***
Мамору связался с инспектором, возглавляющим в их участке отдел нарконтроля и договорился о том, что он вместе с группой из отдела подъедет к «Короне». Главное, чтобы продавцы (если они есть) не догадались о готовящейся ловушке. Он застал группу наркоконтроля у самого входа. — Джиба-сан, идем? — обратился к нему офицер после традиционных приветствий. — Да, надо во всем разобраться, — кивнул Мамору, надевая на плечо повязку, свидетельствующую, что он — следователь полиции на задании. Полицейские последовали за ним. Когда он вошел в кафе, окунувшись в уютную атмосферу, на этот раз успокаивающего эффекта она не произвела на него. Он был зол. Очень зол. Во-первых, ему пришлось оставить Усаги вечером, пусть не одну, а в компании ее подруг, но все равно он волновался за неё. Во-вторых, последние два нападения говорили о том, что появился новый враг, а в таких обстоятельствах у него совершенно не будет времени ни на что. В-третьих, во время предыдущего сражения какой-то парень (причем из врагов), посмел таскать его Усу на руках, да, он ее спас, за что Мамору был очень ему благодарен, но причин такого поведения он не знал, поэтому к благодарности еще и примешивалась здоровая порция ревности. А тут еще и наркотики в кафе, принадлежащего его Дому, то есть попадающего под его ответственность. — Полиция, — коротко произнес глава группы. Большая часть посетителей спокойно достали документы. Если здесь полиция, значит так надо. Кто-то даже что-то доброжелательно заметил проверяющему у него документы полицейскому. А вот пара барменов была сначала довольно высокомерна. Нет, взгляд они опустили в пол, но то, как они периодически улыбались и перекидывались взглядами, Мамору не понравилось. Неужели они надеются на покровительство Дома? Или все в порядке, а он зря на других думает? В принципе, паника в их глазах в тот самый момент, когда они увидели того, кто пришел с полицией, чуть улучшила настроение мужчины, одновременно подтверждая худшие подозрения: у них действительно рыльце в пушку. Там же были несколько девушек, явно под действием легких наркотиков, что было видно из их поведения. «Золотая» молодежь, назвали бы их в других странах. Одна из них высокомерно задрала носик, окинув взглядом сверху вниз Мамору и главу группы: — Да вы знаете, кто мой отец! — заявила особа. — Вот вы нам и расскажите, — Мамору не до конца смог проконтролировать свой голос, позволив раздражительности проникнуть в речь. На него посмотрели как на умалишенного, видимо девица считала, что ее все должны знать. Обломчик вышел. — Я — Хори Сакура, — снисходительно сообщила она, когда поняла, что играть в гляделки с полицейским не вышло: тот не собирался сразу же извиняться и опускать взгляд. — Дочь Хори Кадзумото, — произнесла она почти как «Его высочество». Мамору чуть напряг память. Кажется, речь шла о богатой семье, но не из старой аристократии, разбогатели после второй мировой войны на торговле с американцами. А еще они пытаются подражать аристократии. — Кому продавал? — спросил Мамору, переключаясь на бармена. — Господин, вы о чем? — заискивающе начал бармен, в то время как официантка присела за стол, роняя слезы. — Не держи меня за идиота, — тихо прошипел Мамору. Все это его еще больше злило. Злили бармен и слезы его девицы, злило высокомерие «золотых» девочек, злила вообще вся та ситуация. Бармен кинул взгляд на девушек около стойки, но ни слова не сказал. Мамору снова повернулся к ним: — Итак, Хори-сан уже представилась, — он обратился к остальным. — Ваши документы, пожалуйста. Первой достала карточку девушка, сидевшая чуть сбоку: — Нашимото Кури, и у меня просто чай, — она протянула чашку. Да и он сам догадывался — в глазах девушки не было того блеска. Тем временем в кафе уже почти никого не осталось, почти всех посетителей вежливо попросили выйти. Если у кого и было фото происходящего, то он этого не знал, да и не хотел — слишком зол был. Один из экспертов, взявших образец из чашки, кивнул, и Кури, встав из-за стойки, отошла почти к выходу. — Сакураи Рин, — вторая девушка не сказала, кто ее родители, но высказала то, что по ее мнению имеет больший вес. — Я из дома Цутиа. Это заставило Мамору разве что не икнуть. Его сглатывание девушка оценила как признак того, что он поражен ее родственными связями, и чуть расслабилась. А зря. И как вишенка на торте представилась третья девушка: — Айко Фукусима, дом Миядзаки, мне надо позвонить своему господину. — Не думаю, что сейчас он сможет взять трубку, учитывая разницу с Лондоном, скорее всего, занят по работе. А Госпожа Юкино вряд ли оценит подобное времяпрепровождение, — бросил Мамору, глядя как проясняется взгляд девушки. Чертовски быстрое отрезвление. Нет, конечно, ничего предосудительного в том, чтобы выпить после работы или учебы нет, тем более для совершеннолетних. Но всему есть предел. Мамору выдохнул. Странная ситуация, даже с первого взгляда девушки из обеспеченных семей, что значит — если бы они вели себя неподобающе, вызвали бы специального инспектора, да и все замяли бы. А если заподозрили бармена, то сообщили бы в Службу Безопасности Торгового Центра. А здесь — звонок с мобильного, что для японца — нонсенс, особенно в такой ситуации. Хотели отомстить богатым стервам? Подставить его компанию? Отомстить за что-то самому бармену и прикрывающей его официантке? Хм… японец нашел бы другой способ. Иностранец? В компании стерв из высшего общества? Маловероятно. Да и, судя по проверенным документам, в кафе не было иностранцев. Хотя, он сам вроде формально тоже принадлежал к этому самому высшему обществу, но жизнь после автокатастрофы проходила не с золотой ложечкой во рту, поэтому как японец считал, что подобное не стоит выносить из определённых кругов, но как ребёнок, которого часто шпыняли вот такие вот «золотые» дети, был отчасти рад, что у кого-то хватило смелости их поставить на место. Плохо, что это место — «Корона». Если бы он знал, что тут подобное происходит… полетели бы чьи-то головы уже давно. Он повернул голову, Нашимото Кури все еще стояла недалеко от входа, явно ожидая кого-то. Ждала кого-то из этой троицы? Что-то не давало покоя Мамору в ней и он присмотрелся: типичная японка, довольно симпатичная, с короткими тёмными волосами… и аурой мага. Он отошёл от основной группы, направляясь к ней: — Нашимото Кури? — Да, господин полицейский, чем могу быть полезна? — кивнула девушка. — Клан? — он намеренно использовал уже вышедшее из обращения старое название группировок, служивших Хранителям. Девочка не дура, поймет. — Тако, — коротко произнесла собеседница, присматриваясь к полицейскому. — Ясно. Джиба Мамору, — представился он немного позднее, чем следует, пусть чуть и нарушив этикет. Глаза магини чуть расширились, и она еще раз поклонилась, на этот раз настолько глубоко, насколько это было возможно в данных обстоятельствах, бросая взгляд на оставшихся девушек. — Господин… Чем я могу помочь? — Ты ведь знаешь всех этих девушек? — поинтересовался брюнет, бросая взгляд на стоящих в баре девушек, все еще с высоко задранными носиками и презрением в глазах. — Да, господин, мы вместе учимся в университете «Мюген». «Мюген?» — кажется, там преподает начальник экспертной службы их участка, инспектор Томо Соичи. — Тогда можешь немного подождать? — Конечно, Господин. Мамору тем временем набрал номер Мотаки, заранее уже кляня себя всеми самыми последними словами: друг сейчас ехал в больницу к Уназуки: — Привет, прости, что отрываю, но ты мне срочно нужен, — поздоровался он, но посчитав разговор более важным, чем соблюдение приветственного этикета, заговорил сразу о деле. — Приезжай в «Корону». Если друг и был чем-то удивлён или раздражён, вида не показал, не этому человеку, и не тому тону, которым был отдан этот приказ. Мамору уже хотел о чем-то поговорить с Кури, как в кафе вошла, запыхавшись, женщина среднего возраста. Он позвонил управляющей кафе ещё до прибытия на место. Женщина была бледна, постоянно что-то теребила в руках, но все же старалась сохранить выдержку. — Господин, — сглотнула она, но когда повернула голову в сторону арестованных, побледнела ещё больше (если такое вообще возможно). — Рин… Мамору вспомнил имена задержанных девушек, сопоставляя. Рин. Сакураи Рин. Но он перевёл взгляд на стоящую рядом управляющую. Сакураи Изуми. Он заметил, как поменялось лицо Рин от того, каким тоном было произнесено «Господин», кажется, она поняла, кто такой этот полицейский: — Мама, — как-то убито произнесла девушка. Но вот на это отреагировала ее «лучшая подруга» Сакура, скривив лицо и поджав губы: — Твоя мать всего лишь управляющая кафе? А говорила… — она и другие девушки презрительно отвернулись от Рин. Ох, как все это было знакомо. Все детство от него отворачивались одноклассники лишь потому что он — не из богатой семьи. А благодаря отличной учёбе он получил возможность учиться в одной из лучших школ столицы. Только он никогда не врал, несмотря на то, что отстаивать своё мнение нередко приходилось кулаками. Да, наказать ее, конечно, надо, но все же ему ее по-человечески было откровенно жаль. Поэтому, кинув презрительный взгляд на бармена и официантку (вот кого не было жаль ни капли), он взял за шиворот Рин и потащил ее в направлении небольшого коридорчика, который располагался рядом с уборными и подсобными помещениями. Сдержав порыв швырнуть ее о стену, Мамору разомкнул кулак, отпуская ткань платья. — Ты вообще понимаешь, что делаешь? Мозги совсем растеряла? Рин поглядывала в его сторону несколько затравлено: — Ты вообще понимаешь, что после такого твою мать и тебя не просто уволят, а из Семьи выкинут, — он сделал акцент на предпоследнем слове. — Ты думаешь, Цутиа-сама потерпит подобное, несмотря на то, что ты — его внучатая племянница? Рин вздрогнула, не говоря ничего она зашмыгала носом: — Господин… Я… Её слёзы окончательно выбили из Мамору все желание наорать, оставив только запредельную усталость. Сегодняшний день уже и так был не самым лучшим, а это происшествие сделало его отвратительным. Надо поскорее с этим всем завязывать и ехать домой, там ждала Усаги (при мысли о невесте он непроизвольно улыбнулся), были дела, требующие его вмешательства, а тут эта девчонка с ее амбициями: — Вон, — устало произнес он. — Завтра разберемся. Рин разрыдалась, бросаясь на колени и склоняясь до пола: — Господин, моя мама… пожалуйста, она ничего не знала… — Вон, — повторил Мамору. — Завтра поговорим. Заплаканная Рин выбежала, оставив Мамору наедине со своими мыслями и головной болью. Только она вышла, как скрипнула дверь, ведущая, судя по обозначениям, в дамскую комнату и оттуда выглянула белокурая голова. — Ты еще кто? — спросил Мамору, поднимая взгляд. Девушка чуть ойкнула, явно понимая, что спрятаться не успеет, поэтому присмотрелась к уставшему парню с повязкой полицейского на рукаве: — А? — переспросила она на английском. — Что вы сказали? «Лучше уж косить под дурочку», — мелькнуло в голове у Салли. В конце концов на крайний случай можно и мозги запудрить и тихонько незаметно выйти. Но тогда вопросов не оберешься и ее тайна будет раскрыта. Лунный дар довольно специфичный и оставляет заметные следы, для знающих людей, так что лучше пока до крайностей не доходить. Мамору, хоть и был уставшим и выбитым из колеи, но память его редко подводила, а в том, что он уже видел конкретно эту девушку, он был уверен. — Салли Райт? — все же уточнил он. Виделись они с девушкой всего один раз — на похоронах Мелиссы Райт, но он обратил внимание на неё тогда. Она кивнула, явно тоже к нему присматриваясь: — Ой… Джиба-сама, я вас сначала не узнала, — теперь она говорила по-японски и даже почти без режущего слух акцента, хотя её «я» и было не чисто женским, но вполне приемлемым нейтральным, хотя для его японского уха и звучало несколько грубовато. А затем он заметил в ее руке мобильный телефон. — Ну и зачем ты позвонила в полицию? — уже без какого-либо выражения задал вопрос Мамору. — Неужели настолько не понравилась еда в кафе? — он попытался пошутить, понимая, что скорее всего дело в тех девушках, что сидели рядом. Но каким образом? Формально блондинка относится к Дому Ито… Нашимото-сан ведь из клана Тако… Мозаика встала на свои места. Вот как иностранка оказалась среди благородных стерв. Магиня сопровождает Райт здесь в качестве цуре. — Они же нарушили закон, нас всегда учили — в любой ситуации звони в полицию, разве в Японии не так? — честный, наивный взгляд настолько, что у него не осталось сомнений в том, что гостья действительно хотела отомстить… — Лучше бы мне позвонила. А не разводила цирк на принадлежащей Домам территории. На крайний случай, есть же служба безопасности Дома… — Я не знала, — честно ответила Салли, понимая как много она еще не знает, и как много не мог предусмотреть Ито-сама. Может, стоит все это бросить и вернуться домой? Нет, здесь еще не все закончено. Она должна быть тут. — А следовало бы. Из-за твоих действий пострадали не только твои одногруппницы и этот бармен со своей пассией, уверен, они-то как раз заслуживают самого что ни на есть сурового наказания, но и управляющая этим кафе. Чего она тебе плохого сделала? Впервые за время их разговора, Салли опустила глаза. — Простите, я не хотела, правда… Они стали обсуждать моих родителей и тетю Мей… А еще хотели смыться, пока меня нет, чтобы просто показать, где их место, а где мое… Мамору снова прикрыл глаза. Еще и слез от этой девушки ему не хватало. — Иди, позже поговорим. И захвати с собой Кури, она ждет на выходе, скорее всего тебя. Передай, что с ней я поговорю чуть позже. Салли кивнула: — А что будет управляющей? — поинтересовалась девушка. Н-да, с Хранителем трюк с манипуляцией сознанием не сработает, насколько помнила она, у конкретно этого Хранителя был естественный иммунитет к магии Луны. В прошлом воплощении точно был. — Госпоже Сакураи? Посмотрим. — Не наказывайте ее, пожалуйста… Она же ни в чем не виновата… — В том, что тут продавали наркотики — виновата в любом случае, не уследила. — Пожалуйста… — попросила Салли, заглядывая ему в глаза. Но ведь еще есть и чисто женские хитрости: улыбка, щенячий взгляд, пара слезинок… Но явно не сейчас. Кажется, Хранитель зол, она это чувствовала и без своей эмпатии. — Мисс Райт, я сейчас позвоню Господину Ито, чтобы он прислал кого-нибудь, чтобы вас забрали. Салли явно сглотнула, не сработало: — Я сама, спасибо, — она быстро вышмыгнула за дверь, наблюдая за тем, как какая-то женщина (на проверку оказавшаяся одновременно управляющей кафе и материю Рин) отчитывает Рин. Это внесло огромную сумятицу в голову Салли: так значит, Рин не из богатой семьи, а все вещи она покупала на то, что сама заработала в кафе? Но тогда… «Вот и твое великое самомнение, все в лучших традициях Старой Лунной Гвардии!» Встретившись взглядом с Кури, Салли повесив голову поплелась к ней. — Довольна? — резко спросила компаньонка. — Нет, мне жаль, я не думала, что так выйдет, — честно признала подавленная открытием Салли. — А вы, американцы, вообще редко думаете о последствиях, — буркнула Кури. Но затем, взяв себя в руки уже более спокойно сообщила: — Извините, госпожа Райт, я была излишне груба. — Ты права, я все сделала только хуже, но я прошу тебя, помоги все исправить, пожалуйста! — Кури! Вот ее реальный шанс все исправить! Она же японка и знает тонкости в этом мире, который столь отличен от того, к которому она привыкла, хоть в этой жизни, хоть в предыдущей. — Не все, но кое-что можно. — Спасибо! — улыбнулась Салли, бросаясь на шею Кури, которая постаралась не сбегать от столь яркого проявления эмоций. Мамору вышел следом, набирая номер Ито Хикэру и, после должных приветствий, он произнес: — Ито-сама, подскажите номер Хори Кадзумото. В телефонной трубке была тишина. Оно и понятно — Хори-трейд занимал ту же нишу, что и Мицуи, после 1945 года отобрав некоторую часть бизнеса, и если бы не тот факт, что большая часть компании семьи Ито формально принадлежала на тот момент американцу Сержу Грину, ее бы постигла судьба других японских менее удачливых дзайбацу. — Я переслал Вам, — Хикэру выделил уважительное обращение к Мамору. — Благодарю, это поможет в расследовании. И у меня есть еще одна просьба — в больницу доставили члена моего клана, Фурухату Уназуки, нужно, чтобы о ней позаботились, она пострадала во время последнего нападения. — Конечно, сделаю все, что в моих силах, Хранитель. Мамору попрощался согласно традиции на автомате, перечитывая сообщение от Ито, а затем набирая указанный номер: — Добрый вечер, простите за беспокойство, полиция префектуры Азабу. Могу ли я поговорить с господином Хори Кадзумото. На другом конце послышалось немного высокомерное: — Я — Хори Кадзумото, — представился мужчина, явно гадая откуда у полиции его личный номер, и почему полицейский не позвонил им домой или в офис по официальным телефонам. — Я — Джиба Мамору, — представился брюнет, чтобы не быть просто «полицейским», ведь сейчас было важно именно то, кто будет говорить, ведь если Хори мог попробовать заставить замолчать просто служащего, то поступить так с главой одной из крупнейших компаний Японии он не мог. Как и не мог не знать имени. — Из Джиба-Групп. — Я слушаю вас, Джиба-сама, — небольшая заминка после фамилии перед именным суффиксом показала, что они поняли друг друга. — Пришлите кого-нибудь, чтобы забрать вашу дочь из нашего полицейского участка. Она задержана за употребление наркотиков. Разговор уже происходил в присутствии девушек и полиции. Он кивнул на Сакуру, которая все еще не понимала, что ее ждет. Один из группы отдела наркоконтроля повел ее к машине, чтобы доставить в участок. В то время как в трубке наступила тишина, оборвавшаяся тяжелым вздохом: — Мы сами ее накажем, Господин, — он явно просил не доводить дело до официального расследования. — Она еще оказалась крайне невежлива с представителями закона. Но мы могли бы пойти вам навстречу, если обещаете, что подобное не повторится, — пошел на мировую Мамору, делая одолжение главе корпорации. Такие должники могли быть выгодны в будущем. — Конечно, Господин, — тут же ответил господин Хори, а Мамору махнул офицеру, отводившему девушку к машине, мол, возвращайтесь. — Тогда жду вашего представителя у «Короны», — он положил трубку, кинув пару прощальных фраз, но с небольшим пренебрежением, на которое в данной ситуации имел право, а затем повернулся к Сакуре. — Госпожа Хори, сейчас за вами заедет представитель вашего отца, а завтра жду в участке с повинной. Она кинула на него возмущенный взгляд, но спорить не стала. Она просто еще не знала, что ждет ее дома. Короткого взгляда на члена дома Миядзаки хватило — та поняла — спорить себе дороже. Так, через полчаса в кафе остались только сам Мамору и госпожа Сакураи. Мотаки влетел в уже почти пустое кафе: — Что случилось? — Наркотики. Извини, что вытащил. Мотаки выругался, затем выдохнул: — Я Реику попросил посидеть с Уной. — Я постараюсь сделать все, что от меня зависит. Но пока тебе придется тут остаться. Сакураи-сан, мне сейчас надо ехать. Найдите как можно скорее замену на место бармена и двух официанток, Уназуки сейчас в больнице. Та кивнула, все еще не понимая, почему ее еще не уволили и не выгнали из Дома. А Мамору просто было не до этого, только сейчас он понял, как зверски устал, а ему еще предстоит собрание дома. Как он по пути никуда не врезался, было чудом. С трудом дойдя до двери своей квартиры, он с усталым видом нажал кнопку звонка. Но вся усталость и злость смелись, стоило ему только увидеть его улыбающегося зайчонка в домашней одежде и в смешных тапочках с кроликами. Он просто обнял ее, утыкаясь в волосы: — Вот я и дома. Усаги улыбнулась: — Давай, раздевайся, все уже тут, я чай сделала. И на какой-то миг вселенная стала идеальна, ведь это — та жизнь, о которой он даже не мечтал.***
Встретиться договорились в городской квартире Мамору — в его дом было дальше ехать, а было уже за полночь. Избавившаяся от Энни Ами выглядела почти счастливой, даже подсела и о чем-то разговаривала, улыбаясь, с Акари. Пришли даже Луна с Артимисом — как оказалось, им позвонила Ами, сообщив, что очень нужна их помощь. — Итак, мы сегодня, конечно, сплоховали, но зато узнали, кто эта парочка, что была замечена в прошлый раз в магазине незадолго до атаки. — Да и атаковали снова растениями, — заметил довольный Акари. Усаги вошла, неся поднос с чашками: — А мне не дает покоя реакция этого парня, — она наморщила носик. — Он явно не хотел кого-то убивать. Но потом словно превратился в куклу на веревочках. — Очень похоже на магию подчинения, — со знанием дела произнесла Ами. — Причем в худшем воплощении — полный контроль. Именно поэтому Уназуки в таком состоянии, я еще тогда это подметила. Такими способностями раньше обладали маги Луны. Именно это помогало им быть лучшими в области лечении психоневрологических заболеваний. Мамору посмотрел на Хранительницу этой самой Луны. Но явно без страха. По трем причинам. Во-первых, будучи еще Эндимионом, он имел естественный иммунитет к Лунной магии, как и некоторые из землян, и вряд ли в этой жизни он у него отсутствует, а во-вторых, у Серенити по каким-то неизвестным причинам это направление Лунного Дара отсутствовало, в-третьих, он прекрасно знал, что ни Усаги, ни Серенити такое бы просто не пришло в голову сделать. Луна вся напряглась: — Без должного контроля Дар опасный, а уж если у человека неустойчивая психика — катастрофа. — На наше счастье — на Луне были слишком добропорядочные жители, чтобы пользоваться им во вред другим, — дружелюбно заметил Мамору. — Не всегда, — покачал головой Артимис. — Далеко не всегда. Хранительница Селена — да, но те, кто был до нее, использовали Дар в корыстных целях слишком уж открыто. Черноволосая метаморф коснулась рукой кончиков пальцев своего друга-любимого: — Мы сделали все, что от нас зависело. — Стоило их раньше остановить… Усаги глянула на своих Хранителей: — Объясните? Луна кивнула: — Как хотите, Ваше Величество. Все началось с того, как в один момент люди с Земли вышли в космос и стали осваивать ближайшее пространство. Первой была колонизирована Луна, затем Марс, Венера, Меркурий, последними — планеты Внешнего кольца. Все шло отлично, но внезапно на Земле вспыхнула межнациональная война, с применением оружия массового поражения, которая привела к разрушению существующей инфраструктуры, поставив колонии на грань выживания, а Земля на долгие столетия оказалась окружена непроницаемым плотным слоем из обломков орбитальных платформ. Тогда уже были зачаточные знания о магии и за несколько десятков лет на планетах развились уникальные способности у жителей. На Луне возникла колония псиоников: телепатов и телекинетиков, — Луна перехватила руку Артимиса. — Наш мир был полностью разрушен и мы летели в неизвестность, когда попали на Луну. Нам стало жаль их и мы отдали последнюю реликвию своего народа. Усаги сглотнула: — Серебряный кристалл? — Да, его. Поэтому ни у одного спутника в Солнечной Системе нет больше своего кристалла, кроме Луны. Сначала все шло хорошо, луняне радовались новоприобретенной силе, развивали свои способности в геометрической прогрессии, но потом они стали слишком самоуверенны, слишком мстительны. Они решили, что они — боги. Сначала пала Венера. Без боев. Ведь лунянам не нужно было драться, чтобы захватить разум Хранителя Планеты и через него заставить остальных поклоняться себе. Восстаний тоже не было — стоило только лунному магу прибыть к недовольным — и через несколько минут недовольные расходятся с блаженными улыбками. Также пали и другие планеты. Кроме Земли. — На Земле, — продолжил Артимис, чуть обняв свою девушку, — жили те, кто обладал естественным иммунитетом к Магии Луны. Лунные правители решили, что землян надо уничтожить, используя ненависть других колоний к метрополии, которая их бросила из-за внутренних разногласий, назвав варварами, которые всех убивают, но снова просчитались. Пока земляне были в вынужденной изоляции из-за космического мусора на своей орбите, их техника шагнула до небывалых высот. И это притом, что магов изводили. Мамору кивнул: — Предубеждения технотеократии, которая встала у руля после войны. Маги перестали преследоваться за триста лет до нападения Металлии. Но и то, потому что считались новым витком технологии и новым видом манипуляции с материей. Хранителей объявили мессиями нового учения, а магов — их жрецами. Лет через сто после этого Хранители встали во главе Правительства, где партии магов и технотеократов были представлены примерно поровну, и несмотря на видимое противостояние в жизни магия и техника сплавилась в единый организм, позволяя открывать новые возможности. — Да, и они своей техникой, которая была причудливым образом сплетена с магией, дали отпор войскам Луны. Лунные правители не привыкли к потерям, которые очень сложно поддавались восстановлению (из-за ограниченности жилищных ресурсов), поэтому они не стали повторно атаковать, а сделали кое-что другое. — Полная блокада, — выдохнула Мирико. — Лорд Энстатайт* рассказывал, он же вместе с дедушкой не раз пробирался за кольцо, чтобы выполнить приказы Хранителя. — Дедушкой? — заинтересованно спросил Артимис. — Неродным по крови, но я, ну то есть Мейё, была внучкой Леди Мелисселии. Луна улыбнулась, касаясь ее руки: — У тебя Лунный Дар. — Да, частично, но не такой сильный, как у чистокровных лунян, контролировать сознание я не могу, но зато более разносторонний, во мне же ещё и кровь Плутона течёт, я могу контролировать искажение пространства, как, в принципе, и Джедайт. А от отца нам досталось сродство с Иллюзионом. — Ну, я думаю, что Гелиос тебя выбрал не только поэтому, — улыбнулась Луна, вспоминая парня. — Вы знакомы с Гелиосом? — удивилась Мирико, зная, что учитель крайне редко покидает Иллюзион. — Мы с ним прожили под одной крышей несколько лет. Правда, тогда я изображала из себя молчаливую кошку. Усаги снова заинтересованно приподняла бровь: — Зачем такие страсти? — Однажды, лет за семьдесят до прихода Металлии, погибла Хранитель Серена вместе с наследницей, и власть на время (как все думали) перешла к самому сильному магу — Старшему магу Селии. В смерти Хранительницы обвинили землян, и утихший было конфликт разразился вновь. — Луняне в ответ убили Хранителя Земли, нанеся удар по Дворцу, тогда погибло очень много людей, — произнес Мамору. — Мы проходили этот период истории. Только, вроде, земляне были не при чем… — Да, — Луна снова прижалась к Артимису. — И в этой бойне я считаю виновной себя. — Ты не виновата, ты исполняла свой долг — защищала наследницу от ее чокнутой и помешанной на власти сестричке. Одно радует — Селия не могла использовать Серебряный Кристалл (как не пыталась, все ее эксперименты окончились неудачей). А то, что наследница жива, знали только мы с Лунни. И мы решили спрятать Селену (да, именно ее) на Земле. Несколько лет она росла, не подозревая даже о своих способностях. — Мама? Она не рассказывала, что жила на Земле… — Селена не любила вспоминать это время. Но именно она, при помощи нескольких верных друзей (одна из них — Леди Мелиселия) свергла Селию и установила новый порядок в Альянсе, больше не было контроля над Хранителями, больше не было страха, унижений. Селена изменила все, но и потеряла многое, — Луна вздохнула. — И мне ее очень не хватает. Усаги задумалась. Как же она много не знает, как же непозволительно много не знала Серенити, и даже не интересовалась, считая чем-то неважным, но что считала важным Усаги: — Кто был отец Серенити? Луна с выдохом посмотрела сначала на свою подопечную, потом на Артимиса: — Землянин, — коротко ответила метаморф, одним только тоном, которым было произнесено это слово, обрывая все те вопросы, что зародились в голове Хранительницы. Повисшая тишина была давящей, плотной, впервые Ами поняла что значит выражение «хоть топор вешай» — эта тишина была материальна: тысячи вопросов повисли в воздухе, но озвучивать их было больно; мысли в голове лунянки метались, словно загнанные звери, касаться их было больно, но поймать — никак. Сердце болезненно сжималось от осознания, что многое в ее прошлой жизни было ложью. А спрашивать сейчас — это все равно, что сыпать соль на только что расцарапанную и кровоточащую рану. Все ушли, Мирико предложила на следующий день сходить в больницу к Уназуки, вдруг у нее получится что-то сделать для девушки. Лежа в кровати, Усаги не могла заснуть, смотря в потолок, а затем повернулась к Мамору. — По какой причине отец Серенити не мог перебраться на Луну? Мамору чуть прищурился: — Мог быть кем-то, кому нельзя покидать планету: Хранителем, кем-то из четверки или Хранителем Иллюзиона. — Но я же нормально живу на Земле… — задумчиво потянула Усаги. — И девочки тоже. Но если мы восстановим Планеты, мы, что должны быть привязаны к ним, не покидая их? Девушка чувствовала, как Мамору немного замер, с усилием выдыхая: — Это то, о чем я старался не думать в прошлой жизни. Усаги протянула к жениху руку, проводя по щеке. «Стараться» и «не думать» разные вещи, мелькнуло у нее в голове. А она тогда была слишком занята собой, потом войной, чтобы об этом задумываться. — Тогда я не хочу восстановления никаких других планет. — Усако, — тихо прошептал он. — Это произойдёт рано или поздно. — Так пусть будет поздно. В конце концов — это дело не одного поколения. Так что ещё есть время, — она повернулась к нему лицом, поднимаясь на локте. Крашеные волосы вспыхнули во внезапно вышедшей из-за облаков полной луне серебристой мерцающей аурой, придавая ей волшебный вид. Мамору протянул руку, касаясь, как ему казалось, самого Света. Все слова встали комом в горле: — Ты такая красивая, — благоговейно произнес он, понимая, что говорит банальность. Но глаза любимого говорили ей куда больше, ведь только в этих глазах она выглядела писаной красавицей. Девушка чуть покраснела, все еще смущаясь от проявления восхищения в его глазах и, чуть подавшись вперед, поцеловала парня, даря ему всю невысказанную нежность и любовь.***
4 сентября в 9-00 Мамору был уже на работе, просматривая дела на этот день. Сегодня он приехал сюда вместе с Усаги, которая обещала помочь в составлении фотороботов, да так и осталась, наблюдая как работает ее любимый, заодно помогая с разносом кофе и папок. Поэтому-то она и стала свидетельницей, как пришла с поникшей головой Хори Сакура с повинной. Девушка имела странный вид, очень отличающийся от того, в каком ее видел всего днем ранее Мамору: без украшений, в форме Мюген, которую, в принципе, студенты чаще всего игнорируют, без макияжа и каких-либо дорогих аксессуаров, даже телефон был каким-то старым, кнопочным, видавшим виды. Кажется, и карманных денег ее тоже лишили. И поделом. Она уже с полчаса распиналась в извинениях за нанесенные ему лично оскорбления, а затем положила лист с признанием. Скорее всего суд, принимая во внимание явку с повинной, приговорит ее лишь к исправительным работам. «Очень неприятным исправительным работам», — усмехнулся Мамору, закрывая папку с ее делом. Обедать они с Усаги пошли в Корону. Госпожа Сакураи лично вышла на работу официанткой в этот день. Не менее осунувшаяся Рин сновала туда-сюда, вытирая столики, делая еще какую-то грязную работу, а Мотаки стоял за стойкой. Кивнув ему, Мамору и Усаги сели за стол, когда увидели двух девушек, которые настоятельно протягивали Госпоже Сакураи какие-то листы. — Я не могу вас взять… — Но Госпожа Сакураи, мы на добровольных началах… — произнесла блондинка. Присмотревшись, Мамору опознал в ней Салли Райт, а вторая, японка, была не кем иным, как Нашимото Кури. — Я не могу, — отрезала Изуми. Мамору встал, подходя к ним. — Господин, — поклонилась управляющая. — Госпожа Сакураи, Эти девушки свои, разрешите вам представить Салли Райт, дочь Стивена и Мелиссы Райт, Нашимото Кури из семьи Тако, — он кинул взгляд на Салли. Видимо, Нашимото подсказала, как можно извиниться в данной ситуации. — Так что, если они хотят, вы можете предоставить им работу. — Кури-сан? — удивилась Усаги, подходя к девушкам. — Усаги-сан? — улыбнулась магиня. — Давно не виделись, как у тебя дела? — Все хорошо, замуж собираюсь, — Усаги продемонстрировала помолвочное кольцо. О том, что кольцо принадлежало Хранителю Земли, Кури догадалась по тонкому переплетению четырех линий, так что прекрасно поняла, за кого именно Усаги собралась замуж. Мамору глянул на девушек: — Вы знакомы? — удивился парень тому, как тесен мир. — Учились вместе в средней школе, — пояснила Усаги, с нежностью посмотрев на Мамору. — Салли Райт, — представил блондинку парень. Усаги как обычно очень тепло улыбнулась: — Вы ведь кузина Гэнсо и Мирико? — Да. Я вас видела на похоронах мамы, вы ведь там тоже были. Усаги кивнула: — Я только дважды видела вашу мать, но она мне показалась очень доброй, отзывчивой и обязательной. Салли чуть склонила голову и очень светло улыбнулась, мягко, чуть смаргивая накипающие слезы: — Вы очень проницательны, Цукино-сан. — Усаги, — поправила ее девушка, протягивая руку в европейском приветствии. — Не хотите как-нибудь куда-нибудь сходить погулять? — задала она вопрос, одновременно глядя еще и на Кури. — Я думаю, что мы с удовольствием, — ответила Салли, все еще смотря на Усаги как-то странно. — Давай договоримся чуть позже. — Отлично, — улыбнулась Усаги. Их разговор прервал Мамору, отвлекавшийся на разговор по телефону: — В госпиталь доставили Кадзу**, Ами и Акари уже там. Кажется, на них кто-то напал. Усаги сглотнула, бросив извиняющийся взгляд на Салли и Кури: — Чуть позже, я зайду. Пока, Мотаки, — попрощалась она с барменом, фактически выбегая следом за Мамору.***
С самого утра Мирико отправилась, как и обещала Мамору, в больницу, чтобы посмотреть, не может ли она чем-либо помочь Уназуки. Ами не было — у нее была вечерняя смена, но Мирико тут же провели к Уназуки — отправленный по просьбе Хранителя врач из Дома Ито узнал дочь Господина и сестру Тенно О. — Как она? — Без изменений. Раны, нанесенные шипами, уже обработаны, сейчас они угрозы жизни не представляют, была пара ожогов, скорее всего, нанесла их сама себе, когда сжигала кокон, но они несущественные, затянутся быстро — особенность магов, к родной стихии они менее восприимчивы. — Да, согласна. Но какую причину вы видите в основе ее поведения? — Вы были там, вы знаете лучше, Госпожа Ито. — Просто Мираж, — улыбнулась блондинка, убирая выбившуюся прядь за ухо. — Простите, Госпожа Мираж. — Вы правы, я там была, на ее психику воздействовали очень сильно, чем-то напоминающим гипноз. — Магия? — врач посмотрел в свой планшет, делая пометки. — Скорее всего. У нас есть предположение, что это — разновидность магии подчинения. Вы ведь в курсе происходящего в Домах? — уточнила девушка, боясь дать ту информацию, к которой у мужчины не было доступа. — Что касается медицины — да, я сам — немного целитель, но психические расстройства не моя специализация, я даже не знаю, с какой стороны к ним подойти. — В этом я попробую вам помочь. Никогда не занималась этим, но говорят, что моя предок была хороша в помощи людям с психическими расстройствами. — Никогда не встречал подобный дар в доме Ито. — Не в этой жизни, сейчас этот дар встречается у очень малого количества магов. — Не знаю даже, жалеть или радоваться сему факту, — заметил врач, чуть отходя от девушки, но она это заметила и выдохнула: — Я вас отлично понимаю, это — страшный дар — заставлять видеть то, чего не существует, но управление чужим сознанием еще более страшный там, где в сердце живет месть, жажда наживы и другие низменные чувства. Я надеюсь, мы сможем остановить то чудовище, что сделало подобное с госпожой Фурухата. Они прошли в отделение, связанное с психическими расстройствами. Людей там было значительно меньше, чем в остальной больнице: куда меньше посетителей (если честно, то их вообще не было), меньше персонала. Уназуки выделили отдельную палату, где рядом с ней сидела Реика. — Здравствуйте, Госпожа Фурухата, — поздоровался с ней врач. — Не могли бы мы с вами выйти? — Господин доктор? — немного удивилась шатенка, оглядывая вошедшую незнакомку, но затем немного смутившись, она кивнула. — Да, конечно, — они вышли, оставляя Мирико один на один с пациенткой. Предубеждения против психических расстройств, что бытуют в Японии, у девушки, что выросла в Америке, не было, наоборот была какая-то жалость, сродни нежности и толерантность к любым отклонениям, как умственным, так и физическим. Единственное, что девушка не принимала — тех, кто сознательно (не в результате болезни) строил людям пакости и козни, ради личной выгоды подставляющие друзей, близких, да и просто незнакомцев. Поэтому она подошла к кровати Уназуки, присаживаясь рядом и положила руку ей на висок. Что именно делать она не знала, ни ее, ни Мейё этому не учили, но она была свидетельницей, как это делала Леди Мелиселия. Первая попытка проникнуть в мозг Уназуки, используя силу Иллюзий, которую она ранее использовала во время битвы против Тетис не дала ничего. Но что если подойти к этому наоборот? Вывернуть способность? Ведь на девушку как раз воздействовали иллюзией… Но как снять то, чего не видишь? И Мирико решилась, зная, что неудача будет стоить разума не только Уназуки, но и ей самой. Девушка расслабилась, вытесняя все мысли из своего сознания, и прикоснулась к вискам Уназуки, стремясь всем своим внутренним существом к ней. И внезапно она поняла, что оказалась в непроходимой чаще, сплетенной из страхов, сомнений, боли, ненависти и злобы. Причудливо сплетены память и воображение, сознание и подсознание, низменное и высокое. Разруби эти дебри — и ничего от личности той, в чьем сознании она пребывала, не останется — беспомощный овощ: без прошлого, без настоящего и без будущего. Бесконтрольный маг опасен. А контроль — это опыт, которого она может ее лишить, сделав лишь один неверный шаг. Где мечом, а где аккуратно разбирая спутавшиеся нити сознания, Мирико пробиралась к центру всего этого, пытаясь найти основу личности, свет, именуемый душой. Она не знала, сколько времени прошло, сколько еще осталось. Не знала о состоянии собственного тела — в данный момент ее волновало только состояние Уназуки. А ей было страшно, Мирико это чувствовала. Маленький комочек Света, зажавшийся меж нескольких нитей памяти, дрожал. Девушка протянула к нему руку, касаясь, успокаивая, даря чувство защищенности. «Вернись, оглянись, я тут, с тобой, не бойся», — один лучик выбился из комочка, второй… И вдруг все вокруг воссияло, заставляя спутанные ниточки вновь уложиться прекрасным ковром. Мирико открыла глаза. Рядом с ней все еще никого не было, но стоял поднос с водой и едой, а также шприц и ампула с надписью «Глюкоза». В желудке забурчало. Но не это ее сейчас волновало — а мягкая улыбка на лице Уназуки. — Спасибо, — тихо прошелестела она. Мирико в ответ тоже улыбнулась. — Не за что. Дверь открылась и в палату вошел обеспокоенный доктор, но как только он увидел, что обе девушки в сознании, то выдохнул с явным облегчением: — Хорошо, что с вами все в порядке, Госпожа Мираж, я уже боялся… — боялся он много чего, но главное — что он скажет господину Ито-сама о том, что стало с его дочерью. — Все в порядке, необязательно кому-то об этом рассказывать, верно? — Мирико бросила на доктора предупреждающий взгляд. — Как скажете, Госпожа, — он поклонился. — Позвольте мне проверить госпожу Фурухату. — Конечно, я пойду в кафе. Поправляйтесь, Уназуки-сан, буду рада как-нибудь с вами встретиться. Она успела только спуститься в приемный покой, как увидела бегущих рядом с каталкой, на которой лежал синеволосый парень, зареванную Ами, руку которой украшала приличного размера рана с уже запекшейся кровью, и Акари, пытающегося остановить кровь из разбитой губы.