*****
Шерлок Холмс никогда не ревновал. Нет, что вы, он никогда в жизни не был подвержен настолько человеческому чувству, свойственному в большинстве своем влюбленным. Шерлок никогда не испытывал чувство ревности ни к одной ныне живущей душе, да и вообще был уверен, что чувства никогда не коснутся его, аналитической машины без сердца. Он был уверен в этом на двести процентов, пока в одно утро Джон, пьяный, довольный жизнью и шатающийся, не сказал, что завел себе друга. Лучшего друга. В то утро жизнь Шерлока неожиданно перевернулась с ног на голову… С того утра прошло уже ровно два месяца, которые превратились для детектива в ад. Первую неделю Джон обменивался сообщениями со своим «лучшим другом», звонил ему или отвечал на его звонки, долго разговаривал о какой-то ерунде и смеялся. Черт возьми, как же долго и заливисто он смеялся, как же много он улыбался, слушая своего собеседника. Первое время Шерлоку это мешало. «Джон, ты не мог бы говорить потише?», «Джон, от твоего смеха скоро начнут дрожать окна», «Ты не мог бы выйти в другую комнату? Мешаешь». И Джон лишь безразлично пожимал плечами и уходил, продолжая смеяться. Еще через несколько дней Шерлок ломал голову над тем, что вообще могло так много и так часто смешить отставного военного врача? Он прислушивался к разговорам, но так и не смог ничего понять. Много злился, из-за чего не разговаривал с Джоном. А сам Ватсон, казалось, этого даже не замечал. На второй неделе Джон начал исчезать из дома по вечерам. Он ни разу не говорил, куда именно уходит, но было ясно, что на встречу с «лучшим другом». Потом он возвращался домой поздно ночью, иногда подвыпивший, но неизменно улыбающийся и вообще довольный прошедшим вечером. И, если заставал Шерлока в гостиной, желал ему спокойной ночи, после чего уходил к себе или в душ. И последнее почему-то заставляло Шерлока думать, что «лучший друг» был далеко не просто другом. И из-за этих мыслей он почему-то злился, почему-то ревновал Джона к этому другу, о котором тот загадочно отмалчивался, ехидно улыбаясь. На третьей неделе Шерлок узнал, кем был «лучший друг» Джона. Вернее, не узнал, а увидел своими глазами. В тот день они вместе выехали на место преступления, небо было хмурым, прогноз погоды предвещал дождь, но оба спешили, посему зонт остался дома. Шерлок занимался осмотром тела, лежащего посреди мощенной дорожки в парке, а Джон стоял возле него, пока не прибыл инспектор. И стоило только Лестрейду оказаться в поле зрения, как верного блоггера Холмса как ветром сдуло. И сначала Шерлок не придал этому никакого значения, но затем услышал знакомый смех и все-таки посмотрел в сторону Джона и инспектора. Оба стояли недалеко от тела, улыбались и о чем-то шутили, пихая друг друга в бока. А затем начали срываться первые капли дождя. Инспектор раскрыл свой зонт и они с Джоном благополучно стояли под ним, продолжая оживленно болтать. Шерлок продолжал мокнуть и злиться. На четвертой неделе к Шерлоку присоединился Майкрофт, обеспокоенный тем, что его инспектор слишком много времени проводит с доктором, да и вообще веселится, почти полностью позабыв о его скромной персоне. И Шерлок понимал все волнение брата - они вдвоем зарегистрировали слишком много случаев проявления теплых отношений между этими двумя даже за последнюю неделю. Лестрейд пару раз приносил Джону пончики, которые они уплетали на пару с горячим кофе, сидя в полицейской машине, пока Шерлок мерз на улице, ища улики. Джон успел поделиться своей курткой, когда инспектор стоял в одном пиджаке, о чем-то споря с Салли, хотя даже Шерлок знал, что куртка Джона, как и все его вещи, неприкосновенна. Несколько раз при встрече они обнимались и улыбались так, как не улыбались ни одному из Холмсов. И их двоих это задевало. И злило. И раздражало. И вообще не давало никакого покоя. На пятой неделе Грег потащил Джона в парк развлечений, где они провели весь день. Шерлок следовал за ними тенью, не спуская с них глаз и отчитываясь обо всем Майкрофту, и попутно пытался найти признаки далеко не дружеских отношений. Однако его познания в самих отношениях, как в дружеских, так и романтических, не дали никаких результатов. Они катались на аттракционах, много шутили и смеялись, стреляли в тире и ели сладкую вату – в общем, вели себя и не как просто друзья (слишком долго они смотрели друга на друга, прикасались и смеялись), и не как любовники (за руки не держались, не обнимались и не целовались). Слежка не принесла никакого результата. Зато Шерлок впервые в жизни покатался на аттракционе. Шестая неделя прошла довольно тихо. Джон почти все время был дома, читал книги, готовил что-то вкусное, сделал уборку на кухне и в гостиной, исправно ходил на работу и ездил с Холмсом на места преступлений. А потом выяснилось, что инспектор просто уехал в гости к матери в Брайтон. Тогда Шерлок, пользуясь возможностью, блистал своим умом так, как никогда раньше, словно от этого зависела его жизнь. И все ради того, что бы вернуть утраченное внимание и поутихшие восторги своего блоггера. Вот только Джон реагировал менее бурно, чем раньше, да и вообще вел себя, как друг. Просто хороший друг, сосед и врач, который «почему-то до сих пор снимает с тобой квартиру». Шерлок не переставал злиться, хотя и на его лице нельзя было этого прочитать. Он злился молча и где-то внутри себя, боясь, что если сорвется на Джоне, то тот соберет вещи и перекочует к инспектору. Меньше всего Шерлок хотел именно такого исхода, поэтому и молчал. На седьмой неделе инспектор вернулся в город и в честь приезда поспешил забрать Джона в боулинг. Джона не было дома два дня, а потом люди Майкрофта нашли их двоих в Сохо, когда они перебирались из одного бара в другой. Ответить на вопрос, почему они поменялись одеждой, они так и не смогли. А потом уже и не смогли об этом вспомнить. Майкрофт всеми правдами и неправдами пытался убедить Шерлока держать своего блоггера на коротком поводке, вот только поводка этого никогда и не было, да и Холмс начал постепенно понимать, что, будучи социопатом, не сможет дать Джону всего того, чем с ним мог поделиться инспектор. Позже это понял и сам Майкрофт. А потом они стали думать, как этих двоих оторвать друг от друга. На восьмой неделе Шерлок смог осознать все масштабы текущего положения. Положение это было, мягко говоря, незавидным. Затем Джон неожиданно приобрел ценность и важность, да и вообще стал нужен каждую секунду, Грег же начал быть необходимым скромному служащему и целому правительству в одном лице. Вот только они сами, и Джон, и Грег, прекрасно проводили время вдвоем без своих соблазнителей, которые когда-то успели пренебречь их чувствами к ним. Шерлок Холмс никогда не ревновал, нет, что вы – все человеческое ему было совершено чуждо. До тех пор, пока Джон после очередной ссоры не ушел ночевать к инспектору. Тогда Шерлок точно понял, что такое испепеляющая ревность и опасная близость к потере Джона Ватсона.*****