***
Хёму подъезжал к родной деревне — вон там, за холмом, храм Аматерасу, в который они ходили всей семьёй, а вон там, около ручья, он как-то хотел подшутить над Хару и столкнул её в воду, а потом испугался больше сестры из-за того, что она, когда упала, ударилась о камень — больше никогда он не позволял себе подобные выходки. Минако смотрела на посёлок как на часть той Японии, которая обычно не показывается туристам — многие не хотят, чтобы в их личный мирок влезали посторонние, хотя не так далеко и проходят несколько туристических горных троп. Воздух высокогорья был непривычно чистым, хотя на подъезде к поселению она увидела мусор, видимо, выброшенный каким-то туристом, и заметила, как поморщился муж — ему тоже не понравились подобные проявления «цивилизации» в мире его детства. По дороге им почти никто не попался из местных, это стало напрягать; но подъезжая к родному дому, они поняли, куда ушли все жители — рядом с домом Госпожи стояли, наверное, все жители деревни, включая полицейского из кобана**. Что могло настолько привлечь их внимание? Хёму напрягся, подруливая к дому, и вышел. Часть людей, узнавших парня, отступили, чуть опустив головы. Только спустя пару мгновений он смог полностью осознать развернувшуюся перед ним картину: на скрученных ветках, как будто выросших прямо из-под земли, словно на кресте, висело тело пожилой женщины, а из её груди торчал огромный шип. Кровь на ветках, а также на кимоно уже почернела, а на лице замерло выражение ужаса. Белые волосы растрепались, закрывая часть лица, но ему хватило одного взгляда именно на волосы, чтобы понять — перед ним его мать. Минако, вышедшая следом, всхлипнула, закусив палец, чтобы не вскрикнуть от открывшегося ей зрелища. Она протянула было руку к мужу, но тот повернулся — в глазах, кроме разразившейся снежной бури, не видно было ничего. Он дышал резко и часто — пытался не сорваться, поняла Минако — только зимы сейчас не хватало посреди одного конкретного поселения. Через минут пять подтянулись следователи, вызванные участковым. Коронер, зафиксировав повреждения, снял тело и, упаковав его в черный пластиковый мешок, загрузил в машину. Следователь пытался поговорить с Хёму, но тот лишь молчал, уставившись на дом, где прошло его детство. Часть его мозга понимала, что это необходимо, чтобы найти убийцу, та часть, что обычно с холодной логикой ведёт следствие и прекрасно знает, как вести допрос, но она безмолвствовала, потому что разум никак не хотел принимать смерть матери. — Господин инспектор, — тихо начала Минако после представления и традиционных приветствий, отводя допрашивающего чуть в сторону. — Мы с мужем только подъехали, до этого нас две недели не было в Японии, мы были в свадебном путешествии, — она показала свой заграничный паспорт, в котором стояли отметки о прибытии в страну. — Госпожа Тено, примите мои соболезнования, но вы же понимаете, работа. — Инспектор-сан, я не понаслышке знаю о работе полиции. Мой муж — старший лейтенант в полицейском управлении Азабу. Я и сама несколько лет работала в полиции Великобритании. Но инспектор даже не успел начать допрос свидетелей из числа жителей деревни, когда к дому подъехали три чёрных автомобиля с символом Императорского Дома на дверце; из машины вышел мужчина в чёрном костюме и солнцезащитных очках, с повязкой следователя при исполнении на рукаве: — Комиссар специального района Тиёда берет это расследование под свой контроль. Госпожа Тено, — он обратился к Минако, — мой Господин, — она задержала дыхание, поняв по выделенным словам, что речь идёт о самом Императоре (к слову, от местного инспектора смысл тоже не ускользнул), — хочет разобраться, кто таким зверским образом убил его старого друга. Минако кивнула, на автомате приветствуя вновь прибывшего, а сама смотрела на всё еще стоявшего в прострации мужа, затем, извинившись, направилась к нему. Тело уже убрали, но куски странного дерева всё еще напоминали о произошедшем. Она завела Хёму в дом, посадила на диван и побежала на кухню налить ему воды. Пока искала стакан, заметила, что телефон на столе вибрирует. Это было, конечно, не совсем прилично — отвечать на звонки, поступающие на чужой телефон, но хозяйка вряд ли когда-либо сможет это сделать. Телефон не был запаролен, а вот открывшееся изображение не понравилось Минако: дисплей светился красным, а надпись свидетельствовала о включении тревоги для кланов по Токио. Её рука дрогнула так сильно, что не удержала стакан и тот разбился, забрызгав водой ноги, но, не обращая внимание на такие мелочи, Минако бросилась к мужу: — Кун, — так быстрее, так легче достучаться до него сейчас. — Токио атакуют, — и протянула телефон. Муж собрался мгновенно, лишь от одного обращения «Кун» — этого было достаточно, чтобы долг возобладал над любыми переживаниями. К тому же всю его сущность охватила жгучая боль. Боль планеты и её Хранителя. Эндимион был в беде. Он не удивился, что Рен уже стояла в боевой форме, протягивая ему руку. Еще секунда ушла на то, чтобы открыть портал и пройти в него — одного взгляда на карту было достаточно, чтобы определить место атаки — торговый центр «Корона».***
Салли и Кури шли в «Корону», чтобы сменить ещё не до конца восстановившуюся Уназуки, когда на Салли накатила удушливая волна: где-то недалеко восставала Сила, странная, непривычная для этого мира, но питающаяся за счет его. Но в то же время эта Сила находила отклик в ней самой. Жар, несравнимый ни с чем, мощный приток, насыщающий каждую клеточку — это смыло часть ментальных блоков, и в голове разразилась какофония чужих мыслей. Миллионы живых существ что-то говорили в её голове. На мгновение это её парализовало, но защитная реакция и подготовка лунного мага автоматически подняли барьеры. Воцарившаяся тишина была благодатью. Но кое-что не укладывалось в привычные рамки — её силы многократно возросли, словно она дома… на Луне. Она определила местонахождение источника захлестнувшей её энергии. Похоже, он недалеко, где-то в торговом центре «Корона», куда они и направлялись. У Кури зазвенел телефон. Выслушав краткое сообщение, та распорядилась: — Стой! В «Короне» опасно! Оставайся здесь! — Я знаю, — отозвалась американка, но не выказала никакого намерения последовать приказу. — Ты не маг! — возразила Кури, попытавшись схватить за руку подопечную. Салли скептически изогнула бровь: — Если я не стихийник, это не значит, что я бесполезна. Старший маг Лунной Гвардии не беспомощен. Насторожившись, Кури отступила на шаг: — Так это ТЕБЯ разыскивают Дома? — на руке магини начал формироваться вихрь. — Нет, — отмахнулась Салли, а Кури почувствовала, как её собственное тело не слушается, рассеивая незавершенное заклинание. — Стоп. Значит, Дома разыскивают лунного мага? — не дожидаясь ответа, она заглянула в мысли своей сопровождающей, находя в них ответ — сейчас, судя по всему, важна была каждая секунда. — Это не я, но догадываюсь, кто. Пойдем, я поставила тебе защиту от лунных чар. Надеюсь, что в спину стрелять не будешь. Кури нахмурилась и припустила следом за подопечной: — Они в кафе. — День рождения Ами, — выдохнула лунный маг. — Надо спешить, надеюсь, не опоздаем. Она опоздала… почти. Оставив Кури контролировать вход и обеспечивать прикрытие от возможных последствий столкновения для Токио, Салли забежала в зал «Короны» и увидела оплетенных ветками Хранителей Земли и Луны. Едва сумев увернуться от вылетевшей из-за барной стойки огненной стрелы Уназуки, она осмотрела помещение. Одного взгляда хватило, чтобы узнать нападавших. И не только лунного мага. Сердце кольнуло, ведь когда-то такое уже было: они против друг друга, и её любимый, её сердце под контролем безумной властолюбивой лунянки. Неужели из жизни в жизнь они продолжают разыгрывать один и тот же фарс? Надо с этим заканчивать. Она отбросила воспоминания, услышав стук падающего лунного жезла о пол, а затем почувствовала Силу. Артефакт поприветствовал её, найдя отклик в глубине души лунного мага, гармонируя с её собственным Звездным семенем. Испуганный вскрик Усаги вызвал лишь легкую усмешку — часть её собственной души не может ей навредить, поэтому без каких-либо опасений Салли подняла лунный жезл, кончиками пальцев коснувшись Серебряного Кристалла, находившегося в самой его сердцевине. Сила огромным потоком хлынула в тело, кожу с непривычки чуть покалывало — сейчас она была почти всесильной. Ярко светились лунные чары Селии, которыми она удерживала свои жертвы — но для мага её уровня ничего не стоило их разорвать — даже сила бывшего Старшего Мага Лунного Королевства ничтожна перед могуществом Серебряного Кристалла в руках Хранителя. — Хватит, — она оборвала все нити, с помощью которых реинкарнация её властолюбивой сестрички контролировала окружающих. Ами, конечно же, было безумно жаль, но сейчас были цели поважнее. Сердце чуть быстрее забилось, когда её глаза встретились с его. В них больше не было отстраненности — он не просто осознавал, где находится, кто он такой, но и… он узнал её. Мгновение — и Селия лишилась энергии, поступавшей от дерева, еще мгновение — и на посохе её бывшего помощника светилась Золотая Роза Иллюзиона. Сестричка еще не до конца осознала, что проиграла, что игрушки внезапно обрели своё собственное сознание и волю.***
Сквозь прикрытые глаза Меркурий видела только одну картинку — как огненный шар впивается в тело её матери — а дальше пустота. Она не помнила своих действий, хотя прекрасно осознавала, что все раны Акари нанесла именно она. И от этого на сердце было ещё больнее. Она медленно сползла на пол — ноги больше не держали ее, нужна была хоть какая-то поддержка. Образы преследовали её, мучили, не давали спать, капля за каплей опустошали сердце. Она чувствовала ЕГО кожей, всем существом, но её трясло от одного его присутствия. Ами посмотрела на свои руки, затянутые в белые перчатки с голубой окаемкой. Чистые, как воды Меркурия… Она остервенело содрала одну из них, посмотрев на руку с аккуратными ногтями, покрытыми светло-голубым лаком: приблизив ко рту ноготь на большом пальце, с силой прикусила его. Как оказалось, детская привычка всё ещё успокаивает.***
Усаги тоже вздрогнула, увидев Розу. Только вопреки ожиданиям Эл встал не рядом с Эн, а напротив, сжимая губы и выставляя посох вперед, практически одновременно с выставленным лунным жезлом. Даже лишенная подпитки, Эн всё же была сильным противником, насыщенная до предела магией из источника; она отразила удар в Эла и Салли, но те с удивительной синхронностью увернулись, встав спиной друг к другу. Усаги, хоть и не могла пошевелиться, но интуитивно поняла, что Эл им не враг. Да, по сути, никогда им и не был, не зря что-то притягивало в нем лунную воительницу. Из серебряного кристалла и золотой розы сорвались два луча, переплетающиеся в общую атаку — от неё Эн не смогла увернуться — и её тело рассыпалось на мириады осколков, опавших и мерцавших на полу. Но Салли, опустив жезл, внезапно почувствовала опасность сзади и скорее на автомате подняла щиты, в то время как Сейджуро успел вырастить заграждение из веток — и вовремя — в неё тут же впились осколки льда. В мерцающих остатках порталов стояли Лорд Льда и Повелитель Иллюзий. Кунсайт не стал тратить время на выяснение личностей двух незнакомых воинов — ему было достаточно того факта, что магия второго уж больно похожа на ту, которой была убита его мать. Салли прекрасно знала — атаковать этих двоих Кей не будет, даже если его самого будут убивать, поэтому встала сама на линии атаки. Сейчас её магия бессильна против Кунсайта, но лунный жезл способен разбить летящие в них осколки льда. Увидев в её руках знакомый артефакт, а на лбу знак Лунного Хранителя, он все же прекратил атаки. — Отойди, — Хёму сделал шаг в направлении мага, причастного к смерти его матери. — Он убил мою мать. Вынужденная противница покачала головой: — Если он и причастен к подобному, то лишь потому, что находился под контролем лунного мага, недавно убитого. — Без разницы, — рыкнул ледяной маг, собираясь создать очередную глыбу. — Без разницы? — Салли сжала губы, продолжая цедить полные злости слова. — Без разницы, ты говоришь, Серкам? Кунсайт вздрогнул — мало кто знал его настоящее имя. Имя, данное при рождении. — Без разницы? — с трудом сдерживая слезы, повторила Салли, смотря ему за спину. — Может, вспомнишь? Ступеньки лунного дворца, боль, причиной которой был именно ты, было больно, ведь каждая смерть ребенка ранит… сердце Планеты. Всхлип сзади заставил обернуться Хёму и моментально побледнеть: Минако стояла, приставив свой меч к груди. В глазах жены застыли непонимание и испуг. — Хотя, мне будет достаточно лишь снова погрузить её в те воспоминания. Или ты забыл, что значит быть под контролем? Могу напомнить. Воспоминания убивают не хуже меча, — она пыталась достучаться, добиться понимания. Злость на жаждущего мести Кунсайта разливалась по венам, страх за жизнь любимого туманила разум. Как же быстро люди забывают свои собственные деяния и с какой готовностью видят чужие ошибки. — Хватит! — Салли почувствовала, как её ментальную хватку попытался ослабить Джед, но только покачала головой — внуку Мелисселии не хватит сил, чтобы противостоять чистокровному лунному магу. — Джед, — Салли чуть прищурилась: держать под контролем двоих ей было не сложнее, чем одного. И если и Джедайт, и Кунсайт для неё закрыты, это не значит, что нельзя найти другой рычаг давления — она не даст причинить вреда тому, кого так любит её сердце, хотя она прекрасно осознавала, что не сможет навредить ни Ренаи, ни Каике. На мгновение вспомнилось удивление венерианского посла на Земле, когда его дочь оказалась Хранительницей. Она помнила это сопевшее в колыбельке золотоволосое чудо, которое настолько похоже на её собственную дочь, что аж слезы наворачивались. И дерзкую Каику она тоже прекрасно помнит. И несмотря на все слова, никогда не причинит им вреда. Иллюзионист отвлёкся на Рей, пытаясь снять хватку уже со своей жены. Ситуация казалась патовой. — Сел, не стоит, — тихо проговорил Сейджуро, растворяя в воздухе посох. — Он прав. — Нет, не прав, тебя тогда УЖЕ не было, — Салли с накипавшими слезами обернулась к реинкарнации любимого. — Они ведь тогда пришли, под действием тварей перешли через портал на Луну, где девочки остались… ждать… И сейчас, обвиняя тебя, они должны точно так же обвинять самих себя. За смерти лунян, за гибель Хранительниц, много за что — почему тогда должна прощать Я? — резко выдохнув, она поняла, что уже почти кричала, что почти потеряла контроль над своей силой из-за воспоминаний о смерти… Смерти самого любимого, самого светлого в ее жизни сжигали изнутри. — К тому же, пусть скажет спасибо, я его от нарушения клятвы спасаю, — уже почти спокойно проговорила она. Сейчас все хорошо, никто не погиб. А ее Свет сейчас здесь: живая, она дышит, ее сердце бьется, а что еще ей надо? Усаги и Мамору, будучи всё ещё опутанными ветвями (кстати, те неплохо защитили от рикошетов при сражении Эн с двумя невесть откуда взявшимися Хранителями), пытались уяснить происходящее. В тот момент, когда исчез посох мага природы, ветви их клетки тоже вернулись обратно в землю. И они, переглянувшись, тут же метнулись между спорящими. — Так, хватит! — рявкнул Эндимион, глядя на Салли. Та кивнула, отпуская ментальные хватки: — Как скажете, Хранитель. Если Кунсайт и хотел возобновить атаку, то сбросил каст под тяжелым взглядом своего Господина. Усаги моргала — её вот это неожиданное столкновение вымотало больше, чем сражение с Эн. — Кто вы? За всей этой напряженностью они не услышали, как в кафе ворвались еще двое. Брюнетка и блондин, следом за которыми забежала Кури, но поняв, что вроде активных действий больше не предвидится, взяла телефон и позвонила господину Ито, одновременно поклонившись Лорду Востока. — Сел! — тут же бросилась Луна на шею лунного мага. — Лунни! О, Арти! — Артимис тоже получил свою долю объятий, в то время как жрица бросилась обнимать Сейджуро. Размазывая слёзы по щекам, Луна смотрела то на Салли, то на Сейджуро, постоянно улыбаясь: — Не могла поверить, пока не почувствовала тебя, и мы тут же сюда побежали. Усаги во все глаза уставилась на эту сценку, повторяя вопрос: — Вы кто такие? Салли, передав ей лунный жезл, скинула внешность воина. На Кунсайта она старалась не смотреть. — Салли Райт, дочь Стивена и Мелиссы Райт. — Её величество Селена, Хранительница Луны, — представила с поклоном Луна. Усаги уставилась сначала на неё, прошептав: «Мама», потом перевела взгляд на Сейджуро. Джед, если и держал наготове пару заклинаний, сдернул их с рук, присаживаясь на пол — сейчас самое время заняться раненой гитарной струной ладонью. Рей присела рядом, чтобы помочь, одновременно следя за разговором, но то и дело бросала взгляды на Ами. Первым её желанием было подбежать и обнять воительницу Меркурия, но вокруг подруги была ТАКАЯ аура, гласившая «Не подходи, убьёт», что она только наблюдала за ней и сидящим рядом Зойсайтом. Всех подробностей произошедшего Марс не знала, но то, что отношения между этими двумя теперь даже хуже, чем после нападения Тетис, осязалось кожей. Минако, несмотря на всю напряжённость ситуации, рассмеялась в голос, а может, просто от пережитого стресса нервы не выдержали. Все перевели взгляд на мага природы: — А вы? — Кейлик, привет, Ваше Величество, — раздалось от двери, где стоял немного взлохмаченный Нефрит. — А вы еще знаете мага природы такого уровня? — он зашёл внутрь, поправляя шевелюру. — Надеюсь, я не сильно большую пробку создал — пришлось телепортироваться посреди дороги в самом центре Лондона. Хёму сглотнул, понимая, про нарушение какой клятвы говорила лунный маг — и тут не было никаких тварей, никаких оправданий. Но все же она не права… Он помнил. Помнил, что это такое — не контролировать свое тело и убивать тех, кого поклялся защищать. Убить свое сердце, желать умереть, но не мочь даже этого сделать. Выдохнув, он продолжил успокаивающе гладить Минако по спине чуть дрожащей рукой, хотя та все ещё продолжала фыркать ему в плечо. Или всхлипывать — сейчас не разберёшь. Мамору перевёл взгляд на наставника и учителя, отца (пусть и не по крови) его прошлой жизни. — Привет, Нефрит, ты, как всегда, предусмотрителен и вежлив, как я смотрю, но вот с титулом ошибся, — пожал он плечами. — У планеты один Хранитель. И это, слава Четвёрке, не я, — он подошел к Салли, чуть приобнимая её за плечи. Когда надо, Серенити соображала на удивление быстро — ей хватило одного взгляда на этих двоих, чтобы понять: — Так вот оно что… Моим отцом был Хранитель Земли. Теперь очень многое вставало на свои места, то, что когда-то казалось несуразным, сейчас было простым и логичным. — А при чем же тогда Берилл? Четверо переглянулись: — Берилл была моей крестницей, — начала Селена. И Джед понял, почему тогда, в лунном дворце, Королева не могла использовать лунную магию — когда-то она сама дала противнице иммунитет к своим чарам. — Дочерью наших с Кеем хороших друзей, она служила во дворце, к тому же была неплохим магом, — за время краткого вступления остальные немного разгреблись в кафе и сели за стол, все во внимании. — Однажды она ко мне обратилась с просьбой о помощи: обычное дело, девчонка влюбилась в мужчину, забеременела, а тот её бросил, сказав, что уже женат. Срок был маленький и она не желала, чтобы на неё тыкали пальцем во Дворце. Берилл хотела перебраться на Луну, чтобы не стать всеобщим посмешищем. Ну, тогда я и устроила ей свадьбу… В общем, как-то так, — бывшая Королева опустила глаза на руку, соединенную с рукой того, кого любила почти всю свою жизнь. Усаги выглядела несколько потерянной. Теперь она понимала Мамору, который при знакомстве со своим родным отцом не сказал почти ни слова. Она тоже растерялась: хотелось спросить о столь многом, и одновременно было страшно — сознание не до конца могло сопоставить личности двух ее ровесников с Хранителями (пусть и бывшими). Поэтому, отложив на потом все разбирательства, она встала и подошла к Ами, садясь с ней рядом. Как ни странно, но именно в Светлой так нуждалась одна из ее лучших подруг. Молча обнявшись, они сидели на полу кафе — ни говоря ни слова, только тихо вздрагивая, Меркури позволяла Серенити проникнуть в свое сознание, в ее суть, забрать оттуда серость и позволяя увидеть яркое солнце. Рей и Гэнсо молча перебинтовали Акари, воспользовавшись аптечкой, принесенной работниками кафе — сейчас говорить было тяжело: оба телепата мучились головной болью от перенасыщенной эмоциями среды, а Акари не находил сил, чтобы вообще жить. Ведь хотя бы один взгляд от его любимой, одно ее слово — и он бы нашел силы на что угодно! Он бы горы свернул, обратил вспять реки… если бы только она… Как-то само вышло, что они сидели кучками и молчали. Только молчание это было разным. С тихими улыбками теплым молчанием обменивались Салли и Сейджуро, периодически отвечая смущением на прикосновения Луны и Артимиса. В стороне от них напряженно молчал Эндимион, стараясь понять, что ему со всем этим делать, и одновременно наблюдая за Усаги. Уткнувшись в плечо Светлой, тихо всхлипывала Меркури, оплакивая все: разбитые мечты, надежды, боль от огромной раны, словно у нее оторвали кусок плоти. Тихо убирали последствия битвы Уназуки и Мотаки, к которым присоединилась не нашедшая себе другого занятия Кури. Микари и Йошито сидели рядом с сыном, но не могли найти слов, чтобы выразить свою поддержку, поэтому просто находились рядом. Молчание Кунсайта было болезненным, тяжелым, находившим успокоение только в волосах его жены. Когда в эту тишину влетели несколько боевых магов Домов, сопровождаемые Мирико, крестница Хранителя Иллюзиона поняла, что они опоздали. Нет, не спасти жизни, а спасти сердца. Потому что она видела, как надтреснула сама структура мира, словно что-то изменило неощутимую ткань мироздания, само будущее. То, чего в принципе не должно было быть. Но что с этим делать и как это исправить, она не знала. Селия не должна была возрождаться. Она не могла! Ведь об этом позаботились… Или был кто-то, кто смог освободить дух? Кто-то невидимый, неуловимый? Кто-то настолько сильный, что смог сломать печать, наложенную всеми Хранителями? Вопросов было больше, чем ответов. Ведь если так, то, возможно, и другие заключенные могли бежать? Мейё вздрогнула, сжав пальчиками жадеит на шее. Только Хранитель Плутона могла знать, но Леди Хорию она не видела и не чувствовала. «Время покажет…» — прошелестела внутри улыбка ее крестного и учителя. Гелиос, несмотря на возраст, все еще оставался таким же молодым, каким она его помнила. Время. Раз он говорит, что нужно время, значит, так оно и есть. Мейё подошла к Хранителю, чуть поклонившись: — Мой Господин, я должна вам рассказать… — прошептала Леди, отводя его в сторону.