Быть собой с тобой (Everyone Needs a Place)

Они делили одну постель на двоих каждую ночь уже почти полторы недели, когда однажды крик Шерлока вырвал Джона из глубокого сна. Он не сразу понял, что происходит. В темноте спальни он первым делом захотел броситься прочь от ужасных звуков, но почувствовал, что его что-то держит. После нескольких бесполезных попыток вырваться, он начал просыпаться и осознал, что его руки и ноги запутались в простыне, и, что если Шерлок кричит, значит ему нужна помощь. Джон осторожно высвободил руки и ноги и перекатился на правый бок, наощупь пытаясь найти выключатель сбоку от кровати. Он зажмурился от яркой вспышки света, когда наконец нашарил его и нажал, после чего обернулся через плечо, чтобы посмотреть на Шерлока. Тот скорчился, лежа на боку, вцепившись руками в свою футболку, и крича так часто, что едва успевал набирать воздуха. Джон удивился, что Шерлок до сих пор не проснулся, учитывая то, какими громкими были его крики. Джон осторожно протянул к нему руку; схватив Шерлока за плечо, он быстро и резко его потряс, и сразу одёрнул ладонь. У него уже был некоторый опыт пробуждения Шерлока от посттравматических снов за последние несколько месяцев, и он научился, что лучше держаться на безопасном расстоянии, прежде чем тот проснётся. Как обычно, Шерлок начал размахивать руками, и его кулаки врезались в джонову подушку, едва Джон успел скатиться с кровати и встать на ноги, готовый отступить, если Шерлок станет его преследовать. Но Шерлок замер, согнувшись пополам, зарывшись руками в подушку Джона. Его голова безвольно склонилась, и Джон услышал, что Шерлок мучительно хрипло дышит, стараясь поймать как можно больше воздуха открытым ртом. – Он резал мою руку, – наконец сказал Шерлок, не поднимая взгляда от постели. – Будто это снова со мной происходило. Я чувствовал боль, когда он рассекал кожу, а потом перерубал кость. Он поймал мой мизинец прежде, чем тот успел упасть на пол. Он смеялся и держал его передо мной, чтобы я смотрел, и... – Шерлок оборвал себя, подавив рвотный позыв, и Джон едва успел отскочить к изножью кровати, прежде чем Шерлок бросился мимо него, хлопнув дверью в ванную комнату. Джон слышал, как Шерлока рвало, а потом приступ тошноты прекратился, о чем свидетельствовал низкий стон, и Джон направился к Шерлоку в ванную. Шерлок сидел, прислонившись к унитазу, слегка дрожа. Джон осторожно встал позади него, положив руку ему на спину. Только почувствовав прикосновение Джона, Шерлок повернулся к нему, стиснув в кулаках его пижамные штаны и прижимаясь лицом к его бедру. Джон протянул руку и медленно провёл пальцами по шерлоковым волосам, приглаживая оставленный ночным кошмаром взъерошенный, растрёпанный беспорядок. – Почему ты остаёшься, Джон? – Спросил Шерлок после долгого молчания, его губы шевелились у джоновой тазовой кости, пока он плотно прижимался лбом к его животу. – Почему ты остаёшься? – Ты имеешь в виду, во время твоих кошмаров? – Не только, когда у меня кошмары. Почему ты остаёшься, когда я веду себя, как полная задница? Почему ты остаёшься, когда я молчу целыми днями? Почему ты остаёшься, когда я рассыпаюсь на бесполезные стонущие кусочки во время прелюдии? Почему ты остаёшься, когда можешь быть с кем-то другим? – Потому что мне не нужен никто другой, – сказал Джон совершенно искренне. – Иногда ты сводишь меня с ума, но это не изменит моих чувств к тебе. Я провел четыре года, будучи в каком-то смысле безнадёжно одержим тобой, мечтая, чтобы ты смог почувствовать что-то ко мне. Тот факт, что ты явно можешь ко мне что-то чувствовать – это потрясающе, пусть даже это не один из тех романов, к которым я привык. С чего мне хотеть уйти от этого? Потому что иногда ты меня расстраиваешь? Все расстраивают. Потому что иногда ты бываешь грубым? Все бывают грубы. Не делай из себя злостного ублюдка – я знаю, что это не так. С тобой трудно, но ещё ты гениальный и великолепный, и захватывающий. – Я так долго думал, что не интересую тебя, – сказал Шерлок, отрывая голову от живота Джона, чтобы встретиться с ним взглядом. – Когда я наконец понял, что ты мне дороже самой Работы, я принял как должное, что ты станешь ещё одной вещью, которую я буду всегда хотеть без надежды получить. – Ещё одной? – Я ведь обычный наркоман, в конце концов. – Сказал Шерлок тихо, опять прижимаясь лбом к животу Джона, вдохнув. Джон просто перебирал пальцами волосы Шерлока, не зная, что на это ответить. Он слышал, что иногда годы уходят на то, чтобы тяга к наркотику полностью покинула тело, и что некоторых эта тяга к препаратам, рабами которых они когда-то были, никогда не отпускает. Так что утверждение Шерлока, что он до сих пор зависим, было, следовательно, верным. Но Джон не мог решить, как относиться к тому, что его сравнили с тяжёлыми наркотиками. – Ты хочешь вернуться в постель? – Наконец спросил он, по-прежнему пропуская через пальцы шерлоковы кудри. – Я не буду спать. – Сказал Шерлок, чуть вздрогнув у ноги Джона. – Хорошо, я и не думал, что ты захочешь, – сказал Джон. – Я предлагаю нам вернуться в постель, чтобы я просто смог тебя обнять. Шерлок мгновение, кажется, обдумывал предложение, прежде чем подняться на ноги, прижимаясь к телу Джона, находя утешение в его тепле. Они пошли обратно в спальню, Джон обхватил Шерлока за талию, направляя. Джон опустил Шерлока на кровать и сам забрался следом. Он устроился поудобнее, подперев подушкой изголовье, создав для себя удобную поверхность, к которой прислонился спиной и шеей. Как только он устроился, Шерлок свернулся на нём, положив голову Джону на живот и обняв рукой его бёдра, упершись коленями Джону в голень. Джон продолжал гладить Шерлока по волосам, ласково улыбаясь, глядя вниз на него. Искалеченная рука Шерлока покоилась на постели рядом с бедром Джона, и Джон бросил на неё взгляд. Она чуть дрожала. – Твоя рука болит? – Спросил он, проводя кончиками пальцев по указательному пальцу левой руки Шерлока. Как и всегда, когда Джон проявлял внимание к этой руке, Шерлок свернул её в кулак и плотно прижал к постели, чтобы спрятать неровный шрам, что тянулся от внешней стороны безымянного пальца вниз к основанию ладони. – Терпимо. Неприятно, особенно после сна... но терпимо. Хотя, плохие дни случаются всё регулярнее. Я всё чаще замечаю боль. – Мы что-нибудь с этим придумаем. – Тихо пообещал Джон, кладя свою руку поверх сжатого кулака Шерлока. Шерлок не отстранился, и Джон оставил свою руку там, глядя в затылок шерлоковой головы, лежащей на его животе. Минуту спустя Джон начал тихо говорить, рассказывая Шерлоку, как в его больнице заказали нитриловые перчатки, перепутали упаковки, и потребовалось заказывать их повторно, прежде чем доставляющая компания смогла обеспечить их нужной упаковкой. История сама по себе не представляла особого интереса, но Джон не собирался увлечь Шерлока; он заметил, в те ночи, когда кошмары Шерлока прерывали его сон, разговоры Джона о повседневной рутине – его работе в больнице, походам по магазинам, истории, которые он вычитал в газетах – иногда буквально усыпляли Шерлока co скуки. Он знал, что Шерлок, как правило, отфильтровывает глупую болтовню до тихого фонового шума, на эту его особенность он и рассчитывал в такие ночи как эта. Шерлок превращал его слова в пустой звук и слышал только голос Джона, и чувствовал тепло его тела, и нежность его пальцев, проводящих по кудрям. Через пятнадцать минут Джон не удивился, когда услышал как Шерлок мягко, едва слышно захрапел, его голова по-прежнему лежала на джоновом животе, как на подушке. Джон осторожно подвинулся, пока шея не перестала упираться в изголовье. Улёгшись на свою подушку, Джон выключил до сих пор горевшую лампу и позволил себе задремать, положив руку Шерлоку на голову.