***
Ночь прошла относительно нормально. В этот раз беспокойный сон был не из-за кошмаров, а из-за активности одного отдельно взятого привидения, ради разнообразия в эту ночь «спящего» на кровати. Вскоре не выдержав, Герберт перехватил руки, шарящие в неположенных местах, да так и спал, цепко прижимая их к груди, словно они были горячо любимым мишкой из детства. Людвигу пришлось смириться и довольствоваться тем, что парень лежит в объятиях, а не где-то вдалеке. А лёгкие поцелуи в шею не отвлекали ото сна. Утром Герберт проснулся с мыслью о том, что пора бы съездить в университет. Забрать бумаги, посмотреть расписание, да и в магазин заехать было бы неплохо. В десять часов Герберт выполз из дома, предварительно в очередной раз хмуро изучив пустое место домофона и звонка. Выдрано было профессионально, ошметки проводов не тревожили взгляд, а из вандала призрак стал казаться горе-ремонтником. Приближаться к своему ноутбуку Герберт запретил. Хотя совсем не был уверен, что запрет сработает так, как надо. Колумбийский университет, в который в своё время было большим счастьем попасть, влетал в копеечку. На учебе в нём настояла, как ни странно, тётя, сестра отца. Она же и брала на себя большую часть оплаты обучения, видя в своём неконтактном племяннике если не редактора крупного журнала, то хотя бы ведущего популярной колонки новостей. Маргарет пыталась протестовать и отправить сына куда-нибудь подешевле, мол, и так неплохо. Смирилась быстро, тему о переводе не поднимала. Первый год не казался Герберту таким уж сложным. То ли он был особо одарен, то ли слишком халатно относился к этому. А, быть может, дома заниматься не в пример проще, чем, скажем, в аудитории. Во всяком случае, в те редкие дни, когда он там появлялся, на фоне взмыленных сокурсников, готовящихся к экзаменам, Герберт выглядел на редкость бодрым. И спокойно отвечал на каверзные вопросы преподавателей, до сих пор не верящих, что парень так легко справляется. Если бы удалось подружиться с группой, всё было бы иначе. Характерами сойтись так и не получилось. Особенно, если брать во внимание тот факт, что Рейчел бросила его в пользу подкаченного одногруппника, очень похожего на Супермена в обличии Кларка Кента. Черноволосый, широкоплечий, в стильных очках и с подбородком, готовым сокрушать стены. Именно этот Супермен и подкатил к Герберту, когда, взяв необходимые диски и папки, тот шел по коридору, прикидывая, чем питаться дома и как бы уложиться в оставшиеся тридцать долларов до конца недели. — Привет, Берти! — непонятно было, что вообще забыл этот «мистер мышцы и улыбка» в колледже. Ему бы в театр, а там и в Голливуд. Впрочем, вполне возможно, что Герберт был пристрастен. Завидовал. — Это ты мне? — на всякий случай уточнил он, для надежности оборачиваясь. За спиной еще какого-нибудь «Берти» не наблюдалось. — Чего надо, Крис?.. — Да просто давно тебя не видел, — пожал плечами качок. — То есть, ты и так на занятиях не появляешься, а тут совсем пропал. — Я переезжал. — Рейчел рассказывала. — Эта новость что, уже у всех на ушах? — Ну… круто это — от предков свалить. — То же самое, как запереться от них в комнате. Только дверь выбивать не будут. — Ой, да брось, — Кристиан хохотнул. — Так я это… — Хм? — На счет чего к тебе… — Ну? — Когда вечеринку будешь устраивать? — Какую? — впал в ступор Герберт, от неожиданности останавливаясь. Крис, радующий сегодня своим многословием, мгновенно перегородил ему дорогу своей накачанной тушей. — На тему новоселья. — С чего вдруг я должен её устраивать? — Чтобы повеселиться, конечно, — смотрел Супермен странно. Таким взглядом обычно награждают идиотов. — Мне и так неплохо. — Да брось, — от хлопка по плечу Герберт пошатнулся, покосившись на руку, как на самого настоящего таракана. — Я понимаю, когда предки потусоваться не дают. Ты же теперь сам себе хозяин! — Именно. И весь тот срач, что устроит толпа перекаченных пивом и тестостероном бизонов со своими менструальными подружками, придётся убирать мне. Как хозяину, — мрачно согласился он с улыбающимся Крисом. — Не желаю иметь с этим ничего общего. — Рейчел говорила, что ты зануда. — Убери руку. — Слушай, ну можно хотя бы с ней к тебе зайти? — Зачем? Снимите комнату в мотеле, — о том, что это куда безопаснее квартиры с призраком Герберт не стал говорить. — Ну, как же… — Стоп… — взгляд Герберта стал тяжелым. — Я не верю, что инициатор ты. Она? — Она? — Рейчел. Подбила напроситься ко мне. Верно? — Ну… да. Я вроде как засланец… — вздохнул Крис. Подумал немного, и исправился: — Посланец. Курьер. Нет, как его… Дипломат? В общем, от имени всей группы… В первую очередь, от имени нас. Пусти к себе, а?.. — Пустить к себе бывшую подружку и её нового парня, чтобы они могли пообжиматься на твоём диване. Звучит слишком, не думаешь? — Мы ж друзья… и вы друзья… и всё такое… — Не думаю, что вы потом, как друзья, скажете спасибо. — Значит, пустишь?.. Герберт задумался, перекатывая эту идею на языке. Пускать к себе ему никого не хотелось, но он понимал, что так просто от него не отстанут. И лучше иметь дело с чем-то заранее оговорённым. Людвиг, например, внезапного визита, без предупреждения, точно не оценит. — У меня есть выбор? — Круто-о… — Супермен широко улыбнулся и из щенячьих его глаза стали довольными. — А сам где-нибудь погуляешь на выходных? — Крис, ты замечательный… — кулак у парня выглядел тяжелым и проверять его на своей шкуре не хотелось, — человек. Но уступать вам ни с того ни с сего мою квартиру я не собираюсь. Либо день, и я посижу в сторонке, либо проваливай и дай пройти. — О`кей-о`кей! И так круто, — искренняя радость выразилась в звучном хлопке по многострадальному плечу. — Ну, ты настоящий друг. Когда к тебе можно завалиться? — Хоть сегодня. И прекрати меня бить. Я не груша в твоей качалке. — Зануда. — Передай своей подружке, что она… хотя, нет, сам скажу. — Ну… ладно. Жди ближе к вечеру. Мы ненадолго — часа на два, о`кей? — Угу. Суховато согласившись, Герберт, вырвавшись из захвата Криса, пошел дальше, потирая плечо. Ему очень хотелось сказать, что вот из-за таких вот Суперменов, не имеющих ни грамма мозгов, он и не ходил на занятия. К сожалению, это было бы лишь частично правдой. На самом деле подобные никогда не обращали внимания на него. А он — не понимал своего счастья, горделиво вскидывая голову всякий раз проходя мимо. Призрак из минусов переезда превратился в плюс. Настойчивые гости в этот плюс вряд ли могли превратиться. Тем более, если это была Рэйчел. Герберт не сомневался, это мать подбила сходить в гости к своему «бывшему», а она просто попыталась вытрясти из этого как можно больше… положительного. Оставалось надеяться, что они действительно будут вдвоём, и больше никого не притащат.Глава 22
9 июня 2012 г. в 15:15
Людвиг не был против кровати. Более того, он целиком и полностью поддерживал инициативу Герберта, который даже не видел, как постель примялась под телом призрака, обрисовывая фигуру. Иначе бы всерьез задумался о том, что посыпать призрачную сущность мукой — не такая уж и плохая идея. В конце концов, раз уж Людвиг так легко взаимодействует с тканью, то уж точно мог бы поднапрячься и…
Когда его рук коснулись сухие прохладные ладони, Герберт легко вздрогнул, но позволил ими управлять, намечая первое движение. Пальцы коснулись горячей кожи. Снова все начиналось с лица — если бы Герберт был внимательнее, он бы уже понял, что его призраку особенно нравятся такие касания.
Под пальцами была слегка шероховатая кожа. Не жирная, не лоснящаяся, даже щетины — и той не было. Осторожно проследив подушечками пальцев линию мужественной челюсти, Герберт коснулся губ, очерчивая их, изучая форму. Чувственно-полноватые, мягкие, они выразительно изгибались, формируя тот самый контур, что так желанен многими женщинами. Такие губы назывались луком Купидона. Их часто можно было видеть на древних греческих статуях.
Чуть улыбнувшись своим мыслям, Герберт мягко погладил верхнюю губу. Прямо сейчас он чувствовал себя слепым, пытающимся познать всю красоту статуи. Впрочем, как раз статуей Людвиг не был. Он определенно дышал — пальцы холодило это дыхание — а его грудь, на которую скользнула вторая рука, равномерно вздымалась.
Насколько неоднозначны его действия, Герберт понял лишь когда медленно теплеющие губы ответно коснулись ладони. Людвиг лежал практически неподвижно. Но не мог не отвечать хотя бы в малом.
— Ты красивый, — отметил парень, сползая ладонью ниже, на шею, пальцами нащупывая выразительный кадык. — Очень.
— В моем существовании есть плюсы, — Людвиг тихо усмехнулся. — Я не старею.
— Ты вообще странный, — согласился с ним Герберт, на пробу попытавшись обхватить шею ладонью. — И больно атлетичный для мёртвого.
Не обхватывалось. Нет, шея Людвига вовсе не была такой уж широкой — более того, она была довольно длинной — с учетом того, что весь призрак отличался мускулистостью, она казалась вполне гармоничной.
— Видимо, у меня была довольно подвижная жизнь.
— Да уж, надо думать…
Бросив бесплодные попытки, Герберт переключился на грудь. В душе ощущения его не обманули — литые мышцы были крепкими и плотными, намного твёрже отсутствующих мышц на теле самого парня. Потыкав в одну из грудей пальцем и благоразумно удержав все свои шуточки про бюстгальтеры при себе, Герберт не удержал тихого вздоха.
— Спорю, если бы ты был видимым, у тебя бы отбоя от девчонок не было.
— Это комплимент, я думаю. Спасибо, — Людвиг мягко коснулся пальцами локтя парня. — Только мне повезло больше. Я помню, что у тебя невероятно красивые глаза. Даже если они никогда на меня не посмотрят, я смогу их видеть.
— Вот это точно был комплимент — несколько смутившись, Герберт присполз по кровати, с легким нажимом ногтей исследуя кубики пресса. — А я знаю, что ты рыжий. Хочешь, я попробую обратиться в архив? Рыжий двухметровый мужик — личность видная, может, получится что-то найти, а?
— Не нужно. Вдруг и впрямь маньяк-убийца? — Пальцы призрака чуть ощутимо скользнули по бедру Герберта. Пока что поверх махровой ткани халата. — Может быть, поцелуешь меня?
— А ты хочешь? — притворно удивился Герберт, поднимая голову. На самом деле он был несколько не уверен в том, что идею призрака стоит реализовывать. В прошлый раз от чего-то пошлого спасло то, что на столе стояла еда, а все закончилось признанием о выкалывании глаз. Мало ли чем могло завершиться теперь.
— Да. — Людвиг остался глух к его опасениям. Возможно, потому что не знал о них.
— В щёчку сойдёт? — безнадёжно осведомился Герберт, пододвигаясь и, не дожидаясь ответа, легко коснулся губами скулы призрака.
— Только если ты продолжишь, — провокационно ответил Людвиг. Казалось, напряжение наконец-то покинуло его голос, и это… Это радовало. Не могло не радовать — уж лучше веселый и довольный жизнью призрак, чем мрачный ворчун.
Особенно когда этот веселый деликатно приобнимает. Пока — к счастью — не покушаясь на халат, но весьма недвусмысленно располагаясь ладонями поверх него.
— Размечтался, — хмыкнув, Герберт прихлопнул пальцами по носу призрака… и задумался. В целом, марш-забег по щупанью он выполнил: лицо изучил, шею потрогал, даже до кубиков на животе спустился. Ноги же щупать не было никакого резона, а то, что располагалось меж животом и ногами, щупать Герберт пока и не собирался. — Ну… я тебя пощупал. Разницы с тем, что было в душе, не заметил.
— Зато мне очень приятно.
Судя по всему, в ближайшее время Герберта отпускать не собирались. Во всяком случае, деликатные, но всё равно заставляющие что-то внутри сладко ёкать, прикосновения за бедро указывали именно на это. Вторым бедром, впрочем, парень не поворачивался, во избежание всяких двусмысленных недоразумений.
Хотя, о какой вообще двусмысленности можно говоришь, когда в одном халате находишься на кровати с голым мужчиной.
— Ты точно не был в прошлой жизни котом, решившим пожить в призрачной человеческой шкуре?..
— Не имею ни малейшего понятия…
— Жаль. Я люблю кошек, — прихлопнув ладонью по животу призрака, словно тот был лошадью, с которой только что закончили миловаться, Герберт выпрямился, почесав щеку. — Хотя, если бы ты был волосатый, я бы хихикал.
Как ни странно, за такие слова Герберта не побили, не покусали и даже не защекотали на месте. За руку поймали — да. На себя со смехом дёрнули, повалили — ещё как. Резко перевернулись, вжимая в кровать — не без этого. Ну и, конечно, всё-таки сорвали свой поцелуй…
А так — ничего не сделали. Не побили и не покусали.
В тот день Герберт узнал, что Людвигу не стоит говорить о кошках. Такие разговоры очень странно на него действуют.