Домашние животные бывают разные...

      На этот раз Герберта разбудил не жар. Даже не касания. Он проснулся от тихих щелчков мышки и неяркого света монитора. Наверное, мать снова проверяла историю, выискивая компрометирующие ссылки о китайских несовершеннолетних девочках и секс-шопы. Как ни странно, однажды её изыскания увенчались успехом: Герберт как раз сделал пачку описаний интимных игрушек для тематического магазина, за что и поплатился трёхчасовой нотацией на тему ценностей современного общества. Хорошо хоть заработанные деньги всё окупили, даже потраченные нервы.       — Ма-а, ты сн-ва, ч-ли?.. — невнятно поинтересовался Герберт, заспанно поднимая голову.       На мгновение щелчки прекратились. Послышался тихий вздох.       — Нет, это я.       — А-а?.. — туповато уточнил парень, промаргиваясь и сонно подгребая под себя подушку. — Ты чего там щелкаешь?..       — Про пылесосы смотрю. Ты-то так и не ответил.       — Какие ещё пылесосы? — непонимания в голосе стало больше. Беспардонно подавшись ближе, Гербер развернул ноутбук к себе и, подслеповато щурясь, с глубочайшим удивлением уставился на монитор. — Это что за хрень?..       Бесстрастная техника флегматично отражала последствия неудачно брошенной фразы. С пылесосами, оказывается, было можно делать много всякого, занимательного. На прямой и обратной тяге. Снаружи, внутри. Людвиг успел и видео найти, и провокационные картинки, и чуть ли не уроки.       Кажется, Герберта подозревали в чём-то, в чём ему не очень хотелось быть подозреваемым.       — Я сплю, — хмуро отрубил он, отворачиваясь от ноутбука. — А ты, извращенец, если подцепишь мне вирусы со своими порно-сайтами — я тебя самого в систему запихну и вручную чистить заставлю, учти.       — Герберт?       — Чего тебе?       — Одно я могу тебе сказать точно. Даже похожее что-то я с тобой сделать не могу, — сокрушённо сказал Людвиг, закрывая крышку ноутбука. — Так что можешь не переживать.       — Это утешает.       — Но пылесос есть в кладовке. Могу принести.       — Иди ты лесом, а?.. Я не это имел в виду, когда говорил о пылесосах!       — Ты говорил вполне однозначно.       — Боже, неужели ты всерьез считаешь?.. Аргх! — злобно фыркнув, Герберт натянул одеяло на голову. — Это называется метафора, Людвиг. Ме-та-фо-ра! Иди и погугли, если не знаешь значения этого слова. А уже потом считай, что я целовался с пылесосами всерьёз, чтобы назвать кого-то пылесосом!       — То есть ты не вступал в интимную связь с пылесосами? — всё-таки уточнил призрак, побарабанив ногтями по крышке ноутбука.       — Нет.       — А с кем вступал?       — Слово «девственник» тоже можешь погуглить, если не знаешь, озабоченный!       — Тем не менее, про пылесос ты говорил. Даже если это метафора.       — Да чего ты привязался? — одеяло недовольно зашевелилось и заворчало, словно под ним скрывался недовольный сенбернар, а не человек. — Я не виноват, что она целуется как пылесос…       — Значит, она… — Призрак вкрадчиво подбирался ближе. Создавалось стойкое впечатление, что он… ревнует? Да ну, глупости какие. С чего бы вдруг ему было ревновать? И вообще, неужели призраки умеют?..       — Она — пылесос, — Герберт, не замечавший эти передвижения по причине натянутого одеяла, натянул на голову еще и подушку. — И хватит об этом. Я спать хочу, между прочим.       — Пылесос — это хорошо, или плохо? — Подкрадывание, наконец, перешло в решительную фазу, и одеяльный кокон Герберта оказался закреплён мускулистыми и невидимыми руками. — На видео мужчины не выглядели несчастными.       — Боже… упал же мне на голову этот призрак, — простонал парень, даже не сопротивляясь. — Это плохо. Мне мои внутренности, знаешь ли, ещё дороги. А если тебе так хочется — иди и сам с пылесосом непотребствами пострадай. Потом расскажешь, что как.       — Зачем? У меня же ты есть, — звучало снова ехидно. — Вполне заменишь…       — То есть... ты хочешь сказать, что я похож на пылесос?! — кокон возмущённо задёргался, Герберт определенно захотел на свободу. — А ну, пусти меня немедленно! Озабоченный мерзавец!       — Не знаю, не сравнивал, — Людвиг рассмеялся, только сильнее его прижимая. — Не брыкайся. Думаю, ты лучше любого пылесоса.       — Весьма сомнительный комплимент, знаешь ли…       — Хочешь, чтобы я начал доказывать свою к тебе симпатию?       — Я хочу, чтобы ты дал мне поспать, — кое-как высвободив руку, Герберт безрезультатно пнул пустое пространство подхваченной подушкой.       — Так спи.       — Как я должен уснуть, когда ты здесь торчишь?!       — Я тебе так мешаю?       — Ты мне… Я спать хочу! Оставь меня в покое до утра.       На этой строгой и внушительной ноте Герберт демонстративно закрыл глаза и подгреб подушку под себя. Еще какое-то время он ощущал тяжесть чужого тела за тонкой преградой из одеяла, но вскоре остался один. В тишине и желанном покое.       Вот только… как назло, стоило победить в этой словесной перепалке, как сон перестал идти. Парень посапывал, считал очаровательных барашков, а после — усиленно старался очистить разум и закатить глаза, как советовали всякие мудрые люди не только в интернетах, но и в какой-то газете. Увы, несмотря на все ухищрения, максимум, которого добился Герберт — сонный паралич, больше напугавший, чем принесший долгожданный покой. Самое обидное, что он никак не мог понять, что же именно его так растревожило. Воспоминания о Рейчел? Сравнение с пылесосом? То, что Людвиг так внезапно замолчал?..       И как вообще под гнётом таких мыслей можно стараться уснуть, ощущая холодную пустоту квартиры, одиночество и тех-самых-подкроватных-монстров, унюхавших его слабость и решивших заявить о себе лающим смехом на самом краешке воображения…       — Да сколько можно ворочаться?! — Спасение пришло, откуда не ждали. — Уснуть невозможно!       — И тебе спокойной ночи…       Улыбнувшись в подушку, Герберт в очередной раз закрыл глаза. Гнетущая тишина спальни сразу показалась не такой уж и гнетущей, а одеяло словно стало уютнее.