Qui sine peccato est?

Жадно поглядывая на спящий городок, ночь медленно подходила к завершению, неохотно, ревниво поглядывая на первые полосочки света, разгоняющие серые облака. Небесные овечки постепенно менялись, становились кроваво-алого цвета от восходящего солнца, рассеивались, значительно изменяясь в размере. Некоторые вовсе принимали формы животных и разнообразных предметов: стоит только прикрыть глаза и посмотреть под иным наклоном, как кошка становилась похожа на слонёнка, или птеродактиль на мышь. Ночные стражи-тени злобно шипели, смотря на яркий солнечный свет и стремительно, с неохотой, прятались под кровати, поддаваясь, бежали прочь, признавая своё поражение. Во время побега было слышать сотни шипящих голосов, кричащих о скором возвращении и мести. В конце концов, тьма отошла полностью, показались серые, однообразные шпили офисных зданий. Бледные тени людей неохотно мелькали в разнообразных местах, сонные, вырванные из кошмарных или блаженных сновидений проклятой трелью будильника. В томительном ожидании нового рабочего, тяжёлого дня, словно пчёлы, каждый занимал своё место: кто лениво садился в приезжий трамвай, кто в собственное авто, выпивая горячий кофе. Однообразная жизнь пронизывала каждый день, ведь даже трамваи приходили в одно и то же время, рабочий график никогда не менялся, сохраняли постоянство даже завтраки. Что говорить про какие-то потрясения, новинки, если даже фонари включались одинаково? Вздор. Вот проезжает очередной трамвай: люди спешат зайти и занять места, прячась от прохладного ветра. Некоторые молодые люди сидят, довольно громко слушая музыку, некоторые молча смотрят в окошко, изредка водя пальцами по стеклу. Иногда можно встретить старушек, критикующих молодёжь. Кого за короткие юбки, кого за рок, а кого просто так. Поворчать – святое дело, особенно когда тебе нечем заняться. От того ты и сидишь в такое время в трамвае, хотя ты не работаешь, и вообще на пенсии. Офисные здания, кажется, строились однотипно, от того на фоне этих высоток выделялась только одна. Рассвет придавал ей своеобразное очарование, солнце каждый день немного задерживалось над крышей, а после продолжало своё путешествие, поднимаясь всё выше. Пластиковые окна ловили капельки света, преображая их в солнечных зайчиков. Они игриво пытались дотянуться до соседнего офисного здания, чтобы ослепить сидящего в кресле босса. Величественный мрамор словно светился, призывая людей остановиться именно здесь. От него красиво отражались ночью – фонари, а днём – солнце. Над входом маняще мерцала вывеска, несмотря на грозный перевод. «Шин Йоку». Четвёртое желание, скрывающее под собою смерть. Отель, несмотря на небылицы местных жителей, всё равно был переполнен. В окнах некоторых номеров можно было заметить людей. Вот пара, что занимается любовью. Парень, поющий в расчёску. На десятом этаже окно… Открыто настежь, и некоторых стёкол не хватает. Словно из номера что-то выбросили, причём довольно-таки тяжёлое. Что странно: окно было целым около часа назад, и ничего тяжёлого, стремительно летящего вниз, прохожие зеваки не наблюдали. Хозяев комнаты тоже не было видно, кажется, никто не слышал, как разбивается стекло из-за порыва ветра. Из-за ветра? Возможно. Хотя, столь сильного и резкого порыва быть просто не могло. Может, стекло всё-таки теперь лежит на ковре из-за физического воздействия? Кто знает. Как считаешь ты сам? В комнате царила тишина, слышалось только посапывание и изредка невнятное бормотание себе под нос. В центре комнаты стояла массивная кровать, из красного дерева, на которой, под одеялом с цветочками, лежали две женщины. Одна – с длинными белоснежными волосами, кажется, хозяйка отеля. Она нервно сжимала в своей ладони пальцы лежащей рядом гостьи. Брови сошлись на переносице, хватка пальцев стала ещё сильнее, а веки стали немного дёргаться, словно она пыталась прийти в себя. Однако липкое, подобное грязи, сновидение не позволяло даже открыть глаза, что говорить о полном пробуждении? Вот только выражение лиц обоих спящих говорило о том, что.… Словно они всё понимали и вообще не спали. Вместе с разбитым окном это выглядело довольно подозрительно. В сновидении женщины шли по коридорам отеля, словно расплывающимся, петляющим, подобно змеям, частенько меняющим положение. Номера комнат оказались перевёрнуты, сбиты, а некоторые цифры и вовсе пропадали на глазах, растворяясь подобно чернила в воде, когда отходили от деревянной, позолоченной дощечки. Краска на дверях трескалась, появлялись большие царапины, больше походившие на следы от когтей дикого зверя. Паркет, когда на него наступали, трещал по швам. Девушкам становилось даже страшно смотреть на то, что творилось под ногами, что говорить про хождение. В разнообразных, неожиданных местах резко возникало что-то новое, вплоть до лестниц, нелепо смотрящихся в центре коридора. На подоконниках свисала плесень, её было столь много, что было страшно дышать. Света практически не было, здесь царила тьма. Где-то мерцали лампы, на которых, собственно, и держалось освещение всего отеля. Оно было бледным, тусклым, будто вот-вот могло погаснуть. Слабый свет заслоняли тени кружащихся вокруг мушек, словно сам повелитель мух, Вельзевул, направил это отродье, дабы внести свой вклад в интерьер. Послышался звон, треск паркета стал более сильным. Это крайне напрягло женщин, особенно когда в сантиметре от них что-то резко промелькнуло. Тень постепенно принимала очертания, сжималась и горбатилась, издавала страшные вопли, больше похожие на крик раненного животного. Из порванной глотки стекала слюна, жёлтая, вязкая, с противным хлюпаньем падая на паркет. Глаза безумно смотрели в разные стороны, пытаясь что-то найти. Существо оставляло после каждого своего движения следы крови, оно было лысо, а цвет кожи вообще напоминал обгоревшее дерево. Оно приближалось всё ближе и ближе, пошатываясь и касаясь стен пальцами с длинными когтями. Хозяйка отеля невольно отошла на несколько шагов, оттащив назад и гостью, не заметив в первый момент, что их запястья связаны почти прозрачной нитью, тонкой, словно шёлк. Именно эта находка натолкнула её на мысль: - Это сон… - Невольно начала бормотать беловолосая, пытаясь заставить себя проснуться. - Что? – Не расслышав, поинтересовалась Май, но ответа всё равно так и не слышала из-за сковавшего страха. Однако экстрасенсу в этот раз не помогало ничего, даже привычные сутры, которые обычно хорошо помогали от кошмаров. В конце концов, стало понятно, что оставалось только одно: бежать. Только Илва даже не смогла сдвинуться с места. Сердце едва не разрывало грудную клетку, хотелось закрыться от происходящего и лихорадочно повторять, что всё будет в порядке, что это просто очередной реалистичный кошмар. Тварь явно желала разорвать обоих женщин, даже смогла подойти достаточно близко, чтобы протянуть руку и провести когтистыми пальцами по лицу беловолосой. Медленно, пугающе фокусируя взгляд на девушке. Сердце замерло, а существо резко отшатнулось назад, с испугом оборачиваясь. На лице девушки осталась только царапина, из-за которой на паркет стекла струйка крови. - Это не твои сны. – Проговорил знакомый голос, немного хрипловатый. – Прочь. - Н-Нару! – Послышался в ответ вскрик со стороны Май, которая не смогла сдержать слёз и зарыдала. Илва широко раскрыла глаза, смотря за чудовище. А потом только выдохнула, покачав головой. - Нет… Юджин… - Одними губами прошептала девушка. Все разрушения внезапно исчезли, оставляя лишь пустоту. Существо с воплем растворилось, а на его место пришли огоньки душ, поднимающиеся всё выше и выше, а потом медленно падая вниз, словно хлопья снега, около улыбающегося лица юноши.