As the World Falls Down

      Хотя Люк не просил Сару о другом поцелуе, он уговаривал глазами. Он жадно прожигал её сияющим взглядом, как маленький мальчик, который прижимает лицо к витрине магазина при виде блестящего велосипеда. Сара избегала встречаться с ним взглядом. И даже в этом случае чувствовала жар его взора на себе, и могла лишь притворяться, что не замечала его безмолвных ухаживаний. Тем не менее, он, казалось, был доволен просто любоваться ею, не нуждаясь в поощрении, чтобы подпитывать свою любовь.       Джарет снова ждал её на пороге, одетый столь же безупречно, как и предыдущим вечером. Его длинное пальто стелилось за ним, как плащ на ветру.       — Я подумал, что присоединюсь к тебе, когда ты возьмёшь Мерлина на прогулку, — предложил он, прислоняясь к перилам.       Они пошли в парк, прогуливаясь по берегу реки, пока Мерлин гонялся за утками. В красном зареве заходящего солнца река была кровавым озером. Закат зажёг и без того пламенеющие деревья с их красными, золотыми, оранжевыми и коричневыми листьями, пока окружающий мир не запылал, а Джарет стал огненным королём, чья взлохмаченная причёска венцом пламени золотых и рыжих языков струилась ему за спину.       Джарет обладал даром рассказчика. Он мог рассказать обо всём, что видел — о летящей на юг ласточке, о седых одуванчиках, что усеяли травянистый берег, об откормленной белке. Его слова были заклинанием, которое призывало гоблинов, гномов и рыцарей из глубин воображения Сары и придавало им форму. Он очертил её карту лабиринтовых лесов, где плясали дикие создания. Магией своего голоса он расписал её золотыми красками утра и соткал её из романтичного вечера.       Сара была покорена.       — То, как ты рассказываешь истории, прекрасно, — вздохнула Сара, когда свет потускнел от огненно-алого до тёмно-фиолетового. Пожар вокруг них погас, цвета сгорели, став тенями. Она увидела вечернюю звезду низко над горизонтом. — У тебя талант обращаться со словом, знаешь, ты владеешь им так мастерски, что я могу видеть всё, что ты описываешь. Как будто ты бывал в тех местах и видел всё воочию.       — Но я и бывал, — отозвался Джарет, бросая палку Мерлину. — И ты тоже.       Сара покачала головой.       — Я до сих пор не понимаю, откуда мы знаем друг друга, — напомнила она ему. — Ты так и не рассказал мне, как мы встретились. Как я могла забыть? У меня же прекрасная память.       — Ты не поверишь, если я скажу, что мы встретились однажды во сне, да? — спросил он хитро, задумчиво, улыбка его даже выдавала оттенок тоскливости. Он поклонился, пародируя принца Филиппа из диснеевского мультфильма, и пригласительно протянул руки — танец. — И если я знаю тебя, то знаю, что ты будешь делать. Ты полю…       — Никаких намёков на «Спящую красавицу»! — засмеялась она, прерывая его одиночную игру. — Я серьёзно! Как мы встретились?       Он опустил руки; вся шаловливость забыта.       — Ты потеряла младшего брата, Тоби, — ответил он медленно, подбирая слова. — И была... сильно расстроена. Ты потерялась в лабиринте.       — А ты, полагаю, помог мне найти Тоби и выход, — закончил Сара за него. Устремившись вниз, она сорвала пушистый одуванчик и отправила его ворсинки по ветру маленькими призраками, которые уплыли в темноту. — Звучит знакомо, но на память всё равно не приходит. Наверное, это воспоминание о тебе. По какой-то причине Тоби помнит тебя. Он говорил о тебе несколько недель назад. Я же до сих пор не припоминаю.       Джарет бледно улыбнулся.       — Память — вещь непостоянная, — согласился он. — Впечатление тебя травмировало. Я не удивлён, что ты предпочла забыть это.       Пресытившись семенами одуванчика, ветер сдёрнул концы шарфа, проведя невидимыми пальцами по задней стороне её шеи и по плечам. Сара вздрогнула.       Совершенно неожиданно она почувствовала тяжёлый вес пальто, лёгшего на плечи. Джарет снял его, оставив на себе только пиджак, чтобы противостоять бодрящему осеннему холоду.       — Тебе не холодно? — поинтересовалась она, хотя пальцы сами вцепились в пальто. Было что-то очень знакомое в этом жесте.       Он пожал плечами.       — Не холодно, — ответил он довольно правдоподобно, — а вот тебе холодно. Пожалуй, нам стоит вернуться. Мерлин скоро захочет ужинать.       — К сожалению, ты очень хорошо разгадал его, ни дать ни взять, — заметила Сара, усмехаясь ему.       Они начали идти по своим следам в обратном направлении. Вечерняя звезда исчезла, прячась за верхушки деревьев, и луна выше взошла на небе. Сумерек как не бывало. Мерлин, чуя, что ужин близок, счастливо их провожал.       Джарет прислонился к каменной стене здания, пока она выуживала ключи.       — Ты не собираешься пригласить меня подняться? — спросил он нетерпеливо.       Она скептически подняла брови и осведомилась:       — Что заставляет тебя думать, что приглашу?       — Ну, ты не обязана. Но если это прощание, я хотя бы буду признателен за поцелуй на ночь, — озорно сказал Джарет, намекающе подаваясь вперёд. — Разве не так обычно принято заканчивать свидания?       — Я не поцелую тебя здесь.       Переместившись так, чтобы поймать её в ловушку между дверью и своим телом, он оперся руками на дверь по обе стороны от Сары, преграждая путь к бегству.       — Если ты пытаешься сказать мне, что мне не рады наверху, то, боюсь, тебе не удалось, — сказал он.       — Я не поцелую тебя здесь, — твёрдо повторила Сара, отказываясь оборачиваться. Она неопределённо осознавала его присутствие за своей спиной, тепло дыхания на затылке, когда он говорил, вызывающее нервную дрожь вдоль позвоночника. — Что, если соседи увидят? Я не хочу, чтобы они думали, будто я гулящая!       — Думаю, для этого уже слишком поздно, любовь моя, — вкрадчиво пробормотал он — нет, промурлыкал. — Кроме того, я вчера поднимался наверх. И думаю, что уже испортил твою репутацию.       — Ведёшь себя, как придурок, — дрожащим голосом произнесла она, заставляя себя повернуться и встретиться с ним лицом к лицу. Он был очень, очень близко, так близко, что она рассмотрела его ресницы. Они были цвета золотой пшеницы, темнее, чем его волосы, которые отливали серебром в лунном свете. Сара моргнула, заметив на секунду, что Джарет предлагает ей розу.       Он ухмыльнулся в ответ на её слова. Однако продолжал наклоняться ближе. Она чувствовала его дыхание вдоль подбородка, шеи, горла, и, наконец, снова на губах. Сара закрыла глаза, откидывая голову назад и выставляя горло. Его рука легла там, чувствуя слабый трепет пульса сквозь эластичную кожу перчатки, сладострастно лаская обнажённую кожу Сары. Палец коснулся её приоткрытых губ.       — В таком случае, ты должна позвать меня наверх, — прошептал он.       Его прикосновение вырвало слова из её уст. Она выдохнула:       — Поднимись наверх.       И внезапно стала падать в пустоту, но он поймал её, крепко притянув к себе. Она повернулась. Джарет открыл дверь, отыскав ключи, пока её глаза были закрыты. Она взглянула на него — он молча смеялся над ней одними глазами.       — Ну, я не мог упустить шанс, верно? — невинно спросил он.       — Придурок! — повторила она, на этот раз громче и с настоящей убеждённостью, и оттолкнулась от него. Этот мужчина насмехается над ней, дразнит! Она рванулась к двери.

***

      Сара, неся две кружки горячего шоколада, остановилась в балконных дверях, таращась на высокую и тёмную фигуру на своём балконе. Джарет опирался на перила, его глаза были подняты к небу и созерцали звёзды. Тень смягчила резкие линии лица, углубляя контуры скул и глазных впадин. Его кожа была такой бледной, почти голубоватой в темноте. Это придавало ему вид... неземной. Из иного мира. В тот момент она могла поверить, что он видел дивные и волшебные вещи, которые описывал. Она могла даже представить себе, что он — Король Гоблинов из книги «Лабиринт».       Он повернулся, когда она вышла на балкон. Сара поставила одну кружку на железный поручень рядом с локтем.       — Должна сообщить, я положила туда мышьяк, — уведомила она. В отличие от цианида, это не быстрая и не безболезненная смерть.       В уголках его глаз появились весёлые морщинки.       — Я ценю твоё внимание, — сказал он ей торжественно. Он указал на горизонт, его кожа блеснула в лунном свете. — Смотри, Сара. Видишь ту звезду?       — Которую? — Она посмотрела по направлению его руки, где низко над горизонтом сверкала звезда. — Я ужасна в астрономии.       Он подвинулся так, чтобы встать позади неё вместо позиции рядом. Одна рука в перчатке покоилась на балконе, ограничивая её с той стороны, в то время как другая продолжала указывать на неуловимую звезду. Он наклонился, смещая ракурс к Саре.       — Видишь ту ярко-жёлтую звезду низко над горизонтом, близко следующую за пульсирующей голубой звездой? Эта жёлтая — малоизвестная звезда, в некоторых культурах называемая Сирелис*.       Сара закостенела. Задержавшийся обрывок сна шевельнулся в голове на грани яви.       — А другая звезда?       — Та звезда зовётся Корус, — ответил он. — Существует очень красивая легенда об этих двух звёздах. Король влюбился в прекрасную деву и бросился в погоню за ней по ночному небу.       Она повернулась в его полуобъятиях и привалилась спиной к железному поручню, вперившись ему прямо в лицо. Джарет опустил руку так, чтобы упереться обеими на перила, поймав её в кольце своих рук. Глаза Сары уловили блеск металла, и она перевела взгляд ниже.       — Что это? — полюбопытствовала она, потянувшись, чтобы потрогать золотой кулон на его груди.       Он перехватил её руку, прежде чем она успела это сделать.       — Ничего, что стоило бы твоего внимания, — сказал он. — Безделушка, ни больше ни меньше.       Странно — каждый раз, когда они соприкасались, даже через слой кожи перчатки, ей чудилась, что её прошивает дрожью. Как молния по металлическому стержню. Как электрический ток по цепи. Как огненная вспышка, зажигающая фитиль. Однако на этот раз она не шарахнулась от контакта. Небольшой поворот руки, и вот она держала его за кисть двумя руками. Медленно она начала стягивать перчатку.       Джарет позволял ей, тихо наблюдая, как она открывает белую кожу его руки. Его пальцы были длинными и тонкими, но с силой, противоречащей кажущейся хрупкости. Перчатку она бережно положил на перила рядом с собой. Затем, подняв на него глаза, Сара поднесла его холодные пальцы к губам.       Они горели, о, как они горели! Тепло её кожи и дыхания воспламенили его кровь, и его рука затрепетала в её ладонях, когда она коснулась его кожи губами. Они были мягкими. Они были жаркими. Они были на его коже, и он не мог отвести взгляд от её зелёных глаз, бесстрашных и сосредоточенных на его собственных. Негде было спрятаться, ничто не укрывалось от её взора. Они снимали покровы, проникали вглубь, минуя его оборону, пока у него не осталось сомнений, что она знает. Где та пятнадцатилетняя девочка, что сбежала от него семь лет назад? Она стала призраком, воспоминанием, что осталось в Лабиринте, тревожа его стены.       Тревожа его властителя.       — Ты всё так же безрассудна, как была в пятнадцать, — проговорил он неразборчиво, отнимая руку.       Невыносимо было быть так близко к ней. Отстранившись, он прошествовал обратно в квартиру. На кончиках пальцев всё ещё чувствовалось её тепло, остаточная память, которая отказывалась кануть в Лету. Его всегда будет преследовать её поцелуй. Он сжал пальцы в кулак.       — Есть что-то, что ты мне не говоришь, да? — окликнула его Сара.       Он остановилась в дверях, задержавшись между — между гостиной и балконом, между воспоминанием и сегодняшним днём, между его желанием её и его здравым смыслом. Задержавшись между сновидением и реальностью. Она продолжала:       — Потому что ты, похоже, хорошо меня знаешь, но мне кажется, что я никогда не знала тебя на самом деле. Будь так, как я могла бы забыть тебя так легко? Что ты не говоришь мне?       Джарет обернулся; его бледное лицо вновь бесстрастно в лунном свете.       — Что ты имел в виду раньше, когда сказал, что видел то, о чём мне рассказывал? — спросила Сара.       — Именно то, что я и сказал, — ответил он. Его глаза казались такими глубокими, полными тайн, которые помнил только он. Сколько забытых тайн они хранили? — Ты хотела бы посмотреть сама?       Он протянул ей руку. Его бледная кожа, казалось, мерцала в лунном свете; перчатка забыта на перилах балкона. Сам жест был почти наигранным, как выразился бы Джереми, который видел клише во всём, и, возможно, он и мог бы быть наигранным, исполни его кто-то другой чрезмерно драматичным взмахом руки. Но Джарет превратил его в движение грации и могущества, наполненное обещанием осуществления.       — Ты мне доверяешь? — спросил он.       — Нет, — откликнулась она, вкладывая свою руку в его ладонь.       Он улыбнулся её ответу.       — Вот это моя принцесса.       И мир обрушился вокруг них.