вечное «но». Даже два.       Во-первых, возвращаться к матери, поджав хвост меж ног, Герберт не собирался.       А во-вторых... Человек имеет особенность привыкать. А уж если он при этом любознателен, читает много книг, верит в НЛО и ночами зависает в криппи-тредах на специализированных сайтах, то стоит ли говорить, что чертовщина, происходящая в своём собственном доме, воспринимается если не с восторгом (какой уж тут восторг, если оно мешает?), то хотя бы с умеренной заинтересованностью?       Глюки были не только тактильными. Пару раз Герберт видел что-то, мельком, периферийным зрением. Отражение в стекле, в лакированном боку шкафа. Разглядеть не удавалось. Всё пропадало, стоило только заметить. Вернее, за долю секунды до того, как его удавалось заметить.       Это даже не призраки-тараканы, это было больше похоже на брауни, немножечко сошедшего с ума. Герберт ведь точно знал, что брауни днём не появляются, так говорилось в бестиарии. А Интернет не может лгать в таких вещах.       От ползания по полу с тряпкой ныла спина, от продолжительного труда чуть подрагивали руки. Адреналин, на котором и была вымыта большая часть квартиры, улетучивался вместе с жаждой активных действий, так что на мешки с мусором в коридоре Герберт посмотрел весьма недружелюбно. Вынести их было необходимо, ведь он понятия не имел, как поведут себя тараканы — вдруг раскидают содержимое по квартире? Убирайся потом снова…       Герберт даже не заметил, что начал думать о своеобразном своём соседе практически как о домашнем животном. Это было забавно — кто-то заводит кошек, собак, попугайчиков или морских свинок. А вот настолько оригинального и своенравного питомца точно ни у кого нет.       Насколько своенравного выяснилось, когда парень открыл дверь, чтобы вынести на помойку за домом первый объёмистый мешок.       Дверь захлопнулась, пока Герберт возился с плохонькими завязками, прикидывая, как бы поудобнее поднять свою ношу. Это, естественно, не обрадовало, ведь пришлось класть уже взятый мешок обратно, снова открывать ее, наклоняться…       Ветерок, поднявшийся от очередного хлопка, взъерошил волосы, вынуждая мрачно сдуть их с лица, чтобы не мешались. Насупившись, Герберт решил не искушать судьбу и, поудобнее подхватив мешок, попёр к закрытой двери напролом, надеясь вырваться из квартиры решительным броском. С трудом удерживая свою ношу, подцепил пальцами ручку двери, нажал…       И ничего не произошло. Ручка слегка поддавалась, но не поворачивалась. Словно какой шутник удерживал её в одном положении. А через несколько секунд такой борьбы Герберта от двери мягко оттолкнули. Мешок, удерживаемый одной рукой, опасно покачнулся, а его содержимое едва не рассыпалось по почти чистому коридору.       Выругавшись, Герберт едва успел выровнять баланс.       — Годзилла проснулся. Землетрясения, что ли, — буркнул он, подозрительно разглядывая дверь. — Мусор вынести спокойно не дают…       Несколько шагов, повторное нажатие ручки. Сопение.       Упрямое сопротивление, не позволяющее повернуть механизм.       — …и двери запирают, — Герберт душераздирающе вздохнул. Происходящее выглядело очередной выходкой тараканов-брауни. Или неблагонадёжными дверными механизмами. — Теперь ремонтника ждать... И как я мусор выносить должен?..       Ответа не последовало. Дверь по-прежнему вела себя предельно своевольно, мешок легче не становился, а жизнь обещала стать очень увлекательной. В такие моменты впору было захотеть вернуться в прежний дом, теперь кажущийся таким безопасным…       С другой стороны, с Маргарет тоже сталось бы не выпустить сына по собственной прихоти, а вела она себя гораздо шумнее местного полтергейста.       — Ну и пожалуйста. Ну и буду я сидеть и нюхать всю эту пыль. У меня разовьётся астма, и я умру, понятно? — Убеждать в этом обои казалось идеей идиотской, но Герберт постарался, чтобы его голос звучал уверенно.       Определённо, пустота и тишина не казались пристыженными. Более того, с издевательским щелчком повернулся язычок дверного замка, что тоже казалось сбоем в механизме. Задохнувшись от возмущения, парень грохнул несчастный пакет об пол и, медленно развернувшись, пошел прочь от двери… чтобы через пару шагов рвануть обратно и стукнуть кулаком по створке.       — Эй, если там кто-то прикалывается, то это не смешно! — Увы, топота таинственных шутников за дверью не последовало. Ручка поворачиваться, впрочем, всё равно отказывалась. — Я всё слышу! Я слышу ваше дыхание!..       Снова ответом была лишь тишина. Даже без выдуманного дыхания, упоминанием которого Герберт надеялся вспугнуть юмористов за дверью. Замок-то можно было и с внешней стороны закрыть, мало ли, может, Джоуи подшутить пришёл. С него бы сталось.       На кухне резко зашумела вода. Словно кто-то с чувством выполненного долга пошёл… Ну, например, руки помыть. Посуда-то уже перемыта была.       С пару секунд послушав непринужденное плескание с кухни, Герберт сглотнул и снова пригрозил:       — Потравлю, к чёртовой матери потравлю, — сказано это было достаточно громко, чтобы заглушить попытку тихо открыть замок. — Развелось тут… наверняка китайская закусочная рядом… или отходы сливают неподалёку, радиоактивные, как в Симпсонах… точно говорю…       Ему практически удалось. Тихо щёлкнул механизм, послушно повернулась ручка, и уже можно было рассмотреть лестничную клетку в небольшую щель, но лихому побегу положил конец скрип половиц. Пытаться рвануть вперёд оказалось не самой разумной идеей: в следующую секунду парня ощутимо оттолкнуло обратно в коридор, а дверь с грохотом закрылась.       Повезло, что под задницей так удачно оказался мешок...       Не повезло, что мешок был заполнен далеко не мягким мусором, а пыль, радостно рванув на волю, за мгновения превратила почти чистый коридор и не очень чистого парня в грязный коридор и совсем грязного парня. Последний яростно чихнул, встряхиваясь, словно побитый молью пёс. Огляделся, оценивая разрушения, причиненные этой выходкой полтергейста. И понял, что слёзы, наворачивающиеся на глаза, не столько от пыли, сколько от вида коридора, ставшего еще более унылым.       Возможно, мать была права? Стоило только начать жить отдельно, а он уже с домашними тараканами справиться не может. С Маргарет хоть как-то получалось.       — Съеду отсюда вообще… — тихо шмыгнул носом Герберт, обнимая колени и утыкаясь в них носом. Пыль, танцуя вокруг, медленно опускалась на пол. — Даже мусор вынести не дают… как будто я тут жить с мусором должен… Зачем мне вот квартира с мусором, а?       Снова ни намёка на ответ. Разве что воду на кухне выключили. Повисшая тишина, впрочем, уже не обманывала Герберта — он ощущал чьё-то присутствие и оценивающий взгляд буквально кожей. Казалось, будто недотравленный таракан и сам не очень понимает, что делать с хозяином квартиры. Или с жильцом? Словно он присматривался к Герберту, пусть и странным образом.       Или ему просто нравилось над ним издеваться.       Герберт не собирался терпеть издевательства. Пошатнувшееся спокойствие было восстановлено двумя глубокими вздохами и новой партией аллергического чихания, громогласностью едва не пошатнувшего стены.       — Гадкий брауни. Неправильный. Я сошёл с ума, — грустно заметил парень, утирая нос и поднимаясь. — Паранойя, мнительность… И с кем я разговариваю? Со стенами?.. Надо сделать чай и успокоиться. Да, так будет лучше.       Это уже больше походило на трезвый разговор, пускай и с самим собой. Отряхнувшись, насколько получилось, и вытерев лицо бумажной салфеткой, он пошёл на кухню, настороженно оглядываясь по сторонам.       И почти не удивился, когда обнаружил на включенной плите чайник с водой. Покосился разве что нервно. Чай сейчас был в самый раз — горячий и непременно с бутербродом, а то и двумя-тремя. Герберт бы ещё успокоительных травок в кружку подсыпал, но чего не было под рукой, того не было. Аптечки, вот незадача, он с собой не прихватил. В той, что была найдена в ванной, снотворное и успокоительное отсутствовали. Там и аспирин-то был просроченный, смысл рассчитывать на что-то посерьёзнее…       — Осталась кладовка, — вслух вздохнул Герберт, опускаясь на стул и не сводя глаз с чайника. — И вынести этот грёбанный мусор. Лучше его первым. И повесить вещи. И можно в душ.       Снова смех. Недлинная пауза. Словно шепот на ухо, тихий, одно лишь дыхание, складывающееся в слово:       — Гостиная…       — Всё равно потравлю, — неуверенно буркнул парень, скосив глаза влево. Там ожидаемо никого не оказалось. — Её завтра. Я устал. И мусор на первом месте, ты слышал?       Однообразие реакций будущего потравленного начинало раздражать.       Да-да, он снова смеялся!       Показав воздуху кончик языка — ну, не кончик, а так, самый-самый краешек — Герберт встал к чайнику. Из жестяной банки пахло сносно, а на листиках никаких следов плесени или ещё чего неприятного не обнаружилось. Если на дешёвые макароны рука у парня подняться могла, то на чай, бережно засыпаемый в изящную кружку, нет. Это он унаследовал от бабушки, всю жизнь прожившей в Великобритании и чаёвничающей по пять раз на дню. А вот матери, выросшей в США и каждое своё утро начинающей с кружки крепчайшего двойного эспрессо, страсть сына к чаю была непонятна.       Снять чайник Герберт не успел.       Зазвонил мобильник и, чертыхнувшись, парень поспешил обратно в спальню. Примерно минуту с матами посерьёзнее разыскивал телефон по всей комнате. Тот издевался: мелодия играла то из одного места, то из другого.       Нрав, судя по всему, у брауни был совсем поганый.       Наконец, трубку удалось нащупать под подушкой.       — Привет, Берти.       — Привет, Джо.       — Ну, как ты там?       — Норм. Осталось перевезти по мелочи из старой комнаты, но нужна тачка. У твоего отца же вроде есть минивэн?..       — Есть, но… ты же знаешь, он не любит одалживать мне ключи. Я попробую, но не обещаю. Всё в порядке, кстати? Устроился?.. — Джоуи интересовался осторожно. Словно каждое слово продумывал.       — Почти…       — Что-то стряслось?..       — Нет. Тут столько пыли накопилось, просто ужас.       — Да, мы ничего не трогали, — согласился с ним приятель.       — Я так и не получил внятных объяснений, почему, кстати.       — Понимаешь, дружище…       — Нет, не понимаю. Тут же почти антиквариат, Джо! — скептицизма в голосе Герберта хватило бы на трёх Маргарет. — И почему ты сразу предположил, что что-то стряслось?       — Понимаешь... — приятель помаялся. — Деда действительно никто не любил.       — Ха-х? При чём тут это?       — При антиквариате. Никто не хотел, чтобы что-либо напоминало о нём.       — Странно звучит, Джо.       — Точно говорю, он был козлом.       — На фотографиях — которые тоже тут остались, между прочим — выглядит всеобщим дедушкой.       — Соседи от него тоже в восторге. Были… Но, так вот получилось, - Джоуи немного помолчал. И ещё более осторожно поинтересовался: — Так что-то всё же случилось?       — Случилось? Да неужели?..       — Ну... у тебя голос странный.       — Чем?       — Не внушает доверия.       — О’кей, случилось. Тут замок заедает, — ядовито протянул Герберт. — Вещи непрочно приколочены, половицы скрипят.       — А соседи, соседи тебя не беспокоят? — опасливо уточнили на том конце провода.       — Нет, что ты. Только тараканы.       — О?..       — Ага. Ты слышал.       — Какие тараканы?       — Наглые. Мутировавшие. Активные. Самостоятельные.       Погрозив пространству кулаком и вздрогнув — пространство в ответ погладило по голове — Герберт пошёл обратно на кухню. Повторяя про себя, что только ночью можно с криками бегать даже от своей тени. При свете вечернего солнца оскаленный монстр будет лапочкой, чего говорить о чём-то невидимом.       Во всяком случае, Герберт был в этом уверен. Почти.       Трубка задумчиво молчала. И уже на входе в кухню поинтересовалась:       — Самостоятельные?..       — Совсем. Как раз чайник снимают, — пробормотал Герберт враз севшим голосом.       И осел на стульчик, наблюдая, как засвистевший чайник плавно взмыл в воздух, чтобы опуститься на деревянную подставку.