As the World Falls Down

      Той ночью Саре вновь приснился Король Гоблинов. На этот раз, однако, она носила тяжёлый плащ из блестящего бархата цвета лесной чащи, более глубокого оттенка, чем изумрудно-зелёный сюртук короля. Река несла мимо них плавающие чайные свечи в хрустальных сосудах, маленькие кораблики света, освещавшие тьму мягким янтарным сиянием. Сара и король лежали на одеяле на травянистом холмике, и он показывал ей созвездия рукой в перчатке из белой кожи, созвездия, отличающиеся от звёзд Надземья.       Голос у её уха был низким и чувственным, интимным в своей мягкости. Его дыхание, столь близкое, нежно ласкало её шею.       — Это созвездие Преследуемой Девы, — шептал он почти любовно, — чья красота затмевала звёзды. Вон ту звезду, что образует сердце девы, самую яркую звезду на небе, мы называем Сирелис, за самой девой. Её красота была столь велика, что могущественный король, Корус, влюбился в неё. Он предложил ей богатство, драгоценности, всё, что имел и более того. Он предложил ей себя. Но Сирелис отказала королю. Тем не менее, он пришёл снова и предложил ей мир. Сирелис отказала вторично.       Он пришёл снова, в третий раз. На этот раз он предложил прекрасной Сирелис её мечты, всё, чего она всегда хотела. Сирелис посмотрела на него в слезах и снова отказала ему. И, боясь, что он придёт опять и предложит то, что не могло быть предложено, что не должно быть предложено, понимая, что у неё может не оказаться сил, чтобы отказать ему ещё раз, она убежала. Корус погнался за ней.       — Почему он преследует её, если она его не желает? — потребовала Сара, пленённая магией истории и чарами его голоса.       Король Гоблинов прервал рассказ, захваченный врасплох. Это в природе мужчин — гнаться, бороться за то, что они хотят. Он не знал историй о тех, кто сдался.       — Возможно, он надеется, что поймает её в конце концов? — предположил он медленно, даже неуверенно; его слова содержали скрытые вопросы, но Сара их не услышала.       — Если бы Корус по-настоящему любил Сирелис, разве он не должен был уважать её чувства? — заспорила Сара, переворачиваясь на бок, чтобы видеть лицо золотоволосого блондина, опирающегося на один облачённый в шёлк локоть рядом с ней. Но оно терялось в тени от янтарных огней. — Почему он гонится за ней, если она уже отвергла его?       Он шевельнулся, немного откинувшись назад, но достаточно, чтобы огни снова осветили лицо. Вернувшееся выражение было тщательно бессодержательным, не раскрывая ничего, кроме высокомерного веселья и лёгкого раздражения.       — Возможно, она так и не отвергла его окончательно, и он надеется, что добьётся её в конце концов, — ответил он. — Ты хочешь услышать остальную часть истории или нет?       Сара закусила губу.       Он повернулся к небу с безмолвной усмешкой на устах, и наклонился вперёд, чтобы положить локоть на одно подтянутое вверх колено. Жест был изящный и размеренный, противоречащий его длинным конечностям, которые делали бы других людей неуклюжими.       — Корус преследовал Сирелис над горами и долами, над реками и морями. Всегда она оставалась впереди него, никогда не попадая в его руки, и при этом никогда не скрываясь с глаз.       На вершине самой высокой горы Корус споткнулся. Страх пронзил его сердце. Если Сирелис исчезнет из виду из-за его краткой оплошности... Но когда он взглянул вверх, она сияла там, над горизонтом, как раз в поле зрения, поскольку она остановилась перевести дыхание. Он снова бросился в погоню.       Они мчались быстрее легконогого оленя, быстрее ветра. Быстрее и быстрее бежала она, и всё быстрее и быстрее преследовал он. Они бежали так быстро, что мир вдали за ними обрушивался, а их тела уменьшались, пока всё, что не осталось — это воспоминание о погоне.       Его слова перешли в задумчивое молчание. Сара была непривычно тиха. Когда она не заговорила по меньшей мере через минуту, король повернулся, чтобы взглянуть на неё. Она перевернулась на живот, поворачиваясь спиной к сияющим на небосклоне звёздам, положив подбородок на сложенные руки, созерцая то, что видела только она одна.       — Я не думаю, что Сирелис действительно хотела сбежать от Коруса, — произнесла она наконец.       — О?       — Ты сказал, что она всегда так или иначе оставалась ровно настолько близко, чтобы Корус мог видеть её, но никогда настолько близко, чтобы мог по-настоящему поймать. Даже когда он споткнулся, она могла бы убежать от него, но она выбрала именно этот момент, чтобы перевести дыхание, — заметила Сара, перекатываясь на бок так, чтобы посмотреть в его тёмные глаза. — Ты сказал, что она обратилась в бегство, потому что испугалась, что согласится, если он снова спросит её.       — Да.       — Так что, возможно, Сирелис фактически ответила Корусу взаимностью, — заключила Сара, выпалив всё залпом. Она остановилась, и тишина разверзлась от этого секундного ляпа, прежде чем она продолжила медленнее. — Да, думаю, так и есть. И Корус это знал, поэтому он погнался за ней, когда она кинулась бежать.       Он был удивлён. Но он не должен был, не тогда, когда дело доходило до Сары и сказок. Её любовь к ним была постоянной в вечно изменчивом мире её грёз, и он всегда сможет на это полагаться. Он улыбнулся.       — Тогда почему она кинулась бежать, когда он предложил ей себя, мир, всё, что она хотела? — спросил он в ответ.       Она не сразу среагировала. Когда она наконец-то заговорила, слова стали ударом.       — Он никогда не говорил ей, что любит её.       Теперь была его очередь сделать небольшую паузу. Когда он снова заговорил, его голос был легкомысленным и любопытствующим.       — И ты считаешь, если бы Корус сказал ей, что любит её, она бы ответила согласием?       — Ну, это могло бы помочь, — ответила она. — А теперь расскажи мне вон о той звезде.       — Это не ответ. — Его тон был обвинительным.       — Потому что я не знаю, каков ответ, — беззаботно сказала Сара. — Может быть, не нужно было слов, может быть, были и другие обстоятельства, не касающиеся любви. Разница в статусе, политические убеждения и тому подобное. Детали, которые были утеряны в пересказе.       Настала его очередь молчать, глядя на звезды, как будто ответ мог быть написан среди них. «Я помещу мою любовь меж звёзд...» Как Сирелис и Корус, чья любовь друг к другу пылала в ночном небе у всех на виду. Да, она была права. Пусть даже Сирелис убежала, она никогда не убегала слишком быстро или слишком далеко от преследующего Коруса.       — Мне не нравится больше это созвездие, — сказал он наконец, лениво поднимая руку. — Пожалуй, переделаю его в какое-нибудь другое.       Она схватила его за руку.       — Не смей!       Он застыл, застыл абсолютно. Тепло её ладони обожгло его руку. Она коснулась его, коснулась своими тёплыми, человеческими руками. Он никогда не прикасался к ней, когда она путешествовала через его Лабиринт, кроме одного раза, и даже тогда это был сон во сне, хрупкий и эфирный момент, за который он держался и который лелеял. Но теперь это не было иллюзией. Даже если это был всего лишь сон её самой, сидящей напротив него... Сквозь рукав батистовой рубашки он мог чувствовать прикосновение её кожи, тёплой и мягкой, какая может быть только у человеческой девушки. Нет, больше не девушки... Не спеша он повернулся, чтобы посмотреть на неё.       От этого у Сары захватило дух. Его глаза горели, и она почувствовала, что он видит её насквозь, зрит самое её сердце, читая все её тайны, секреты, о которых не знала даже она. Они прожигали всё наносное, пока всё, что не осталось пред их взором, не было сутью её, Сары, раздетой, разоблачённой и оголённой перед его глазами. Как будто он был единственным, кто видел её, действительно видел её. Она вздрогнула от силы этого взгляда, отпуская его руку, как если бы та пылала — как будто её жгла его кожа, а не его глаза. Складки плаща откинулись с её тела, обнажив соблазнительно тонкую ночную рубашку. Но он потянулся и схватил Сарино запястье. Не жестоко, но твёрдо. Его ладонь проследовала вниз, и он взял её за руку, переплетаясь пальцами.       — Что, если бы ты была Сирелис, и Корус пришёл к тебе снова, предлагая свою любовь? Ты бы сказала «да»?       Сара открыла рот, чтобы ответить, но мир стал сереть, краски его заструились потёками по холсту. Она обратила паникующий взгляд к златовласому мужчине рядом с собой, да только и он растекался по картине. Рука, держащая Сару, таяла.       — Сара! — простонал он вздохами, которые отдались эхом, задержались и угасли.       Она открыла глаза, чувствуя мягкий хлопок подушки под щекой. В окружающем мире всё ещё было темно. Вздохи в воздухе стали ветром. «Сара, Сара, Сара...»       Звёзды, казалось, светят ярче, чем обычно, в неузнаваемых созвездиях — в астрономии Сара была не ахти. Она восхищалась звёздами, как отдельными точками света, разбросанными по бархату неба, тем не менее, очертания оставались неуловимыми и нечитаемыми для неё. И всё-таки она поймала себя на том, что ищет что-то вдалеке, контур, фигуру, историю. Любовь, лежащую меж звёзд.       Мы выбираем путь меж звёзд...       Бегущие среди звезд ступают по мраку открытого космоса, а мир рушится за их спинами. Она — больше не плоть и кровь, больше не привязана к земле, она — огонь, свет и воздух. И такой же он, мчащийся за нею в бесконечной погоне, мчащийся догнать солнце, никогда не давая ему сесть за горизонт, не давая ночи овладеть ими. Столь стремительно, что они всегда будут оставаться в настоящем, опережая время в своём беге, всегда бегущие, всегда остающиеся в сегодняшнем дне, всегда в солнечных лучах.       Когда она открыла глаза во второй раз, занималась утренняя заря, яркая и золотая. Она грезила, но сон уже ускользал от неё, исчезая в светотенях. Она могла только вспомнить, что была счастлива, очень счастлива. Она хотела остаться во сне.       Сара заплакала из-за ушедшей грёзы.