***
Япония. Префектура Токио. 6.30 утра 2 сентября 2014 г. по местному времени*. Трель мобильного телефона разорвала предрассветную тишину комнаты Усаги. Мамору сегодня ночевал в комнате Шинго. И было странно, что заспанная Усаги в одном тапочке, в розовой пижаме с кроликами, заплетенными в косы волосами, теребит его за плечо. Одно то, что девушка встала раньше будильника должно было напрягать, а уж переживания на её лице вообще заставили его с трудом подавить панику. Девушка жестами попросила его выйти, одновременно говоря в трубку тихие, спокойные, ласковые слова: — Все в порядке, ты умница, конечно, я с тобой, о чем речь, мы же подруги… Конечно же, я тебя люблю… Нет, не только это, хотя… Как же без этого?.. Не опуская трубки, она быстро начеркала на листе несколько слов и повернула его Мамору: «Макото. Довели. Побег. Дождь. Звони Масато.» Парень поморщился, доставая свой телефон. После треска международной связи на том конце послышался спокойный голос друга: — Да, уже соскучился, Вашество? — Ты сейчас где? — не стал сразу ругаться Мамору, стоило в начале разъяснить ситуацию. — В пробке, с работы домой еду, у вас что-то случилось? — сразу переключился на деловой тон Масато. — Не у нас, а у тебя! Что можно сказать такого, чтобы девушка из дома под дождь сбежала? — задал наводящий вопрос Мамору. — Ты о чем? — нахмурился будущий Лорд Санджойн. До него стало доходить, но он не хотел верить, а спустя несколько молчаливых секунд почти безнадёжно произнёс: — Макото? — На линии, Усаги её успокаивает, — сообщил без задержек Мамору, зная, как друг переживает за невесту. Ведь если бы подобное случилось с Усаги… Он постарался подавить неприятные мысли. — Где она? — сквозь треск послышался звук клаксона и резкий пронзительный вой полицейской сирены. Мамору прикрыл рукой трубку, внимательно посмотрев на Усаги. Та и так поняла намеки, стараясь без давления расспросить об окружающем Макото. Знающий Лондон почти до каждой улочки, Масато без труда узнал место, где находилась его невеста и, положив трубку, отправился. А Усаги, тем временем, продолжала убалтывать подругу. Подъехал он еще до того момента, когда у Макото села батарейка телефона или закончились деньги. Найти сжавшуюся в комочек невесту было не так и трудно. При виде неё у Масато внутри всё сжалось от боли, нежности, желания защитить… и уничтожить того, кто во всем этом виновен. Коснувшись её лба лёгким поцелуем, он чуть не обжегся — температура была явно выше нормы. Посадив её в свою машину и пристегнув, он накинул на неё свою куртку и поехал в больницу, где обычно обслуживали членов его семьи. Внутри его трясло, но он находил силы успокаивать Макото, разговаривать с ней о всякой ерунде. Резко затормозив около больницы, он, с невестой на руках, чуть ли не ногой открыл дверь приемного отделения. — Доктора Маркуса позовите. — Господин Санджойн, — почти подобострастно начала медсестра, явно жертва пластической операции. — Я уже вызвала его. Давайте пока оформим… — Кино, Макото, — он аккуратно положил её на диванчик. — Моя невеста. Она попала под дождь. Блондинка с пышными формами в коротком халатике моргнула пару раз, но работа в этой больнице, которая обеспечивала в том числе и работников Вестминстера, научила держать язык за зубами, поэтому опустив глаза она стала быстро вносить данные в планшетик пациента. Подошёл довольно молодой врач, он улыбнулся Масато, пожав поданную руку. — Это моя невеста, Макото Кино, — сразу же начал Масато. — К климату не привыкла, — он не стал выдаваться в подробности семейных разборок, о которых ещё сам не знает толком. — Ясно, сейчас посмотрим. Диана, подготовь смотровой кабинет номер пять и помоги мисс Кино добраться. — Да, сэр, — быстро ответила блондинка, вытаскивая кресло на колёсах и помогая Макото в него пересесть. Доктор Маркус оставил Масато дожидаться результата обследования и направился в смотровую. Спустя минут пятнадцать Джон Маркус вышел и направился к Масато. — Вовремя ты успел. — Что-то случилось? — Масато весь напрягся. — Нет, беременность удалось сохранить. Только пусть тут полежит немного, под наблюдением. Масато сначала чуть качнул головой. По тому, как у него широко распахнулись глаза, доктор понял, что парень не знал. Хотя вряд ли даже сама девушка знала — срок-то был меньше месяца. А потом мужчина как-то глупо усмехнулся, но сказать ему ничего не дала Диана, подошедшая с его страховым полисом и картой. — Господин Санджойн, наверное у нас какая-то ошибка, но ни страховка, ни карта не проходят, — естественно что-то сказать клиенту ТАКОГО ранга она не могла. — Я позвоню в страховую, спасибо, — кивнул Масато, надеясь на то, что это просто ошибка. Но червячок подозрений уже грыз душу. В страховой подтвердили, что его страховка аннулирована его отцом, то есть у него лично осталась только страховка с работы, но она не распространялась на родственников и прочих. Чертыхнувшись в адрес родителей — не при свидетелях же выяснять с ними отношения, он набрал номер бабушки: — Леди Анна? — О, дорогой, ты уже прибыл? Как устроился, как Макото? — а девушку она уже заочно любила, хотя и была с ней знакома не так долго. Но та, кто смог переменить к себе отношение Юкино за один день, может считаться героиней. Это не говоря о том, что девушка умеет готовить. — Судя по всему, родители на нее насели. Ты только не волнуйся, хорошо, — предупредил Масато. — Мако сейчас в больнице, но отец перекрыл мою страховку и карту, остались только рабочие. — В больнице? У доктора Маркуса? — Да… — Я сейчас перешлю факсом им свои данные. А теперь, что случилось? — Давай, я позже все расскажу, я к тебе отвезу Мако, не думаю, что ей будет хорошо с наших разборок, к тому же она, — он опять глупо улыбнулся — ничем не мог сдержать радость, рвущуюся наружу. — Беременна. — Что? Великолепно, — потом, о чем-то задумавшись, выдохнула: — Значит, тогда сразу ко мне, а потом разбираться. Не стоит ее волновать. — Вот и я о том же, — подтвердил Масато. — До встречи, бабушка. — До встречи, буду ждать, — и положила трубку. Масато подошел к стойке регистрации: — В страховой проблемы, но Леди Анна прислала номер своей страховки. — Все в порядке, Господин Санджойн, я уже все оформила, — призывно улыбнулась Диана, но мужчина ее явно проигнорировал и пошел к Макото. — Зря стараешься, — заметил Маркус, когда Масато ушел. — А вдруг, про него такие слухи ходят… — Он изменился, — сказал доктор. — Так что не трать своё обаяние попусту. Диана пожала плечами и пошла встречать нового клиента. Утром, когда доктор подтвердил, что ничего ни самой девушке, ни ребенку не угрожает, Масато забрал невесту из больницы и отвез к Леди Анне. Оставив их заниматься друг другом, он поехал в дом родителей. Предстоял серьезный разговор. 2 сентября. Лондон. По дороге, как он не старался успокоиться, все равно все чаще крепче сжимал руль. Ну, как так можно? Его мнение вообще ни во что не ставят? Вон бабушка, несмотря на все разногласия с матерью, никогда до ругани и унижения не доходила, считая это ниже своего достоинства. Подъехав к дому, он развернул машину паркуясь и вышел. Почти на самом пороге ему встретилась мило улыбающаяся мать: — Дорогой, ты задержался… Где ты был целую ночь? До чего же хотелось припереть ее к стенке за подобное лицемерие. Хотя политик, она и в Великобритании политик: — Да, пришлось, — выдохнул он. — В больнице. — О, вернулся, конечно, — высокомерно заметил Джеймс Санджойн. — Когда припекает, они всегда возвращаются… Практически нечеловеческие усилия пришлось приложить Нефриту, чтобы сдержать порыв и не сжечь здесь все дотла звездным огнем: — Ага, — он достал банковские карты, все, кроме зарплатной. — Надо было бы, могли бы сами попросить, а не устраивать цирк, недостойный ни имени, ни титула, — карты полетели на стол. — Ты смеешь мне говорить про имя и титул, мальчишка! Да ты сам — полное ничтожество. Ты сам ничего без имени не стоишь, а носить из-за своего поведения недостоин! Только многолетняя практика в психологии позволила ему хотя бы сохранять видимость спокойствия: — Хорошо, — он снял родовой перстень с пальца, положив его к кредиткам. — Поживу у бабушки, у нее с воспитанием куда лучше. — Ты не понимаешь, что мы за семья, Масато! — высокомерно заявила его мать. — Минако тебе полностью подходила, она из приличной семьи. — Приличие теперь определяется тем, у кого больше влияние? Хм… не позорь Юкино, сейчас вы ведете себя до крайности неприлично. — Я — неприлично?! Я же о тебе забочусь, сынок. Да кто она такая? Ни образования, ни положения… Да она тебе наскучит через пару месяцев! Я — твоя мать, и я лучше знаю. — Кажется, вы совсем не знаете ни меня, ни Макото. Она — моя невеста и мать моего будущего ребенка, которого она из-за ваших выкрутасов чуть не потеряла. Только то уважение, которое у меня было к вам, не позволяет мне сейчас с вас спросить ТАК, как вы этого заслуживаете. Но, пожалуйста, не подходите больше ни ко мне, ни к Мако. Боюсь, что еще одно слово с вашей стороны — и вы окончательно потеряете всякое уважение с моей стороны. — Да ты без нас и шагу ступить не сможешь, мальчишка! Машина… — Да забирайте, на метро поезжу, — он кинул ключи на стол, уже с трудом сдерживаясь. — Да уволят тебя, стоит мне только слово сказать. Кому ты нужен! — Видимо, все же друзья были правы — мне стоило остаться в Японии. Сейчас улажу дела с Леди Анной, ей-то Мако очень понравилась. И улечу. Не знаю, в полиции там останусь или все же уйду в кэйрэцу Мицуи, приглашали. — Мицуи, — усмехнулся Джеймс. — Да вряд ли Ито Хикэру снизойдет до тебя. И что бы сказала Юкино. — Его сын и наследник Гэнсо — один из моих лучших друзей, а работать он меня сам приглашал как раз для общения с европейскими партнерами корпорации. Кстати, может вам стоит позвонить Юкино сначала, прежде чем решать, что она может сказать, а что нет? — Масато дошел до двери, когда раздался звонок. — Госпожа Санджойн, — обратился дворецкий. — Госпожа Миядзаки Юкино. Химеми взяла трубку, но спустя всего несколько секунд побледнела, сглотнула и села, благо кресло было рядом. Масато уже вышел, в принципе, зная, что может наговорить Юкино своей дочери. Кажется, Леди Анна, несмотря на то, что в Японии сейчас уже довольно позднее время, все же дозвонилась до Госпожи Юки.***
Перед глазами покрасневшее лицо девчонки, у которой есть ключ к её всевластию. И она заставит его отдать. Любой ценой! Руки нажали на горло ещё сильнее. Смотреть в глаза, наслаждаться тем, как сквозь мягкие ткани горла в руки впиваются нежные хрящики гортани, как под пальцами отбивает свой ритм пульс, как руки жертвы силятся своими пальчиками отодрать стиснувшие горло пальцы, как вырываются судорожные вздохи и бессилие охватывает все тело жертвы… И она проснулась, подавив крик. Лицо. Ей никогда его не забыть, не вымарать из сознания этот образ. Дочь. Она пыталась задушить её. Икуко тихо встала с кровати, стараясь не разбудить мужа, и ушла на кухню, включив свет, в надежде, что он поможет разогнать тьму ночного кошмара. Но нет, кошмар преследовал её и тут, стоило только взглянуть на руки. Руки, что посмели причинить боль одному из самых её любимых существ на этой планете — её дочери. Пусть сколько угодно Усаги говорит, что не держит зла, и это была не она, а тёмная сущность — содеянного это не отменяет, и эти руки — подтверждение, память — подтверждение, вылеченный рак — ещё одно подтверждение. Слёзы капали на светлую столешницу. Сколько она провела времени на этой кухне? Сколько лет была идеальной домохозяйкой, чтобы потом стать убийцей… Эти руки теперь не должны прикасаться к еде, они слишком грязные, на них кровь, на них Тьма, которая даже после ухода Берилл осталась неприятным налетом памяти. Она рассматривала свои пальцы. Отмыть, так чтобы больше не чувствовать грязи. Вода, моющее средство, которым она чистит раковину, и жёсткая губка. Смыть. Счистить. Руки драло, кожа стала ярко розовой, а местами проступила кровь, но все равно желаемого результата не достигнуто — она все равно чувствовала грязь на руках. Руки… Грязные… Руки в крови невинных жертв… Руки… Руку с занесенным ножом перехватывает муж, разворачивает к себе и гладит по голове. Таким заботливым она давно его не видела. Он даже стал брать выходные. — Тебе нужно поехать отдохнуть, — доносится до её сознания. И она вздрагивает, он её прогоняет. Правильно, кому нужна жена-убийца. — Нам надо поехать, — доносится следом. И она, уткнувшись в плечо мужа, разрыдалась. Она их не заслуживает: ни мужа, ни дочь. Но они — часть неё. И ради них она пойдёт на все. 1 сентября 2014 г. Салли Райт шла по коридору университета Мюген, осматриваясь. Официально в университет можно было попасть любому иностранцу, но на деле это скорее было на грани фантастики. Одного перечня тех, кто закончил или еще учился в этом заведении было достаточно, чтобы знать планку, которой придерживался университет. Хотя, как поняла девушка — большая часть студентов учились сначала в школе при университете, а до этого посещали детский сад с тем же названием. И эти, не очень известные в мире культуры, искусства и науки, студенты как раз и оплачивали учебу гениев, тем самым создавая репутацию заведению. Следом за ней семенила ее компаньонка, или как ее назвал господин Ито — цуре, Нашимото Кури, ее проводник в Японии. Несмотря на то, что господин Ито не сказал, но Салли и сама почувствовала: Кури — боевой маг. «Не переиграй…» — в голове вспыхнули все эти «не», озвученные довольно деликатно. Однако, Ито Хикэру слишком хорошо знал, с чем может столкнуться предоставленный самому себе неяпонец в японском обществе. Поэтому все его «не» носили отнюдь не предписательный характер, а были категоричным до такой степени, которая вообще могла быть у японца. Для указания категоричности он даже перешел на английский, особо выделив «обязана», а не «следовало бы». Ей категорически нельзя было спорить с учителями, с учениками. И вообще стараться вести себя тихо и неприметно. Она должна была выучить не только «мужской» японский, которому ее учили представители клана Тако, но и «женский» и употреблять его (как позже она сама отметила, это фактически был еще один язык в языке, ничего аналогичного в родном английском она не встречала). Она должна была научиться различать положение человека, который к ней обращался, и разговаривать с ним согласно его статусу. Но самое важное — она ни в коем случае не должна опозорить Дом ни своим поведением, ни оценками. Кури на шаг отставала, как и следовало приличной компаньонке и телохранителю. Салли усмехнулась. Эта высокомерная японка, считающая ее невоспитанным ребенком, даже не подозревала, насколько она беспомощна. Перед ней, слабой и беззащитной дурёхой. «Как же себя вести в этом обществе высокомерных снобов? Тихо, стараясь быть незаметной? Вспомнить время, когда ее имя было Мене? Когда о нее мог каждый вытереть ноги? Когда у нее и друзей-то не было, кроме кошки и доброго милого парня — сына ее хозяев?» — Салли попыталась примерить на себя личность Мене, какой она была до встречи с Кеем, но лишь поморщилась, сжав кулачки. Пусть ее и считают ребенком, но она — не служанка, не приживалка, пользующаяся благосклонностью господ. Здесь — она гостья одной из экономикообразующих корпораций Японии, здесь она гражданка одной из самых влиятельных стран планеты, в которой течет магическая кровь. Это ее одноклассникам надо потесниться на пьедестале. Она больше не будет служанкой, она больше не будет Мене, даже если обстоятельства сложатся по-другому. Она будет самой собой. Но как быть сильной, если человека, ради которого когда-то изменила себя, изменила целый мир под себя, под них, рядом нет? Где найти силы? Оставалась только память. И именно с этими мыслями Салли Райт вошла в аудиторию, в которой, если судить по расписанию, должен был начаться первый урок. 31 августа 2014 г. Весь предыдущий день Усаги моталась по торговым центрам, выискивая подарок для отца Мамору, который позвонил на днях ее жениху. Впервые за последний год она не могла сказать, что точно чувствует парень, тот словно закрылся щитом даже от нее. С того самого звонка, Мамору стал замкнутым, погруженным в себя, и как хорошая невеста, Усаги не досаждала ему. Она ведь знала, что все случившиеся с Мамору в детстве очень сильно отразилось на его характере, даже если парень сам не хочет это признавать. Поэтому девушка приготовила ужин и просто села рядом с ним, уткнувшись в свои учебники — после летних каникул всего столько надо вспомнить, чтобы не попасть впросак, особенно, если учесть, как она училась в последние полгода, загруженная сверх всякой меры своими обязанностями Хранителя Луны. Поимки маньяка, избавление людей от демонов, решающая битва с Металлией, последующие столкновения с Тетис — всего и не перечислишь, всего уже и не упомнишь. Она вздрогнула, когда сидящий и занимающийся своими отчетами по работе Мамору, словно не замечая ничего вокруг, начал теребить кончик ее хвостика. А потом тихо, без слов уткнулся ей в шею, обнимая, а она в ответ обняла своего такого замкнутого и одновременно нежно-ранимого (только ему не говорите!) жениха, что еле сдержала бегущие слезы. Сама дорога в кафе, в котором они договорились встретиться, тоже прошла в молчании. Они уже припарковались, когда Усаги развернула лицо жениха к себе и задала вопрос, мучающий с того самого звонка, когда ее жених замкнулся еще больше в себе: — Скажи, о чем ты думаешь? — она знала, что на прямой вопрос он ответит прямо. По крайней мере ей. Да, на него не действуют всякие там ухищрения и намеки, хотя она думала, что порой он их не воспринимает, а порой просто смеется над ней. — Честно, сам не знаю. Мы столько времени жили в одном городе, друг о друге просто даже не зная, — спокойно проговорил Мамору. Видимо, он действительно очень запутался, раз даже эмоции куда-то делись. — Маленьким я думал, что от меня отказались, и воспринимал это нормально. Даже в прежние времена от детей-магов очень часто отказывались, — он поморщился. — Это слишком большая головная боль — воспитывать одаренного, если сам не являешься им, да при этом стихии должны совпадать. Поэтому родители часто отдавали таких детей. А если вспомнить, что на Земле к магам начали относиться нормально, не считая их уродами, только лет за двести до нападения Металлии, то страх все еще жил в людях… А тут я узнаю, что совсем было по-другому, я просто запутался, — он не упомянул тот факт, что именно луняне сыграли главную роль в появлении этой фобии. Усаги кивнула: — Мама… Селена, я имею в виду, — поправилась девушка.— Рассказывала об этом. Во Дворце иногда было просто до дрожи, — Серенити вздрогнула. — Половину коробило, что будущая Хранительница не обладает Лунной магией… Мамору улыбнулся: — Зато ты обладала куда большим. — А я и радовалась, что не могу заставить человека делать то, что хочу только одной силой мысли. Ну и эти ее советники. Меня разве что от Леди Мелиселии не кидало в дрожь, — сказала Усаги, передернув плечами. — Думаю, что Джедайт это оценил бы, — Мамору понял, что девушка, пусть даже не обладающая Лунной магией, сейчас одной улыбкой, старой историей, которая будила забавные воспоминания о прошлой жизни, прогнала всё его дурное настроение и страхи. — Эта леди была его бабушкой и учителем. Серенити похлопала глазами: — Не может быть! Вот это дела, так вот откуда у Джеда телепатия и телекинез! — Ага, а еще она воспитывала отца Нефрита, а потом, когда ее мужу Лорду Халкисайту прислали наследника, так еще и Кунсайта. Так что, скажем так, интересная Леди. Серенити чуть склонила голову, проведя рукой по щеке. — Надо будет у него спросить. Ну, что пойдем? — улыбнулась уже Усаги. Парень кивнул. — Спасибо, Крольчонок. — За что? — улыбнулась девушка, задавая старый-старый вопрос. — За то, что ты есть… — значит Мамору тоже помнил их тот разговор. — Конечно, я помню, — он обнял ее, отвечая на невысказанный вслух, но промелькнувший в глазах вопрос. — Я люблю тебя, — тихо, почти одними губами проговорил он, не дав ей ответить, так как в этот момент они вошли в кафе. Мамору натянул улыбку, пытался расслабиться, но только Усаги знала, чего ему это стоило — по тому, с какой силой он сжал её ладошку. Парень сделал шаг в кафе, привычно рассматривая находившихся там людей. Внезапно взгляд зацепился за одиноко сидящего мужчину. Тёмные с проседью волосы, аккуратный деловой костюм, а когда он поднял глаза, то Мамору понял, почему зацепился взглядом именно за него — мужчина был почти отражением его самого. Заметив их, Хиго Томео встал, поклонившись, Мамору и Усаги зеркально отразили его приветствие. — Простите, за опоздание, Хиго-сан, — с улыбкой начала Усаги. — Все в порядке, я специально приехал пораньше, прошу, — мужчина жестом указал на столик. Пока они занимали места, к ним тут же подошла официантка, вручая меню. Мамору чуть скованно посмотрел на свою невесту, о чем-то молча спрашивая. Но та и без слов понимала своего любимого. — Хиго-сан, — девушка достала коробочку, завернутую в подарочную белую бумагу и перевязанную ленточкой с красивым сложным узелком. — Подарок ничего из себя не представляет, но… Хиго с поклоном принял, аккуратно развязывая ленточку и снимая обертку, и, бережно свернув, убрал. Он открыл коробочку, не переставая благодарить, рассматривал коллекционную ручку «Паркер». — У меня тоже есть подарок для вас, — он достал коробку. Она не была завернута в бумагу или перевязана красивой ленточкой, но судя по виду, она и сама по себе была дорогим подарком: старинное темное дерево, на котором золотом выгравированы замысловатые узоры, в которых Усаги узнала символ огня. — Это символ рода Агни. Мамору бережно, без слов взял подарок — ему все ещё было трудно сформулировать свои мысли, и все силы уходили на попытки проанализировать ситуацию. Вместо него все благодарности и улыбки передавались от Усаги. В коробке лежал круглый золотой медальон тонкой работы. Он представлял собой два тонких обруча, соединённых надписями санскрита, а в центре была фигурка Семипламенного. — Мамору, — обратился Хиго Томео к своему сыну впервые за всю их странную встречу. — Хорошее имя для Хранителя… Парень вздрогнул и впервые в упор посмотрел на своего родного отца: — Вы, — голос совершенно не слушался мага земли. — Что-то знаете? Хиго Томео кивнул: — Моя мать служила Дому Миядзаки. И когда по домам прошла информация о восстановлении Хранителей, мне было нетрудно узнать что-то. Мамору кивнул, принимая объяснения: — Спасибо. — Я все понимаю, у меня было больше времени, чтобы переварить полученную информацию, — он протянул визитку. — Когда будешь готов, я всегда буду тебе рад, и вам, юная леди, — он улыбнулся Усаги, которая тут же вернула улыбку ему.***
Усаги вернулась домой в странном расположении духа. А дома ее встретили пара чемоданов и снующая туда-сюда Икуко. — Маам, все в порядке? — удивилась девушка столь резкой смене обстановки, обычно в это время мать на кухне готовит. — О, Уса-тян, хорошо, что ты пораньше приехала, как встреча с отцом Мамору? — с улыбкой поинтересовалась женщина, крутясь у зеркала и примеряя что-то. — Ну, вроде нормально. Мамору в принципе немного замкнут, так что общалась в основном я, — Усаги все не оправилась от шока, но уже с явным интересом присматривалась к матери. — Это бывает, — чуть наклонив голову в сторону произнесла Икуко. — А по какому поводу сборы? — все же решила спросить Усаги напрямую. — А, мы завтра с папой улетаем в отпуск, так что дом и Шинго на тебе. Если с вами побудет Мамору, я буду только рада, — мать чуть нахмурилась, задумавшись о том, все ли она предусмотрела. — Мам, мне уже двадцать, — попыталась возразить Усаги. — К тому же, я оставила его любимое печенье, — Икуко словно не слышала возражений дочери, с улыбкой примеряя золотые серьги. — Как тебе? — Ты всегда красавица! — похвалила мать Усаги с улыбкой. Она давно не видела ее такой. После исчезновения — ни разу. — Думаешь, папе понравится? — с долей кокетства поинтересовалась Икуко. — Непременно, мам, — улыбнулась Усаги, обнимая мать. Раздался звонок. — Я отвечу, все в порядке, — поспешила Усаги. Может девочки или Мамору? Но, подняв трубку, она услышала голос Нару. — Привет, Усаги, ты как? — послышался в трубке знакомый с детства голос. — Привет, Нару. Все нормально. — Слышала, ты замуж собираешься за потрясно богатого парня? Усаги усмехнулась: — Неа, просто за потрясного парня. Его деньги меня мало волнуют. — Ох ты ж… Ну, ты всегда была странной… может встретимся? Поболтаем, как раньше? К тому же у нас новая коллекция — увидишь — закачаешься. — Здорово. Конечно, давай в выходные, в «Короне»? — Отлично, договорились, — Нару только хотела положить трубку, как Усаги услышала дикий вопль: «Отойди от меня!» И крик, переходящий в визг. Усаги, бросив трубку, побежала обуваться. — Мам, скажи папе, что на дом Нару напали. — А ты куда? — Посмотрю, вдруг это по моей части, — быстро сказала Усаги. — Не волнуйся, если это обычные грабители, я в драку не полезу. Обещаю. И Мамору позвоню. Поняв, что все равно дочь ей не остановить, Икуко поспешила к мужу. Тем временем, Усаги успела добежать не только до дома Нару, но и позвонить Мамору, который прибыл тут же, используя портал. Крики все еще раздавались, а из разбитого окна Нару вылезало какое-то странное растение, державшее обвисшую девушку. — Точно по нашей части, — пробормотала Усаги, выхватывая из кармана брошь. Мамору не требовались артефакты для перевоплощения. Они успели перерезать растению то ли корни, то ли стебли, которыми оно держало девушку — и та без сил, в полубессознательном состоянии упала на руки Мамору. А растение обратилось в кучку пепла. — Ни разу таких еще не видел, — заметил Мамору. — Ни раньше, ни сейчас. — Я тоже, — произнесла Усаги, перевоплощаясь и склоняясь над Нару. — Эй, Нару… Нару? Спустя несколько секунд (и компенсации потерянной энергии от Усаги) Нару открыла глаза. — Усаги? — Ага. Я как услышала крик в трубке, так сразу к тебе, — начала Усаги специально для Нару чересчур возбужденно повествовать. — Хорошо, что Мамору был у нас дома. А он все-таки в полиции служит. Нару повернула голову и заметила стоящего высокого парня. Темноволосого и довольно симпатичного. — Здравствуйте, — улыбнулась девушка, поправляя пижаму. Все-таки не в том она виде, чтобы парней соблазнять. — Доброй ночи. Мы вызвали скорую, она сейчас должна подъехать. — А что было? Я помню только, как растение, из купленной ранее икебаны начало очень быстро расти и напало на меня. — Когда мы прибыли, ты уже здесь лежала, но мы видели ту девушку с оданго… Нару сжала челюсти, пробормотав что-то нелицеприятное себе под нос, но вслух высказываться не стала — после спасения семьи наследника говорить плохо об этих девушках не советовали. Послышались сигналы скорой, и спустя несколько минут Усаги и Мамору сдали Нару медикам. На просьбу обратиться в полицию, Мамору достал жетон и сказал, что все под контролем. На том и порешили. Они только собрались идти домой, как раздался звонок мобильного у Мамору. — Да, шеф… — он что-то выслушав произнес: — Так точно, растения. Горят за милую душу. Сейчас остальных обзвоню, соберемся, постараемся везде успеть. Выясните, где они покупали эти цветы. Есть идея, что все это связано. — Папа? — Да, в городе явно сезон цвето-зомби… — Не смешно. Давай точки, — она достала телефон, набирая номера Ами и Акари — единственных, кроме их с Мамору, кто остался в городе, да и вообще в стране. Всю ночь они перемещались с одной точки на другую, стараясь успеть везде, но все же — на некоторых адресах находили только трупы, из которых полностью выкачали энергию — некоторые люди просто не успевали позвонить в полицию. С утра, несмотря на ситуацию, Кенджи был выпровожен на отдых: в данном случае полиция оказывалась бессильной против этих странных растений. — Значит, ты говоришь, что все покупали растения в одном и том же магазине. — Ага, — улыбнулся Акари, кидая чуть смущенный взгляд на Ами. — Значит, тогда так, — подвела итог Светлая. — Мы идем туда, осматриваемся, Ами, ты сканируешь все, что можно. Акари, внимательно следи за всем, что творится вокруг. Мы с Мамору изобразим парочку, которой надо купить букетик, так что отвлечем продавца. Ами кивнула, соглашаясь с планом. И они пошли в магазин. Усаги преобразилась моментально, разве что не повиснув на Мамору, хотя, к слову сказать, он ничего не имел против этого. — Дорогой, смотри какие миленькие гиацинтики… хотя… — она продолжила щебетать о каждом цветке, который увидела. Мамору, изобразив некую усталость от происходящего, улыбнулся милой продавщице. Та тут же поняла намек и подлетела к Усаги, начиная расспрашивать о пожеланиях ее саму. Тем временем почти незаметно в магазин вошла Ами, изображая из себя замкнутую, уткнувшуюся в гаджет девушку. Для правдоподобности образа даже наушники воткнула в уши и прошлась вдоль стеллажей с растениями так, чтоб между ней и продавщицей все время что-либо было. Акари остался дежурить снаружи, наблюдая за входом. — А вам для чего нужен букет? — Пока так просто, потом для свадьбы… — Усаги подняла глаза на Мамору. — Правда, дорогой? Парень что-то промычал, стараясь не выбиваться из роли, одновременно смотря и слушая по сторонам. — Вот отличный букет, — предложила продавщица. И в этот момент лэптоп Ами заверещал, а один из цветков напал на псевдо-покупательницу. Но та не просто так была одним из воинов, секунду спустя — и цветок был залит водой, а сама девушка стояла уже в голубом сейлор-фуку и замораживала соседний цветок, явно поспешивший на выручку собрату. Девушка-продавщица воскликнула, забывая про покупателей, набросилась на синевласку. А ни Мамору, ни Усаги среагировать не успели — сзади их парализовали еще несколько растений. Но откуда ни возьмись послышался тонкий звон струн, превращающийся в мелодию, резонируя с растениями и словно парализуя их, а огонь Лорда Юга превращал их в маленькие горстки пепла. Продавщица упала, а из ее груди выпало темное семя, разваливающееся на глазах и выпускающее темное облако. Все растения тут же потеряли свою способность к самостоятельной жизни. Мамору и Усаги, еле отдышавшись, посмотрели на вход. Там, уже перевоплотившись, стояла Ито Мираж… — Мирико? — Привет, Усаги, — блондинка плавно подошла к подруге, помогая той подняться. — Что здесь произошло? — Ночью на людей в городе напали странные растения, оказалось, что все были куплены здесь. Мы решили проверить. Спасибо тебе… Вышедшая из зарослей Ами тоже улыбнулась сестре Гэнсо и реинкарнации сестры Киёи. — О, Мирико, здорово. Кстати, все чисто, — она подошла к скорлупкам, изучая их анализатором. — Странно. — Что именно? — Структура явно земная, ДНК это подтверждает, но вот… магия никогда еще с таким не сталкивалась, — сокрушенно покачала головой Мидзуно. — Ами, собери улики, может, что в участке отроем, — приказал Мамору, набирая номер шефа — тот хоть и был в отпуске, но волновался, Мамору был в этом уверен. — Шеф, все в полном порядке, нашли, больше никого не побеспокоят, удачного отдыха. Да, спасибо, передам. Уса, тебе родители привет передают. — И вам тоже, — произнесла громко улыбающаяся Усаги. Подождав приезда скорой, отправили продавщицу в больницу, рассказав медикам, что зашли в магазин и увидели ее такой. Тем временем Мамору смог достать данные видеонаблюдения, которые потом могли бы пригодиться следствию. После того, как девушка пришла в себя в больнице, она сказала, что ничего не помнит как пару дней назад к ней пришла странная парочка, которая спрашивала про нарциссы. На записи они действительно были, но одетых в толстовки с капюшонами опознать с многомиллионном городе практически нереально.