Домашние животные бывают разные...

      Поутру, ещё нежась в постели, Герберт поймал себя на довольно странных ощущениях в ногах. Голени скользили по ткани постельного белья и терлись о друг друга с непривычной лёгкостью. Как описать точнее, Герберт не знал, потому что столкнулся с подобным впервые. Конечно, ощущения были приятными, но…       Выглядело это всё крайне подозрительно. Сев, парень с опасением посмотрел на ноги и, выдохнув, осторожно приподнял одеяло.       Через несколько секунд по квартире пронёсся удивлённый возглас. Достаточно гортанный и хриплый, чтобы Герберт не сразу распознал в нём свой голос, в меру возмущённый и обиженный, чтобы прочувствовать всю несправедливость мира. Светлые и тонкие волоски, сами по себе и то не выглядевшие мужественно, исчезли с кожи ног, словно их там никогда и не было.       Сомнений в том, кто именно это сделал, не возникало.       — Я тебя даже удушить не могу, — тоскливо взвыл Герберт, швыряя в угол комнаты подушку. — Выходи, засранец!..       Вопросительное мычание раздалось от шкафа. Неужели призрак спал на нем? Да нет, ерунда, не поместился бы… наверное… Он же не карлик? Вроде бы глюки были вполне себе высокие…       И как призрак может спать?..       Впрочем, сейчас Герберта волновало совсем не это.       — Ты зачем меня, чёрт возьми, побрил?!       Следующая подушка полетела как раз к шкафу. Увы, она была последней, но в руках у Герберта было ещё одеяло, которое можно скомкать.       — Для красоты, — логично ответил призрак.       — Придурок, — не менее логично донеслось в ответ.       Бормоча под нос ругательства, Герберт встал с кровати и пошёл в сторону туалета, неприязненно косясь на голые конечности. Гладенькая бледная кожа навевала мысли о Рейчел — та тоже была озабоченна безволосостью тела не только своего, но и партнёра. Впрочем, насчёт бритья подмышек Герберт был с ней согласен.       Но ноги…       — Психопат озабоченный, — для верности добавил он уже на кухне. Скрипнул шкафчик, и взору предстала посуда, вновь оказавшаяся на верхней полке. –Придурок. Тьфу на тебя. Достань мне кружку.       — Что?.. — растерянно раздалось за спиной. Такой наглости призрак явно не ожидал.       — Ты снова всё переставил. Мне неудобно, я банально не дотягиваюсь, ты это понимаешь? — терпеливо объяснил Герберт не без вредности в голосе. — Так что сам виноват и достань мне кружку.       Послышался недовольный вздох. Призрак не думал, что разговоры, общение, за которое он даже благодарил, обернутся подобным. Иначе десять раз подумал бы, привлекать ли внимание капризного и такого несговорчивого парня…       Тем не менее, кружка величественно спланировала прямо в руки. Вот только пальцы обхватили не только глазированную глину, но и вполне себе руку. Прохладная ладонь и не думала убираться, вынуждая Герберта вздрогнуть. Можно было сказать, что призрак впервые позволил полноценно пощупать себя.       Ладонь была… ну, обычной. Крупнее, чем у Герберта. Кожа сухая, шероховатая. Пальцы длинные, костяшки крупные. Обычные мужские руки. Приятные, наверное.       Сглотнув, Герберт неуверенно посмотрел туда, где, по прикидкам, должна была находиться голова призрака.       — Чего?..       Ответа не последовало. Ладонь оставалась под пальцами, а призрак молчал, словно его и не стояло рядом.       — Эм… ну… спасибо, — совсем неуверенно пробормотал Герберт и предпочёл перехватить кружку за ручку другой рукой, дезертируя в сторону холодильника.       Сам того не зная, брауни подложил ему шикарнейшую свинью. Чувствующаяся жара обещала в скором времени стать вовсе невозможной, а теперь Герберт не мог надеть шорты по этому случаю. Примут ещё за метросексуала какого… С другой стороны — в Нью-Йорке и не такие типы спокойно по улицам ходили, и ничего, как-то выживали.       — Где ты хоть бритву взял, террорист? — со вздохом поинтересовался Герберт, наливая себе молока и отходя к окну. — В ящиках рылся?       — В кладовке была.       — Шикарно.       — Что именно? — уточнил брауни. Похоже, сарказм он понимал исключительно по собственному желанию.       — Что ты взял черт знает что, чтобы побрить меня, — Герберт недовольно фыркнул в чашку. — Лучше бы мою взял, раз такое дело. Мало ли кто той бритвой пользовался! Это ж негигиенично.       — А у тебя разве есть бритва?       — Есть, конечно, даже две. Одна для лица, другая для подмышек.       — Зачем?       — Что именно?       — У тебя на лице нет волос, — на этот раз пальцы мазнули по щеке в поисках опровержения.       Безуспешно.       — Это не значит, что когда-нибудь их не будет, — огрызнулся Герберт, отшатнувшись от руки и поворачиваясь, возмущённо вперив взгляд в воздух. — В любом случае, не делай так больше. И, пожалуйста, переставь посуду обратно. Ты слишком привык к старым порядкам в квартире, но рано или поздно приходит время что-то менять. Я не требую сделать гостиную спальней, а спальню — гостиной. И даже не прошу выкинуть старый телевизор, я всего лишь не хочу тянуться за посудой!       — Смотри выше.       — Чего?..       — Ты смотришь мне в плечо.       Герберт автоматически перевёл взгляд повыше, немного робея. Да уж, высотой своего роста брауни впечатлял. Настолько высоких мужчин на улицах-то не каждый день встретишь, чего уж говорить о собственной квартире.       — Оу… если говорить начистоту, я тебя вообще не вижу.       — Я тоже себя не вижу. Но сейчас я смотрю тебе в глаза.       Это прозвучало довольно жутко. Из разряда «Ты никогда не будешь один» или «Я слежу за тобой, смертный». Ещё раз сглотнув и надеясь, что слюна стала такой тягучей из-за молока, а не из-за нервных переживаний, Герберт постарался примиряюще улыбнуться.       — И что ты там видишь? Мою решительность и волю?       — Они красивые. На карамель похожи, — ответил призрак. И добавил, безмерно обрадовав этим «соседа»: — Хорошо, я переставлю чашки.       — Правда? –Герберт даже удивился такой перемене мнений. Конечно же, возглас касался второй части ответа призрака. На комплимент парень решил не обращать внимания. — Спасибо. Хотя и жаль, я уже хотел постоянно просить тебя доставать мне кружки.       Это, разумеется, была шутка, которую Герберт подкрепил собственным смешком. Но смеяться брауни не спешил — то ли не понял, то ли опять пропал. Покачав головой, парень допил молоко и, зевая, поплёлся обратно в спальню. Перед утренним душем он, как и всякий повёрнутый на технике молодой человек, хотел проверить почту и просмотреть юмористическую ленту. Сегодня он планировал немного пофрилансить в надежде срубить десятку-другую на еду, а после — разобрать коробки, переместив в них те вещи, что не прошли отбор. Часть из них можно было выставить на ебее — любителей старины хватало на всех уголках мира, другую часть — отнести всё в тот же комиссионный магазин. Герберт не привык сидеть задницей на целой куче вещей, к тому же, для него лично они не имели никакого значения. В чем-то это было даже иронично, например, вот эта статуэтка, стоящая в коридоре, наверняка могла быть ценной для дедушки Джоуи.       Или, к примеру, вот в этом шкафу в спальне, ещё не разобранном, наверняка мог храниться какой-нибудь фотоальбом или коробка писем. Герберт мог только надеяться, что ничего такого он не найдёт. В чём-то он мог назвать себя сентиментальным, а потому грустить над чужими вещами ему очень не хотелось.       Призрак вновь напомнил о себе, когда Герберт, сидя на кровати, открывал вкладку за вкладкой, готовясь реализовать свои нехитрые планы. Пришло ощущение, что из-за спины в монитор кто-то смотрит — у всякого активного пользователя Сети, который живёт с родителями, рано или поздно на такое появляется едва ли не сверхъественное чутье. Парень дёрнул плечом, но ощущение не проходило. Видимо, сосед не понимал, что не слишком это приятно, когда за тобой столь пристально наблюдают.       — Я чувствую себя хомячком в банке, — задумчиво пробормотал он, пролистывая котиков и какие-то мемы. — Чего ты молчишь?       — Смотрю. Мне интересно, чем ты увлекаешься.       — Всякой гадостью я увлекаюсь, — фыркнув, Герберт предпочёл сосредоточиться на постах. — Играми, например. Или книжками. Но вот конкретно сейчас я убиваю время, чтобы окончательно проснуться, так что вряд ли это можно назвать увлечением.       — И это?..       Бросив взгляд на экран, Герберт слегка покраснел. Он как раз дошёл до некоторых пятничных картинок… Хорошо, что большая их часть была убрана под кат.       — Ну… это традиция, — попытался выкрутиться Герберт, поспешно проматывая картинки. — Я таким не увлекаюсь.       — Традиция? Странная традиция, — призрак хмыкнул и провёл пальцами по руке парня. — И в чём она заключается?       — Каждую пятницу клуб лжецов и девственников на этом ресурсе постит картинки с сиськами, кружевом и прочими вещичками, — предпочитая не замечать призрака, Герберт пролистал немного подальше.       — И котят?       — Их — в любой день недели.       — А это что?..       — Э-э-э… Фурри.       — Никогда раньше не видел…       — Было бы странно, если бы видел, — глубокомысленно посмотрев на покрытых шерстью существ, занимающихся чем-то крайне неприличным, Герберт вздохнул. — Это отдельная субкультура. Дай угадаю, дедушка Джоуи не пользовался интернетом?       — Он скептично относился к всяким новомодным штукам, — объяснил призрак, прикасаясь губами к шее юноши. Тот всё точнее понимал, чем именно его трогают… — Это тебе нравится больше, чем журналы?       — Э-а… фурри? Нет! Нет, я не интересуюсь таким! — чуть покраснев, Герберт поспешно пролистал страничку. Как назло, какой-то юморист решил, что пятничные сиськи неплохо было бы разбавить гифкой с целующимися парнями. Ну, из разряда шуток про геев и дружеского холивара без перехода на личности. Покраснев еще сильнее, Герберт поспешно защёлкал мышкой, но браузер, словно из вредности, не спешил переключаться на другую страницу или хотя бы вкладку.       Призрак молчал. Многозначительно. Хотя, возможно, просто запоминал то, что видит…       — Ты не гей? — наконец, спросил бестелесный голос, вынуждая тихо взвыть и закрыть предавший его ноутбук.       — Да, — твёрдо сказал Герберт, засовывая технику под подушку и поспешно вскакивая на ноги. Что-то в этом голосе вынуждало вставать дыбом мелкие волоски на теле. — Ни разу вот. И вообще, я пошёл в ванную! А ты ещё кружки переставить должен, вот…       — В ванную… — повторил дух. Так понимающе, что моментально можно было представить столь же понимающую ухмылочку, сладкую такую… Аж страшно.       Словно он, Герберт, пошёл заниматься чем-то неприличным.       Покраснев окончательно, парень только прибавил шагу.